Кишь-Мишь

Кишь-Мишь

Толик Костыря, впервые в своей жизни собирает эту чудесную ягоду. Тут есть чему дивиться любопытному человеку, особенно если он собирает её впервые.
Сразу видно, что ягода эта древняя, и явно тропического происхождения. Ее резные листья, темно зеленого цвета, шатром охватили тонкие стволы орешника. И солнечные лучи, легкою дымкою, чуть струятся в вакханалии изумрудного цвета и ниспадают на дышавшую теплом землю. А ягода, зеленого цвета, лихо зависла на лиане, точно в акробатическом этюде. Сама с темными полосочками, на крепенькой ножке, она грациозно смотрит на тебя, и чуть с усмешкою. Потому что сама она почти незаметна на всей палитре тропических красок.
Но вот, всё же шалунья обнаружена. И Толик тянет к ней с улыбкою свои руки, но не тут-то было. Другие лианы охватили человеческие ноги и его вытянутые руки, со всей своей силой. Более дерзкие подруги охватили и его грудь, и удерживают Анатолия, что в сетке – не тронь красоту! Но, человеку трудно удержаться от такого соблазна – вот она ягодка, рядом, дразнится. Как тут устоишь. И человек проявил настойчивость.
Иди сюда! - тянет он ласково, свои цепкие натруженные руки к ней.
Затрещали, эти лесные, непокорные сети, но поддались. И через секунду, это чудо природы в руках у Анатолия.
Твердые, и тяжелые плоды чем-то напоминают бочоночки для игры в лото, но только в лесном исполнении. Невольно, Анатолий поднес одну ягодку к своим губам, и удивился ее теплу, она жила своей жизнью, и дышала. И человек замер, не надкусив плод, он не решился это сделать.
Эх, красота, красота! Как же трудно не любить тебя. Всю жизнь, только бы тобою любоваться, да жизни радоваться. Но не тут-то было. Время такие сюрпризы преподносит людям, что только держись.
И Анатолию уже не до своих товарищей, что где-то рядом тоже собирали ягоду. Но тропические заросли надежно укрыли их от его глаз. Захотелось остаться наедине с природой, наедине со своими раздумьями.
Конечно, обидно служивому. Двадцать лет отдано службе Родине, и что взамен: сокращение из рядов Вооружённых Сил России.
Всё ли, правильно делал он? – терзается в раздумье, старший прапорщик Костыря Анатолий Васильевич.
Ведь были у него и награды, и прочие заслуги, но все это пыль. Как говорится, если воду лить, то грязь непролазная получается. А если кругом, все сухо будет, то ветер горячую пыль раздует – и нет ничего. Но мы ведь не пыль на ветру, а тем более это армия, и люди в ней - солдаты!
Летит бензовоз навстречу неизвестности, надо завести горючее на далекую заставу. За рулем Анатолий Васильевич, один из лучших специалистов части, отличник боевой и политической подготовки, и просто незаменимый человек.
Больше некому – говорит ему командир части – на тебя вся надежда Анатолий – выручай!
И прорывается груженая машина на заставу через вал огня лесного пожара, что зайчиком скачет по макушкам, стонущих от боли деревьев.
Надо! Надо!
Сам превращается в загнанного зверя человек – вперед! Но действует он по совести, не подчиняясь воле могучего инстинкта страха, вот где сила человечья!
Но кто знает об этом – лесное эхо? Тоже стонавшее тогда от боли, в пожарище, но оно умерло там, а здесь уже жизнь.
И молчит герой, ведь все тогда было обычно - так надо! Трудно теперь, поверить в сказку, ведь сейчас многие думают только о себе. И их можно понять – зачем это надо? Кому?
А вот, и бревно на дороге. И люди вокруг него мечутся. Не успели они, бревно бросили, как попало, а сами метнулись в кусты.
Останавливаться нельзя, и развернуть гружёный бензовоз, тоже невозможно. Сколько солдат выучил прапорщик, искусству вождения, он и сам не знает. И никто этого никогда не посчитает. И вот, еще один урок. Или это смертельный трюк? Как в цирке?
Не надо думать о плохом - успокаивает себя Анатолий. Седеющие его волосы разметались по горячей голове, крепко стиснутые губы разжались в невеселой улыбке – учитесь мальчишки! И как на полосе препятствий, груженый бензином КАМАЗ пропускает бревно между колес. Водитель ловит тот миг, когда еще можно удержаться на дороге. Затем резкий поворот руля, и мимо кювета машина вырывается на чистую дорогу, чуть задев колёсами бревно. По самой кромке, как по кинжалу.
