Перевод с родного

Перед глазами Сергея, поднимавшегося по лестнице подземного перехода, маячила чья-то задница. Коренастый мужик в короткой кожаной куртке. Кривоватые и короткие ноги обтянуты темно-синими фирменными джинсами. Остроносые туфли с металлическими нашлепками над каблуком. И походка, походка… Как у медленно бредущего медведя… Миха! Точно, он!
- Миха! – Сергей прибавил ходу.
Мужик повернулся, округлил глаза и чуть не выронил картонную коробку, чье содержимое жалобно звякнуло.
- Серега! Профессор! Ну, жесть, точно Серега.
- А я смотрю, ты или нет? Сколько ж мы не виделись? Лет семь?
- Да лет девять, а то и десять, - улыбнулся Миха.
Вообще-то звался он Славиком. Пока не попал после распределения в НИИ, где и получил свое прозвище. Не в последнюю очередь благодаря Сергею, с которым работал в одной лаборатории. Во-первых, из-за своеобразной походки, во-вторых, из-за того, что оборудовал себе парочку «берлог» где любил подремать после обеда. Правда, сначала прозвище у него было «Мишка». Но со временем оно трансформировалось в «Миху», да так приклеилось к нему, что настоящее имя забылось напрочь. Впрочем, парень он был не обидчивый и живо откликался сначала на Мишку, а позже и на Миху.
- Слушай, Серега, что это мы торчим, как два чирья на заднице? У меня тут тачка недалеко. Горючее загружу, можем завалить куда-нибудь, а?
- Не, Миха, посидеть – это вряд ли. У меня еще работа есть на сегодня.
- Ну, дело хозяйское, пошли хоть до тачки проводишь.
И Сергей, подняв воротник куртки, двинулся вслед за Михой на улицу. Конец октября выдался ветреным и холодным. Все бы ничего, если бы не дождь, который шел почти без перерыва третий день подряд. Зонтик Сергей не признавал, считая его «дамским прибамбасом». И зря. Но созданный им самим имидж мужика, которому все на свете ни по чем, уже не позволял брать в руки этот предмет. Машина Михи стояла метрах в пятнадцати от подземного перехода с включенными аварийными сигналами.
- Ты что, сломался, что ли?
- Тьфу-тьфу-тьфу, с чего ты взял?
- Так аварийка включена…
- Наивен ты, братец. Сейчас ее включают, чтобы в ларек сбегать, если до стоянки далеко. Да и бабла жалко. У тебя же самого «Опель», кажется?
- Вот именно, кажется. Давай багажник открою, а то разобьешь тару.
Они поставили коробку в багажник и забрались в машину. Миха все-таки решил поставить свою «Ауди» на стоянку возле сквера. Платную, конечно, ну да фиг с ним. В кои веки встретились. А поговорить?
- Так я не понял, где твоя лошадка? Разбил или поменял?
- Пришлось расстаться. И не только с ней. С женой тоже. Квартиру, вилки-ложки и прочее пополам. И «Опель» тоже.
- Я твои хоромы помню. Теперь-то где живешь?
- Да в Синельниково, в однокомнатной.
Миха присвистнул. Синельниково - самый дальний от центра города район, за рекой. Добираться туда из центра нужно с пересадками. Но и квартиры там дешевле.
- Да-а-а… А работаешь там же?
- Там же. Куда пойдешь?
- Ну, было бы желание. Я вот два года после распределения отпахал и слинял. Нашел ребят толковых, свой бизнес раскрутили. Чем только не фарцевали. И колготками, и сигаретами, и спиртным. И «доллары-марочки» были. Теперь вот по нескольку «точек» в городе имеем. Крутимся, конечно, но и живем. На рынке сейчас к мясным рядам присматриваюсь. Все же надо было в кабак завалить, встречу отметить. Дело свое не можешь перенести на завтра?
- Не могу. Журнал французский достал со статьей нужной. У меня с немецким порядок, английский туда-сюда, но разобрал бы. Но французский… Дали почитать на неделю. Знакомый один обещал помочь с переводом. Но, боюсь, не получится у него. Это не роман дамский переводить, где половина – стоны, слезы и сопли. Вот, обещал к нему зайти, чтобы посмотрел, возьмется ли.
