Воньга

(ст. Амбарный - р. Пулома - оз. Энгозеро - р. Воньга - Белое море - ст. Кузема).

"Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья -
Бессмертья, может быть, залог,
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог".
А.С.Пушкин. "Пир во время чумы".

Настоящие заметки представляют собой субъективный комментарий к описанию популярного маршрута по северной Карелии, предложенного А.Л.Шиловым (Шилов А.Л. На байдарках по Карелии. М.: Научно-произв. издат. центр "Наука и техника", 1997. - 160 с.). Большинству туристов будет интересно ознакомиться не только с сухим перечнем основных препятствий и особенностей маршрута, но и с теми впечатлениями, которые вынесли туристы, ранее не бывавшие в Карелии и не обладающие достаточным опытом плавания по порожистым рекам.
А.Л.Шиловым предложено начинать маршрут от ст. Энгозеро. Однако в последнее время среди туристов стали распространяться сведения о конфликтах с местным населением на этой станции. В то же время появилась информация о возможности начала маршрута от ст. Амбарный (следующая после ст. Энгозеро в сторону Мурманска). После долгих споров мы решили начинать от ст. Амбарный. Сыграло свою роль и то, что в этом случае нам останется пройти лишь часть Энгозера. Перспектива "лопатить" огромные плесы Энгозера нам не улыбалась. По нашим оценкам расстояние от ст. Амбарный до истока р. Воньга из Энгозера составляет 60 км, а от ст. Энгозеро до истока р. Воньга по данным Ю.Б.Воронова (см. Ю.Б.Воронов. 100 избранных маршрутов для путешествующих на байдарке. М.: Мир, 1993, с.98) - 36 км. Таким образом, в случае начала маршрута от ст. Амбарный он удлиняется на 24 км, что, на наш взгляд, вполне оправданно, так как путь лежит по мало популярному среди туристов и безлюдному участку. К тому же р. Пулома впадает в Энгозеро в средней его части и сокращается плавание по большим часто бурным водным пространствам.
Итак, 12 июля в 1.17 ночи наш поезд Москва-Мурманск отошел от перрона Ленинградского вокзала. Группа наша была исключительно мужской и включала в себя 10 человек в возрасте от 17 до 49 лет. У некоторых был опыт плавания по Мсте (правда, летом), по Ваймуге (Архангельская область) и ряду других рек равнинной части Европейской России. Некоторые впервые сели в байдарку. У нас было 3 "Тайменя" и 2 "Салюта".
Приключения наши начались еще до прибытия на конечный пункт. Поезд отошел от ст. Энгозеро, мы стали собираться. Кто-то обратил внимания, что Арсений, невысокий коренастый мужчина лет 45, не встает и продолжает спать. Его стали будить, но безрезультатно. Мы заподозрили неладное. Поднесли к его носу нашатырный спирт - эффекта никакого. Пришлось на ст. Амбарный выгружать Арсения за руки и за ноги. На платформе Арсений зашевелился и слабым голосом попросил сахар. Ему дали кусочек, потом еще и еще. Он стал оживать на глазах. Оказывается, он был диабетиком, накануне ввел себе инсулин, но своевременно не поел, и у него развилась гипогликемическая кома. Со станции была вызвана скорая помощь, которая приехала на удивление быстро, быстрее, чем в Москве, и это несмотря на 5-й час утра. Врач констатировал, что все сделано правильно, и удалился. Случай с Арсением был 1-ым уроком, гласящим, что до выхода на маршрут о своих болезнях необходимо информировать товарищей.
Байдарки собирали на берегу небольшого озерка, которое находилось в 200 метрах от платформы. Некоторые собрали быстро и стали ловить рыбу. И сразу же удача: одну за другой поймали 2 щуки.
Отплыли лишь в 9 часов. На сборы потребовалось около 5 часов, что оказалось значительно больше времени, которое обычно требовалось нам для этих целей. И вообще, некоторые экипажи на всем протяжении маршрута нас постоянно "тормозили". А поскольку продвижение всей группы определялось самым медлительным экипажем, то и двигались мы черепашьими темпами. Средняя скорость плавания составила 3.8 км/час, и это без учета обносов, осмотра и т.д. Отсюда вытекает второй урок: чем больше компания, тем медленнее она движется. Существует оптимальное количество человек в водном походе. Согласно Ф.Квадригину (Ф.Квадригин. На байдарке: Пер. с украинского - М.: Физкультура и спорт, 1985, с.13), это 6-8 человек. Нас же было 10, оптимум был превышен, отсюда и все наши беды.
Наконец, поплыли. Сразу же на выходе из озера оказался перекат. Наша байдарка, в основном, из-за несогласованности экипажа, умудрилась сесть на камень, что нас очень обескуражило. И это на простеньком перекате, а впереди сложные пороги!
Метров 100 ниже нас встретила довольно сложная шивера, категория сложности (к.с.) 2-3. Чистое прохождение при имеющемся уровне воды было невозможным. Все свои байдарки провели, одни вдоль правого берега, другие вдоль левого. Через 200 м порог к.с. 4: поток, минуя слив высотой 0.5 м, через 4 м ударялся в скалу. Мы, посовещавшись, решили провести байдарки по руслу небольшой протоки с правой стороны. Далее через череду плесов мы вошли в озеро Заячье. Озеро встретило нас сильным встречным ветром и неприятной волной, которая с каждой минутой усиливалась по мере удаления от берега. Я за собой заметил одну интересную особенность: при преодолении больших водных пространств во время сильного ветра и волн силы мои как бы удваиваются, и я начинаю с ожесточением грести, стараясь как можно быстрее преодолеть эту неприятную часть маршрута. Я не испытываю никакого удовольствия от плавания по бурным озерам. Может, некоторые и ищут острых ощущений, но я нет. Для меня сама жизнь приносит достаточное количество острых ощущений, чтобы их искать специально. У читателя может появиться вопрос: а зачем же я отправился в это плавание? Так получилось, что мои родственники и друзья, словом та компания, с которой я обычно хожу в поход, загорелись этим летом посетить Карелию. А я не возражал и покорился судьбе.