Почти чисто получилось, на троечку потянет! – Улыбается Анатолий. Но ещё рано радоваться. Позади машины выскочили на дорогу лихие люди. Послышался хлопок ракетницы и дымясь красная ракета с шипеньем пронеслась над кабиной и упала где- то впереди.
Как на войне! – мелькнула озорная мысль, и старший прапорщик надавил педаль газа. – Шашлычка захотелось? Не получится!
Он слышал ещё выстрел ракетницы, но всё это размазалось в хаосе движения и шума. Куда упала вторая ракета, Толик не видел, он слился с машиной в одно целое.
Сволочи! Что вытворяют!
Но и тут вам промах, или пугаете только.
Стрелки, мать вашу - выругался Костыря. - Мне бы автомат, поучил бы я вас, как стрелять надо. Ох, поучил! Но на душе горько служивому. Никому мы не нужны, и никто нас не защищает: ни закон, ни устав, а тем более начальство.
Кто об этом происшествии знает? Никто!
И ещё был случай. В другом городе, подходит к Анатолию один кавказец. С виду он совсем обычный человек, улыбка так и блуждает по его лицу, добрее его человека трудно найти. – Здравствуй дарагой – обращается тот к Анатолию.
Здравствуйте! – вежливо отвечает прапорщик.
И совсем по-товарищески, продолжает дальше. Всё с той же улыбкой на весёлом лице. – День рождения у сына моего - подарка надо!
Конечно надо! – улыбается Анатолий – обязательно надо!
Продай керосинка, чем не подарок! – и сам же отвечает – Хароший подарок!
Смотрит Костыря, в наглое лицо кавказца, и ничего не понимает, шутит тот или нет. И тот немигающими холодными глазами, в упор смотрит на шофёра. Но дрогнули его глазки, и понял Анатолий, что здесь дело не шуточное.
А сколько дашь? – спрашивает у покупателя Толик.
Тебе хватит – отвечает кавказец – в армии столько не заработаешь, за всю свою жизнь.
Перевернули, эти слова всю душу прапорщика. А ведь прав кавказец, у нас все продается. И чем выше начальство, тем больше размах. Но таких мало, просто их время пришло, предателей и хапуг.
Скажешь, что своровали машину, только завтра скажешь. А я сегодня домой поеду, керосинка дарить буду. Ну, как джигит, согласен?
Весь мир, померк в газах у Анатолия, такую мерзость ему предлагать. Опозорить своих честных родителей, предать армию, семью, свою душу.
Чеши, Вася, отсюда! Пока ты цел - чеши! Может, ты слышал, что у русских говорят – песня не продается! А потому так говорят, что это душа народа! Понял!
Закрутился, в сильных руках прапорщика кавказец, совсем никчемным стал.
Я не Вася, меня Аслан зовут. Ты, что шутка не понимаешь! Совсем голова бальной!
Понял Костыря, что ничего тут не докажешь, прав Аслан, или как его там зовут. Наверное, всё у него схвачено: и в милиции, и в ГАИ, и у чиновников. А ему нищему куда соваться? Если, как говорится – у него в кармане, лишь вошь на аркане. Беды не отберешься, это точно.
Иди с моих глаз долой Вася, а то зашибу ненароком, и считай, что повезло тебе.
Всё обошлось и на этот раз, видно в рубашке родился Анатолий. А сколько душ невинных, загублено было, в ту пору, в Ельцинский период. И кто их считал, эти души людские?
Как такое пережить. Эх, времечко! Что с людьми оно сделало. Разве такого мы ждали.
Шум, пробирающегося, сквозь заросли человека, прервал тяжелые размышления Анатолия. Скоро на чистое место, свободное от зарослей кишь-миша выбралась Анна Николаевна, жена начальника охраны, с новой работы Анатолия.
Как Толик, ягодка собирается? - И тут же посетовала: - А мне, ничего не попадается.
Её раскрасневшееся лицо, было по-детски растеряно, как у капризного ребенка – нету! И столько искренности было в этом жесте отчаяния, иначе его не назовешь, что Анатолий невольно улыбнулся. А ведь совсем недавно, он и подумать об этом не посмел бы, но жизнь все меняет, в лучшую сторону.
Да вы её просто не видите – воскликнул Костыря – она на фоне листвы незаметная, вон она! И тут же пальцем указал лиану, усыпанную отборными плодами.
И правда – обрадовалась женщина, – какая красивая, одна в одну ягодка.
