Водоворот

"The Whirlpool" Edgar Allan Poe
Translated by Igor Status

ВОДОВОРОТ

Мы добрались до вершины самого высокого утёса, и находились сейчас на высоте приблизительно тысяча пятьсот или тысяча шестьсот футов* над разгневанным морем, которое билось об острые, зловещие скалы Лофодэна.
Старик настолько запыхался, что несколько минут не мог говорить.
- Ещё недавно, - заговорил он наконец, - я мог подниматься сюда наравне со своим самым молодым сыном. Теперь я чувствую себя сломанным и физически, и морально. Три года назад я пережил ужасное испытание - совершенно уникальный случай, ещё никогда и никем не описанный. Я прошёл через шестичасовое переживание такого ужасного страха, который ты едва ли можешь себе представить, - и за то время я постарел. Мои волосы поседели, мои конечности стали слабыми, и меня покинуло всё моё мужество.
Я привёл тебя сюда для того, чтобы ты, имея перед своими глазами панораму места действия, мог с максимальной ясностью представить себе это испытание, в то время как я буду рассказывать тебе всю историю.

- Мы сейчас находимся, - продолжал он, - очень близко от берегов Норвегии.
Этот утёс, на котором мы сейчас стоим, называется Хелсэгэн (Мрачный). Давай присядем и понаблюдаем за морем.
Под нами простирался тёмный, почти чёрный океан. И с левой и с правой стороны, насколько мог охватить взгляд, стояли ряды остроконечных скал. Узкая полоска белой воды обозначала места, в которых скалы входили в море. Вдали, милях* в пяти от побережья, виднелся маленький, лишённый растительности остров. Приблизительно на две мили ближе к береговой полосе был ещё один, поменьше по своим размерам, островок, окружённый кольцом тёмных скал. Вид океана в пространстве между более отдалённым островом и побережьем представлялся очень необычным: быстрое, разгневанное пересечение вод во всех направлениях одновременно.

- Более отдалённый остров, - продолжил старик, - называется Вёрг. Тот, который ближе - Моску. Ты что-нибудь слышишь?.. Ты замечаешь в воде изменение?..
В то время когда старик говорил, я услышал громкий и постепенно нарастающий звук, подобный звуку сотен ветряных мельниц. В тот же момент я увидел, что движение морских вод под нами быстро преобразовалось в поток, который устремился в восточном направлении. На моих глазах, поток быстро набирал немыслимую скорость, и за последующие пять минут море, до острова Вёрг, возбудилось до неистовства. Но самое большое волнение моря было между островом Моску и побережьем: бурные воды поднимались, кружились и скручивались в тысячи круговоротов, и с ужасающими скоростью и шумом неслись на восток. Но через несколько минут сцена изменилась снова: поверхность моря становилась более гладкой, и водовороты, увеличиваясь в диаметрах, объединялись, давая жизнь новым и более крупным.
Внезапно появился огромный круг, диаметром не менее мили. Край воронки представлял из себя ясно выраженный пояс белой воды. Сам водоворот, насколько мы могли видеть, был гладкой, сверкающей, чернильно-чёрной стеной воды, имеющей наклон около сорока пяти градусов. В своём вращении стена испускала такой устрашающий звук, полукрик, полурёв, который не был знаком никому на земле. Утёс, на котором мы сидели, задрожал в своём основании. Я упал навзнич и плотно прижался к скале.
-Это, - крикнул я старику, - и есть великий водоворот Маелстром?
- Иногда его так называют, - ответил он. - Мы называем его Моску-стром, от имени острова Моску.