Итак, в ходе пересечения озера Заячье мы вырвались вперед. 2 байдарки отстали, но следовали за нами, другие 2 отклонились куда-то влево и плыли явно не туда, куда было нужно. Переплыв озеро, мы стали ждать. Ожидание было характерной особенностью этого путешествия.
Дождавшись отставших, мы двинулись дальше. Проплыв пролив, мы вступили в озеро Овечье. Оставив южнее два вытянутых с востока на запад острова, мы остановились на стоянку на северном мысу. Место изумительное: золотистый пляж, на берегу сосны; температура 25С. Даже и не верилось, что мы в Карелии. На противоположном берегу видели оленей. В первый день мы проплыли 6.5 часов, что было удивительно, если учесть, что после поезда не выспались (встали в 3 часа).
На следующий день, ожидая "копуш", мы заплыли в протоку, соединяющую оз. Овечье с оз. Ульманга. Через 100 м начались перекаты, дальше плыть не могли. Пришлось оставить байдарки и пойти пешком. До Ульманга мы не дошли, однако поймали по дороге несколько щук.
Наконец, все собрались, и мы поплыли дальше. Но проплыв 0.5 часа и войдя в следующее после Овечьего безымянное озеро, мы увидели два каменных лба. Место было так замечательно, что разгорелись споры: а не встать ли здесь на стоянку? Решили остановиться, что вызвало неудовольствие одних, считающих, что мало проплыли, и радость других, полагающих, что, несмотря на то, что это Карелия, таких мест тут немного. Последние оказались правы. И дело не в том, что в Карелии мало красивых мест. Просто, начиная с Энгозера, мы вступили в места, более населенные туристами, и большинство красивых мест оказались занятыми.
На следующий день наш путь пролегал по ряду озер, соединенных протоками, в которых встречались несложные перекаты, где отлично ловилась щука. Затем берега сузились, и остаток пути мы преодолели по Пуломе. В 16.30 мы были у избы Кюлленен недалеко от выхода в Энгозеро. Дул сильный южный ветер. Уже с реки было видно, что поверхность озера покрыта белыми барашками. Пришлось ждать вечера. В 20.00 ветер как-то неожиданно стих, мы собрались и поплыли.
Выйдя из устья, мы повернули направо, чтобы укрыться за небольшим островком, так как волны еще были ощутимы. Выйдя из-за острова, после недолгого совещания, решили плыть на остров Олений. Казалось, волны только того и ждали. Они яростно стали атаковать нас. Чтобы идти против волн, мы избрали направление на восточную часть о. Олений. Нос нашего "Салюта" был несколько приподнят над водой, и он каждый раз хлопал по волнам, осыпая сидящего впереди (то есть меня) брызгами. Хотелось побыстрее проплыть этот неприятный участок, мы стали энергично грести и скоро оставили всех позади. По мере того, как подходили к о. Олений, волны уменьшались и ветер стихал. Это дало нам возможность изменить направление движения, и мы повернули на запад, вдоль берега острова. Достигнув западного мыса, мы снова собрались и стали думать, что делать дальше. Решили плыть к о. Лопарскому, так как, сказав "А", надо говорить и "Б". Второй переход был также неприятен, как и первый. Подойдя к берегу острова, мы, немного подуставшие, но еще полные сил, поплыли на запад.
В 22.30 остановились в песчаной бухточке одного из островов. Перекусив, поплыли дальше на запад вдоль левого берега. Несмотря на то, что белые ночи еще продолжались, заметно стемнело, что объяснялось облачностью. Было сумрачно и сыро от брызг. Ветер продолжал дуть и ночью. Казалось, это работала без устали какая-то адская машина специально для того, чтобы туристы не дремали. Нас разбросало по огромному пространству плеса. Мы впереди, последние байдарки едва угадывались где-то сзади между одинаково темным небом и водой. При пересечении заливов, уходящих на юг, поднималась боковая волна. Решили остановиться на очередной отдых на восточном берегу острова, который на карте находился на сгибе. Поэтому мы его так и окрестили: остров "на сгибе карты". Этот переход у нас занял 1.5 часа. Стали ждать отстающих. Оставшиеся 2 байдарки приближались, но, о ужас: одна из них повернула и поплыла на юг к берегу. У нас были рации, на 1 час ночи была намечена связь. Связавшись, мы поняли, что этот экипаж не выдержал борьбы с боковой волной и другими превратностями, связанными с плаванием по озеру и ощутил настоятельную потребность высадиться на берег. Слава богу, а то мы подумали, что они заблудились. Вскоре они отошли от берега, и мы оказались опять все в сборе. После отдыха и ужина решили идти дальше, так как боялись застрять на Энгозере. Плыли еще 2 часа. Было уже ранее утро. Самое темное время, на наш взгляд, это 2 часа ночи. Места вокруг были очень живописны: высокие, поросшие соснами скалистые острова. Но мы были уставшими и едва "лопатили" воду.
Наконец, в 4.30 остановились на южном берегу за 4 км от протоки в оз. Пайозеро. Поели. Трудно было определить, что это было: поздний ужин или ранний завтрак. У нашего Адмирала еще хватило сил пожарить пойманных в Пуломе щук. Наскоро поев, в 6.30 легли спать.
Я так подробно описал этот ночной переход по Энгозеру, чтобы показать, насколько жизнь туриста отличается от размеренной московской жизни. Если в Москве ты переживаешь, что кто-то тебе сказал на работе не то, кто-то толкнул в метро, кто-то обругал на улице, то в походе тебя одолевает совсем другое: волны, брызги, ветер. Конечно, есть хорошее и в городской жизни, но чтобы его ощутить в полной мере, надо поплавать ночью в шторм.
