Невидимка

Был душный вечер. Мы с Лолитой сидели на большом, согретом солнцем камне на берегу журчащей у наших ног лесной протоки. В голубой воде плыли розовые на закатном солнце облака, между высокими елями, подступавшими к берегам, гулко разносилось птичье пение, пахло душистой еловой смолой и грибами.
К концам гибких ивовых прутьев мы прицепили кусочки мяса и опустили их в тёмную воду к самому дну. Мой прутик иногда подрагивал в руке, но я знал, что это бьются об него уклейки.
Качнув отражение облака в воде, Лолита, выдернула свой прутик из воды, сняла с него рака, уцепившегося клешей за мясо, и уложила его в корзинку на смоченные водой стебли крапивы.
- Знаешь, Лолита,- сказал я, тоже доставая из воды рака, - я рисовал ваши места и вдруг подумал – а почему бы не написать о них рассказ?
- И про меня тоже?
- Это самое главное – про тебя. Это в первую очередь. Ты мне поможешь?
- Конечно, помогу. Я думаю, что у тебя получится. Только… я видела у тебя на кровати американскую книжку… Ты её ещё сразу спрятал… Ты только такой рассказ не пиши… Ладно?
- Нет, конечно! Это я так… Язык учу. Что ты! Я вырос, Лолита, на классической русской литературе.
- А как я могу тебе помочь?
- Понимаешь, я ведь совсем ничего не знаю, о вашей жизни. Ты умеешь доить корову, кормишь три козочки, поросят, индюка с индюшками, работаешь в поле, но я ведь ничего об этом не знаю. Если начну описывать, да вот, хоть один твой день, то могу написать какую-нибудь глупость, а кто-нибудь знающий прочитает и посмеётся.
- Ты вырос на классической литературе, а я выросла на прополке… Так что не волнуйся. Я тебе всё покажу и расскажу. Кстати, завтра можем вместе клубнику рассаживать. Я покажу, какие усы надо сажать, чтобы ягоды были? И ещё покажу тебе, как косу отбивают. Вдруг тебе для рассказа пригодится. А то напишешь, как ты косу «точил» и все смеяться будут.
Лолита помолчала, накручивая на палец тонкую рыжую косичку, заплетённую на виске, и посмотрела на меня.
- Странно, что ты мне сейчас сказал это, я ведь тоже давно начала рассказ писать… Брат мой смеялся надо мной, говорил – зачем? Всё равно его никто не увидит... Ну и пусть! Мне хочется, чтобы он был – всего один мой маленький рассказ. Вот, как этот цветок с синими и жёлтыми лепестками. Он есть и совсем не грустит оттого, что его никто не видит.
- Я тебя понимаю. Мой рассказ тоже никто не увидит.
- Даже хорошо, что никто не увидит наши рассказы. Правда?
- Да. Это будет только наше.
- Они будут невидимками. Никто не будет о них знать... Только мы с тобой. Ой!.. Смотри, кто к нам пришёл! – прошептала Лолита, показывая глазами на маленького полевого мышонка, зашуршавшего в траве. – Подожди! Сейчас мы тебя угостим. Куда же ты!.. Ну вот, убежал…

За лесом послышались далёкие раскаты грома. Мы быстро собрались, накрыв в корзинке пойманных раков влажной крапивой, и вошли в лес. Лолита шла чуть впереди, петляя в сумрачном лабиринте среди замшелых, поваленных деревьев. Некоторые стволы были совсем прогнившими. Перебираясь через поваленную берёзу, я наступил на неё и провалился в ствол ногой по колено. Я вытащил ногу и стал стряхивать со штанов красных муравьёв.
- Не наступай, лучше перешагивай, - посоветовала Лолита. – Они старые, трухлявые, там и змеи могут быть.
- Без тебя я бы сто раз здесь заблудился.
- Смотри!.. Сейчас тебе что-то покажу. Потом можешь в рассказе написать. Видишь, растут мухоморы? Приглядись. Вот здесь растут, потом кончились, а дальше за берёзами продолжаются. Заметил, они растут не по прямой линии. Если бы мы могли посмотреть сверху и деревья нам не мешали бы, то ты бы увидел, что мухоморы образуют большой круг. Это называется – «ведьмино кольцо». В середине этих колец всегда есть хорошие, белые грибы. И здесь они тоже есть. Вон там, - сказала Лолита, показав рукой в глубину крутого лесного оврага. – Здесь много таких колец и все они пересекаются. Если бы мы начали сейчас собирать грибы в центрах «ведьминых колец», то обязательно заблудились бы, как бы мы ни пытались запомнить дорогу назад. Потому они и «ведьмины». Пойдём. Как потемнело! И так тихо! Ни одного звука. Даже раки затихли. Это перед грозой так. Идём скорее…