Белая косынка сползла с её головы, и черные волосы, разом растрепались по плечам. А резные листья растения невиданным венком украсили Анну Николаевну. Но искрящиеся радостью её глаза, уже ничего не видели, кроме этой волшебной лазури гирлянды ягод. Зеленоватые огоньки солнечного света, как бы нисходили уже из самой ягоды. И свет струился непрерывным потоком сквозь листву, и не было ему преград. Но от прикосновения человека все сияние дрогнуло, и показалось – тихонько вздохнуло. И видел Анатолий, что в какой-то миг, женщина стала частью этого волшебства – слилась с природой. Чудеса, хоть картину рисуй.
И личные обиды померкли перед всей первозданной красотой нашей Дальневосточной природы.
Ну, сократили его на службе. Обидно, и досадно. Но жизнь ведь не кончилась?
И ранее вернули представление на него к правительственной награде. Еще больше обидно было.
А слова-то, какие? Они хуже ножа, его душу режут: - Не видим, ничего героического…, и так далее. Ну, как им объяснить, штабным крысам, что он скромный человек! Что он просто добрый человек, а рисковал своей жизнью, уже не раз. И не о себе он тогда думал, а о людях!
И всё же, надо научиться прощать свои обиды, хотя это очень, и очень тяжело! А тут, в тайге, как-то сразу легче на душе стало. Лечит природа раны, и душу людей тоже лечит, но долгий этот процесс.
Где-то недалеко, послышался приближающийся шум, и это насторожило Костыря. Невольно, Толик повернулся в ту сторону, и увидел приближающегося к нему Гришку Распутина. Вот, и ещё один его новый товарищ, работник Ведомственной охраны, прибыл.
Гришка чувствовал себя очень уверенно в этих таёжных дебрях - старый бродяга. Весь вид его коренастой, хорошо скроенной фигуры подчеркивал его большую физическую силу, а висевший на поясе в ножнах нож, решимость его характера. Но его улыбающееся широкое лицо, сразу располагало человека, к общению с ним. Видно было, что в этом человеке много душевной энергии и чистоты.
И вот, синие Гришкины глаза заискрились. Из-под широких его бровей, они весело глянули на Анатолия. А уста его молвили: Где же этот гад Петька, опять спрятался. Вот змей! Видно опять на хорошую ягоду нарвался, и молчит теперь, ни на какие крики не отзывается. Старый номер. - Вот хитрец! А, как только всю ягоду выберет, так сразу и песню свою запоёт – объявится!
Крикнул он ещё пару раз Пете, но всё это просто так, для проформы, не более. Потому что знал своего лучшего друга Петю, как облупленного, и действовал уже наверняка.
Идем! – бросил Гришка, короткую команду Анатолию, застывшему от таких безапелляционных рассуждений, в отношении своего лучшего друга Петьки.
Далеко Петр Павлович не делся, хоть и хитёр он, но и мы не лыком шиты. – Иди не осторожничай, здесь не на охоте – поучал Распутин своего нового товарища. – Пока мы его не обнаружим: то тот, ни в коем разе, себя не выдаст – это точно!
И вот, в одном месте, Распутин, словно гончая собака замер. Что им руководило, неизвестно. Но какие-то чувства или инстинкт, подсказывали ему, что их драгоценная пропажа. Если можно так назвать Петю, где-то рядом.
Молчит тайга, и Гришка молчит. Но, и Петька себя не выдаёт.
Наверно видит нас: вот он, и затаился – тихонько шепчет Анатолию Гришка. – Собираем, потихонечку ягоду, а пропажа, себя и выкажет. Улыбается Распутин – это игра без правил, как в разведке. – Иначе нельзя!
Товарищи, молча задвигались, заработали, и обирают лианы от ягод. И Анна Николаевна тоже с ними, и ей тоже интересно знать, чем все это закончится – прав Григорий, или Петр Павлович прав. И кто на кого, как говорится поклеп наводит, всем интересно!
Работает Гришка чуть в стороне от всех, а сам прислушивается, да присматривается. Бросит ягодку в свой короб, и слушает посторонние таёжные шумы.
И вот, прямо по курсу. В самых дебрях кишь-миша, что оплел почти упавшее наклоненное дерево. Да так чудно охватил: что, и само дерево никак не увидишь в этом зеленом хаосе, не то, что Петьку. – Вдруг стукнула, о стенки чужого короба, крупная ягода.
Там он! – понял Гришка. - Там он родненький! И хотя, между ними, было всего с десяток метров, увидеть Петю, и сейчас было очень трудно. Но ничего невозможного нет. И скоро он увидел, и короб, а затем и затаившегося там, гада Петьку!
Конечно обидное слово, но всползти на такую высоту, только змей и сможет, да еще с коробом. Отсюда и слово - гад. Но всё это сказано от души, и в хорошем смысле слова, по-товарищески. Так, по крайней мере, считает сам Распутин. И он постарается всем объяснить свою позицию, более доходчиво. Примерно, как в том известном анекдоте про Чапаева.
