Сказка из мусора

10.11.09

- Парус!
- Крылышко!
- Мусор!
Две девочки и мальчик стояли около мусорного бака и, наклонившись, что-то рассматривали.
Под ногами лежал мятый треугольник, исписанный непонятными каракулями.
- Ну, ведь парус именно такой формы. Наверное, на парусе написана инструкция по управлению ветром – Предположил мальчишка, шмыгнув носом, и со значением посмотрел на подружек.
- Нет, Женечка! Это крыло бабочки-адмирала. Я видела в музее: белое крылышко с чёрными пятнышками.
- Санька, посмотри – это не пятнышки, а самые настоящие буковки. Просто непонятные. Так доктор пишет в детской поликлинике на Горького. Наверное, когда-то давно, капитан фрегата совершил страшный поступок и был проклят. Сам он превратился в морского змея, а его корабль улетел в небо. А то, какое заклинание надо произнести, чтобы капитан снова стал человеком, было написано на парусе. Парус в небе, а змей – в пучине морской. Им невозможно встретиться! Вот и живёт змей в море и с тоской, выныривая по ночам, смотрит в звёздное небо, ища глазами парус с начертанным заклинанием – С усиливающимся чувством осознания своей неземной мудрости парировал мальчуган, развивая своё искусство сочинительства.
- Подумаешь! Всё равно это не может быть парусом: очень маленький. А вот крыло бабочки – в самый раз. Бабочка выросла среди чёрных махаонов. Белая-белая! Но махаоны не могли терпеть такую большую разницу, и как-то раз взяли чёрного лака и замазали белую бабочку. Но, неожиданно сильно взмахнув крыльями, белая бабочка взмыла вверх и большая часть чёрного лака осыпалась на землю. Улетела чёрно-белая красавица от своих завистливых родственничков и стала жить одна, в далёком диком лесу. Там не неё никто не охотился, и она выросла ооочень большой! Сама бабочка умерла от старости. А когда умерла и улетела к Богу, то крылья оставила на Земле. Ведь у Бога все летают без крыльев, а просто так. Парят! – Девчонка и не собиралась уступать в силе собственной фантазии, а ещё Санька знала слово «парить».


- Мусор! – Неожиданно резко выкрикнула до этой минуты молчавшая девочка. Голос у неё был низкий, «мальчишеский», с хрипотцой, которая придавала сказанному лишних процентов категоричности.
- Мусор? Почему, Тоша? – Хором спросил дуэт Александры и Евгения.
- Это элементарно! Мы стоим около мусорного бака, вокруг валяется мусор и этот клочок – тоже мусор. Может быть, раньше он и был парусом или крылышком, но теперь это только мусор и больше ничего! Место определяет функции. Если бы мы стояли сейчас в магазине, то это был бы товар. Даже крылышко или парус. Игрушечные! Какие вы ещё всё-таки дети! Глупые и наивные…
Ребятишки уселись на корточки и молча уставились на предмет спонтанной дискуссии. Ветер замер на условно-свежем воздухе (условно по причине непосредственной близости от мусорки), затаился и прислушался.
Дети не могли прочитать ничего: почерк оказался совсем неразборчивым.
Треугольник был листом из странного блокнота никому не известного поэта. Сам поэт от горя и непонимания спился и умер, а разодранная тетрадка-треуголка растеряла на ветру свои листики. Разлетелись они по свету: один сгорел в костре любителей походов, другой – провалился между поленьями дров, пять листочков приспособила бабка Нюра под кулёчки для семечек, семеро раскисли в луже, растерзанные зимней резиной КАМАЗов.
Дети – носители неуёмной фантазии, которая круто замешана на искренности и детской вере в сказки. Женечка увидел парус, Санька – крылышко бабочки. Листок, услышав о себе такие истории, тут же покрылся надеждой, выраженной в непонятных, расплывчатых письменах.

Когда-то я быть парусом хотел:
Плыть морем, глядя в небеса!
Крича и споря с ветром…

Мечтал я крылышками стать:
Порхать среди цветов, летать
И слышать: «Баттерфляй!»…

Тоша… Антонина – девочка серьёзная и очень взрослая. Её мама постоянно повторяет: «Немедленно прекрати нести эти детские глупости! Ты уже взрослая!» Вот и повзрослела хрупкое худенькое создание, стараясь понравиться мамочке. Стремясь выглядеть логично и реально (тоже определения мамы). Вот и испарилась вера в сказку, исчезло волшебство фантазий.
- Мусор! – Отрезала Тоша и отвернулась от скукожившегося обрывка.

Всегда боялся я упасть,
Иль утонуть, иль перестать летать –
И вот я на помойке…

Возмущённый ветер неожиданно взвыл, накинулся на мусорник, взъерошил волосы на головах детей, схватил ветхий треугольник и взвился вместе с ним к облаку.
- Я парус! Я крылышко! Я – лёгкий кораблик, несущий на своих парусах стихи про бабочку! - Восторженно пел листочек, забыв и о своей когда-то девственной чистоте, и о несправедливости судьбы, убившей поэта, и о разлуке со своими братьями-треугольниками. Он, окрылённый, на парусах радости нёсся в неизвестную высь…
- Смотриии, Тонечка! Летит как настоящий парусник! – Выкрикнул Женька.
- Да! Как бабочка-адмирал! – Подхватила Санька.
- На летучий корабль похож… - Очень тихо прошептала Тоша, и глаза девчонки загорелись детской радостью!