Проснулись мы около 1 часа дня от яркого солнца, которое немилосердно жарило находящихся в палатках. Отплыли в 17.30. Через час были у истока Воньги. Полуразрушенную плотину проходили слева. Сразу же сели на огромный камень, еле-еле с него снялись. Когда вышли в Пайозеро, ветер утих окончательно, и мы, ленивые и разморенные, еле плыли по зеркальной поверхности озера. Вокруг были замечательные стоянки, но мы стремились вперед, чтобы побольше проплыть. Осмотрели заброшенный поселок лесорубов, от которого мало что сохранилось: все заросло кипреем. На юго-востоке виднелись мачты линии электропередач. Как-то непривычно было видеть признаки цивилизации после 3-х дней плавания по безлюдным местам. Остановились в 22.30 в восточной части оз. Чогозеро на мысу. Перед сном не утерпели и сходили по берегу осмотреть плотину. Это было наше первое серьезное препятствие.
На следующий день, пока ждали "копуш", искупались на чудесном пляже. Золотистый песок чередовался с огромными плоскими плитами, плавно погружающимися в озеро.
Плотину проходили без осмотра и без проблем. Интересным было прохождение следующего за плотиной переката (П2 по терминологии А.Л.Шилова). Воньга здесь представляет собой неширокую извилистую речушку, весело журчащую между камней, плавание по которой выгодно отличается от монотонного пересечения больших плесов предыдущих озер.
Пильдозеро опять встретило нас сильным встречным ветром. Ждали вечера и в 20.30 поплыли. Вначале из-за встречных волн плыть было неприятно, но потом привыкли, а ближе к мосту через протоку волны стали меньше. Обходили остров северной протокой. У моста остановились и пошли осматривать остатки деревни и кладбище. От деревни остались только заросли кипрея. На кладбище - несколько деревянных покосившихся крестов. Все заросло лесом, еще 10 лет и ничего нельзя будет найти.
За мостом метров 100 плыли по зарослям тростника, а затем 2-я часть Пильдозера с теми же проблемами, что и первая. Встали на стоянку у истока Воньги в полночь. Стоянка была сильно замусорена, и на следующий день мы проводили экологическую акцию по сбору и сжиганию многочисленных бумажек, пакетов, бутылок и т.д. Удивительный народ! Неужели после нас хоть потоп. Вообще, начиная с Энгозера, на всех стоянках мы наблюдали груды банок и бутылок, оставленных за многие годы туристами. Природа явно не успевала переварить эти отходы цивилизации.
На следующий день мы преодолели несложные перекаты П4-7 и вышли в оз. Синдамозеро, которое нас встретило, как водится, ветром и волной. Шли вдоль левого берега, срезая заливы. При их пересечении мешал сильный юго-восточный ветер, идти приходилось галсами. Однако, когда мы достигли западной оконечности длинного мыса и надо было повернуть за ним к протоке в Мурамозеро, нас встретил такой шквальный встречный ветер, что и нечего было думать о дальнейшем плавании. Пришлось остановиться на обед. С большим трудом нашли на мысу дрова, так как с трех сторон была вода, а стоянка среди туристов была популярная.
Наконец, ветер стих, и в 22.30 мы поплыли. Наступил штиль. Мы первый раз плыли ночью по озеру, когда в полной мере можно было насладиться всеми красотами Карелии, которые в белую ночь, как ни странно, видны еще отчетливее. В зеркальной воде, стоящей в обрамлении поросших лесом берегов, отражается алый закат, который не меркнет, а плавно переходит в рассвет. Ради таких моментов стоит пережить и ветер, и волны.
Мы долго плыли по узкому заливу оз. Мурамозеро, пока не повернули и не выплыли в основной плес. После того, как обогнули мыс, мы сразу же увидели высокий остров с великолепной стоянкой, о которой упоминал А.Л.Шилов. Она, к сожалению, была занята. Мы поплыли дальше и вскоре подошли к острову с музеем самодельной деревянной скульптуры, однако, и там расположились туристы. В конце концов, мы без стоянки не остались, но самые красивые места были заняты. Заядлые рыболовы всю ночь ловили рыбу (щук на спиннинг) и в результате наловили столько, что 10 человек не смогли съесть за один раз.
На следующий день нам предстояло пройти вдоль по Мурамозеру с запада на восток. Памятуя о нашем опыте пересечения больших водных пространств, я немного побаивался, но все обошлось. Погода была к нам милостива, и мы, осмотрев музей деревянной скульптуры (вернувшись несколько назад), двинулись на восток. Через 2 часа мы были уже у истока Воньги из Мурамозера и вскоре достигли шиверы П9 Быстрой. Сложность препятствий на реке постепенно возрастала, и эту шиверу пришлось осматривать. Сложность заключалась в том, что надо было пройти между камней. Решили выставить сигнальщиков и проходить по одному в байдарке.
Следующее препятствие, заслуживающее упоминания - П10 Сюрприз (КС-II). Мы его осмотрели и мнения разделились. Часть экипажей проходила мост левым пролетом, а часть - правым. Мы проходили левым. Чтобы в него попасть, мы провели байдарку до места в метрах 5 от моста. Кроме того, нам помогали ассистенты, направляя наш нос. Когда мы, наконец, поплыли, то плавание через оставшиеся препятствия было таким кратковременным, что удовольствия не получили никакого.
Далее, согласно описанию, мы были нацелены на перекат П11, расположенный в раздвоении русла. Какое-то раздвоение русла было, мы пошли, согласно описанию, левой протокой, но она не была глубокой. Думая, что П11 впереди, мы без осмотра вошли в порог П12 Крючок (КС-III). Довольно быстро мы поняли, что это Крючок, но было уже поздно. Нас понесло, и чем дальше, тем быстрее. Было ощущение, что мы на санках скатываемся с горки, время от времени задевая днищем камни и подпрыгивая на них. На выходе из порога река разливалась широкой струей. Тут-то мы и сели, все 5 байдарок и все в разных местах, веером. Для дальнейшего прохождения решили байдарку облегчить. Я вышел из нее и пошел к берегу, но уровень воды оказался выше моих сапог, и, кое-как дойдя до берега, я уселся и с грустным видом стал выливать из сапог воду.