Когда мы подошли к дому Лолиты, поднялся ветер. Над хуторским домом зашумел могучий дуб, с него, как осенью полетели листья, на бельевой верёвке с треском колыхались на ветру, освещённые узкой полосой заката, простыни. Мы с Лолитой побежали снимать их, и едва успели спрятаться под камышовой крышей сарая, как на землю обрушился яростный ливень.
Мы сидели под далеко выступающей крышей у стены дома на старой рассохшейся лавке. Перед нами был двор, залитый лужами с лопающимися пузырями, за ним поле в туманной дымке, а ещё дальше за плотной пеленой дождя чуть угадывался призрачный лес. Капли блестели на лице Лолиты и на её руках.
- Я однажды рано утром вышла собрать в курятнике яйца, и тоже пошёл дождь. Я села на эту лавку и смотрела, как идёт дождь. И вдруг мне стало так хорошо!.. Это было похоже на то, как будто я вспомнила о чём-то радостном. Или узнала о чём-то очень хорошем, что будет впереди!.. О таком хорошем, что оно было важнее всего в мире! Меня счастье укололо прямо сюда, - и Лолита коснулась рукой груди. – Но тут же всё прошло, кончилось. Мне хотелось это почувствовать снова, но я не могла вспомнить, что же это меня так обрадовало. Ты не знаешь, что это было? Ты такое чувствовал?
- Да, Лолита. И у меня тоже это было и быстро проходило.
- Если бы мы могли вспомнить, то всегда были бы счастливыми…, - она чуть помолчала, задумавшись о чём-то и вдруг, произнесла, - Завтра утром папа с Андрисом вернутся из Риги, а дома кушать нечего. Мне надо щи сварить. Поможешь? Это быстро. Только уголь наберём в сарае. Возьми вон-то ведро.

Мы вошли в темноту пристроенного к дому сарая и Лолита, откинув маленькую дверцу в полу, по лесенке спустилась в подпол.
- Давай я, Лолита!
- Здесь узко, мне удобнее. Ты мне помоги потом ведро поднять.
Нагрузив целое ведро угля, она приподняла его, чтобы я мог ухватить его за ручку и поднять наверх. На кухне она быстро растопила печь, поставила на огонь котёл и положила в воду кусок свиной грудинки, который мы прихватили из погреба.
- Посмотри мои сокровища, - сказала Лолита, вынося из своей комнаты старинной работы шкатулку, покрытую тёмным лаком.
- Вот это – мамины бусы, - стала показывать она, открыв крышку, - только не помню, чтобы она их надевала. Но я всегда любила с ними играть. А вот на это посмотри!..
- Что это за винт?
- Это не винт. Видишь, к нему две пружинки приделаны? Это ножки. Когда была маленькая, сделала его и любила с ним играть. Жалко выбрасывать. Столько с ним играла. У него даже имя есть… Пусть лежит.
- А что это за письма? – спросил я, увидев старые, пожелтевшие письма, до того истёртые на сгибах, что они едва не распадались на части.
- Это бабушкины и мамины письма. Видишь, они по-русски написаны, но очень трудно разобрать. Мне вот это нравится, бабушка написала. Здесь молитва. Она написана очень понятно. Послушай!…

««Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день.
Дай мне всецело предаться воле Твоей Святой.
Во всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня.
Какие бы я не получал известия в течение дня, научи меня принять их со спокойной душою и твердым убеждением, что на все Твоя Святая воля.
Во всех словах и делах моих - руководи моими мыслями и чувствами.
Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобою.
Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не смущая и не огорчая.
Господи, дай мне силу перенести утомление наступающего дня и всех событий его.
Руководи моею волею и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить».

