Восьмой. Глава первая

Дарси

ВОСЬМОЙ


Глава первая


Я переехала в деревню. На виллу. Жить. По-моему, навсегда. Я не знаю, что взбрело маме в голову, но она с месяц назад решила переехать. Начиталась каких-то статей о вреде городского воздуха и перевезла меня в эту даль и глушь.

На нашей улице в деревеньке около тридцати домов; мы живем на самой окраине, возле леса. Двухэтажный синий дом с бассейном. У нас всё круто. Мы богаты.

Но я не люблю это богатство. И никогда не любила. Я хочу быть простой, как остальные девчонки.
К сожалению, мои родители не понимают меня и постоянно опекают. Я не люблю это. Ненавижу! Я хочу быть свободной. Но каждую секунду я нахожусь под пристальным присмотром моей «обожаемой» гувернантки.

Фрау Найки - сорокачетырёхлетняя обамериканенная немка. Она обладает до жуткости противным характером, но довольно привлекательной внешностью: слегка вьющиеся каштановые волосы, которые ежемесячно подвергаются окраске, обрамляют овальное, ещё не тронутое морщинами лицо. Карий омут глаз утопает в на зависть длинных и густых чёрных ресницах. Тонкие бровки, которые напоминают полумесяц, имеют уникальное свойство подниматься до линии роста волос по одиночке.


Сколько раз я её просила пойти в актрисы! Сколько раз убеждала, что её с руками оторвёт любой режиссёр! Но, к сожалению, этих немцев воспитали так, что они не понимают даже таких простых выражений. Когда я сказала, что её с руками оторвут, она завизжала и побежала из комнаты. Потом настучала моим родителям, что я хотела её изувечить. И они ей поверили.

Итог – две недели без телика, интернета и карманных денег. Разве это справедливо?
Тем более что она почти каждый уикенд водит к себе в комнату каких-то пожилых (и не только) дяденек. Думаю, вам известно, что она там с ними делает. И я на неё не стучу! В отличие от некоторых…

Ну и ладно. Самое главное, что она меня не бьёт. Пока. Ну, она говорит, что «пока», но если она меня хоть пальцем тронет, то я нажалуюсь родителям и её уволят. Хм… Ей недолго осталось…

Вообще-то я не очень злорадная, но существует такая категория людей, которая меня доводит. Найки, например. Ну, и родители мои не сахар. Маме тридцать пять. От неё мне передались иссиня-чёрные волосы и кристально-голубые, словно ненастоящие глаза. Завораживающие. И ещё шикарная стройная фигура с не очень большим бюстом и длиннющими ногами, которые позволяют мне перемещаться с потрясающей скоростью. Папе тридцать семь, от него у меня – добрый характер и саркастический склад ума. Но в особые моменты эти два милых с виду ангела чудесным образом превращаются в злющих демонов. Но я к ним уже привыкла, это для меня не проблема.

Гораздо больше страхов у меня вызывает первый поход в новую школу. Завтра, ровно к девяти, я должна там быть. Вот что я не любила в прежней школе, это было первое сентября и знакомство с новенькими. Я всегда к этому относилась с презрением, с какой-то небрежностью. Я понимала, что и это чувствуют мои друзья, и мы вместе создавали группу «HN» , ненавидим новичков. Я была всегда против них и вот завтра мне придётся столкнуться с участью моих противников, новеньких. Изгоев. Я не представляла себе, как я с этим справлюсь. Мне всегда казалось, что все люди испытывают к новичкам такое же чувство, как и мы. Я даже не сомневалась в том, что в мире нет людей с другими точками зрения. Я не задумывалась над тем, что чувствуют в моменты своего позора эти самые новички

Я улеглась спать с мыслью, что не справлюсь с завтрашним испытанием. Я долго не могла заснуть, ворочаясь с бока на бок. В конце концов, я отказалась от этой идеи и принялась разглядывать мрачный пейзаж за окном. Окна в моей комнате выходили на лес. В местных легендах этот лес назывался «женским». Говорилось, что по ночам, особенно в новолуние, оттуда слышались женские голоса и крики о помощи. Все боялись этого леса, но мы с мамой и папой не верили в эти сказки. «Кто только придумал эту ерунду? Никакой этот лес не ужасный, он просто страшно полезный. Вы бы видели, сколько там грибов!» - частенько поговаривал мой папа, заядлый грибник в прошлом. Мы – единственные храбрецы, которые не побоялись купить этот дом прямо около леса. Он стоил копейки. Для нас, конечно же.