- Слушай, Серега, я тебе в этом деле, кажется, могу помочь. Да не смейся, не смейся. Сам переводить не буду. А девица одна знакомая есть. Учились вместе в универе. У нее папаша дипломатом, что ли, был. Не помню точно. Но на французском чешет, как я на русском не говорю. При том, еще химфак закончила. Знаю, что переводами подрабатывает. Берет не дешево. Я к ней кое-кого пристраивал. Но результат, слышал, того стоит. Сейчас узнаю, возьмется ли. Цену девушка себе знает.
Миха набрал на мобильном номер. Ждал довольно долго. Наконец, ему ответили.
- Привет, Наташенька! Это Славик. Пропавший или пропащий – как тебе будет угодно. Помощь твоя нужна, золотко. Ага, перевод. Что ты, что ты, за другим не к тебе. Где? В «Золотой мельнице»? Не одна? С девчатами? А можно нам с моим старым другом к вам присоединиться? Будем через десять минут.
Сергей пропустил мимо ушей «старого друга». Хоть горшком назови, только перевод устрой.
- Ну вот. Ты же знаешь, могу помочь – помогу. Поехали, это недалеко. Кафешка одна есть. Девичник у них там, что ли.
Доехали быстро. Девичья компания наслаждалась десертом: мороженое, торт, кофе. Славик быстренько организовал шампанское и фрукты. И вскоре уже сыпал шутками, анекдотами и байками. Чувствовал он себя среди смеющихся девчат как рыба в воде. Сергей в общем разговоре почти не участвовал. «Да», «нет», «конечно», «хотите яблоко?». Наташа, о которой говорил Миха, тоже больше молчала. Слушала разговор, улыбалась, медленно ощипывая гроздь винограда на тарелке. Приятель, похоже, уже и забыл, зачем они сюда приехали. А время шло, и Сергей стал нервничать. Если перевод пристроить не удастся, нужно будет созваниваться и срочно ехать к знакомому. Он тронул Наташу за локоть. Та обернулась. Бывают ли глаза цвета горячего шоколада? Скажи Сергею кто-то такое раньше – засмеял бы. Но нет, вот он - глубокий, темный, обжигающий цвет.
- Вы что-то хотели? – спросила Наташа. – Наверно, насчет перевода? Текст у вас с собой?
- Да-да, конечно, – Сергей встряхнул головой, освобождаясь от легкой оторопи, – с собой. Можете его посмотреть?
- Давайте. Я посмотрю и оценю объем работы. И, соответственно, назову цену. Как скоро вам нужен перевод?
- У меня есть неделя.
- Нормально.
Сергей открыл журнал на нужной странице и передал Наташе. Пару минут она просматривала статью.
- Минимум три дня. Максимум – пять. Это с поправкой на форс-мажорные обстоятельства. Но их быть не должно. – Она вернула журнал Сергею.
- Давайте все-таки остановимся на пяти днях. Мало ли что. И сколько будет стоить ваша работа?
- На пяти? А раньше я могу вам отдать перевод? – Наташа улыбнулась.
Сумма, которую она затем назвала, была раза в полтора-два выше той, на которую рассчитывал Сергей. Он хотел было отказаться. Но бегать, искать другого переводчика… И еще не знаешь, как сделают. А тут вроде гарантия есть, что не туфта будет. Согласился. Не в последнюю очередь потому, что хотел еще раз увидеть эту молодую женщину. А, может, и не раз. Воображение быстро нарисовало ему возможные варианты продолжения знакомства. Записным бабником Сергей не был, но случая пофлиртовать с понравившейся женщиной не упускал. Телефонный звонок, чашечка кофе в уютном кафе, sms-ски и поцелуй при встрече или прощании ни к чему не обязывали. А кровь грели.
Было около десяти, когда развеселившаяся от Михиных шуток компания засобиралась домой.
- А вы где, Наташа, живете? – спросил Сергей.
- Да у черта на куличиках, в Синельниково.
- Надо же, и я там живу. А на какой улице?
- На Городецкой, в самом конце.
