Колобок как триллер всех времен и народов

«Колобок» как триллер всех времен и народов
Название сказки представляет собой цитату из книги «Такси для ангела»глубоко уважаемого мной автора В. Платовой

— Ну что, вздрогнули? — сказал Дедушка, поднимая стакан «тублерс» с широким и толстым дном, на дне которого плескался виски.
— Сноб недоделанный, аристократ хренов — вот ты кто, — проворчала Бабушка, не притрагиваясь к своему стакану. — Две тысячи на «Джонни Уокер» тебе ничего не стоит выкинуть, а как нормальной закуски купить — так ты скупердяйничаешь.
— Ну да, с закуской промашка вышла, — миролюбиво согласился Дедушка, оглядывая сомнительной чистоты стол, на котором, кроме бутылки с шотландским виски, стояла тарелка с засохшим сыром, миска с размякшими солеными огурцами урожая позапрошлого года и пустая плетеная хлебница. Дедушка пожал плечами, лихо опрокинул виски в рот и утер рот рукавом джемпера из мериносовой шерсти.
— Свинья, — констатировала Бабушка, поигрывая золотым браслетом с колумбийскими изумрудами.
— Да ладно тебе, не заводись. — Дедушка досадливо поморщился, немного помолчал, а потом вкрадчивым голосом попросил: — Испеки-ка мне, старая, колобок. — И неохотно добавил: — Пожалуйста…
При слове «старая» Бабушка дернулась, словно ее ударило током. Как ее бесит это обращение мужа! Да, формально она Бабушка — у нее действительно есть внуки, и тут уж ничего не попишешь. Но какая она старая, если ей всего 39! А выглядит она не больше, чем на 30! Вон сколько молодых парней на нее заглядывается: выворачивают шею так, что того и гляди сломается. Больше всего ей хотелось сейчас швырнуть в холеную дедушкину физиономию миску с огурцами или расцарапать ее длинными свеженаманикюренными ногтями. Но Бабушка знала, что не сделает этого. Более того, она знала, что выполнит любую его просьбу — даже самую обременительную, самую дикую, даже связанную с риском для ее собственной жизни. Она боялась этого человека. Но сдаваться без боя не собиралась.
— Тебе уже мало сладких булочек!? — прошипела Бабушка, перегнувшись к Дедушке через стол. — Ты думаешь, я не видела, как ты утром их с десяток прикончил? А теперь тебе еще и колобок подавай! Учти, милый: это оч-чень вредно для твоего драгоценного здоровья. Дедушки, которые поглощают свежую сладкую выпечку и днем, и ночью, как правило, плохо кончают…
— Они вообще не кончают, старая, да и начинать большинство из них уже не рискует, — ухмыльнулся он. — Кажется, я тебе о чем-то попросил. Так не трать времени на пустую болтовню.
Понимая, что дальнейшие препирательства только разозлят его, Бабушка все же попыталась выдвинуть последний аргумент:
— У меня нет муки…
— Это твои проблемы, — жестко сказал Дедушка, при этом глаза его превратились в две ярко-голубые льдинки. — По амбару помети, по сусекам поскреби, в магазин, наконец, сходи. Почему я должен объяснять тебе элементарные вещи! — с нарастающим раздражением закончил он.
Бабушка тяжело поднялась из-за стола и поплелась на кухню, как на лобное место. Она обманула Дедушку: муки у нее было полно.

… Колобок все быстрее и быстрее катился по каменистому склону. Мелкие острые камни насквозь прокалывали его румяную корочку, причиняя невыносимую боль, деформировали, сплющивали его идеальные пышные формы. Ловко приделанный Бабушкой носик из чернослива отвалился. Та же участь постигла и тестяные ушки. Глубоко воткнутые глазки-изюминки держались из последних сил. Губы, нарисованные шоколадной глазурью, по-прежнему улыбались, но уже не детской беззаботной, а мученической улыбкой. Никаких препятствий, которые могли бы затормозить его движение, в обозримом пространстве он не видел.
