«ПАРТИЙНЫЙ» БЫК.

«ПАРТИЙНЫЙ» БЫК

Эта любопытная история нами не выдумана. Впервые я услышал о ней из уст Фёдора Михайловича Худякова, заведующего Кромским филиалом Орловского центра «Недвижимость», когда готовил к его юбилею авторскую книгу стихов и воспоминаний.
Потом я встретился через два дня с самим героем худяковского стихотворения. Сергей Данилович (назовём его так!) не скрывал:
– Да, было такое дело!
И он рассказал некоторые подробности, которых не было в стихотворной юмореске Худякова…
Итак:

*
Забавная история произошла в 1950 году. Сергею Даниловичу было в то время 24 года. В семнадцать лет, добровольцем, он ушёл на войну с немцами. Воевал полтора года, а затем ещё пять с половиной лет служил в армии. И, хотя оставляли его командиры у себя до самой пенсии и даже офицерское звание предлагали, земляк решил всё же уехать на родину, которую не видел 7 лет.
– Соскучился я по кромским местам, по нашей природе! – говорит ветеран.
Кромской район в то время представлял собою тихий край. Машин почти не было. И люди добирались домой в основном пешком. Но Сергей Данилович был рад встретить после долгой разлуки своих родителей, родственников, соседей. Вскоре его вызвали в райком партии. Заведующий организационным отделом сказал:
– Мы внимательно изучили ваше личное дело. Такие солдаты нужны и нам – мужчин после войны в селе не хватает! Вы молоды, нюхали порох на войне, молодой коммунист…
И предложили ему возглавить организа-ционный отдел в райкоме комсомола. Сергей Данилович тут же согласился. А куда ему деваться, если он коммунист!
Первый секретарь РК КПСС Сергей Яковлевич Чешенко (фамилия настоящая) пожелал фронтовику, новоиспечённому руководителю отдела ВЛКСМ успехов и дал первое важное задание:
– Завтра поедете в отдалённый колхоз «Красный сеятель» и организуете оттуда обоз «Хлеб – Родине!»
Это сейчас во все центральные усадьбы ходят автобусы, и добраться до любой глубинки нет проблем. А тогда нужно было надеяться только на лошадку. Да и тех не всем отделам райкома хватало. «ГАЗик» был только у Первого секретаря. Поэтому наш герой взял свой старенький велосипед и в путь. Пока добрался до места, солнце уже клонило к горизонту. Председатель колхоза встретил его, как старого друга: накормил, предложил рюмку водки.
– Мне – нельзя! – ответил Сергей Данилович. – Я на работе… А тем более, что завтра мы должны с вами организовать хлебный обоз!
– Да не волнуйтесь вы, уважаемый гость! – любезил перед ним председатель колхоза. – Я уже всё сделал, вам осталось только речь сказать и дать добро на выезд!
Действительно, красный обоз с новым урожаем уже был почти готов к отправке. Представитель райкома приказал написать на красном полотне некоторые лозунги, призывавшие и других последовать примеру жителей данного колхоза, дал и другие указания, в том числе и по уборке лопухов и прочих сорняков вокруг правления колхоза. Поговорил с местными пенсионерами и школьниками.
А солнце стремительно катилось к закату. И, хотя дома, в Кромах, его ожидала невеста Дуся, он всё же решил переночевать в колхозе, благо, что путь предстоял не близкий – более 30 километров. Да и хозяин деревни (а тогда колхоз и деревня значили в административных границах одно и то же!) сумел уговорить бывалого солдата остаться и отправиться в дорогу завтра:
– Утро вечера мудренее! – сказал председатель.
Он давно уже, после освобождения в 1943 году района от немцев, трудился руководителем колхоза. И, если Сергей Данилович в 17 лет попал на фронт, то председатель в 18 с половиной, после тяжёлого ранения, стал командовать в деревне. Женщины и старики-колхозники, чем могли, помогали ему, а он и не гнушался советом. Не очень-то боялся, в силу молодости, и райкомовских представителей, но по-деревенски больше слушал их, чем задавал пустых вопросов. Тогда, в послевоенные годы, были живы ещё те старики, которые гнули спины на помещиков. И пословицы в их устах всё больше звучали повинные. Советская власть чуть-чуть вселила уверенность в людей, но совсем не давала вольности.