- Вы специально на моей улице поселились?
- Я и не подозревала, что ваша фамилия Городецкий. – Наташа засмеялась.
- Фамилия у меня самая простая – Семенов. И живу я на улице Городецкой в сто четырнадцатом доме.
- А я в сто двадцатом.
- Так что я сегодня вас провожаю домой. На правах соседа. Интересно, почему я раньше не встречал вас в нашем районе? Я уже семь лет там живу.
- Не знаю. Наверно, у меня, как у Штирлица, неприметная внешность.
Дождь и не думал прекращаться. Миха взялся развезти девчат по домам. Благо, что жили они «кучно», как он выразился. Наташу доверили проводить Сергею. Остановка нужного им автобуса была недалеко. Наташа раскрыла зонт.
- Будете кавалером? Подержите зонт, пожалуйста.
Она взяла Сергея под руку. И ему показалось, что когда-то, возможно, в другой жизни, он уже шел рядом с этой женщиной и чувствовал тепло ее руки. Наваждение какое-то, подумал он. Но приятное наваждение, от которого совершенно не хотелось избавляться. За разговорами о погоде, работе, переходе на зимнее время и прочих «общегражданских» пустяках они добрались до своего района. Вышли на Наташиной остановке.
- Вы заметили, Наташа, как мы быстро доехали? Почти не ждали транспорт.
- Нет, не обратила внимания. А это что-то должно значить?
- Это значит, что я должен был вас сегодня проводить.
- А, по-моему, это значит, что транспорт у нас стал наконец-то ходить по расписанию, - улыбнулась Наташа.
Ее дом был рядом с остановкой. Надо только обогнуть его, чтобы попасть в подъезд. Было еще не поздно. Но ни в одном окне не горел свет. Наташа достала мобильник и набрала номер.
- Алло! Мама, что у нас случилось? И давно? Ну конечно, и лифт не работает. – Она вздохнула. - Ладно, волк меня не съест. Дойду. Ключ у меня есть, не надо дверь заранее открывать. Уже иду.
Она повернулась к Сергею: «Свет отключили. Аварийную уже вызвали, но не ждать же ее на улице. Да и пока сделают, я уже буду дома. Спасибо, что проводили».
- А на каком этаже вы живете? – спросил Сергей.
- На восьмом.
- И как будете в потемках подниматься? Я обязался доставить вас до дома, значит так и сделаю. Тем более что у меня есть зажигалка. Хоть какой, но источник света.
- Ладно. Пойдемте.
Изредка подсвечивая себе зажигалкой, они стали подниматься по лестнице. Сергей держал Наташу за руку. Но зажигалка сильно нагрелась, и огонь пришлось потушить. Шли наощупь, считая этажи. Наконец, дошли до восьмого. Дверь на лестничной клетке была приоткрыта. За ней – узкий длинный тамбур. И в самом его дальнем конце еще одна приоткрытая дверь.
- Ну вот, теперь совсем пришли. Спасибо за доставку.
В дверном проеме появился неяркий свет и вслед за ним пожилая женщина со свечой.
- Слава Богу, пришла. – Сказала женщина и, увидев Сергея, поздоровалась с ним: – Добрый вечер.
- Добрый вечер. Получайте дочку в целости и сохранности.
- Спасибо. Может, зайдете? На улице такая непогода, а у меня чайник горячий. Наташенька быстро простужается. Да и вам не лишним будет чаю горячего выпить. Наверно, продрогли. Заходите, прошу.
Сергей взглянул на Наташу. Лицо ее было спокойным, и по его выражению он не мог понять, хотелось ли ей этого. А ему хотелось. Поэтому Сергей согласился и зашел в квартиру.
Анна Степановна, как представилась женщина, пошла на кухню за чайником. Перед этим сказав Наташе, чтобы проводила гостя к себе. Мол, на кухне не успела убрать. Та взяла с тумбочки в коридоре горевшую свечу и пошла вперед, показывая гостю дорогу.