Сердце Колобка сковал первобытный ужас. Он знал, что мчится навстречу страшной неминуемой гибели, и был бессилен что-либо изменить. В голове пронеслась неуместная в столь трагических обстоятельствах мысль: «Наверное, теперь я похож на оладью, а может, и на блин. Булочка меня не узнает. А если узнает — отвергнет: зачем ей, красавице, какой-то недоделанный блин!»
И вдруг чья-то громадная нога, одетая в бутсу, пнула Колобка с такой чудовищной силой, с какой нападающий, в пароксизме последней надежды, посылает мяч в ворота противника на последней минуте матча, проходящего с равным счетом. Колобок взвыл от боли и взлетел в черную пустоту, которая моментально его поглотила. Он почувствовал, как его глаза-изюминки вываливаются из орбит...
…И проснулся от собственного крика. В окно беззастенчиво заглядывала любопытная луна. Со вздохом облегчения Колобок убедился, что его глазки, ушки и носик на месте и он не стал ни расплывшейся оладьей, ни неудавшимся блином. Потом, нежно улыбнувшись, он повернулся в сторону Булочки. И не увидел любимую: часть тарелки, на которой лежала его подруга и которая до сих пор хранила ее тепло и божественный аромат, была пуста! Ужас и отчаяние, испытанные им во сне, снова клещами сдавили сердце. Что-то подсказывало Колобку: с Булочкой стряслась беда…
Он проворно вывалился из тарелки, спрыгнул с подоконника, на котором она стояла, и бесшумно покатился по просторной кухне. Казалось, тишину нарушает лишь тиканье настенных часов. Колобок был уверен, что Бабушка и Дедушка, как им и положено, давно похрапывают в своей спальне. Однако, выкатившись в длинный коридор, он с удивлением заметил под дверью ванной комнаты узкую полоску света и услышал приглушенный звук льющейся воды. Подобравшись поближе, Колобок весь превратился в слух. Минут пять в ванной по-прежнему лилась вода, и вдруг сквозь этот шум прорвался тоненький, жалобный писк: «Аа-ааа!», в котором Колобок узнал голос Булочки. Полный отваги и желания спасти любимую, которой явно угрожала смертельная опасность, он стремительно подкатился к двери, врезавшись в нее всей своей массой. Увы, масса была невелика, и его отчаянный поступок не возымел никаких последствий. Дверь оставалась закрытой. Мало того, до тестяных ушек Колобка — о, лучше бы их у него не было вовсе! — донесся самый жуткий звук из всех возможных. Смачное чавканье. Убийственное чавканье. Не оставляющее даже проблеска надежды. Он понял: Булочке уже ничем не поможешь…
И тут Колобка охватила жажда мщения, она обожгла его, подобно раскаленному противню. Он должен узнать, кто погубил его любимую, и жестоко отомстить!
Тем временем вода в ванной перестала бежать — значит, неведомый злодей закрыл кран и, скорее всего, вот-вот выйдет в коридор. Колобок откатился в темный угол и затаился. Действительно, дверь почти сразу же отворилась, и на пороге появился… Дедушка!!! Для Колобка это было как гром среди ясного неба — уж кого-кого, а симпатягу-Дедушку он никогда бы не заподозрил не только в зверском преступлении против Булочки, но даже и в мелком хулиганстве.
Дедушка, ступая бесшумно, как тигр, прокрался на кухню и, подобно затаившемуся дракону, затих. Колобок мгновенно воспользовался ситуацией и вкатился в ванную через неплотно притворенную дверь, чтобы обнаружить улики, способные доказать виновность Дедушки. В глаза ему сразу же бросился недопитый стакан чая, стоявший на полочке рядом с шампунями и гелями. Колобок сантиметр за сантиметром стал осматривать пол, но наткнулся лишь на грязные дедушкины носки, валявшиеся возле бельевой корзины. Тем не менее интуиция подсказывала ему, что поиски нужно продолжать, и он сунул свой аккуратный носик под ванну…
От увиденного у Колобка страшно закружилась голова, и он почувствовал резкий приступ тошноты. Расчлененка!!! Ничего более ужасного ему еще никогда не доводилось видеть: под ванной лежал Булочкин бочок — тот, самый беленький, непропеченный. Из него торчали две крупные изюмины.