Следует сказать, что незадолго до порога Крючок нас обогнали ребята на двух байдарках, которые, как они нам сказали, плыли по Воньге 2-й раз. Они прошли Крючок и остановились на неплохой стоянке на правом берегу. Мы же, мокрые и несколько ошалелые после порога, двинулись дальше.
Пройдя оз. Гагарино и Кодаярви, мы, наконец, нашли стоянку на правом берегу перед порогом П14 Кривой (КС-II). Было уже 1.45 ночи. Таким образом, от истока Воньги из Мурамозера до стоянки мы проплыли за 5 час.45 мин. Мы были уставшие, но довольные, что наконец остановились. А ниже шумел Кривой. На следующий день у нас была запланирована дневка; мы собирались отметить день рождения одного из наших товарищей. В предвкушении этого мы легли спать.
Проснувшись и поздравив Игоря (так звали именинника), каждый занялся своим делом. Молодежь играла на гитаре, рыболовы пошли на реку, кто-то проклеивал байдарку, кто-то мылся, кто-то стирал. Но не было человека, который не сходил бы посмотреть на порог. Осмотрел его и я; прошел 1 км до конца.
В 1-ой части порога, представляющей собой 200 м "трубы", задача заключалась в том, чтобы пройти между двумя камнями. В конце "трубы" валы высотой от 0.5 до 1 м (в зависимости от уровня воды). Далее следует омуток, где можно расслабиться и собраться духом для преодоления 2-ой части Кривого - шиверы. Здесь скорость воды была меньше, но больше было камней, и требовалась лавировка для чистого прохождения.
На следующий день, взглянув на порог еще раз, мы поплыли. Этот порог мы изучили так подробно, что было немудрено, что все прошли его чисто. Последующие пороги мы так тщательно не изучали, за что и поплатились.
Пройдя оз. Столбовое, мы причалили к левому берегу для осмотра порога П15 Горбатый (КС-III). После недолгого изучения, наметив линию движения, мы поплыли. Я бы поизучал еще, но Алеша, мой сын, торопил. "Чего тут изучать, и так все ясно", - говорил он. Честно признаюсь, поплыл я с замиранием сердца, без уверенности, что благополучно доплывем до конца. Из всех технических приемов мы освоили лишь отрицательную скорость и использовали ее когда нужно и не нужно, лавируя между камней. Перед заходом в порог я засек время. Прошли мы его за 10 минут. Должен сказать, что нам повезло. Каким-то чудом мы миновали все камни, едва задевая их. Под конец мы протиснулись между двух камней и выплыли на спокойную воду. Благополучное преодоление порога Горбатый придало нам уверенности и даже самоуверенности.
Пройдя оз. Чекозеро, мы за 100 м до порога П16 Сухой расположились на обед. После него я предложил осмотреть порог, но Алеша все еще был в эйфории после порога Горбатый и настоял плыть без осмотра. Сыграло свою роль и то, что от стоянки до порога надо было идти. И мы поплыли. Половину порога мы прошли благополучно, но дальше стали задевать и садиться чуть ли не на все встречающиеся камни. Как боксер, пропустив один удар, падает духом и пропускает следующие, так и мы начали пересчитывать все камни в русле. В конце мы сели носом на один из камней, нас стало разворачивать, и кормой мы сели на другой камень, встав поперек течения. Несколько секунд мы были в оцепенении, не зная, что предпринять. Хорошо, что течение было не такое мощное, а то бы байдарка могла просто переломиться пополам, не выдержав напора воды. Наконец Алеша стал отталкиваться от своего камня, продвигая байдарку поперек течения. Я отталкивался от своего камня, чтобы не ободрать шкуру из-за такого маневра. Еще немного, и мы поплыли, но нас ждало еще одно испытание. Мы опять сели носом на камень, нас стало разворачивать, и мы оказались кормой вперед. Снявшись с камня, мы так и поплыли. Плыть задом наперед было неудобно, и мы стали байдарку разворачивать. Поперек течения мы оказались как раз в момент прохождения стоячих волн. Нас спасло лишь то, что в этих волнах не было камней, и что сами волны были небольшие. Если бы байдарка была разумным существом, она бы нас кляла на чем свет стоит. Итак, мы дешево отделались. Прохождение порога Сухой прозвучало для нас грозным предупреждением. В иной ситуации те ошибки, которые мы допустили, могли окончиться плохо.
Мы выплыли в озеро Медвежье. Находясь под впечатлением прохождения порога, мы с Алешей стали выяснять отношения, обвиняя друг друга в сложившейся ситуации. Мы по-разному понимали роль переднего и заднего гребца, в этом состояли наши разногласия. Алеша доказывал, что передний гребец должен слушать команды рулевого. Я же считал, что передний гребец должен действовать самостоятельно, но в работе экипажа байдарки, конечно, должна быть согласованность. А ее то у нас и не было. У нас было мало опыта прохождения сложных участков рек, когда могла бы быть выработана согласованность и автоматизм в действиях. В критических ситуациях думать некогда.
Алеше надоело спорить, и он решил записать свои впечатления по свежим следам. Я греб один, и мы сильно отстали от нашей группы. Когда Алеша кончил писать свои записки и взялся за весло, скорость наша увеличилась, и отставание было ликвидировано.