Наташина комната была достаточно большой, с выходом на лоджию. Возможно, она казалась просторной из-за небольшого количества мебели: встроенный шкаф, два невысоких стеллажа с книгами, телевизор, музыкальный центр, круглый столик и маленькое кресло возле окна, да широкая тахта, на которой лежал ноутбук и какие-то бумаги. Кроме пары фотографий и фигурки черной кошки на одном из стеллажей никаких безделушек Сергей не заметил. Наташа придвинула кресло и столик к тахте, Анна Степановна принесла чай и, сославшись на усталость, ушла к себе.
Чай пили молча. Беседа как-то не клеилась. На вопросы о работе Наташа отвечала неохотно. Только и сказала, что работает в фармацевтической фирме. Так это Миха ему раньше сообщил. Сергей хотел было ввернуть пару вопросов о книгах, продемонстрировать свою эрудицию. Но книги, в основном, были по медицине и фармакологии. Частью на английском и французском языках. Чай выпит, посуда унесена на кухню. Столик и кресло вернулись на прежнее место. Наташа перенесла туда ноутбук и бумаги с тахты и сейчас стояла спиной Сергею. Пора уходить.
Почему ему вдруг захотелось дотронуться до нее? Пальцы коснулись Наташиных волос, медленно провели по ним, потом по шее. Плечи молодой женщины дрогнули, чуть приподнялись, и Сергею послышался короткий всхлип. «Наверно, показалось», - подумал он. Наташа чуть откинулась назад, Сергей подхватил ее одной рукой за талию, а другой стал гладить грудь. Он чувствовал, что Наташа дрожит, но списал это на возбуждение от ласки. Пока не понял, что она плачет, и повернул ее лицом к себе. Глаза закрыты, щеки мокры, губа закушена. И так, не открывая глаз, она стала расстегивать его рубашку. Потом бросила, предоставив ему самому делать это. Принялась снимать с себя свитер, юбку и белье. Казалось, она ничуть не стеснялась Сергея. И потом, когда позволяла ему целовать и ласкать себя так, как ему хотелось – она была не распущенна и бесстыдна, а лишь естественна. Тиха и нежна. Ни криков, ни царапаний ногтями, ни метаний по кровати, к чему Сергей привык в близости с другими женщинами. Чуть замерло и выгнулось стройное тело, легкий стон. Все. Потом, лёжа рядом с ней, он спросил:
- Почему ты не скажешь, что я – лучший мужчина в твоей жизни?
- Потому что это неправда.
- А соврать ты не можешь? Иногда правда унижает. – Сергей приподнялся на локте и посмотрел Наташе в лицо. В свете почти догоревшей свечи оно казалось грустным и чуть отстраненным.
- Зачем врать? По-моему, унижает как раз ложь. Да и не умею я.
- Не пойму я вас, женщин. Одна может жить спокойно, только когда ей врут, да и сама врет по любому поводу. Другая не может обмануть.
- Да что же тут понимать. И женщины разные бывают, и мужчины. Но всем хочется любви, тепла. И доверия. А оно предполагает честность.
- Любовь? Перестань. Тебе, как специалисту, известно, что весь этот романтический бред - не более чем вполне определенные химические процессы. Плюс врожденный инстинкт продолжения рода.
- Да, о химических процессах я знаю. Но мне не хочется думать, что только речь и абстрактное мышление отличают нас от животных. А как же совесть, сострадание?
- Чепуха. Мы те же животные. Наверно, самые хитрые, изворотливые, непредсказуемые.
- Не знаю. Это спорно, на мой взгляд.
- Так какие же мы?
- Я же сказала. Разные. Простите, не хочется продолжать эту тему.
- Так мы на «вы»?
- А должны быть на «ты»? Полагаете, секс способствует такому переходу?
- Полагаю.
- Извините, я, видимо, слишком устала. И не расположена к дискуссиям. Тем более что завтра, – Наташа взглянула на часы – то есть уже сегодня у меня будет напряженный день.
Она встала, натянула на голое тело юбку и свитер.
- Мне понимать это как «подите вон»? – спросил Сергей, глядя ей в глаза.
Наташа только пожала плечами и ничего не ответила, но глаз не отвела.
