Счастье, в жизни, есть. Гл 4.

4

Василиса впорхнула в вагон и уселась на свободное место. Перед глазами у нее до сих пор стояла цыганка. Что она, там, еще говорила,- пыталась вспомнить Василиса,- кроме того, что Игорь ее не любит. Про какую-то пелену на глазах. Она, на мгновенье, закрыла и открыла глаза. Все было как прежде – тоже метро, те же люди. Вот женщина, в какой-то немыслимой шляпке. Вот мужчина, стоит, читает, а брюки мятые, как из помойки вылез. Ну, пускай себе читает, пусть дальше наслаждается. Интересно, поймала себя на мысли Василиса, а ведь раньше я не замечала таких мелочей, может просто выросла, стала повнимательней. Она посмотрела в другую сторону. Среди людей, готовившихся к выходу, стояла женщина, прилично одетая и довольно упитанная, а рядом с ней какой-то ханурик в кепке трется. Неужели муж? А может любовник? Ей даже стало смешно, вон, как он ее обхаживает и ручкой сзади, так нежно обнимает. Только рука у него как-то странно изогнута, больной что ли?
Василиса смотрела на них, из-подтяжка, не отрываясь. Синяя, от татуировки, рука мужчины, плавно ползла к сумочке женщины. Да это же вор. Вор –карманник. Надо срочно что-то делать. Она вдруг отчетливо вспомнила утреннюю передачу по телевизору, в которой суровый милиционер, с уставшим лицом, рассказывал о кражах на рынках и в транспорте. – Никогда не пытайтесь задержать карманника сами,- говорил он,- вор может быть вооружен газовым баллончиком или бритвой, и вы можете сильно пострадать.
Но надо же, что-то предпринять. У Василисы было врожденное, обостренное чувство справедливости. Она не могла вот, так, просто сидеть и смотреть, как совершается бесчинство, и какой-то жалкий воришка сделает свое дело и спокойно уйдет восвояси. Внутренний голос стал настойчиво капать ей на мозги: - Это не честно, не справедливо, надо что-то сделать, что-то предпринять, а ты сидишь тут как дура и смотришь. Нашла себе развлечение. Она встала и направилась к этой женщине, не зная, что будет делать дальше. А дальше все произошло само собой:
- Вы сейчас сходите,- спросила Василиса мужика в кепке, который отшатнулся и зло посмотрел на нее. – Вы сейчас сходите,- повторила она, пропихиваясь между мужчиной и женщиной и ее каблук – шпилька с силой опустился на кроссовку карманника, протыкая ее насквозь. Мужчина взвыл как голодный волк и уставился немым взглядом на Василису, в котором она прочла все, что он о ней думает. А1 – ранен,- вспомнила Василиса любимую детскую игру и произнесла с виноватым видом:
- Ой, извините меня, пожалуйста, я такая неловкая. Ну, простите меня, пожалуйста.
Мужчина, соглашаясь, безмолвно, кивал головой.
- Может Вам врача позвать или милиционера.
Голова в кепке, с искаженным, от боли, лицом закачалась в стороны.
- Ну, тогда простите меня еще раз.
Кепка опять закивала сверху вниз. В этот момент поезд затормозил, вагон качнулся, и каблук Василисы прошелся по второй ноге подранка, глаза которого поползли из орбит, а рот стал жадно ловить воздух. Скрюченные конечности отказались выполнять свою функцию, и обессиленный джентльмен удачи повалился на свободное сиденье, боясь пошевелить ногами. Поезд дальше не идет,- раздалось из репродуктора,- просьба выйти из вагона.
А2 – убит,- подытожила Василиса и выпорхнула наружу. Эскалатор вынес ее на воздух. На улице полностью хозяйничала зима. Снег сыпал крупными хлопьями.
Зима как будто где-то пряталась, выжидая нужный момент, и теперь обрушила всю свою мощь на город, наверстывая упущенное. Василиса вспомнила бессмертные строки Пушкина «зимы, зимы ждала природа, снег выпал только в январе». Интересно, на самом деле, в то время, могло быть такое, или это Александр Сергеевич, таким образом, просто решил поднакалить обстановку в своем произведении. А снег все валил и валил. Приближался Новый год. Люди спешили в разные стороны, накатывая лед под снегом. Кто-то шел с подарками, кто-то с продуктами, всех кто-нибудь, где-нибудь ждал. « Только я одна,- пожалела себя Василиса,- можно сказать не охваченная. Ну, вот куда он пропал, ведь договорились же. Она чувствовала себя Гердой потерявшей своего Кея. – Где ты, Кей,- кричала она в душе,- где ты, Кей!»
- Эй,- откликнулось где-то эхо.
Она обернулась. Два парня с сумками мчались прямо на нее:
- Поберегись!
Один из них поскользнулся и полетел, по накатанному льду, прямо ей в ноги.
Интересно, как это называется – кульбит или сальто,- думала она, лежа на снегу с закрытыми глазами. Вот тебе и киллер из-за угла, как и обещал сержант Глыба. Как он там еще сказал: - Бах, и заказывай музыку.
- Разбилась? – услышала она рядом.
- Да нет, цела,- ответил кто-то.
- Откуда они могут знать, цела я или нет,- Василиса открыла глаза.
- Цела, цела родимая,- один из парней, бережно, отряхивал бутылку водки от снега, другой в это время склонился над ней:
- Вы не ушиблись? У Вас с головой в порядке?
- Это у Вас, с головой в порядке? Летите как шар на кеглю. Что, не терпеться выпить? Алкаши несчастные.
- Вот только не надо на нас наезжать,- ответил парень,- мы из-за Вас, между прочим, свой автобус упустили. Когда он теперь пойдет?
- Это кто на кого наехал? Подумать только – они свой автобус упустили, а то, что человека чуть не изувечили – это так, мелочи, ерунда.
- Ну, простите нас,- сказал парень, помогая ей подняться,- все-таки Новый год.
Василиса посмотрела внимательно на парня – а он красивый, этот урод.
- Эй, Леха, наш автобус,- крикнул второй, и они исчезли.
Вся белая от снега, в вязанной шапочке, которая съехала ей на глаза, она и в правду была похожа на кеглю. «Ну, что за день такой – за один час столько событий, как за целый год. Надо побыстрей добраться до дома, пока еще, что-нибудь не случилось».