Сейчас я вглядывалась в непроглядную тьму леса. Вроде, ничего особенного, лес как лес. Но он завораживал, манил. Внезапно я почувствовала какое-то влечение к нему, будто сильный магнит тянет меня к окну, что бы я получше вгляделась в тёмную завесу леса.

Не знаю почему, но я, поддавшись провокациям, как сомнамбула встала с постели и прошествовала к окну. Мой взгляд прилип к небольшой жёлтой струйке дыма, которая тоненькой ленточкой вилась из глубины леса. Я захотела позвать маму, но не смогла пошевелить ни рукой, ни ногой.

Тут меня охватил неописуемый страх; я попыталась закричать, но не смогла выдавить из себя и слова. Моё тело не слушалось меня!

Широко раскрытыми от ужаса глазами, я следила за уходящей вверх струйкой дыма. Дым поднимался и поднимался и в одно мгновение начал обретать какие-то очертания: верх его расширялся, превращаясь в какого-то толстенного джина-сумоиста, который, смешно присев на корточки, осуждающе покачал головой. Но мне было не до смеха: этот толстяк смотрел прямо на меня, в мои глаза…

От его взгляда у меня непроизвольно слёзы брызнули из глаз, а его налились кровью.

Но тут он начал постепенно расти, превращаясь в длинный колышек с остро заточенным верхом. На колышке появилась верёвочная петля, в ней оказалась собака, которую петля душила. В смутных образах я узнала Джелли, нашу колли, которая с полгода тому назад была обнаружена задушенной своим же ошейником. Тогда никто не смог узнать, кто совершил это ужасное преступление… Этот рисунок тоже ничего толком не объяснил, а только вскрыл слегка зажившие раны, и слёзы рекой лились по моим щекам, образуя на подоконнике целое озеро (хотя правильнее было бы сказать океан, ведь реки впадают в океан).

Собака всё отбивалась от необратимой смерти, а она подступала. В прямом смысле этого слова: струя раздвоилась и образовала силуэт высокой фигуры в плаще, держащей в руках фанерный ящик, точно такой, в каком мы похоронили нашу Джелли. Дождавшись, пока собачка перестанет биться в предсмертных конвульсиях, она аккуратно сняла её с колышка и положила в ящик. В руках у неё появилась ленточка и через секунду она превратилась в бантик, как две капли воды похожий на бантик, который мы нацепили на ошейник Джелли. Она положила его в коробку, закрыла её, подняла на уровень своей головы и отпустила…

Коробка полетела вниз и, ударившись об землю, рассыпалась вдребезги. Я вздрогнула и с ненавистью посмотрела на убийцу своей собаки. Та, в свое время, уже медленно поворачивалась ко мне. Я застыла. Смерть повернулась ко мне лицом, скинула капюшон. Я зашлась в беззвучном крике…

Я узнала этот силуэт. Как же иначе, если ближе и родней мне только мама? Из плаща торчала, улыбаясь во все 29 зубов белобрысая папина голова. Папа подставил руку как для воздушного поцелуя и подул.

От поднявшегося ветра у меня распахнулось окно и я не смогла закрыть его, так как конечности меня все ещё не слушались. Я попыталась хотя бы отвести от него глаза на тёмное небо.

Только сейчас я осознала, что сегодня новолуние.

Мой взгляд словно магнитом притянуло обратно. Я смотрела на отца. Его улыбка постепенно превращалась в оскал, рот превратился в львиную пасть и раздался ужасающий рык. Вслед за ним послышался слабый женский крик, а через минуту он превратился в воющую сирену. От этого звука у меня голова раскалывалась, а из соседних комнатах не доносилось ни звука. «Неужели они не слышат?» - ужаснулась про себя я – говорить вслух я по-прежнему не могла.