— А, вот ты где, мой вкусненький малыш! — раздался голос, в котором явственно звучала угроза. — Над обезумевшим от ужаса и горя Колобком нависла мощная фигура Дедушки. Поигрывая налитыми мускулами, он схватил Колобка одной рукой, другой — смахнул с него налипшие соринки и шерстинки и потащил на кухню. Колобок понимал, что сопротивление бесполезно: слишком уж неравны были силы. Будь он хотя бы огромным жирным Пончиком с сахарной пудрой, тогда еще можно было бы попытаться выскользнуть из дедушкиных рук или сдуть с себя пудру, постаравшись попасть злодею в глаза и нос. Но он не здоровенный Пончик, а маленький Колобок, и ему остается лишь мужественно встретить свою погибель.
В кухне Дедушка уселся на стул, с вожделением поднес свою жертву ко рту и, клацнув белоснежными зубами, откусил Колобку одно ушко. С губ Колобка не слетело ни единого звука — он не желал унижаться перед этим чудовищем, показывая, как ему больно.
— Фу ты, черт! Гадость какая!! Опять, старая, тесто пересолила! — взревел вдруг Дедушка и, размахнувшись, отшвырнул Колобка куда подальше. Потом открыл холодильник, вытащил оттуда шоколадный эклер и жадно впился в его мякоть.
— Хэнде хох, маньяк! — раздался резкий оклик за его спиной.
От неожиданности Дедушка вздрогнул, выронил надкушенный эклер и медленно поднял руки вверх. И лишь потом обернулся. В дверях стояла Бабушка — как воплощение справедливого возмездия, как Немесида собственной персоной. Однако в руках ее не было ни весов, ни уздечки, ни меча, ни плети — ничего, что было бы привычно видеть в руках карающего божества. Все эти атрибуты заменял Макар.
Величественной поступью, как и положено богине, Бабушка подошла вплотную к Дедушке и отчеканила:
— Запомни: моему терпению пришел конец. Я ни перед чем не остановлюсь, чтобы прекратить это безобразие. Если еще хоть раз я замечу, что ты расправляешься по ночам с МОИМИ пирожными, тебе капут! — Макар, как бы выражаая солидарность с Бабушкой, мявкнул таким мерзким голосом, словно его дернули за хвост.
Бабушка повернулась и вышла из кухни с гордо поднятой головой.
Дедушка в сердцах плюнул прямо на пол и смачно выругался.

Колобок долго лежал без чувств. На следующее утро, с трудом очнувшись, он первым делом услышал звуки бьющейся посуды и душераздирающие вопли Бабушки и Дедушки, которые продолжали выяснять отношения, а потом почувствовал, как кто-то схватил его и изо всей силы сжал в кулаке. А дальше снова возникло ощущение полета, как в давешнем кошмарном сне, только теперь он летел не в черную пустоту, а в открытую настежь форточку.
Ему показалось, что летел он очень долго — по крайней мере несколько световых лет — и наконец увидел стремительно приближающуюся землю. Колобок шмякнулся прямо на проезжую часть дороги и, инстинктивно уворачиваясь от автомобильных колес, норовивших превратить его в мокрое место, покатился по направлению к тротуару. Каким-то чудом ему удалось до него добраться. Немного отдышавшись, он огляделся: пешеходов в этот ранний час на улице было мало, все они неслись по своим делам как угорелые, и на Колобка никто не обращал внимания. Он покатился к газону и схоронился в густом кустарнике — ему просто необходимо было отдохнуть. Когда над городом сгустились сумерки, Колобок отправился в путь…

Заяц весь день был не в духе: ну почему он такой невезучий?! Чем он хуже какого-нибудь занюханного ежа, который чуть что выставляет свои иголки, какой-нибудь наглой белки, которая так ловко скачет по деревьям, что ее фиг поймаешь. Да хоть той же серой жабы, которая повсюду таскает с собой яд, — ее даже куснуть никто не решается, себе дороже выйдет: в лучшем случае — вывернет наизнанку, а в худшем — вообще лапы откинешь. А вот ему, Зайцу, никогда не стать свободным, никогда не выбиться из «шестерок». Хозяин с утра до вечера гоняет его по всяким мелким поручениям как сидорову козу. Босса он вообще в глаза не видел — не заслужил чести быть представленным. Даже Быки, и те морды от Зайца воротят. Вся жизнь на бегу, все второпях, все впопыхах — даже поесть толком некогда.