Вы дуб, Василий Иванович! – говорит ординарец, в сердцах, своему командиру. – Правильно Петька – не обижается командир – Я самый сильный, я самый крепкий, и думаю, что самый умный. Ну, что тут скажешь? – Нечего!
И даже тогда, когда вся ватага ягодников под предводительством Гришки двинулась к Петру Павловичу, что бы уличить его в шельмовстве. То тот по-прежнему, ничем себя не выдавал – ни единым шорохом. Все надеялся он, что товарищи пройдут мимо его, и не обнаружат его ягодное место.
Но Распутин, остановил всех, возле зарослей, что скрывали Петьку, и торжественно объявил. – Ты обнаружен. И с чувством добавил – гад! От хороших людей вздумал прятаться – не выйдет змей!
Как говорил всем известный Остап Ибрагимович Бендер. Великий комбинатор: - Мы таких как ты Петя, ещё в детстве с рогатки уничтожали.
Сам гад! – послышалось в ответ, недовольное бурчание из зарослей. И сразу же, весь зелёный шатёр задвигался, ожил. И из этих сетей осторожно, пятясь задним ходом, стал выгребаться, ничуть не смущённый Петр Павлович. И скоро он, вместе с коробом, сполз с дерева, на землю.
Почему ты Гришка: всё гад, да гад? – уже ворчит он Григорию, - Будто слов других нет.
Понимаешь, Петя? – очень серьёзно объясняет ему Распутин. - Ты мощный, что удав. – Правильно я говорю?
Молчит Петр Павлович, призадумался.
А удав известный долгожитель на планете. И по мудрости ему тоже нет, даже из людей равных – продолжает Гришка. Но ведь он тоже, самый настоящий гад?
Еще не понимают товарищи всего смысла сказанного, но им уже весело.
Ведь у меня слово гад, как высшая награда человечеству за таких людей, как ты Петя. А их очень, и очень мало!
Волей-неволей, а веселье разрастается, но Гришка еще круче заворачивает оборот, как на гайке.
Ты наш генофонд России – Петя! - только это, я и имел в виду. Только это!
И прости меня подлеца: если я, хоть словом. Или даже, нечаянно, тебя обидел – прости! Ведь я тоже гад, но очень… - маленький. Я Скорпион. Правда..., правда, по гороскопу – сразу исправился Распутин. А по жизни, я хороший, - честно говорю.
И Петр Павлович, уже, при всём своем желании, не может больше оставаться сердитым, и искренне ему улыбается. - Хитёр Гришка!
Ну, как тут обижаться на своего старого товарища – грех. Ведь они вдвоем, за пятнадцать лет дружбы, исходили столько километров по тайге, что на всю оставшуюся жизнь им уже хватит. Но несут их куда-то ноги по тайге, всё несут, хотя Петру Павловичу уже шестьдесят лет исполнилось, а Распутин полтинничек разменял. Сразу вспомнилось им, как шли они на легендарное в этих краях озеро Байкал.
Слушают их с интересом товарищи, не редко такое откровение услышишь.
Оно и, правда, большое, это озеро, а вокруг болота и бескрайняя тайга. Но не до красоты мужикам, когда вокруг половодье.
В рёлках еще, кое-где, и снег держался. А местами, друзья чуть не по пояс брели по воде. И хоть апрель на дворе, но на озерах еще лёд. И не угадаешь, что тебя, там, на этом жухлом льду ожидает, везде опасность.
Ступил Гришка неосторожно на лёд, и ухнул весь в полынью. Помог ему тогда Титаренко Петр Павлович из беды выбраться.
Гружёный был Гришка. И плохо бы всё это купание могло закончиться для него, но тогда всё обошлось. А иначе в дороге нельзя, только взаимовыручка, как в армии – чувство локтя, иначе беда!
От таких воспоминаний друзей: аж, съёжилась Анна Николаевна, холодно ей стало, и это в разгар горячего лета.
А Анатолий Костыря, по-новому посмотрел на своих новых товарищей, ведь ему с ними работать – шутят мужики, но ребята надежные. А шутка, она вроде эликсира молодости, любую душу лечит. Вот и ему, сразу легче стало. А то одолели его думы, что старика, хотя и лет-то Толику, чуть больше сорока. Жить, да жить ещё.
Карие глаза бывшего старшего прапорщика, сразу потеплели, засветились янтарём. Через такие глаза, и в душу можно заглянуть, сейчас она открыта.