Новый порыв ветра ворвался в мою комнату, сметая листы и книги, лежащие на столе. Внезапно звук прекратился, внизу в лесу что-то вспыхнуло зелёным пламенем, меня отпустило. В прямом смысле этого слова – меня никто больше не держал, я сама владела своим телом, но не смогла. Ноги подкосились, я налегла на окно, обмякнув. Голова почему-то оказалась сильнее ног и перевесила меня в сторону улицы. Не сумев удержаться, я полетела головой вниз, на землю. Из глаз посыпались искры, я потеряла сознание, ещё не долетая до земли. Наверно, от страха.



На следующий день я проснулась, лёжа в постели. Я застыла, ожидая боли, однако её не последовало. Это меня удивило. Ещё удивило и то, что больничная постель оказалась очень мягкой, и её запах напоминал мои духи. Открыв глаза, я им не поверила: я лежала на кровати в своей комнате. На всякий случай осмотрев себя, я поняла, что никуда наяву не падала, и, подымаясь с постели, полностью убедилась, что этот бред мне только приснился.

Я собралась быстро, буквально за пару минут, и стала нехотя спускаться вниз по лестнице. Я ожидала, что как только я соберусь выйти, меня тут же скует страх. Однако никакого признака его появления я не почувствовала. Я удивилась, но вздохнула облегчённо.

Я медленно подходила к кухне, растягивая минуты до школы. Оттуда доносился вкусный запах свежеиспечённого омлета. Завтраки и обеды нам готовит Жак, француз-кондитер на пенсии. Но он просит нас называть его на английский манер Джоном. А нам в принципе и не жалко. Несмотря на то, что он – мужчина, он великолепно готовит! Всем всё очень нравится, только Найки недовольна. И из-за неё каждый день на ужин мы ходим в какой-нибудь ресторан.

За столом на кухне сидела мама и с кем-то мило болтала по телефону. Увидев меня, она махнула: мол, садись, ешь, - и продолжила разговаривать.

- Да, Роберта, конечно, мы с вами сегодня увидимся… Да, на фуршете… Я? – Загадочно улыбнулась она. – Ну, пока не знаю, может, то красное платье, в котором я ходила на презентация нашего нового бренда, помните?.. Да-да, с рисунком из розы… Правда? – она зарделась. – Вам тоже очень шли те джинсы с жёлтой кофтой… Да не стесняйтесь! Это было очень… э-э… экстравагантно… Что? Вам некогда разговаривать? Ничего страшного, до свидания, дорогая. Увидимся позже. – Она тепло попрощалась, но, положив трубку, заявила, - Дура. Не люблю её. Как Пол может с ней уживаться? Хилари, доченька, почему ты не ешь?

- Спасибо, мам, я не голодна.

- Ну, что ты! Ты же не хочешь, чтоб Жа… э-э… Джон обиделся?

Я на него обернулась. Джон стоял в уголке около плиты. Держа в руках дымящийся поднос, и смущённо улыбался. Мне было всегда его очень жаль.

- Ладно, что там у нас? – Театрально потёрла руки я. – Мм!.. Омлетик! Очень хорошо. – Я с остервенением принялась за завтрак. Он оказалась на удивление вкусной. Впрочем, как всегда. Я сама не заметила, как моя тарелка опустела. Джон подал мне чай.

- А что у нас к чаю?

- Фрау Найки обещала принести нам торт к завтраку. – Ответил мне Джон.

Я удивлённо оглянулась.

- Кстати, где она сейчас? – Её не было. – Мама, Фрау опаздывает. Это неприлично. Может надо её уже уволить? – Мило улыбнулась ей я.

- Хилари, мы с тобой уже разговаривали с тобой на эту тему. Мы не можем уволить мадам. И по очень веским причинам.

- Потому, что племянница сестры бывшего мужа её приёмной матери работала у вас с папой в фирме на полставки и вы ей обязаны???!!! Это тупая отговорка!!! Уволь её к чертовой матери!!! – Что-то я разоралась. А мама почему-то осеклась и, посматривая за мою спину, начала мямлить.

-Э-э… Э, Хилари, пе… пей чай давай, а?

- Да не хочу я твой чай! – Начала было я, но увидела что мама мне подаёт какие-то знаки, кашляя. Утром ведь она не была простужена, а теперь не переставала.

- Кх-кх… кхы… - Её ненатуральный кашель перемежался с милыми улыбочками. Я не знала, что так туго соображаю. Я только что поняла, что Найки стоит за моей спиной последние пять минут. Я обернулась, тупо посмеиваясь. За моей спиной стояла презлая гувернантка в мокром зелёном пальто – на улице шёл дождь.