Как бы в подтверждение этому у Зайца противно заурчало в животе. Заяц начал было с горя жевать растущую рядом кислицу, но вдруг заметил, что по лесной тропинке по направлению к нему катится что-то круглое. «Ба, да это вроде бы Колобок, — радостно подумал Заяц. — Это, конечно, не морковка и не капуста, однако, как говорится, на безрыбье…»
Колобок тоже заметил Зайца. «Вид у этого типа довольно забитый: жует жвачку — значит, нервничает, имеет физический недостаток — косоглазие, вполне вероятно, комплексует по этому поводу,— быстро соображал Колобок. — Однако мне ли не знать, что первое впечатление часто бывает обманчивым. Обжегшись на молоке, дуют на воду. Я от Дедушки ушел, я от Бабушки ушел, но с каким трудом! И еще не факт, что мне с легкостью удастся улизнуть от этого подозрительного субъекта».
— А ну-ка притормози, друг, надо потолковать, — сказал Заяц, пытаясь сделать пальцы веером. Это насторожило Колобка, и он, проигнорировав предложение Зайца, понесся дальше по тропинке, наращивая скорость.
Однако Зайцу ничего не стоило догнать Колобка и преградить ему дорогу. Он начал его обнюхивать и тотчас брезгливо скривился, пытаясь зажать нос лапой.
— Ну и амбре от тебя! — с отвращением произнес Заяц, отскочив от Колобка метра на два. — Тебя что, вместо сметаны на бензине замешивали? — И злобно проверещал: — Катись колбасой отсюда, вонь перекатная! Такие, как ты, только экологию нам в лесу портят!
Колобок, конечно, и покатился, никак не отреагировав на обидные слова Зайца. Что и говорить, запах от него исходил не самый приятный: сейчас его, пожалуй, не перебила бы даже туалетная вода «Hugo Boss», если бы таковая оказалась в распоряжении Колобка. Ведь прежде чем попасть в лес, он долго катился по обочине автомобильного тракта и не только впитал в себя все его ароматы, но и преизрядно вымазался в каких-то мерзопакостных субстанциях. Однако именно это обстоятельство, похоже, в очередной раз спасло Колобку жизнь. «Не было бы счастья, да несчастье помогло», — философски заключил Колобок и продолжил свой путь.

Леди-Босс гневалась. Это было заметно по тому, как она скалит мелкие острые зубы и нервно поигрывает кончиком роскошного хвоста.
— Почему мой приказ не выполнен? Где Колобок? Я не вижу его, — резко пролаяла она. — Что молчите? Отвечайте! Вы его не нашли?
— Наверное, он гримируется, — робко провыл Вожак волчьей стаи.
— Да под кого он может гримироваться? — с раздражением спросила Лиса.
— Вчера на обочине кольцевой дороги нами был замечен катящийся объект, — начал докладывать Вожак, пытаясь придать своему голосу твердость и убедительность. — Мы долго его вели, держась на безопасном расстоянии от автотрассы. Потом он свернул в сторону леса, и в лесозащитной полосе мы его подловили…
— Ну и…? — нетерпеливо перебила Леди-Босс.
— Это был воздушный шарик, — еле слышно промямлил вожак.
— Безмозглые тупицы! Дармоеды! Всех урою!!! — взорвалась Лиса. — А ты, Михалыч, чем занимался: лапу сосал или у тебя опять медвежья болезнь приключилась?! Докладывай!
— Я нашел свидетеля, который его видел, — сообщил Медведь, известный в лесу под кличкой Хозяин.
— Что он сообщил, где он сейчас? — торопила Лиса. — Почему из вас каждое слово надо клещами рвать?!