– Ласковое дитя двух маток сосёт! – наставлял в детстве отец сына – нашего председателя. И тот иногда действовал по такому же принципу.
– А переночевать вас мы отведём в один дом! – говорил услужливый сын приезжему представителю.
Трудно было уловить в его словах что-либо предосудительное. И Сергей Данилович сразу согласился.
«Возможно, – думал он, – у самого председателя какие-то проблемы с жильём, или слишком большая семья…»
Однако расчёт председателя был по-язычески прост: угодить молодому фронтовику и свои интересы соблюсти. Но не только это сидело в нём. Он привёл представителя к… вдовушке, или к одинокой солдатке, не только по этим причинам, но и потому, что тогда такое подселение не было в диковинку. На Руси исстари приводили гостя, в том числе и мужчину, именно к незамужней женщине. Община стремилась, как и тысячу лет назад, к нескончаемому продолжению своего рода.
Это сейчас развращённое общество начинает судить-рядить любую женщину, увидев у неё незнакомого мужчину. А раньше люди были добрее, не завистливы, желали ближним счастья, так как оно, это счастье, потом какою-то стороною возвращалось и к ним. Хорошо всем членам общины, значит хорошо и всей общине!
– Здравствуйте! – сказал Сергей Данилович, увидев перед собою довольно таки красивую казачку в обтянутом свитере…
– Ну, я пошёл! – буркнул председатель. – А вы тут располагайтесь!..
Хотел было наш герой крикнуть ему вслед, что он не туда его привёл, а того и след уже простыл.
– Здравствуйте, здравствуйте! – протянула руку женщина. – Зинаида Петровна!
Гость назвал себя. Огляделся: в доме – чисто, в углу – иконы, на стене портрет мужчины-солдата, видимо, мужа. Рядом с ним – наша хозяйка с двумя малыми детьми. Когда-то здесь царило счастье, да пришла разлучница-война!..
Пока представитель снимал плащ, мыл руки, хозяйка быстро накрыла стол: сало, хлеб, бутылка самогонки, огурцы, яблоки. И самое дорогое тогда угощение – котлеты.
Сели за стол: хозяйка – напротив. Сергей Данилович старался не смотреть на неё, на красивые руки, которые она складывала чуть ниже большой груди, а всё больше по сторонам. Он внимательно изучал часы-ходики, вверху которых было устроено раскрывающееся окошко. Из него, через каждые пятнадцать минут, выглядывала кукушка, лукаво подмигивая гостю.
–И чего она так вырядилась, словно на показ! – думал недовольно он, хотя сразу же понял причину привода себя расторопным председателем именно в этот гостеприимный дом…
– Да вы угощайтесь! А вот возьмите – котлеты!
– А сами чего не едите! – наконец спросил солдат.
– Да я уже отужинала…
– Вы извините меня, что я вот так, без предупреждения! – оправдывался представитель райкома.
– Ой, да у меня многие ночуют. Я не против: места много, а муж – погиб в 1941 году…
– А дети есть?
– Есть, сын и дочь. Но они уже учатся в Кромах, в СПТУ, на механизатора и доярку. Живут там, у вас, в общежитии.
Сергей Данилович впервые посмотрел внимательно на женщину и понял, что она лет на десять-двенадцать старше его.
– «А как прекрасно выглядит!» – подумал он и ещё о том, что война много беды принесла русским женщинам. И захотелось ему пожалеть хозяйку дома:
– Ну что ж, Зинаида Петровна, за ваших детей! Дай Бог, чтобы они не знали войны и тех несчастий, что выпали на вашу долю!..
Женщина всплакнула и тут же махнула рукой вниз, словно стряхивая с неё слёзы:
– Расскажите о себе, Сергей Данилович, ведь вы воевали. Как там на войне?!
– Да, всякое бывало, особенно тяжело – в начале войны. А я ведь попал уже в 1943-м!..