Ранее слышанное мной описание этого водоворота, определённо, не подготовило меня к тому, что я сейчас видел. Описание, сделанное Джонасом Рамусом, которое, вполне вероятно, является лучшим, никак не может сравниться с реальностью; но, может быть, он не видел водоворота с вершины утёса Хелсэгэн. Некоторые, данные Рамусом, подробности довольно интересны, однако они не настолько сильны, чтобы создать ясное представление об этом чуде.
- Когда приходит волна, - продолжил старик, - вода быстро поднимается между Лофодэном и островом Моску. И когда она уходит, она порождает такой шум, который не производят даже самые громкие, внушающие страх водопады.
Образуется такой мощный и глубокий водоворот, что если корабль оказывается слишком близко, он засасывается в круговорот и уносится вниз, ко дну, и там разбивается вдребезги о скалы. Потом, когда приливная волна уходит, части разбитого судна всплывают наверх. Промежуток времени между приливами, когда море более или менее спокойное,
редко бывает больше четверти часа.

Объяснение Джонаса Рамуса сущности водоворота как действия приливов казалось мне достаточно разумным, когда я впервые слышал его много лет назад. Но сейчас, поражённый грохотом пучины, то объяснение мне уже не казалось
исчерпывающим.
- Теперь ты имеешь достаточно хорошее представление о водовороте, - сказал старик, - и если мы сейчас отползём подальше, и укроемся за скалой от этого шума, я расскажу тебе одну историю.

Мы обогнули утёс, и он продолжил:
- Когда-то я и мои два брата имели парусное судно, на котором мы регулярно уходили на рыбную ловлю по ту сторону острова Моску, почти до Вёрга. Во всех сильных морских течениях можно иметь хороший улов, если, конечно, осмеливаешься на это. Но из всех моряков Лофодэна только лишь мы втроём отваживались совершать рейсы к тем островам. Привычные районы рыбного промысла находятся далеко на юг. Мы же шли на большой риск ради богатого улова вблизи скал Моску. Мы использовали пятнадцатиминутную паузу между приливами, чтобы преодолеть расстояние до островов и выйти за пределы зоны действия водоворота. Там мы обычно рыбачили до следующей паузы, которая наступала приблизительно спустя шесть часов и пускались в обратный путь. Мы никогда не выходили в рейс без устойчивого ветра. За шесть лет нашего промысла мы просчитались в погоде лишь дважды. И в обоих случаях мы находили безопасность около этих островов. Хотя мы всегда пересекали Моску-стром без происшествий, моё сердце всё же бешено билось, когда мы, случалось, оказывались в минуте от окончания затишья и начала прилива.
Мой самый старший брат имел восемнадцатилетнего сына, а я троих, своих собственных, сильных мальчиков. Они были в те времена для нас хорошей подмогой; в то же время нас постоянно тревожила мысль, что мы подвергаем огромной опасности наших детей.

Это произошло почти три года назад, десятого июля 18_ _, когда мы пережили самый страшный шторм из всех, которые когда-либо выпадали на нашу долю.
Почти весь день с юго-запада дул лёгкий ветер. Небо было совершенно чистым. Мы втроём, мои два брата и я, подошли к островам около двух часов дня. Вскоре мы нагрузили судно превосходным уловом, который, по нашему общему мнению, был в тот день более богатым, чем когда-либо раньше. Мои часы показывали ровно семь вечера, когда мы направились домой, так чтобы достичь Моску-стром в состоянии временного затишья.
Мы знали, что штиль будет в восемь часов. Некоторое время мы шли на хорошей скорости, не думая об опасности, до тех пор пока, совершенно неожиданно,
не затих ветер, и мы не смогли продвигаться дальше. В то же самое время позади нас появилось странное медно-красное облако, приближающееся с высокой скоростью.
Мы имели слишком мало времени, чтобы задуматься что делать.
Уже через пару минут шторм был над нами, и стало настолько темно, что мы не могли видеть друг друга.

