Игра

-И нечего тут в порядочную мать играть. Имя, фамилию, отчество,- истасканная фраза лязгнула в пространстве смурного кабинета следователя.
Ручка помчалась, выписывая: Крэжная Эльвира Довыдовна, русская, проживает…
Самокатом катилось по бумаге перо, только раз замедлило бег. Дрогнуло. Замерло. Очнулось и кинулось пятнать белоснежные просторы заиндевевшим показанием…
Микроавтобус 145 маршрута бодро тронул с остановки. Пассажиры, человек пять, кто как мог приспосабливались к унылому пути; за окном угрюмой массой теснился обляпанный дождем лес. Пацаненок, лет пяти, играл с мамой в слова, другие дремали.
Негу встряхнул женский голос, потребовавший остановить.
Водитель, привыкший нарушать правила там, где они есть, прогудел:
-Куда?
-Мне надо, срочно надо…, - и чтобы не оставалось сомнений, куда собственно надо, элегантно поджала ножку.
Движение не прервалось.
- Ну, остановите же! – Вскрикнула, точно жизнь рушилась. Шофер вздрогнул. Затормозил. Остановил.
Пассажирка стремглав кинулась в чащу. Салон с терпеливым сочувствием приготовился к ожиданию. Оно не затянулось. С невероятной прытью, странной для ее изысканного вида, дама мчалась обратно.
- Интересно, что с бабой? Медведь там что ли? – наблюдая приближение фигуры, не разбирающей дороги, хмыкнул старичок.
-Да не-ее, холодно жопу студить, вот и греется,- хохотнул спутник с внешностью тракториста, – Хорошо идет…
- Та-а… М-мм…! - Выдохнула подбежавшая, тыкнула в сторону леса.
- Что там, гражданочка? Зверюга какая? - участливо поинтересовался дед. Но тут же осёкся. По исковерканному ужасом лицу женщины, вдруг всем стало понятно, что в лесу скрывается нечто похуже зверя.
- Девоч-чка, там… девочка. И-и-ии!!
Всхлипнула и метнулась обратно.
Люд вздернуло. Понесло…
На страшное место налетели с размаху. Увиденное ударило, ушибло, убило.
Замерли… Застыли... Остолбенели…
Безобразно и жалко в склизких жилах раскидистого дерева на бечевке висела маленькая девочка. Жуткие качели, будто убаюкивая, раскачивали хрупкое тело. Ветер, забавляясь, играл с распахнутым коричневым пальтецом, точно любящая мать касался посиневших губ, трепал белокурые волосенки.
Мерно шумели кроны.
-Гос-ссподи-ии!- простонал кто-то.
Очнулись. Рванули…
Кто-то подхватил, кто-то вынул из петли, кто-то осторожно уложил на чью-то куртку.
Кто-то вспомнил… Кто-то сделал…
Слабый вздох. Белесый пушок ресничек дрогнул.
Кто-то охнул, кто-то застонал, кто-то заскрежетал зубами, кто-то сжал кулаки…
Детку с заботливой тщательностью укутали. Труженик от сохи, игрой желваков подавляя желание выплеснуть нахлынувшее, осторожно подхватил малышку (казалось, почти ничего не весила) и бережно понес к микроавтобусу. Там, на коленях у дородной женщины, дитё отогрелось, пришло в себя. Кроха не выглядела напуганной, скорее - удивленной; чёрные глазки с припухшими красными веками смотрели недоуменно, точно силились понять, откуда столько ласковы, внимательных людей.
Выяснить удалось не густо: зовут Настей, годиков ей – четыре. В лес она приехала погулять с мамой и дядей Геной.
Автобус в кромешной тишине продолжил маршрут.
Свет фар выдернул два силуэта на обочине. Один поднял руку.
Мужчина с женщиной зашли в салон. Тетя с глубинным безразличием на изможденном лице смотрела куда-то вдаль выжженным горем взглядом, в котором даже слезы спеклись отчуждением от себя самой. Дядька напротив, был неестественно взвинчен. Даже как-то игрив, словно настырная проблема решилась сама собой. Беспечным взглядом он обвел пассажиров и… в миг опрокинулся физиономией.
- Во, бля-ядь.
Девчушка встрепенулась. Сонное выражение сменил сияющий восторг:
-Мам? – Пролепетала. - Мамочка!
Кинулась… Вцепилась…
- Мамочка, мамуленька давай не будем больше так играть. Ты обещала, что больно не будет, а мне так было больно.