Вскоре мы вплыли в оз. Собачье. До нашего слуха стал доноситься какой-то гул. Мы никак не могли понять, что это: шум порога или шум поезда, до железной дороги оставалось по прямой около 5 км. Был уже одиннадцатый час вечера. Хотя белые ночи еще наблюдались, но было темнее, чем днем, и мы не заметили тропу обноса, поплыв дальше по озеру. Возможно, в описании эта часть маршрута была изложена не очень четко. Мы не поняли, что тропа срезает длинный мыс, а не идет вдоль берега. По дороге мы заметили на берегу, на вершине гряды триангуляционную вышку и решили к ней подойти. Пристав в берегу, мы стали взбираться вверх. Местность в окрестностях вышки нас поразила. Это была каменистая полупустыня, покрытая мхом и вереском. Росшие там невысокие нечастые сосны завершали пейзаж. Место было диким и фантастическим. Очевидно, я еще мало был знаком с природой Карелии. Казалось, что мы где-нибудь на Огненной земле или в предгорьях Анд.
Забрались немного на вышку. Дальше лезть было опасно, так как лестница была разрушена. Но и того, что мы увидели, нам хватило: вокруг простирались в туманной дымке леса, между которыми блестели голубыми пятнами озера. Спустившись к берегу, мы поплыли дальше и, обогнув мыс, вскоре оказались у порога Собачий. Причалив, мы отправились на осмотр порога и на поиск тропы обноса. Мы надеялись найти выход тропы к берегу. Осмотрев основной слив, мы согласились с заключением, что порог непроходим. Вскоре мы нашли выход тропы обноса и пошли по ней в поисках ее начала. Тропа нас удивила: это был "Невский проспект" в масштабах Карелии. Сколько экипажей прошло здесь, таща на себе свой нехитрый скарб и плавсредства! Выйдя к воде, мы поняли, какую мы совершили ошибку, цена которой была потеря нескольких часов. Пришлось возвращаться обратно. Сев в байдарки, поплыли назад, ища место для ночевки. Остановились на мысу, в том месте, где озеро делает крутой поворот.
Утром мы продолжили путь к тропе. Дул встречный ветер, поднявший волнение. Через полчаса мы были у тропы. Обнос занял у нас 1 час 15 минут. Стоял солнечный день, и идти по этому "Невскому проспекту" было даже приятно. После обноса осматривали порог и основной слив. Фотографировали и фотографировались, ловили рыбу. Обедали на противоположном берегу. Сходили еще раз по другому берегу посмотреть на основной слив. Есть что-то завораживающее в хаотическом бесновании водной стихии. Нашел среди камней черную речную гальку, решил взять ее на память. Она сейчас лежит у меня на столе, напоминая о Карелии, Воньге и пороге Собачьем.
До порога Вяккер плыли 1 час, миновав озера Половинское и Вяккер. На последнем озере устроили гонки. Два "Тайменя" обогнали наш "Салют". Удивляюсь, почему мы были всегда первыми на Энгозере и на других плесах. Недалеко от берега Егор из экипажа-победителя в знак торжества встал в байдарке, но, потеряв равновесие, прямо в одежде свалился в воду.
Осмотрели порог. Если в Собачьем вода растекается по широкому руслу, из-за чего, в сочетании со сливом высотой 2 м, порог становится непроходимым, то в Вяккере, в основном сливе вода концентрируется в одном месте, делая этот слив, в принципе, проходимым, но опасным. Арсений стал высказывать идею прохождения порога Вяккер выше и ниже основного слива с коротким обносом. Мы еле его отговорили. На ночевку остановились на правом берегу, недалеко от тропы обноса. Григорий вдруг вспомнил: что забыл флягу у конца тропы обноса порога Собачий. И предложил туда сплавать. Отправились туда втроем на трехместном "Таймене". Через 1.5 часа вернулись обратно с флягой.
Утром у местного рыболова купили двухкилограммовую семгу. Он при нас ее выпотрошил и засолил.
Начали готовиться к обносу. Тем временем к берегу причалили 2 байдарки: 2 мужчины, 2 женщины и 2 ребенка, как оказалось, из Витебска. С белорусами мы потом встречались несколько раз ниже по течению, и каждый раз встреча была все более теплой и дружественной. Они оказались очень симпатичными людьми, и хоть я и не верю в "славянское братство", мысль об общих славянских корнях приходила ко мне при каждой встрече с ними.
Обнос оказался более тяжелым, чем в случае порога Собачьего, главным образом, тем, что пошел дождь, который продолжался в течение часа. Дождь днем пошел впервые за все время похода. Мы были избалованы хорошей погодой, и такое "коварство" было очень неприятно. После дождя похолодало, небо оставалось облачным.
Согласно описанию, часть тропы обноса проходила по болоту. Однако мы не обнаружили никакого болота, вероятно, из-за сухого лета. В конце пришлось спускать байдарки к воде по крутому обрывистому берегу.
Опять возникла задержка: один из экипажей проклеивал байдарку. Пока ждали, я подошел к белорусам, которые разожгли костер, погреться и обсушиться. Они предложили мне кофе, но я отказался.
Наконец, поплыли. Довольно быстро (за 30 минут) доплыли до порога П20 "Ассу", причалили к правому берегу и пошли осматривать. Порог довольно длинный, около 1 км. На его протяжении было несколько участков, где необходимо было выставить сигнальщиков. После осмотра наши мнения разделились. Один экипаж решил свою байдарку обнести, что благополучно и сделал. Наш Адмирал, высадив матроса, поплыл первым, один на трехместном "Таймене". При преодолении порогов в одиночку есть плюсы и минусы. Плюсы заключаются в том, что уменьшается осадка байдарки, высаживается малоопытный член экипажа, который к тому же и плохо плавает. Минус состоит в том, что байдаркой при этом управлять становится сложнее. Правда, если матрос в управлении байдаркой участия не принимает или принимает самое минимальное, то его лучше высадить.