Поговорили, погоревали вместе. Но пора и честь знать: завтра рано вставать!
– Я вам постелю возле печки, а сама – рядышком, на печке!.. – ворковала женщина.
– Да мне можно и на полу! – говорил в ответ представитель райкома. – Я не привередливый…
– У нас так не принято: гостю – особое место!..
Сергей Данилович вышел без пиджака на улицу, закурил. Светили августовские звёзды. На другом конце деревни пели девчата о неразделённой любви. Пахло недалеко текущей Окой и хлебом:
– «Да, завтра – обоз! Спасибо председателю, что сам всё за меня сделал, а то уж я заволновался: как-никак, а первое партийное поручение! Надо не подкачать, коль мне оказали такое доверие – хлеб! …
…Но каков председатель, – подумал в следующий момент Сергей Данилович, – подселил к вдовушке. Уж не проверять ли меня вздумали вместе с Первым?! А что: пересплю я с ней – и завтра вся деревня и все Кромы будут знать, что райкомовский представитель – бабник! Но самое главное – моя невеста, Дуся. Так вот, скажет, почему ты не приехал домой, а остался ночевать в деревне?! Прощай, любовь!..»
Он закурил ещё одну папиросу, но ответа на свой вопрос не нашёл.
– «Неужели проверяют?! – лихорадочно думал он. – А проверив, будут держать меня на крючке!..».
Женщина отворила дверь и позвала гостя:
– Ой, да вы замёрзнете на улице без пиджака – холодно! Идите в дом!
Была она уже в халатике, застёгнутом на две-три пуговицы, обнажавшем её полные бёдра. А когда Зинаида Петровна, игриво нагнувшись, стала поправлять подушку, то очаровала солдата нахальными загорело-белыми грудями, радовавшимися своему освобождению от тугого лифа. Гость закрыл на мгновение глаза. Все семь лет он вместе с другими сверхсрочнослужащими мечтал о том, как встретится дома, на родине, с девушкой или женщиной, обнимет её, поцелует в сахарные уста!.. Со своей невестой он несколько раз целовался, но чтобы так, прямо, предлагать себя…
– «А не проверяет ли меня Первый?! – вновь застучал молоточек в висок. Сергей Данилович нащупал в боковом кармане рубашки партийный билет – на месте! – Люди отдавали за него во время войны и жизнь, а тут всего лишь… Да они – председатель и хозяйка дома – явно в сговоре. Как они посмотрели друг на друга! Да и похаживает он к ней. Ясно, что проверяют меня! А потом, какой я буду после этого представитель райкома, если поддамся на такой явный подарок-уловку со стороны местной власти…»
Зинаида Петровна что-то говорила своё, накидывая одеяло на кровать. Она нагнулась, вытянула руки и стала поправлять дальний угол простыни, завернувшийся под одеяло. Халатик был явно ей мал, поскольку достался, скорее всего, от девичьей поры. Теперь же фигура казачки раздобрела, приобрела более пышные формы. Он сидел возле стола и видел в свете горевшей лампы её модные магнитно-белые трусики…
– «Что она со мной делает?!» – безмолвно вопрошал себя Сергей Данилович. Он не был мальчиком, несколько раз в освобождённых городах и деревнях встречался с женщинами. Но то были далёкие и мимолётные встречи, вдали от дома, о которых не то, что земляки не узнают, но он и сам о них забыл.
– «А здесь – все рядом… Точно, Первый проверяет!!! И как-то странно улыбался, когда посылал меня организовать хлебный обоз!»
Женщина явно не справлялась с завёрнутой простынью, но гость не спешил к ней на помощь. Он знал, что это – всё, его поражение. Но вдруг спросил:
– А где у вас холодная вода?
– Вода? – переспросила хозяйка, загадочно улыбнулась, думая о своём. – Там, в прихожей…
Он долго и жадно пил воду. И вдруг вспомнил один рассказ Льва Толстого, который попался ему как-то во время отдыха после наступления. Граф писал о каком-то священнике, который долго не мог совладать со своими чувствами к женщине. В результате – отрубил себе палец…
– «Но я же не священник и не монах, чтобы рубить себе палец. А потом – Первый, да и невеста спросят, а зачем я это сделал?! Что я скажу: не мог побороть чувство к красивой женщине! А любовь, а долг, а партбилет в кармане?!»
