Эхо салюта

ЭХО САЛЮТА

Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой,
Без звании и наград.
Ему как мавзолей земля –
На миллион веков.
И Млечные Пути пылят
Вокруг его с боков.

Сергей Орлов "Белое озеро"

В тринадцатом веке немецкие солдаты разбойничали по Европе, порабощая целые государства. Так в те далекие годы у Речи Посполитой были отняты западные земли по рекам Одре и Нысе Лужицкой. Много славянских племен оказалось порабощенными на этих землях.
Согласно решения Ялтинской конференции глав правительств государств антигитлеровской коалиции, Польше в 1945 году были возвращены эти земли.
В сказочном уголке земли, почти на стыке границ трех госу¬дарств Польши, Чехословакии и Германии, в предгорий Карпат рас¬положен польский город Злоторыя. Летом город утопает в зелени садов; не менее привлекательны эти места своим горным климатом и ландшафтом зимой. На окраине этого города располагалась наша воинская часть в первый год после окончания второй мировой войны.
Сразу же после войны всеми воинскими частями, расположен¬ными на территории братской Польши, был получен приказ Командующего Северной Группой войск о розыске одиночных могил и перенесе¬нии останков советских и польских солдат в определенные пункты, где они подвергались захоронению в братские кладбища.
Нам, солдатам, прошедшим дорогами войны и хоронившим после ожесточенных боев своих товарищей, был очень понятен этот приказ. Розыск таких одиночных могил был нашим священным долгом. Судьба отпустила нам жизнь, а память о лежащих в земле солдатах кто, как не мы, должны сохранить вечно.
Вся восточная Европа лежала в развалинах. Большие террито¬рии были превращены в безжизненные пространства. К примеру, такой крупный город как Вроцлав к осени 1945 года среди своих развалин, поросших бурьяном в человеческий рост, кишмя кишел голодными и жестокими волками ... Большая территория в нижнем течении реки Нысы Лужицкой до 1947 года оставалась еще заминированной, и пройти ее можно было лишь единственным путем - по железной дороге, связывающей Польшу с Германией.
Поэтому розыск могил наших солдат велся с большим трудом и был зачастую связан с риском для жизни  : враг мог оставить где угодно и какие угодно сюрпризы.
Обычно все обнаруживаемые останки были безымянны. Расскажу лишь о некоторых из них.
... Вот стоит огромный помещичий дом с колоннами и лепкой изнутри и снаружи, наверху башенка с часами. По фронтону здания высечено черными готическими буквами латинское изречение о смысле жизни на земле. Черед особняком на постаменте скачущий конь с сидящей на нем женщиной-воином с копьем в руке, занесенным на барса, вцепившегося в шею коня.
В двадцати шагах от этой символической скульптуры насыпан малозаметный продолговатый холмик земли. Детально изучаем это место, устанавливаем, что это могила. Бережно срываем этот хол¬мик, углубляемся. Земля тяжелая, неродная ... Продолжаем копать: показывается утолок серой грубой шинели - значит свой. Руками разрываем слипшиеся комья земли. Аккуратно извлекаем останки. За голенищем левого кирзового сапога погибшего два пустых рожка-кассеты от автомата. Карманы одежды пусты, фельдепешника нет. По всему видно, что солдат не жалел патронов. А смысл жизни понимал по-своему: чем быстрее он выкурит вороньё, засевшее в этой великолепном гнезде, тем скорее наступит мир, ради которого он и пришел сюда. Останки солдата мы увезли на машине для захо¬ронения на братском кладбище.
Не раз и не два в походном порядке ходила наша рота мимо небольшого хуторка, состоявшего из нескольких домов. Однажды небольшой группой возвращались мы после стрельб в часть. Подошли к хуторку, миновали один, затем другой дом. Один из солдат случайно заглянул через ограду и увидел под раскидистой яблоней могилу. В этот же день мы побывали вновь на этом месте. Постучались в дом. Дом оказался уже заселенным. Вышел хозяин с изъеденным оспой и покрытым глубокими морщинами лицом. Поляк по национальнос¬ти, участник первой мировой войны, недавно возвратившийся в Польшу из Латинской Америки, - вот кто оказался хозяином этого дома. Живя в панской Польше, в поисках куска насущного хлеба тысячи поляков покидали свою Родину. Уехал и он в двадцатые годы за океан. Когда закончилась вторая мировая война народным Правительством было сделано приглашение ко всем полякам, живущим вне Родины, на воз¬вращение домой, чтобы строить независимую демократическую Польшу. Родина дала и этому поляку кров и землю. Земля, которая веками стонала под пятой Германии и была возвращена народной Польше в результате совместных боевых действий Советской Армии и Войска Польского.
Мы объясняем хозяину дома о цели своего визита. Получаем разрешение осмотреть могилу. По всему видно, что хозяин заботливо ухаживает за ней. На могиле деревянный обелиск со звездочкой, вы¬резанной из жести. Хозяин говорит, что это один из тех тысяч, по¬гибших при освобождении его Родины и принесших ему возможность вновь обрести ее.
Через несколько дней мы пришли на могилу вновь и начали из¬влечение останков. Когда начали извлекать эти останки, то увидели, что воин была женщиной, о чем говорила ее одежда. Ничего не было обнаружено у похороненной. Лишь томик чьих-то стихов был кем-то любовно положен в эту могилу...