Мы в ролях сигнальщиков и одновременно фотографов заняли свои позиции вдоль порога, чтобы быть свидетелями либо триумфа нашего Адмирала, либо его позора. Прошло несколько минут ожидания. Вот, из-за поворота показалась его байдарка. Он плыл медленно, осторожно, стоя на коленях для лучшего обзора. Он был полон внимания и в то же время невозмутимости, даже торжественности. Да, это было предвкушение торжества победы над слепыми силами природы. Но состоится ли эта победа? Победа состоялась. Адмирал благополучно совершил все маневры и пристал к берегу перед железнодорожным мостом. Следующим поплыл Арсений, также без своего матроса и также благополучно. Потом на нашей байдарке проплыли Адмирал с Алешей (Алеша сидел впереди на моем месте) и на байдарке студентов Арсений с одним из них. Что касается меня, то, признаюсь, мне не хватило духу бороться на протяжении 1 км с водной стихией. Потом Ассу проплыли белорусы. Они плыли в агрессивной манере, не разбирая дороги, через камни. Видимо, сказывался опыт, так как на Воньге они не первый раз. Видели мы также сплав надувной байдарки "Щуки". Она имела небольшую осадку и также шла напролом, лениво плюхаясь со сливов.
Когда мы подошли к байдаркам, оставленным у моста, то я обнаружил, что пропали наши коврики, которые лежали на задней деке. Очевидно, их снесло ветром в воду, и они уплыли по течению. Мы решили, что их догоним. После моста увидели на берегу группу с катамараном, которую видели при обносе порога Собачьего. Они сказали, что коврики проплыли мимо, и что их подобрала одна прошедшая мимо байдарка. Это были белорусы. Мы было погнались за ними, но доплыв до ближайшего переката, остановились и стали поджидать отставших, решив, что отрываться не стоит.
Вскоре мы встали на стоянку, как оказалось потом, в окрестностях дер. Воньга. На следующий день мы совершили экскурсию в деревню, на кладбище и на станцию. В деревне видели забитый, заброшенный дом, остатки фундаментов других домов. Всего в деревне было несколько жилых домов, из которых лишь в одном остаются на зиму. Не дойдя до жилых строений, мы повернули по дороге в сторону станции, зайдя по пути на кладбище. На станции осталось несколько домов. Здание вокзала было разрушено. Местные жители рассказали, что вначале окна в вокзале заколотили. Но туристы и другие бродяги постоянно проникали внутрь; некоторыми из них творились бесчинства. Железнодорожным властям это дело надоело, и они решили здание разрушить, чтобы было неповадно в него забираться всяким там сомнительным личностям. На ст. Воньга останавливались некоторые поезда, и была возможность оттуда уехать. Эта мысль была соблазнительной, в особенности, если учесть, что дул сильный ветер, было пасмурно, а нам предстоял выход в Белое море. Но, посовещавшись, мы решили плыть дальше. Подождав вечера, чтобы выйти в море в момент прилива, мы отплыли в 21.30.
У остатков моста через реку в районе дер. Воньга мы поговорили с местной жительницей, которая нам рассказала, что ниже, на перекате, она нашла тело туриста Николаева, погибшего при преодолении порога Вяккер лет 15 назад.
Приняв остатки моста за остатки плотины, о которой говориться в описании, что осмотр обязателен, мы ничего не подозревая, поплыли дальше. И когда стали преодолевать очередное препятствие, поняли, что это была плотина, но было уже поздно. Мы сели у левого края слива на какое-то бревно. Байдарка накренилась. Мы с большим трудом снялись с препятствия, отделавшись тем, что нас забрызгало. Далее показался мелкий перекат. Мне пришлось с рюкзаком высадиться. Алеша преодолевал его в одиночку. Запомнилось преодоление П27 Морского. Мы к этому моменту уже приобрели некоторый опыт, действия наши стали слаженные, согласованные, решительные и быстрые. Я заводил за камень нос байдарки, Алеша - корму. Наша задача заключалась в том, чтобы зайти в язык основного слива. Когда мы оказывались среди стоячих волн, покачиваясь, проплывая через них, то мы воспринимали это как награду за проделанный труд, как знак, что все идет хорошо, и тут же готовились к преодолению новой шиверы или переката. Словом, от преодоления пор. Морского мы получили большое удовлетворение. Это чувство возникает лишь тогда, когда сложность препятствия соответствует опыту и подготовленности туриста.
Пройдя последнее препятствие, мы обнаружили впереди на берегу реки большое скопление туристов, человек, так, около пятнадцати. Там оказались и знакомые нам уже белорусы, и туристы из Питера, и другие группы, всего группы 4. С белорусами мы встретились как со старыми знакомыми, горячо пожав при встрече руки. Оказывается, они выловили наши коврики и были рады нам их вернуть.
Было время прилива, вода прибывала, надо было плыть дальше. Переход от железнодорожного моста до устья занял у нас 3.5 часа, хотя по описанию на это должно было уйти 2 часа. Отсюда видно, сколько времени мы теряли на ожидания.
Итак, настала торжественная минута: мы выплывали в Белое море. Но по мере выплывания торжественность сменялась тревогой. По-прежнему дул сильный ветер, волны становились все выше. Мы решили остановиться на небольшом островке прямо напротив устья. Рядом с нами расположилась группа из Питера. Был 1 час ночи. До самого утра дул сильный ветер.
Утро встретило нас ярким солнечным светом. Облачность исчезла, как будто ее и не было. Весь день прошел в изучении острова, побережья. Остров был в диаметре метров 75. На нем рос смешанный лес. Южный берег был окаймлен живописными бурыми скалами. Днем Адмирал с Алешей сделали попытку отплыть от острова, но самое большое, что они смогли сделать - это оплыть остров вокруг. Приплыли они все мокрые от брызг волн. Даже они, самые смелые и решительные, сделали вывод, что плыть нельзя. Решили ждать вечера. Попозже сплавали в устье Воньги за пресной водой. Потом они рассказывали, что встретились еще раз с белорусами, которые выплывали из устья и взяли курс мимо нашего острова вдоль побережья на юг. Я видел, как их байдарки переваливались через волны, то ныряя с волны вниз, то взбираясь на очередную волну. Нос и корма при этом поочередно были то выше, то ниже друг относительно друга, как на качелях. По-видимому, они спешили на поезд и не могли ждать. Вскоре они скрылись среди мерцающих волн.