Путаясь в брючинах, не попадая пуговицами в петли рубашки, Сергей поспешно оделся. Сорвал в коридоре с вешалки куртку, сунул ноги в мокрые туфли. Хотелось хлопнуть дверью, но Наташа дверь придержала и закрыла ее за Сергеем как могла тише. Минуту постояла, прижавшись лбом к двери. И когда, наконец, повернулась, чтобы уйти к себе, увидела Анну Степановну, стоящую на пороге своей комнаты.
- Свет уже включили, Наташа. Завтра выспись, не подхватывайся рано. Все успеем сделать. И родителям не забудь с утра позвонить, а то все откладываешь.
- Да, конечно. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, девочка.


- Вот, Наташенька, все успели убрать. Теперь буду спокойна. А весной, как снег сойдет, и земля подсохнет, я памятник помою, цветы высажу. Ты не беспокойся, девочка.
- Что вы, мама, какое беспокойство? Только за вас буду переживать. Одна остаетесь. Может, сестру уговорите в город переехать?
- Да не поедет она от своего хозяйства. Хоть есть кому за домом и огородом присмотреть. Но Зина считает, что если уедет, то все прахом пойдет. Ничего, книжки у меня есть, телевизор тоже. Буду сериалы смотреть. – Анна Степановна улыбнулась. – Я вот хотела спросить тебя, девочка… Не обижайся только. Тебе Сергей этот нравится?
Наташа ответила не сразу.
- Не знаю… Наверно, нет. Мне показалось, что… Но, видно, я ошиблась. Ошиблась.
- Ты мне не чужой человек, Наташенька. И вот что я тебе скажу: жить нужно, милая. А ты эти годы не живешь. Ходишь, говоришь, ешь, работаешь. Но не живешь. Вроде как не разрешаешь себе радоваться. Мне что, я уже почти семьдесят лет отшагала. Успела и с мужем пожить, и сына родить. Внуков ждала… А тебе тридцать. Не хорони себя раньше времени. Если встретишь хорошего человека…
Наташа взяла Анну Степановну под руку: «Не надо об этом, ладно?» Свекровь только вздохнула.
В автобусе было тепло. Анна Степановна еще на остановке разговорилась с какой-то старушкой о сортах георгин. Они и в автобусе сели рядом, продолжили разговор. А Наташа устроилась отдельно, возле окна. Прикрыла глаза. Дорога до города займет около часа. Потом еще будут две пересадки. Пока доберутся до дома, начнет темнеть. Считай, и день прошел. Наташа после ухода Сергея почти не спала. Столько всего вспомнилось…
Пять лет одна. Уже, вроде, привыкла. И Витино «Назад, Наташка! Назад!» перестало поминутно ей слышаться. Занимала себя работой, переводами, загоняла до седьмого пота в спортзале. Хотелось устать так, чтобы уснуть и совсем не видеть снов. Но один сон приходил снова и снова: замерзшее лесное озеро и большая черная полынья, которая со всхлипом затягивает в себя яркий зимний день, лес, небо и ее, Наташу. Но если уснуть не получалось, было не легче. Тогда острое ощущение пустоты и, казалось, различимый звук шагов серого зверя-одиночества доводили ее до слез. Даже попытки вспомнить смешные случаи из короткой семейной жизни не приносили покоя. А лишь еще раз подтверждали то, что теперь ничего этого уже не будет.
Вчера вечером, в кафе, она почти не обратила внимания на Сергея. Еще один знакомый Славика. Правда, Сергей выгодно отличался от него тем, что мало говорил. Не любила Наташа болтунов-хохмачей и сама была не слишком разговорчива. Ей не хотелось провожатых, но отказаться не представилось возможным. А на темной лестнице в подъезде Наташе было даже спокойнее от того что она не одна. Словно Сергей уже не раз провожал ее домой. Но потом… Когда он коснулся ее волос… Она могла бы поклясться, что это Витина рука погладила ее по голове, и то, что именно он позвал ее: «Ежик!» Наташа боялась открыть глаза, чтобы эта иллюзия не пропала, а продолжалась как можно дольше. И старалась сосредоточиться только на этом. Не надо, не надо ей было все это делать. Какая глупость. Нет, близость с Сергеем не была Наташе неприятна. Пожалуй, он был более страстным, чем Виктор, и даже грубоватым. Однако, последовавший за сексом разговор… Когда-то Виктор прочитал в сети о химических процессах, сопровождающих влечение полов. И смеялся над попытками Наташи защитить выводы любимой ею науки: «Ежик, наверно, ты знаешь какие-то секретные формулы, если влечение полов у тебя так волшебно проявляется. Ты просто обволакиваешь меня, чего по законам науки быть не должно». Она тогда сердилась на мужа, а потом хохотала вместе с ним, когда в минуты близости он употреблял немногие знакомые ему химические термины для определения «происходящих в данный момент процессов». Но то, как об этом было сказано сегодня Сергеем, покоробило Наташу. И желание остаться с ним до утра пропало начисто.