Сели ягодники на поваленное дерево, и достали свои съестные припасы, перекусить надо.
А тайга живет своей жизнью. Взметнулась вверх по елке белочка, вроде дразнится: - А вы так сможете? - Конечно, нет!
А рядом с людьми, на своих подушках отдыхает гриб. Он как заправский барин, и красив, и капризен, и величествен. Но поборол свою спесь барин, и тоже к столу присоседился.
Тут же, лиана с лимонником наклонилась к людям, и угощает их терпкой ягодой. Хоть и не спелая она, эта ранняя ягода, но сил она прибавит любому: потому что в каждой её ягодке, сила великая.
А мы чем хуже? - и виноград тоже перед людьми красуется. Чем он хуже других: ведь, и мы, не лыком шиты.
Свесился он гроздьями, ещё зеленых ягод, к столу, а их, целый каскад на одной плети. - Любуйтесь люди добрые, и я тоже щедрый бываю!
Вот это стол? - удивляются люди,- всё, как в сказке. Тут уже им не до разговоров, да еще при таком сервисе. - Как бы всего волшебства, и мало не оказалось при таком раскладе. Но еды всем хватило, хотя на аппетит никто не жаловался.
А на десерт были ягоды кишь-миша. Ведь нет в природе, другой такой ягоды, и по вкусу, и по сладости. Каждая его ягодка тает во рту, придавая человеку блаженство и умиротворение – такое чудо! Но одно плохо, что много их не осилишь, так они сладки эти плоды. И невольное восклицание: - и это на Дальнем Востоке, в суровом таёжном краю? Удивление на лице, и восхищение, - такое богатство!
Но тут уже, Пётр Павлович на своём любимом коньке. Он много знает этот монстр, и в науке тоже, и не прочь других поучить.
Брови его высоко взметнулись, тело подалось вперёд, руки загребают воздух, ведь опередят его. И не кто-нибудь, а всё тот же Гришка?
Этот хам, в любую его речь, клин вобьет. И всё так преподнесёт, что потом и сам, не возрадуешься. – Где, правда, или ложь; тут уже не разберешься и сам, это точно. И он торопится высказаться, очень торопится, вот где спешка, уже конкретно, нужна.
А кто знает, как по латыни называется кишь-мишь? – Не знаете? – Актинидия!
И пошёл Петя на взлёт, ведь в свою стихию попал орёл – и парит он уже высоко в своём полёте! Всем объяснил он, как мог, что тут жара раньше, как на юге была. И как север сюда шёл.
Старается руками показывает Петя. И где встретились они: две вечные крайности, в великом противостоянии. И, как потом была у них жестокая борьба, и в итоге произошло смешение двух разных растительных миров. И вот результат.
Взять виноград, кишь-мишь, лимонник, они у себя и сейчас дома живут. А ель, лиственница, те уже пришлые особи. Так же и звери, и птицы: всё здесь смешалось. И не остановить Петра Павловича, увлёкся он, и как говорится – завладел аудиторией. Но и тут Гришка, ему подвох готовит.
А как же элеутерококк, и аралия маньчжурская, - и про них ты все знаешь?
А это, я вам скажу растения ещё те, хоть и лечебные они. И иголок на них – невиданно. Не зря аралию, ещё, и чертовым деревом зовут, такие у неё иглы толстущие, и острые. – Ужас один! Чуть не с палец толщиной они, эти иглы.
Конечно, знаю! – радуется Петя. – Эти кусты, с родни женьшеню, корню жизни. Только чуть-чуть ему, по лечебным свойствам уступают. И аралия, и элеутерококк – очень ценные растения, даже в Красной книге находятся.
Он наивен, как младенец, этот Петр Павлович, и зря потерял бдительность.
Правильно, ты всё говоришь, дорогой! - возрадовался Распутин, - ведь клюнула рыбка на его приманку! Попался Петька!
Так, вот! Возьмёшь себе пару веточек аралии домой, и пусть тебя, твоя прелестная супруга Нина Васильевна – полечит. Отхлещет тебя этими шипами, что сидорову козу, чтобы ты от нас не прятался по лианам. – А вдруг бы ты потерялся? А?
Или же, пусть в штаны, тебе их положит, эти нежнейшие веточки; учить, так учить наглеца! Что бы ты впредь из коллектива не выпадал, а был в нём, как в одной обойме.
Смешно Гришке, как представил себе всю эту картину – всю экзекуцию с Петькой! Да и остальные товарищи посмеиваются, хотя и не видели ещё: ни элеутерококка, ни тем более аралию манджурскую. Но всё равно, как тут удержаться от смеха, при всём своём желании, ведь вид у обоих героев очень комичный. Так все хорошо ими показано, всё образно,- всё как наяву видно.