Лолита посмотрела на меня и улыбнулась.
- Это самая лучшая молитва, - сказала она, складывая листок.
- А это что? – спросил я, указывая на маленький, красивый блокнот, украшенный узором из золотых сказочных птиц.
- Здесь мой рассказ. Только он ещё не закончен. О!.. Закипело!..
Лолита сняла пенку с бульона и бросила в кипящую воду две жмени геркулеса.
Плотный ветер давил на оконное стекло, раскаты грома слышались теперь далеко за лесом, но дождь, не переставая, шумел по крыше.
- Вот, учись делать латышские щи, - сказала Лолита, зачерпнула в котле ложкой, подула на неё и осторожно попробовала на вкус, - сейчас геркулес разварится и положим кислую капусту и лавровый лист. А пока, поджарим лук. Видишь, я режу его только на две половинки, а ты потри морковку на тёрке. Давай-давай, старайся, сам просил, чтобы я тебе всё показывала. Потом в рассказе напишешь, как ты щи варил. Я тебя ещё научу хлебный суп делать.
- Не мужское это занятие – готовкой заниматься, - заметил я.
- Глупости! – возразила Лолита. – Все настоящие рыболовы и охотники умеют готовить. А художник, он тоже, как охотник – ходишь по лесу, ищешь свою добычу, потом нашёл красивое место и рисуешь его. Получилась картина – твоя добыча, не получилась – ушла она от тебя, и вернулся ты ни с чем. Похоже?
- Логика стальная! Ты права. А зачем ты сахаришь суп.
- Надо сахар положить, и посолить. Ну-ка, попробуй, - сказала Лолита подув на ложку и поднося её к моим губам, - Как?
- Вкуснятина!
- Пусть ещё покипит. Завтра он вкуснее будет. Настоится за ночь.


За столом, у окна, заливаемого дождём мы ели с Лолитой приготовленные нами щи. Лолита налила их в две большие тарелки, положила в них сметану, отрезала по куску белого хлеба и тминного сыра.
- Как вкусно! – сказал я, - сделаю их, когда в Ригу вернусь.
- Можешь и без мяса делать. Тоже вкусно. Соли и сахару достаточно положила?
- Всё хорошо.
- А вы два месяца здесь ещё будете рисовать?
- Да, Лолита, целых шестьдесят дней.
- И шестьдесят ночей!.. Это уже… сто двадцать!..
- О!.. Можно ещё вечера и утра посчитать. Тогда получится – двести сорок!
- Как здорово! – обрадовалась Лолита. - Представляешь, сколько картин можно нарисовать, если одну утром, одну днём… и вечером… Налить ещё?
- Спасибо! Налопался.
- Завтра дождя не будет, начну тебе показывать, то, что ты просил. С чего начнем, знаешь?
- С чего?
- День начинается с курятника, когда выходишь утром собрать яйца. Покажу тебе жёрдочки на которых куры спят… Им, между прочим, всегда свет нужен, даже ночью у нас в курятнике горит маленькая лампочка. Если будет полная темнота, то скорлупа будет совсем тонкой. Покажу, как золой перья им чищу от насекомых.
- А зимой им не холодно? – спросил я.
- Смешной! Это же птицы. Жару они хуже переносят, чем холод. Завтра увидишь. Ты хотел наш сенной сарай посмотреть. Ты иди, а я приберу здесь… Я быстро.