А тот был просто вне себя оттого, что его, по сути, выставили за дверь. Сама потянула мужика в постель, и, казалось, была всем довольна. Что он сделал не так? Может, что-то не то сказал? Да ничего особенного, обычный треп. Или вдруг стыдливость в девушке проснулась? Чушь. Было же понятно, что ей хотелось секса, просто трясло от желания. Тогда почему, почему?.. Нет, он обязательно выяснит это. Сегодня же. Сергей полез в карман куртки за сигаретами и наткнулся на свернутый в трубку журнал. Вот черт, забыл отдать. Ну, что же. Теперь у него есть предлог, чтобы зайти к Наташе.

Вечером Сергей звонил в дверь ее квартиры. Открыла Анна Степановна.
- Здравствуйте. Наташа дома?
- Добрый вечер. Да, дома. Только, мне кажется, она спит.
- В пять часов?
- Мама, кто пришел? – послышался из комнаты Наташин голос.
- Это к тебе.
- Я сейчас.
Наташа, закутанная в большой платок, вышла из комнаты. Увидев Сергея, остановилась.
- Извините, Наташа. Я вчера забыл отдать вам журнал.
- Да? А я не заметила. Давайте его. Как обещала, через три дня перевод будет готов.
- Я хотел бы кое-что уточнить…
- Наташа, что же ты держишь человека в коридоре? – сказала Анна Степановна, – Проводи гостя в комнату. А я пойду, чайник поставлю.
- Не стоит беспокоиться, я буквально на пару минут. Только кое-что уточню. – Сергей посмотрел на Наташу, та посторонилась и жестом пригласила его пройти в комнату.
Там она села на тахту и плотнее запахнула на груди платок. Сергей остался стоять.
- Что вы хотели уточнить? – спросила Наташа.
Решимость Сергея выяснить причину своего ночного «изгнания» уменьшилась. Но отступать теперь было глупо. Он засунул руки в карманы куртки, оперся спиной на книжный стеллаж и спросил: «Я чем-то вас обидел вчера?»
- Нет, – ответила Наташа.
- Мне показалось, что да. Потому что в противном случае не вижу причины, по которой мне указали на дверь.
- Считайте, что ее не было. Или, если вам так легче, пусть это будет моей блажью.
«Блажь» будто обожгло Сергея. Нет, скорее ударило. Даже в ушах зашумело.
- Ах, блажь? Вот как? Затащить мужика в койку, а потом выкинуть оттуда и выставить на улицу – просто блажь? Не вы ли мне вчера говорили умные слова о взаимопонимании, доверии и, кажется, тепле? Или блажь - это выражение вашей любви к правде? Остальные пускай идут себе лесом? А я-то думал, чем девушку обидел?..
- Считайте, что мы квиты, - ответила Наташа после небольшой паузы. – Вы только это хотели уточнить? Тогда говорить нам больше не о чем. Перевод сделаю. Не волнуйтесь. Получите его через три дня. Деньги мне нужны.
Она поднялась с тахты. И у Сергея, ожидавшего всего, чего угодно – крика, ругани - только не спокойного ответа Наташи создалось впечатление, что все им сказанное прозвучало нелепо. «Эффект «пшика», - думал он, спускаясь в лифте. – «Ничего не понимаю. И выгляжу глупо». Приходить в этот дом еще раз, видеть Наташу Сергею уже не хотелось. По крайней мере, именно так он думал.

(окончание следует)