Не ожидал Пётр Павлович такого выпада от Гришки, и был обескуражен его словами полностью. Ведь надо же, такую несуразицу высказать ему, да ещё при женщине – конечно обидно. - Ну, и Гришка? Друг называется!
Ну что ж фашист, держи гранату - думает, так же образно Петя.
Ведь и у меня, ответ найдётся. На каждую Гришкину агрессию, я достойно отвечу.- А как же?
А ты про зайца и волка, анекдот знаешь? – обращается он к своему другу. И продолжает словесную дуэль дальше, без остановки, чтобы не упустить инициативу.
Волк работает продавцом в магазине, а заяц покупатель. И пришёл он в магазин за солью, чтобы себе капусты на зиму посолить.
Товарищ продавец? Свешайте мне, пожалуйста, пару килограмм соли, и деньги ему протягивает.
А обескураженный волк, ему отвечает.
Понимаешь, дорогой зайчик, весы у меня сломались! Можно я тебе так, соль на глаз насыплю?
Не понял ничего заяц, всей волчьей правды, и весь, аж онемел от обиды. Но затем он нашёлся:
На одно место себе насыпь, собака бешеная! - Тоже мне умник нашёлся.
Сделал Пётр Павлович, артистическую паузу, и с расстановкой добавил.
Так и ты Гришка, свои веточки аралии, на язык себе положи. А то – куда? Да куда? Я бы тебе сказал куда, только простору тут нет! И на Анну Николаевну смотрит, ведь нельзя тут хамить.
Не долго ещё ягодники собирали кишь-мишь. Жара хоть и не доставала в зарослях, зато испарения от земли, заполнили всё пространство вокруг, и дышать стало тяжело. Пот норовил залезть в глаза и это, уже начало всех раздражать. Первой не выдержала Анна Николаевна. – Сейчас, точно поверила, что здесь когда-то тропики были, всё как Пётр Павлович говорил.
Ребята! Может, хватит нам ягоды, а то уже сил моих нет. Мало того, что её плохо видать, так и еще голова кругом идёт от жары. Может пора нам домой?
Вид у неё был усталый, и этого было достаточно, чтобы никого не надо было упрашивать, собираться домой! В одну минуту все были готовы, хоть сейчас выступать.
Больше всех ягоды набрал Пётр Павлович, чего и следовало ожидать. На что Гришка тут же, ехидно изрёк: - И в том году ты так же от всех смылся, точно в воду канул. Мы тебя искали-искали, но так и не нашли. Только мы тогда по ведру ягоды набрали, а ты чуть ли не три ведра. – Было такое?
Да, было! - парировал Петя. – А что здесь такого?
А вот когда мы поделить твою ягоду захотели. Чтобы всем нам, поровну было. То, что ты нам сказал? Ну-ка, вспомни?
А, что? Что я вам сказал? - взвился Петя. - Не помню!
Да ничего хорошего - продолжает Гришка. - И ещё кукиш, нам всем показал. А потом ещё досказал, что нечего было тебя, нам придуркам искать. И ни одной ягодки никому из нас не дал. Было такое? Ведь прошлым годом, все это было. Было?
Заулыбался Петя: - Было! - Так вам халявщикам и надо. На халявку-то, и уксус сладкий.
А меньше всего ягодки было у Анны Николаевны. Хоть и старалась она, но только чуть больше половины ведра набрала. Но и тут не без чудес. Резные листья, так красиво прикрыли всю её ягоду, что складывалось впечатление, что всё это волшебство живое. – Просто, застеснялись людей её литые бочоночки, и точно малые детки, ягодки прижались друг к другу, под этим невиданным покрывалом, и затаились там. Точно, как в детской игре: - Тю-тю! Нету, нас! Ищите, и не найдёте.
Улыбнулись люди доброй улыбкой и не искали их. И далее всё серьёзно пошло.
Конечно, мало! – удивился Петя. – Непорядок это.
Нагнулся он к своему коробу, и полную пригоршню ягоды достаёт, и к ведру Анны Николаевны несёт.
От сердца сыпь! – кричит Распутин. – От сердца! За все те разы, что раньше людей надувал - воздай должное. Тебе это пред Богом зачтётся. Сыпь!
Ну, как тут не веселиться мужикам. Сыплется ягода со всех сторон в ведро Анны Николаевны, и заметно прибывает там. Скоро ведра, уже мало будет, и чуть не через край, переваливается прелестная горочка из ягоды.