Прячась от дождя под крышей дома, я добрался до сенного сарая, вошёл в него и, поднявшись по лесенке на второй ярус, устроился на сене у маленького окошка. В него задувал ветер, и залетали капли дождя. Наступал поздний вечер, и стало ещё темнее. Я лежал на сене и слушал, как шумит по крыше дождь.
Лолита поднялась во мне мокрая, улыбающаяся и плюхнулась на сено возле меня. С собой она прихватила свою шкатулку.
- Забыли за домом бельё снять. Но оно уже мокрое, пусть весит. Пока дождь идёт, можем начать писать рассказ… Если хочешь, можно свет включить. Зимой здесь отец часто ремонтом занимается, вот и провёл свет. Тепло здесь, правда?
- Да, и сено так приятно пахнет, аж в сон клонит.
- Я тебе тетрадку принесла, чтобы ты в неё свой рассказ писал. А про что ты хочешь писать? – спросила Лолита.
- Давай напишем, как ловили сегодня раков. Можем даже написать, как мы стали собирать грибы в ведьминых кольцах и заблудились.
- Будем врать? – спросила она.
- Почему врать? Это же рассказ. Мы будем сочинять.
- Надо будет нам разок с тобой заблудиться, - заметила Лолита.
- Зачем?
- А как ты можешь писать про это, если ни разу не заблудился. Думаешь это так просто?! Нет. Когда ты заблудился в большом лесу, кажется, что земля под ногами закружилась и от этого кружится голова. Всё вокруг как будто кружится. Это надо один раз почувствовать и узнать этот страх.
- Ты права. Я об этом не буду писать.
- И, знаешь, про то, как я счастье почувствовала… Не пиши об этом. А то вдруг кто-нибудь это прочитает и смеяться надо мной будет…
- Почему же смеяться? Это не смешно.
- А как ты начнёшь рассказ?
- Это, Лолита, самое трудное.
- Знаешь, я однажды пришла в нашу церковь и увидела солнечный луч. Он шёл из окна, пересекал всю церковь и в нём летали пылинки. Если бы не луч, я бы и не знала, что там есть пылинки. И тогда я подумала – вот, сейчас войду в луч и почувствую счастье, как тогда, когда сидела одна под дождём. Я вошла в свет луча, остановилась в нём и… ничего не почувствовала!.. Почему я это почувствовала чуть ли не возле курятника и не почувствовала там – в церкви?
- Это какой-то знак. Может, это означает, что Бог есть везде. Даже в курятнике. Даже в глубокой яме, вроде той, из которой ты уголь доставала. И не надо его искать ни в каком особом луче... Лолита!
Глаза её были прикрыты, она тихо в полутьме дышала.
- Только про церковь тоже не надо писать, - прошептала она.
- Хорошо, - ответил я, накрывая её. – Про что же мне тогда писать?.. Лолита!.. Ты что… спишь?..
- Немножко заснула.
- Поспи, если хочешь.
- Нет-нет, это от дождя. Скажи, а правду говорят, что человек несколько раз живёт на земле? – спросила Лолита.
- Этого никто не знает. Так говорят...
- И каждый раз забывает, что было перед этим?.. Как это… грустно!.. Послушай, если я жила раньше, то где-то должна быть моя могила... А может, есть люди, которые меня ещё помнят. Представляешь?! А может, я кого-нибудь любила?.. И теперь не помню... Мне однажды приснился очень похожий на это сон.
- Похожий на что?
- На такие рождения. Мне снилось, что мы с сестрой пошли в лес. Даже не знаю зачем, может, за грибами, но не важно. Мы шли, шли, и вдруг я оглянулась и увидела, что сестры нет рядом. Она любит прятаться и во сне я тоже так подумала. Я стала её искать и увидела в толстом дереве большую расщелину. Вот она где! – подумала я, подошла к расщелине и заглянула в неё. Там было темно. Я просунула руку и достала… золотое кольцо. Как я обрадовалась! Я шла по лесу такая счастливая – я нашла кольцо! Всю дорогу я играла с ним и подошла к лесному оврагу, махнула рукой, и кольцо слетело с пальца. Оно покатилось в овраг. Я стала спускаться вниз, всюду искала его, засунула в какой-то куст руку и достала из куста… целую корзину земляники! Боже!.. Что за радость была у меня!.. Я просто прыгала от радости. И тут я проснулась и подумала, а где же моя сестричка?..
- Да, похоже… Но не стоит думать об этом.
- Я не буду. Может, я и жила раньше, но это была не я. Это был другой человек.
- Конечно, человек это то, что он помнит?
- Да.
- Давай я накрою тебя вот этим холстом.
- Как наше дерево шумит на ветру. Мне нравится этот шум. Он такой!.. не знаю, как сказать.
- Спи.
- Да… Я капельку посплю… А завтра покажу тебе всё…
Лолита тихо дышала в темноте и вдруг едва слышно что-то произнесла.
- Что? – спросил я, пригнувшись к ней.
- Был душный вечер, - прошептала она.
- Да.
- Так можно начать рассказ…
Лолита заснула, я коснулся её откинутой руки и почувствовал, как пульсирует жилка на её тонком запястье.
Между нами лежала её шкатулка. Я открыл в темноте крышку и пальцы мои коснулись старых бус, маленькой игрушки из винта с пружинками, ветхих писем и маленького блокнотика с неоконченным рассказом Лолиты.
Засыпая, я слышал, как ливень с новой силой заколотил по камышовой крыше и, приоткрыв с усилием глаза, увидел маленькое, плачущее большими каплями дождя окошко над нашими головами. Капли стекали по нему, обгоняя друг друга. Каждая капелька, как жизнь человеческая, появлялась и быстро-быстро катилась вниз. Вон две капельки - мы с Лолитой, мы на самом верху… Вон мы только-только показались и заскользили вниз... Я закрыл глаза, чтобы не видеть, что будет дальше.