— Его звали Пирожок с повидлом, — сказал Михалыч, облизнувшись. — Я нашел его в траве на лесной опушке. Он сознался, что видел Колобка, но уверял, что лично они не знакомы. Я решил, что он лжет. И был вынужден прибегнуть…
— К пыткам? — закончила за него Леди-Босс.
— Да… — неохотно сознался Хозяин. — Я его хотел только на клык насадить, чтобы он почувствовал, что со мной шутки плохи. Ну и… проглотил нечаянно, — покаянно проревел он и совсем стушевался.
Лиса молчала. И это молчание не предвещало ничего хорошего. Потом она смерила всех собравшихся ледяным взглядом и произнесла:
— Даю вам еще один день. Достаньте мне Колобка хоть из-под земли. Не достанете — пеняйте на себя. Тебя, Михалыч, я живо в цирк спроважу — будешь до конца жизни на трехколесном велосипеде ездить. А вас, волки позорные, — в зоопарке сгною. Я все сказала.
— И на кой только ляд ей этот Колобок сдался? — одними губами прошептал Вожак, обращаясь к своим товарищам, но Лиса его услышала.
— Единственное, что не имеет никаких пределов, — это глупость, — с горечью констатировала она. — Даже козе понятно, что, если я не съем Колобка, это пошатнет общественные устои. Это вопрос престижа, вопрос процветания нашего с вами сообщества! Если именно я проглочу Колобка, то докажу всем, что я — самая хитрая, я — самая коварная, я — самая жестокая и я же — самая удачливая. Я буду вне конкуренции! И никто уж тогда не посмеет объявить нашему клану войну, никто не посмеет с нами соперничать. Впрочем, я понапрасну трачу слова: что могут понимать в большой политике такие кретины, как вы… П-шли вон, с глаз моих долой!
Волки быстро разбежались, поджав хвосты. А Михалыч, переваливаясь с боку на бок и тяжело вздыхая, неторопливо направился в ближайший малинник — подсластить лисицину пилюлю.

Колобок продолжал странствовать по лесу. Он осунулся, зачерствел и даже слегка покрылся плесенью. Он искал безопасное место, где ему можно было бы восстановить силы и детально разработать план мести Дедушке. Однако местность становилась все более сырой, болотистой, и Колобок с горечью осознал, что выбрал неправильное направление движения. «Нужно срочно сматываться отсюда, а то еще завязну в болоте — такая бесславная гибель мне не подходит», — решил он. И покатился было в противоположную сторону, но в этот момент где-то неподалеку послышались голоса.
— Тина, смотри, это, наверное, морковка, давай ее выдернем!
— Да нет, Лина, это репа или брюква, ты что, не видишь!
— Ой, как вкусно пахнет! Тина, Лина, понюхайте! Сушеными яблоками — правда?
— Рина, не смей тянуть это в рот! Вон здесь сколько грязи. Мама заругается.
Колобок подкатился поближе к месту, откуда доносились голоса, и увидел трех абсолютно одинаковых девчонок. Одна из них — по-видимому, это была Рина — держала в руках крупное растение с голым круглым стеблем красноватого цвета и мелкими цветками, собранными в зонтики. Рине явно не терпелось впиться зубами в мясистое корневище, которое действительно напоминало репу. И она бы осуществила свое намерение, если бы на нее, откуда ни возьмись, не вылетела женщина с криком «Не сметь!», которая буквально вышибла растение из рук девчонки.
— Это же цикута! Смертельный яд! Глупышки, вы же могли погибнуть! Ну что мне за наказание: вам уже по восемь лет, а вас даже на минуту нельзя оставить одних!!! — истерично кричала женщина.
Тина, Лина и Рина испуганно молчали. Женщина схватила Рину за руку и потащила ее прочь, Тина и Лина споро потрусили за ними.
Колобок подобрался к растению, названному женщиной цикутой, и на его печальном лице появилась сардоническая улыбка. Теперь он знал, как отомстить Дедушке...

На следующий день пред светлы очи Леди-Босс предстала вся ее свита. Михалыч держал в могучих лапах блюдечко с золотой каемочкой, на котором лежал Колобок. Свежий, пышный и румяный. Маленькие глазки Хозяина излучали торжество.