- Фрау Найки! Какая встреча! А я вас и не заметила! О! Вы принесли нам торт! Вкусный, наверное. А чего вы стоите? Садитесь, садитесь. Можете даже сесть на моё место, ведь я уже позавтракала. – Я быстро вскочила с места и бочком пошла к выходу, чтобы видеть её лицо (а то вдруг на меня набросится!). Когда я уже вышла из кухни, вслед мне полетел насмешливый вопрос, прозвучавший из губ Найки.

- Фройлен! Разве вы не останетесь допить чай? - Саркастически усмехалась она, пытаясь испортить мне настроение. Что ж, ей это удалось. Как всегда.

Я выбежала под проливной дождь на улицу и помчалась к остановке автобуса. Как обычно, я опоздала. Ступив на остановку я услышала смех детей и закашлялась от развевающегося дыма от автобуса на остановке.

Дым.

Опять дым. Совсем как в том страшном сне, приснившемся мне сегодня. Отчего-то мне стало не по себе. Я потрясла головой, чтобы мысли развеялись. Развеялись. Я поняла, что если сейчас же не побегу в школу, то опоздаю. А зачем мне опаздывать в первый день в школу? Что бы завоевать нелюбовь учителей? Нетушки, не дождётесь.

Я вышла под напор стихии. Жёсткие капли беспощадно били по лицу. Через пару секунд из моих волос и одежды можно было выжать целую ванну воды.

Вода.

Она мне напомнила огромную лужу слёз на подоконнике в моей комнате. Все-таки надо было посмотреть туда утром. Чтобы до конца убедиться в неправде сна. До сих пор я не была в этом уверена на сто процентов. Я не могла забыть те ужасные картины.

Тем не менее, я постепенно приближалась к школе. Мне была уже видна красная крыша здания. Кроваво-красная крыша.

Кровь. Глаза, налитые кровью.

Почему я не могу это забыть?!

Я подхожу к школе, вхожу в резные двери. Потупляю глаза от пристальных взглядов детей, для которых я стану изгоем. Хочу закрыть уши, но почему-то не могу. Я готовлюсь к унизительным насмешкам в мой адрес, но почему-то их не слышу. В удивлении поднимаю глаза.

Все смотрят на меня не осуждающе, и даже не с презрением.

С жалостью. Они меня жалеют. Меня.

Это ещё хуже.

Я не хочу, чтоб меня жалели. Я слишком гордая и богатая для этого. Это я должна их, нищих неудачников, жалеть. Но… Мне впервые в жизни стало стыдно за себя. Что я так отношусь к ним, хотя они этого не заслуживают.

Мой взгляд снова приклеился к полу, и я поплелась в класс. Хорошо, что он был на первом этаже. Я еле до него добрела и ввалилась с громким хлюпаньем. Я подняла глаза, и мне захотелось заплакать. Эти новые люди смотрели на меня с добротой, чего я вообще не ожидала. Никогда.

Я и правда чуть было не заплакала, но тут ко мне подошла милая светловолосая девушка. Она погладила меня и засыпала заботливыми вопросами.

- Привет, красавица! Как тебя зовут?

- Хилари.

- Правда? У меня так сестру зовут. Я меня – Эмма. Эмма Ричардсон. Проходи, присаживайся. – Она взяла меня за руку и повела вглубь класса. Там она нашла свободное место и усадила меня. – А ты откуда к нам приехала?

- Из Хьюстона.

- Круто. А мы все тут местные. Ты в каком доме живёшь? Я в 31-ом, на второй улице.

- А я на третьей улице, в 46-ом доме.

В классе повисла мёртвая тишина. Я обернулась – все, как зачарованные, смотрели на меня. Их глаза приняли форму мячика и застекленели. Минут десять, пака не прозвенел звонок, они с ужасом осматривали меня, а я не понимала, что такого сказала. Наконец Эмма прошептала фразу, повергшую меня в глубочайший шок:

- Ты живёшь в мёртвом доме около леса? В доме из старых легенд? Надеюсь, к тебе пока не приходил дымящийся человек? А то будет очень, очень плохо…