После обеда к нам приплыли рыболовы из избы, стоящей напротив острова на побережье. Они предлагали рыбу, но так как их интересовало спиртное, которое у нас было в дефиците, а не деньги, то сделка не состоялась. Они спросили, что не плывете. Я ответил им, что боимся: волны, ветер. "Вы что же, до Соловков что ли собрались?" "Нет, до Куземы", - простодушно ответил я. Я понял, что они иронизировали над нами, что мы такие салаги, но молча проглотил эту "пилюлю".
В течение дня мы смогли понаблюдать за красивейшим явлением на Белом море: отливом и приливом. В ходе отлива уровень воды понижается на 1.5-2 метра, а от берега вода отступает на 10 метров, в некоторых местах и более, в зависимости от крутизны берега. В максимальной точке отлива было ощущение, что еще немного, и остров станет полуостровом: обнажились многочисленные камни, отмели, косы и гряды. Я надел сапоги и пошел бродить по обнажившемуся берегу, который еще недавно был дном. Встречались красивые красные медузы, ракушки. На обнажившейся поверхности среди водорослей время от времени попадались цветы, которые еще недавно были под водой. Интересное соседство морских и наземных растений. Вообще, граница суши и моря - одно из самых интересных мест на Земле. Смотрели в бинокль на далекие острова. Около них время от времени возникали белые фонтаны: это разбивались волны шедшие из открытого моря, о скалы.
Я добровольно взял на себя обязанность следить за чередованием прилива и отлива. При этом я откладывал на кромке воды камушки. Мне удалось засечь время самого низкого уровня воды. Теперь можно было прогнозировать, когда будет максимальный уровень.
Вечером неожиданно ветер стих. Даже на наветренной стороне это ощущалось. Мы стали готовиться к отплытию. Я, посмотрев на днище нашей байдарки, вдруг пришел в ужас: в ходе перехода накануне у нас оторвалась целая лея. Пришлось срочно ставить заплатки на наиболее потертые места. Питерцы оставались. То ли они считали, что волнение недостаточно стихло, то ли у них был запас времени, то ли остров им понравился, и они не хотели с ним так быстро расставаться. Отплыли мы в 22.00. Как всегда, ждали Арсения. Чтобы убить время, стали ловить рыбу. Алеша поймал небольшую треску. Это была первая и единственная пойманная нами морская рыба.
Примерно 1 час 15 минут плыли на некотором удалении от берега в юго-восточном направлении до мыса Качнаволок. По мере выхода из губы Воньга волны становились все больше, так что при подходе к мысу пришлось идти галсами. Вышедший последний Арсений вскоре всех обогнал. Подождав немного нас у мыса, он поплыл в пролив между островами и вскоре скрылся из виду. Установившийся, казалось, штиль оказался обманчивым. На открытом месте ветер дул с прежней силой, и волны были будь здоров.
Повернув у мыса на юго-запад, мы оказались под защитой островов, и волнение несколько стихло. Здесь мы повстречали одиночную байдарку, двигавшуюся нам навстречу. Оказывается, ребята плыли из Куземы в Воньгу, а если погода будет благоприятствовать, то и дальше. Это были любители плавания по морю. Интересная встреча! Это тебе не на Истре и не на Москве-реке.
Мы высадились на берег, а Адмирал поплыл искать Арсения. Пока мы его ждали, разожгли костер. Как приятно было почувствовать под ногами твердую почву после плавания по бурному морю! За время плаванья мы подмокли от брызг и стремились подсушиться. Только стали подсыхать, как показался Адмирал.
- У меня есть два известия: одно хорошее, другое плохое, - жизнерадостно заявил он. - Начну с плохого. Арсения я не нашел. Хорошее же - я видел ретранслятор в Куземе.
Жаль было расставаться с таким надежным берегом, но надо было плыть. Мы направились в тот пролив, куда уплыл Арсений. Вскоре на одном из островов мы увидели пламя костра. Подплыв, мы обнаружили пропавших. Они уже вытащили на сушу байдарку и стали готовиться к ночевке. "Уж очень красивый остров", - оправдывался потом Арсений. Казалось, он был не рад, что нашелся, и что пришлось уходить с такой хорошей стоянки. Но надо было плыть дальше. Шторм мог задержать нас здесь надолго. Среди лабиринта островов мы плыли по компасу. Время от времени показывалась едва заметная палочка на фоне далекого леса - куземский ретранслятор. До него было километров 12. Интересно, что в этот момент на небе наблюдалось большое облако в виде перста, указывающего на Кузему. Я не мистик, но что-то в этом было завораживающее.
Заплыв за очередной остров, мы вошли в губу Нечаева. Здесь, собравшись все вместе, устроили небольшое совещание на воде. Решили пересекать губу. Лучшего решения придумать было трудно, так как днем волнение могло быть большим.
Сейчас, сидя в Москве за письменным столом и работая над этими записками, я думаю, что решение было правильным. Но тогда пересечение ночью 3-х километровой губы Нечаева казалось кошмаром. Эта губа не была защищена от открытого моря островами, и мощные волны высотой 1-1.5 метра одна за другой шли со стороны моря. Поскольку, ориентируясь на мыс Безымянный Наволок, мы должны были плыть боком к волнам, то пришлось идти галсами: то в открытое море навстречу волнам, то вглубь губы. Это удлиняло наше плавание. Когда надо было менять галс, мы ждали волну поменьше и дружно начинали грести, разворачивая байдарку. Положение усугубляло то, что, понадеявшись на штиль, мы решили не одевать спасжилеты. Теперь же копаться в рюкзаках и искать их было не с руки. Особенно коварными были волны, когда мы плыли по ветру. Тогда они незаметно словно подкрадывались сзади. Плыть навстречу волне было легче. Байдарка в этом случае смело и бесстрашно встречала их своим носом.