Сергей Данилович решительно зашёл в комнату. Зинаида Петровна сидела возле керосиной лампы уже без халата, в одной ночной рубашке. Он заметил её налившиеся желанием соски. Но сказал, как отрезал:
– Спокойной ночи, Зинаида Петровна! Спасибо за хлеб-соль! Разбудите завтра часов в шесть, если вдруг я просплю! – выпалил Сергей Данилович.
– Вы так говорите, будто бы куда-то уходите! – обиделась женщина. – А почему вы проспите! Мне тоже рано уходить из дома…
Он сел на край койки, стал снимать ботинки. Хозяйка потушила лампу и быстро забралась на печь.
– А может быть, вы тоже бы желали на печь?! – уже без церемоний предложила она.
– Нет-нет! – скороговоркой нервно ответил он. – Мне и здесь хорошо!
А про себя подумал: – «Ну, точно сговорились проверить меня. А ведь от этого зависит моя будущая жизнь: застукают в постели рядом с чужой женщиной, скажут: «А вот и любовник появился. А ещё партбилет имеет в кармане!»
Он снял брюки и накинул на себя одеяло. «Ну, кажется, хозяйка успокоилась, поняла, что я не желаю её видеть рядом с собою!» Сергей Данилович уже стал засыпать, как ощутил рядом с собой что-то мягкое.
– «Неужели, кот?» – подумал он, а сквозь полудрёму сказал: – «Ну да, ладно, пусть полежит!»
Увы, то был не кот, а кошечка… Хозяйка юркнула к гостю под одеяло, нашёптывая нежные, всем известные слова… Сергей Данилович забыл на мгновение, кто он и зачем приехал сюда, а потому тоже отдался страсти…
Женщина колдовала руками, губами над его беззащитным телом. Её жаркие груди касались его груди, а пальцы скользили по упругому, накачанному солдатскими тяжёлыми буднями животу… Он яростно целовал её распухшую грудь, жаркие губы, обнял двумя руками её податливое тело. В это время она решила снять его рубашку, путавшуюся под телами и мешавшую прикосновениям. Что-то ударилось об пол…
Представитель райкома замер – и тут же пулей соскочил с кровати, пошарил при свете звёзд руками и обнаружил на полу заветную книжечку.
– Да вы, да ты знаешь, что ты выбросила?! Это же – партбилет!!! Мне за него головой отвечать надо!..
Зинаида Петровна нервно рассмеялась:
– Неужели ваш партийный билет дороже женской ласки?! Да никуда он не денется, разве что мыши полакомятся!
Сергей Данилович пытался объяснить заблудшей женщине, что значит партбилет, что значат вообще понятия Родина, честь, долг… . Но, казалось, всё напрасно. Хозяйка вновь попыталась отвлечь внимание гостя своими, теперь уже не скрываемыми настойчивыми ласками… . Но тот был начеку: он будет твёрже гранита даже рядом с красивой женщиной!..
– Ну, хорошо, – наконец сдалась Зинаила Петровна, – разреши мне просто полежать с тобой, коль ты такой идейный. Я ведь никому ничего не скажу, не бойся. А если ты думаешь, что я в сговоре с председателем, то не верь этому! Просто, я слабая, беззащитная и ещё молодая женщина! А посмотри, сколько мужиков вернулось после войны домой?! Один-два – и те калеки. А ты – красавец: высокий, сильный, подтянутый. Вот я на тебя и глаз положила. И сказала председателю, чтобы он поселил тебя ко мне… . Может, я ещё бы родила одного ребёнка – от тебя!
– Ну, что ты, – успокаивал её солдат. – Встретишь своё счастье…
Ему было жаль женщину, но он твёрдо решил стоять на своём – никаких телячих нежностей. Мало ли что она ещё может отчибучить! А потом оправдывайся перед Первым, Дусей… .
