Секреты моего искусства. 1. С портретным сходством или без оного

Секреты моего искусства

1. С портретным сходством или без оного


Еще несколько десятилетий назад можно было слышать как наибольшую похвалу автору портрета "Похож!". Или же "Уловил характер" (тут уже формальная схожесть рассматривалась как неглавное). Или же "Какой типаж!", или "Сразу видно моряцкую душу"... Тут уже допускалось всё, если создан тип (вспомним, что соцреализм было искусством на самом деле не дословной передачи реальности, а типологической, тут требовалось создание обобщенного образа, то есть по сути портретной схожести не требовалось (если только это не был портрет известного человека) .

Пришло другое время и другое искусство. Луи Арагон спросил у своего друга матисса (из фовистов, то есть "диких" – название от грубого мазка): "Зачем тебе нужна натура? Ты ведь всё равно рисуешь не то, что есть" (точной цитаты не помню, однако она приведена в книге Арагона о Матиссе и её можно найти, потому что эта книга была переведена на русский и издана в СССР). А Матисс ему ответил: "Мне нужно от чего-то отталкиваться". И в самом деле, серия портретов Арагона изображает физически разных людей (например, с разной длиной шеи), однако это всегда он, Арагон, потому что главное, особое, индивидуальное образа этого писателя и общественного деятеля во всех портретах неизменно, это та константа, вокруг которой крутятся все сделанные с него Матиссом портреты (возможно, к тому же, демонстрируя разные ипостаси портретируемого – в разные моменты жизни.

Я на этом начальном уровне стадии ухода от оригинала недолго оставался; свою роль сыграло то, что никогда систематически не учился рисованию, а портрет мне не преподавали даже в школе.

Итак, пройдя за несколько недель фазу буквального копирования натуры, я к этому уже никогда не возвращался, если не считать портретов исторических персон, да и будет это уже иначе и потому о них – ниже.

Следующий этап был такой: я беру оригинал, который трактую как прототип, то есть образ создаю свой, но рисую с некоего конкретного изображения. При этом не сосредоточиваюсь на его чертах, а переношу их в мой рисунок свободно. В результате получается сплошь и рядом совершенно другой образ, вернее – личность, у которой есть общие семы с прототипом, но они в меньшинстве и на периферии, а главное – типологически это другой человек. Или же иначе: при том же отсутствии внешней схожести в портрете воплощена некая черта этого человека (или врожденная черта характера, или результат житейских коллизий).

За три десятка лет было сделано множество портретов "без портретного сходства" (при этом сильных портретов – с характером – были единицы, добавлю, что даже и те помечены слабостью техники), пока после общения в художником, боготворившим тогда Леонардо да Винчи, мне не захотелось сделать "с портретным сходством". Взял известный автопортрет в старости (рисунок карандашом) и повторил его; техника была не на высоте, но образ был повторен с тем самым "портретным сходством, что отметил и тот художник, сказав, "вы и с портретным сходством можете" (однако это было плодом многолетней работы – а сначала хоть и получалось, но ведь теперь не было "слепого" копирования линии за линией...).

В общем, понял и поверил, что могу. Стал рисовать исторических личностей – получалось. Когда согласились взять мои работы на выставку ко Дню Независимости, у меня было всего лишь небольшое окно (час или два...), и в это окно я сделал достаточный ряд портретов, которые и понес искусствоведу дворца искусств.

Итак, техника есть, что дальше? Сделав еще серию портретов математиков, остановился (позже будет серия композиторов и других, однако это будет другой уровень и разговор о них ниже). И я снова вернулся к свободному рисованию. Так теперь каким-то таинственным образом получалась схожесть, хотя была уже не буквальной, а результатом скорее был образ и моё видение портретируемой личности.