Петя ворчит, что-то в своё оправдание, и попутно в адрес Распутина. Опять у них война идёт, местного значения. Но это всё нормально, адреналин в крови играет. А без шутки в тайге тяжело, и, наверное, во всей нашей жизни тоже.
Решили все выбираться к вершине сопки и по ней уже, идти вперёд. Если можно так сказать, по её мудрой проплешине. Определённо, что это будет самый короткий путь к дороге. Ведь там нет таких зарослей, как внизу сопки, и идти намного легче, чем вдоль склона.
А пока всё те же дебри нашей нехоженой тайги. Везде колдобины, поваленные деревья, и паутина из лиан – так они переплелись. Но вся группа упорно движется вверх, и порой хочется зацепиться за кусты, чтобы сохранить равновесие.
Вот тут-то вся опасность и таится. Вот она, красавица аралия, чуть не под рукой у людей, вся в страшных шипах. И друг наш элеутерококк, тянется к ним, вроде поздороваться хочет, этот тоже, пострашнее ежа будет.
А если случится такое, и поздороваешься с ними, то небо с овчинку покажется от боли, это точно! Даже страшно представить себе, всю эту жуткую картину.
На язык Гришке надо! – торопится высказаться Пётр Павлович.
Торопит этот леший события, и не зря. Он уже догадывается, какую пилюлю ему готовит Гришка и хочет опередить его.
И невольно все улыбнулись, глядя, как тот подсознательно, вцепился в свои штаны. Наверное очень большое уважение питал этот лесной бродяга: и к таким батогам, и к своей прелестной Нине Васильевне. Ведь ходят слухи, что тяжела рука, у его супруги, но Петя об этом молчит. Военная тайна!
И, кого этот монстр, Пётр Павлович, больше боится? - это тоже сложный вопрос. Но тут, Распутин смолчал, не стал развивать этой темы. Пусть супруги Титаренко сами во всём разберутся. Ведь любят они друг друга, и это не секрет, такая у них любовь.
На вершине сопки, что-то напевал ветерок, разгуливая между редких деревьев. И этот маэстро с радостью принял путников в свои весёлые объятья. Ну, совсем, как радушный хозяин. И встретились они, в этой лесной колыбели человечества, как старые друзья после долгой разлуки. Ведь тайга, и мать человечеству, и его кормилица, и душа его. А ветерок, её шаловливый: вечный сынок.
И тут же зазвучал гимн славы, в их честь, над бескрайней тайгой. Чуть подёрнутой, внизу, легкою дымкою. И души людские парят, вместе с птицами, - вот оно счастье!
А внизу, у подножия сопки, их ожидал легковой грузовичок Анатолия, он явно заждался хозяина. Наверное, милее машины, у Толика, только жена. Но, и тут ещё спорный вопрос? Ведь двадцать лет службы отдано технике, а это и дни, и ночи, и даже недели изнурительного труда. - Тоже, почти неразрешимая задача, кто же дороже.
Скоро машина выбралась на трассу, и Костыря плавно прибавил газу: - ну вот и кончились твои мучения родная! Дальше легче будет!
Совсем, как с человеком разговаривает с машиной.
Однозначно! - промелькнуло, у пассажиров в мозгу. Но все они смолчали, потому что каждый из них понимал всё это, как нормальный ход вещей – водитель профи, он одно целое с машиной. Один механизм.
У одной из горных речушек остановили машину. Жара разморила Петра Павловича, и он пригласил всех желающих искупаться. Но только один Гришка согласился лезть, с Павловичем в эту студеную родниковую воду, больше храбрецов не нашлось.
Смотри Гришка, в тритончика не превратись, - смеётся Титаренко, это пилюля в адрес своего лучшего друга.
Сам ты ископаемый, - уже на пути к воде огрызнулся Гришка. И далее нашёлся.
Тоже мне, кистепёрая рыбка, пра-пра-родитель ты наш. И бултых в воду, где и встретился с Титаренко.
Тритончик приплыл, рыбка золотая! - И брызги веером, только радуга искрится на солнце. - До бесплатного добрались, эти дети малые.
Ярче разгорайся радуга, на полнеба! И ещё выше водяные брызги летят.
Резвятся друзья в воде, дурачатся. А Толик, моет машину из ведёрка, и Анна Николаевна возле машины. От реки несёт прохладой и дышится здесь очень легко. Только красивые махаоны перегрузились влагой, и устало обмахиваются своими веерами, недалеко от воды. А их, здесь столько, что сразу и не сосчитаешь.
Всегда так чудят хлопцы? – спрашивает Костыря у женщины, - или просто так, артачатся.
Ребята они, хорошие. И вообще, у нас в охране плохих нет - не держатся! Там нужен сработанный коллектив, очень дружный!