Царственной походкой Лиса подошла к Медведю и ласково обратилась к Колобку:
— Ну что ж, малыш! Спой мне свою песенку.
Колобок молчал.
— Вы что, парни, так его запугали, что он и рот открыть не в состоянии? — недовольно прогавкала она и ловко вскинула Колобка себе на морду. — Пой, тебе говорят, свою дурацкую песенку, между прочим, последнюю! Или ты со страху слова забыл?
Колобок молчал. Он не умел говорить. Это был другой Колобок — обыкновенный, а не сказочный.
— Решил молчать, как партизан на допросе, — не очень внятно заключила Леди-Босс — она боялась, что Колобок упадет с ее морды. — Кого-кого, а меня своим героизмом ты не разжалобишь.
Гам! — и съела Колобка.
…Когда звери возвращались с банкета по случаю успешного завершения операции «Колобок», Вожак с любопытством спросил у Михалыча:
— Колись, друг, как тебе удалось достать этого Колобка?!
— Да как два пальца об асфальт! — с гордостью проревел Хозяин. — Грабанул булочную-кондитерскую. Там этих Колобков как грязи. Сам ими объелся так, что до сих пор живот пучит.
«На всякого мудреца довольно простоты», — именно так подумал бы наш главный герой, если бы ему стало известно об этих событиях.

Дедушка сидел за столом в полном одиночестве, если не считать стакана «тублерс», до краев наполненного виски «Джонни Уокер». Бабушка ушла от него, прихватив с собой и кота Макара. И теперь он не мог без отвращения думать не только о сладких булочках и пирожных, но и обо всех кондитерских изделиях из теста вместе взятых. Они были ему глубоко противны. Омерзительны. Вот такую штуку сыграла с ним судьба.
Опорожнив одним махом стакан, Дедушка тяжело поднялся и, волоча ноги в тапках «прощай молодость», прошел на кухню. И, о чудо! Там, на подоконнике, на той же самой тарелке, как когда-то, лежал Колобок. Свежий, пышный и румяный. «Неужели она вернулась! — подумал Дедушка, и его сердце всколыхнулось от радостной надежды. — Или Колобок мне только мерещится — ведь выпил-то я немало», — тут же осадил он сам себя.
С юношеской стремительностью Дедушка подскочил к подоконнику, слегка дрожащей рукой схватил Колобка и откусил крошечный кусочек — лишь для того, чтобы удостовериться в реальности своих ощущений. «Вкусно, боже, как вкусно! Такое могла испечь только ОНА», — прошептал Дедушка со слезами на глазах. И доел Колобок...
Через пятнадцать минут он почувствовал себя плохо. У него еще хватило сил набрать «03» и вызвать «скорую». Дедушку доставили в отделение реанимации…

С тех пор немало воды утекло. Месть Колобка свершилась. Памятуя о том, что ни рук, ни ног у Колобка не было, можно себе представить, ценой каких титанических усилий ему удалось выдать за себя корень цикуты! Колобок здравствует и по сей день, хотя и превратился в сухарь — конечно, не в переносном, а в прямом смысле слова. Живет он в красивом прозрачном контейнере, предназначенном для хранения сухих продуктов, у тройняшек Тины, Лины и Рины. Он разыскал их после того, как отомстил Дедушке. Мама девочек, которым теперь уже по 10 лет, периодически порывается выкинуть «заплесневелый сухарь», как она называет Колобка, в мусорное ведро. Но каждый раз тройняшки проявляют завидную бдительность и не дают своего друга в обиду. Маму, конечно, можно понять — ведь Колобок с ней не разговаривает. Ну, а они вчетвером очень даже любят поболтать перед сном.
К счастью, Дедушка тоже благополучно выкарабкался из истории с цикутой. И очень многое в своей жизни переосмыслил. Да так хорошо, что к нему даже Бабушка вернулась. Колобков они больше не пекут, сладкое не едят и «Джонни Уокер» не пьют — теперь им кефир больше нравится.