Кто ты? Медицинская сестра или телефонистка, повар или портной? Дожди и ветры стерли с шершавой дощечки фиолетовую надпись, в спешке сделанную кем-то химическим карандашом. Бережно перено¬сим останки в покрытый красно-черным крепом гроб. Обелиск кладем у предполагаемых ног погибшей ...
Все время, пока мы занимались раскопкой могилы и извлечением останков, поляк в глубоком молчании держал на левой руке внучонка, как бы давая возможность малышу запомнить все это на будущее. А когда машина с гробом медленно тронулась, вышла вся многочисленная семья этого дома и долго провожала погибшую, а хозяин дома, приложив два пальца пpaвой руки к головному убору, по-польски отдавал последнюю почесть советскому воину ...
Во время работ по снятию кабеля немецкой правительственной связи между городами Бреслау и Берлином я был старшим в одной из групп, работавших на демонтаже. Работы велись на местности, которая могла быть заминирована, поэтому все тщательно вокруг осматривалось, а уже после этого начинались земляные работы.
- Товарищ старший сержант ! Сюда, скорее сюда ! - слышу голос одного из солдат.
Подхожу и вижу: из земли торчит черенок ивы, уже укоренившие¬ся и пустивший первые липкие листки. Рядом с черенком высовывается кусок гимнастерки пепельного цвета. Очевидно, это могила. Бои здесь проходили около года назад. А этот черенок воткнул кто-то из хоро¬нивших, как примету. На большее, видимо, не было ни времени, ни возможностей.
Шанцевыми лопатами осторожно начинаем копать. Убитый был по¬хоронен неглубоко, поэтому сразу же обрисовываются останки. Потяну¬ли за гимнастерку, загремели кости ... На гимнастерке различается нашивка желтого цвета: значит убитый еще до гибели имел когда-то тяжелое ранение, по позже продолжал воевать. За ремнем заткнута пилотка, звездочка снята. Осматриваем карманы. В кармане брюк нахо¬дим потускневшую алюминиевую ложку. На ложке нацарапано: "Сталин¬град Х-42". Видимо, это октябрь 1942 года.
Так вот откуда ты притопал, наш герой ! Теперь в числе других безвестных героев ты будешь лежать на братском кладбище. А честь тебе воздадим мы - твои сограждане. И имя дадим тебе. Имя тебе одно - ОСВОБОДИТЕЛЬ.
Здесь мне приходит на память другой случай. Было это недалеко от крупного польского города и железнодорожного узла Познань. Его товарная станция носит название Франово, которая связывает Польшу с западом и востоком, севером и югом Восточной Европы. В феврале 1945 года в группе польской разведки я находился в тылу врага в районе этого железнодорожного узла. Здесь мы вели наблюдение за проходившими вражескими транспортами, покидавшими Польшу под напором наступающей Советской Армии и Войска Польского. Очень медленно-медленно движется санитарный поезд, битком набитый большей частью не ранеными, а удирающими фашистами. И вот что я вижу: немцы на ходу, немного приоткрыв дверь товарного вагона, выталкивают умершего в пути солдата. Труп по высокой насыпи железнодорожного полотна, медленно переваливаясь, скатывается вниз, к кустам, где искусно замаскировались мы. Никто из врагов даже взглядом не про¬водил выброшенного, а лишь со скрежетом быстро была задвинута дверь вагона. Рука невольно тянется за гранатой, но делать этого нельзя. За спиной слышу взволнованное дыхание поляка Ярослава Кадия, а затем - с ненавистью выдавленное лишь одно слово: "Звери !" Да, метко сказано, добавить нечего.
В первую годовщину победы над гитлеровской чумой командова¬нием части было решено устроить салют всем советским и польским воинам, кто был перенесен нами из разных близлежащих мест и похо¬ронен на братском кладбище.
Помню теплый майский вечер 9-го Мая 1946 года. В части состоялось торжественное построение. Все выделенные для салюта люди (а нас было ровно тридцать) тщательно обмундированы, на всех все пригнано, оружие блестит зеркальной чистотой. У всех припод¬нятое настроение. Командир взвода салюта лейтенант Залесский четко командует группе:
- На плечо !
Мы ловко вскидываем карабины.
- Шагом-марш !
Взвод салюта, четко чеканя шаг, направляется к контрольно-пропускному пункту части, далее следует по городу. Весь город знает о предстоящем салюте: все спешат к кладбищу. Когда мы при¬близились к кладбищу, жители, сотнями собравшиеся на его террито¬рии, расступились и дали нам свободный проход к месту салюта. Заместитель командира по политической части майор Рукавишников произносит торжественно-траурную речь. Затем лейтенант Залесский командует:
- Заряжай !
Все вокруг замирает, я мельком вижу: стоят девушки, польс¬кие горделивые пани, стоят пожилые люди, очень много детей. И все, не стыдясь, плачут, не вытирая слез. Люди находятся от нас на небольшом расстоянии: я хорошо слышу их всхлипывания, они не стесняются нас. В эти минуты каждый из нас проникается к ним и друг к другу глубоким человеческим уважением. Я чувствую, что наши сердца бьются в ритме с их сердцами.
- Пли !
- Пли !
- Пли !
Гремит троекратный салют.
Когда прогремел последний выстрел, эхо долго перекатывалось в горах, как бы не желая погаснуть и дольше сохранить в этом тор¬жественном звуке бессмертие ушедших ...
Много мирных салютов услышал я за эти послевоенные годы: наши люди каждый год в День Победы отдают почесть советским солдатам и братьям по оружию. Но этот салют до сих пор отдается тем далеким эхом в моем сердце !

Владимир Вакуров