Всё, как на войне – смеётся Анна Николаевна. И продолжает.
Недавно мы первое место по стрельбе взяли, и микроволновую печь, как приз, в придачу. А на следующий год, уже на большой холодильник все рассчитывают, растут запросы.
По ходу заехали на дачу командира, и высадили Анну Николаевну. Увидел свою жену Марат Сарвартдинович, и заспешил к машине. Бросил он свои грядки на произвол судьбы, но ничуть не жалел об этом. Заждался уже, ребят.
Так, никого не отпускаю, все на дачу. Без разговоров!
Здесь он был, без формы, в простой маечке, и совсем домашний. Нет тебе строгости, напыщенности, присущей другим начальникам. Зачем, все это? Ведь уважения это не добавляет. – Мудрость! - вот его главное достоинство.
Ходит ватага ребят по даче и удивляется урожаю, как никогда, такой уродился. А огурцов, так хоть бочки затаривай, столько их много.
Берите ребята! – радушно предлагает хозяин, - Жалко выкидывать, куда их столько? – Бери Анатолий – просит командир, - бери сколько надо?
Тот отказывается, и Гришка тоже – у всех свои дачи. А вот Петю загрузили полностью огурцами, как говорится, под завязку, сколько можно.
Бери Петя! Ведь ты главный кормилец в семье – и всё это серьёзно сказано, без всякой насмешки. – На всю зиму хватит тебе Пётр Павлович.
А Гришка уже скалит свои зубы.
Сорока-ворона, кашку варила и деток кормила. - Скушай Петенька огурчик, скушай родненький! - За папу! За маму! За ба-ба-бу-шку… Дал ему лёгкого подзатыльника Пётр Павлович, и Гришка, так наигранно и испуганно замолчал, что весело всем стало. - Молчу! Молчу! Молчу!
Сидят мужики в беседке увитой домашним виноградом: гордости хозяина, и пьют чай. Этот виноград хоть и сродни дикому, но благородным себя считает и в руки гостям, никак не даётся. Не чета дикому собрату, тот попроще растёт.
Наверно, от важности своей, ещё больше сахаром наливается,- вот гордец! Так и треснуть ведь, можно.
А вот ты Гришка тоже, гордый ведь? А почему ты такой ядовитый? Без сахара?
Чуть не поперхнулись все своим чаем, от смеха. Вот так постановка вопроса? Вот вам и Пётр Павлович, корифей науки. Надо же, Гришку так урезонить. Тот бедный, как цветок увял, и не знает, что ответить. Совсем потерялся мужик!
Насмеялись все вволю, и командир уже серьёзно спрашивает у Анатолия.
Вот ты уже месяц, как работаешь у нас. Ну и, как с адоптацией у тебя? Ведь новый коллектив, новые задачи. – И тут, тебе гражданка. Совсем другой подход нужен.
А впрочем, и здесь служба. Что ты думаешь?
Нормально всё, Марат Сарвартдинович! Я даже рад, что попал сюда. Здесь легче на душе, и работается легче. Ведь нет уже, того Дамоклова меча, что надо мной висел, все последние годы. Впрочем, как и над всей армией. Тяжело так жить и работать, очень тяжело.
Разволновался бывший старший прапорщик Анатолий Костыря, и ожила в сердце его боль от отчаяния. И он замолчал. Замолчали и все остальные.
Но тут же нашёлся Петр Павлович, он даже привстал от волнения.
Так в чём же, смысл жизни, Анатолий? - Ты не понял ёщё? Тогда слушай!
Взять например, кишь-мишь, что мы собирали сегодня, очень вкусная ягода. Наверно слаще её, и нету на Дальнем Востоке. Вот она уже спелая: красивая и сочная. И вся светится она, от солнца, и от счастья. А ее взяли люди, своими грязными руками: раздавили, и размазали между пальцев. И им нет дела, что такую красоту они загубили; они вершат свои дела. Они - выбирают! И никому нет дела, до её красивого названия – актинидия. А так же, до её вкуса: её уже нет. Её просто забыли.
Так и с нами, с людьми бывает. С их талантами, и личными качествами. Взяли и раздавили их, как тот кишь-мишь. И тогда уже нет Человека, пропала душа его.
А главное в жизни, не сломиться нам! Не впадать нам в отчаяние, и мы выживем. И ещё надо - помогать друг другу!
Да! Круто Пётр Павлович завернул! Вот это голова.
Все молчат, находятся в полной власти сказанного. Тут есть над, чем подумать.
Вот вам, и кишь-мишь! Вот так зарулил, Петя!
10 апреля 2007 г