Время текло очень медленно. Казалось, мы не плыли, а стояли на месте. Когда очередная подкравшаяся сзади волна неожиданно наклонила байдарку, Алеша чуть не свалился в воду, так как он сидел на деке. После этого он, всегда такой уверенный в себе, на минуту потерял самообладание, растерялся. Мне пришлось взять команду на себя. Это была, пожалуй, кульминация нашего перехода через губу Нечаева.
Оглянувшись, я увидел, что байдарки разметало, и они находились друг от друга на довольно большом расстоянии. Так что, если что-либо случилось, ждать помощи было бы не от кого. Мыс, за который нам надо было завернуть, все же приближался. Положение усугубляло то, что надо было огибать подводные камни, являющиеся как бы продолжением мыса, заметные по белым бурунам от разбивавшихся об них волн. Сам не помню как, но мы обогнули эти камни, повернули на запад и стали входить в губу Домашнюю. Сразу же стало спокойнее, волны шли теперь сзади и с каждой минутой ослабевали.
Несколько слов о географических названиях. Мне кажется, они очень верно отражали особенности нашего плавания. После пересечения губы Нечаева я сразу же задумался: кем был это Нечаев, в честь которого назвали губу? Кроме организатора тайного общества "Народная расправа" в 70-х годах прошлого века, явившегося прототипом Петра Верховенского в "Бесах" Ф.М.Достоевского, я никого не знал. Возвратившись в Москву, полез в энциклопедический словарь, но там фигурировал лишь один Нечаев, вышеупомянутый. Это меня потрясло. В России нужно совершить подлость или преступление, чтобы попасть в историю. Я не поверил, что в честь этого Нечаева была названа губа. Наверняка был какой-то географ или исследователь с такой фамилией, не попавший в энциклопедический словарь. Но, тем не менее, фамилия "Нечаев" приобрела для меня зловещую окраску и стала ассоциироваться с нашим мрачным ночным переходом. Губу же Домашнюю я расценивал как избавление от всяких морских напастей, и этой оценке название губы соответствовало как нельзя лучше.
Итак, мы вошли в губу Домашнюю. Настроение сразу же поднялось. Подождав отставших, мы двинулись вглубь губы. Теперь был виден не только ретранслятор, но и деревня Поньгома. А ведь еще недавно, до пересечения губы Нечаева во время совещания слышались мнения, что надо плыть сразу в направлении мыса Губный Наволок. Кстати, белорусы нам рассказывали, что во время первого своего плавания они проскочили губу Домашнюю.
Вскоре мы вошли в узкий пролив между небольшим островом (слева) и берегом (этот берег, по-видимому, был берегом о. Куземский). Волны в сужении пролива стали выше и злее, но нам они уже не могли помешать. Мы пристали к скалистому берегу небольшого островка и стали выгружаться. Переход от о. Калостров до безымянного островка в губе Домашней занял два часа.
Быстро развели костер, поели и начали пить водку и петь под гитару песни. У всех настроение было приподнятое, все ощущали радость вследствие избавления от морских напастей. Наверное, ради этих моментов и стоит жить.
Весь следующий день прошел в изучении острова, в отдыхе. Остров был довольно высоким и вытянутым, в длину метров 100, в ширину 50. На острове было довольно много черники. Каждый перед едой набирал себе ягод, кто в кашу, кто в чай. На обед ели семгу с блинами.
Во время прогулок по острову кто-то спугнул зайца. Бедный серый не знал, куда от нас деться. Остров был небольшой, и поминутно кто-то из нашей компании без злого умысла его пугал.
День был хороший, солнечный, но опять ветреный. Вдали, в направлении открытого моря волны разбивались о скалы какого-то островка, отчего вздымались белые столбы брызг. Мимо проплыли две яхты с алыми парусами. Напротив нас, в стороне дер. Поньгома был еще небольшой островок, меньше нашего. Отлив обнажил изумительной красоты песчаный пляж, изогнутый в виде серпа. Я подумал, глядя на этот островок: не нужны нам никакие Канарские острова, у нас и своей красоты хоть отбавляй.
Мы ждали прилива, чтобы в его максимальной точке войти в устье реки Березовки. Наконец, в 0.30 выплыли. Отплыв от нашего островка, стали покачиваться на волнах. Но это были уже не те волны. Ведь мы были в губе Домашняя! При входе в р. Березовку наша байдарка села на камень. Но это происшествие не смогло омрачить последнего перехода. Через 1.5 часа мы остановились на левом берегу р. Березовки, в 400 м от устья. Вытащили байдарки, стали сушить, но они не сохли. В эту ночь были первые заморозки, а ведь было 27 июля! Время шло, пришлось байдарки собирать полусырыми, так как надо было спешить на поезд. За полчаса дошли до ст. Кузема. Надо сказать, что железная дорога Петрозаводск-Мурманск оказалась довольно загруженной. То и дело шли товарные поезда.
Мы рассчитали место, где должен был остановиться наш вагон. Это было важно, так как стоянка была 1 минута, а вещей у нас было много. В результате мы ошиблись на один вагон и при погрузке пришлось бегать как угорелым.
В поезде мы впервые за время путешествия расслабились, опять пели песни; ведь из десятерых участников похода пятеро играли на гитаре. К нам подошли дембеля из соседнего купе, еще какие-то люди. Они слушали, заказывали песни, подпевали.
Так закончился наш поход. Закончился благополучно, хотя за этот период были и болезни, и змеи, и пороги, и волны. Человек во все времена стремился к опасностям. И если раньше опасностей не надо было искать, они были на каждом шагу, то в наше время приходится отправляться на край если и не земли, то страны, чтобы испытать "неизъяснимы наслажденья, бессмертья может быть залог..."