«Ведь я теперь Представитель райкома. А облик коммуниста – дороже всего!»
Зинаида Петровна, стиснув зубы, прыгнула на печь, проклиная себя за рубашку:
– И зачем я только стала её снимать. А ведь он завёлся. И если бы не партбилет, быть бы тебе моим… Эх, зря только котлеты жарила! А может, и не зря!..
Она вскоре заснула со счастливой улыбкой на лице и вспоминала во сне его яростный поцелуй. А растревоженный Сергей Данилович так и проворочался на кровати до самого утра. Где-то в глубине души он понимал, что есть вещи главнее партийного билета.
И выше всего – это Любовь! Понимать-то понимал, да не мог нарушить написанной им самим клятвы, что обязуется быть в первых рядах строителей коммунизма. А разве при коммунизме будут измены, потери? Наверное, нет…
– Ну, что, горемычный солдатик, вставай! Я пошла на работу. Дверь – прикрой на щеколду!
Сергей Данилович открыл глаза. Хозяйки дома уже не было. Он вспомнил своё детство, когда выбегал, проснувшись, из дома, на крыльцо и подставлял летнему ветру своё лицо. Затем пулей – на речку умываться. А теперь… Он старался не вспоминать глупо проведённую ночь в доме вдовушки. Конечно же, он ещё пожалеет об этом… Умылся, оделся, вышел на улицу. Августовское солнце всходило на востоке и целовало росу на траве, слизывая её, как корова языком. Председатель был уже в правлении. Он молча и вежливо поздоровался с представителем райкома, как будто бы уже зная о стойкости гостя.
– Я хотел бы побывать у вас и на ферме! – предложил Сергей Данилович, вспомнив, что и это советовал ему сделать Первый, пока не будет готов к окончательной отправке хлебный обоз.
– Пожалуйста, мы не против! – сказал председатель.
Ферма находилась недалеко от деревни, под горкой, рядом с Окой. Коров было мало, 30 голов. Половина из них были яловые, т.е. непокрытые быком. Председатель вызвал доярок из красного уголка, сам стал рядом с ними. Сергей Данилович рассказал о международном положении, о холодной войне между социалистическими странами и государствами Запада. Призвал всех трудиться ещё лучше и качественнее. Говорил он это, смотря поверх голов доярок, на председателя, который в такт его словам покачивал головой в знак согласия.
– А руководитель колхоза на месте! – подумал Сергей Данилович, но всё-таки спросил на прощанье:
– А почему у вас половина коров – яловые?
Председатель говорил о том, что в прошлом году у них не было настоящего быка. Но теперь они обязательно постараются и покроют всех коров.
Доярки, молодые и не очень, при этих словах руководителя покраснели, что-то шептали своё. А самая красивая и знойная, кого-то ему напоминавшая, одетая в белый халат и косынку, с подкрашенными губами и веками, прыснула в кулак…
– Ну, как же так, девчата, – решил всё-таки шутливо укорить их представитель райкома, – почему мало получаете для коров спермы!
– Так у нас бык – партийный!!! – парировала прыснувшая в кулак доярка.
Громкий смех потряс всю ферму!.. И только тут Сергей Данилович узнал в находчиво-смелой работнице уже знакомую вдовушку. Он мог, конечно, привлечь к ответственности юмористку за ёрническое отношение к партии, но не стал этого делать, боясь ещё большей огласки…
Хлебный обоз прибыл в Кромы вовремя!
Первый секретарь райкома партии С.Я.Чешенко тепло поздравил Сергея Даниловича с первым успехом и загадочно при этом улыбнулся…
*
28 декабря 2005г, пгт.Кромы.

P. S.: В 2006-м году Сергею Даниловичу исполнится 80 лет. Коммунизм в России приказал долго жить. Теперь уже нет на карте не только того колхоза, куда он ездил представителем райкома, но и той деревни – исчезли. Поразъехались люди, кто куда. Символично, что вдова солдата ещё при Сталине, в 1950-м году, предсказывала гибель дела коммунистов, поскольку они превыше всего ставили бумажку, а потом уже Человека!