Это было бы глупо с моей стороны пытаться описать тот шторм. Старейший из моряков Норвегии никогда не видел ничего подобного. При первом же ударе ветра мой младший брат был сброшен в море и потерян. Я бы наверняка последовал за ним, если бы не бросился плашмя на палубу, и не схватился бы за железное кольцо, прикреплённое в середине судна. Какое-то время мы находились полностью под водой, и мне приходилось задерживать дыхание. Когда я больше не смог терпеть, я приподнялся на коленях, продолжая держаться за кольцо, и таким образом получил доступ к воздуху.
В тот момент наше небольшое судно затряслось, как это обычно делает собака, выбираясь из воды, и частично освободилось от затопления. В следующее мгновение я почувствовал руку на своём предплечье, - это был мой старший брат, - и моё сердце запрыгало от радости, так как я думал, что он, несомненно, утонул; но моя радость моментально обратилась в страх, когда он наклонился к моему уху и выкрикнул: "Моску-стром!"
Те чувства, которые я в тот момент испытал, описать невозможно. Моё тело тряслось в приступе страшной лихорадки.

Я понимал достаточно ясно, что он имел в виду под этим одним словом. Ветром наше судно несло по направлению к водовороту, и ничто не могло спасти нас, кроме одного - достичь Моску-стром не раньше, чем наступит затишье.
Мы лишились парусов, и судно теперь было вне нашего контроля. Оно неслось сквозь такие огромные волны, которые я никогда не видел в своей жизни. На небе начали проявляться некоторые изменения, хотя во всех направлениях всё ещё было темно как ночью. И вдруг, прямо над нами, появился круг чистого, синего неба. И там я увидел полную, сияющую луну, освещающую всё вокруг нас. Я попытался сказать кое-что своему брату, но он не услышал ни единого слова: по какой-то причине шум заметно возрос.
Он покачал головой и выставил вверх один палец, как бы говоря: "Послушай!" Я не совсем понял, что он хотел этим сказать. И вдруг до меня дошло. Я вытащил свои часы. Посмотрел на циферблат под лунным светом. Часы не шли. Они остановились в семь часов!
Мы находились за пределами времени затишья, и водоворот Моску-стром был сейчас в полной силе!

Чуть позже, огромная волна подхватила нас и понесла выше и выше, словно на небо;
а затем мы понеслись вниз так стремительно, что меня затошнило. Но в то время, когда
мы были наверху, я успел посмотреть вокруг беглым взглядом, чтобы узнать наше точное местонахождение. Водоворот находился приблизительно в четверти мили впереди нас.
Я закрыл глаза от такого ужасного страха, который я ещё никогда не испытывал.
Прошло не больше двух минут, - и мы уже пересекали широкий, белый пояс, который опоясывал водоворот. Судно сделало резкий полуоборот внутрь и устремилось в новом направлении с огромной скоростью. Ветер и волны стихли.
Шум воды преобразился в высокий свистящий звук, как будто тысяча пароходов выпускали свой пар одновременно. Естественно, я ожидал, что в следующий момент мы нырнём на дно водоворота. Мы не могли посмотреть вниз, в глубину воронки, из-за поразительной скорости движения, в то время как между нами и горизонтом всё выше поднималась громадная вращающаяся стена.

Теперь, когда мы были в когтях смерти, я потерял всякую надежду на спасение. Я пришёл к решению смириться с неизбежностью, и тогда я начал думать, что это даже замечательно умереть именно таким образом - в окружении этого восхитительного свидетельства могущества Бога. Это может вам показаться безумием, и, возможно, это и было безумием отчаяния, но я почувствовал желание исследовать глубины водоворота. Я испытывал огромное сожаление, что никогда не смогу рассказать своим товарищам на берегу о тайнах, которые я вскоре увижу.

Сколько кругов мы проделали по краю воронки, сказать невозможно. Мы носились по кругу, вероятно, около часа, подходя постепенно всё ближе и ближе к ужасающему внутреннему краю белого пояса. Рядом с нами вода уходила под крутым углом вниз.
На протяжении всего этого времени я продолжал крепко держаться за железное кольцо. Мой брат находился сейчас в киле судна, держась за небольшой, пустой бочонок для воды, который был крепко привязан к судну верёвкой.
Это была единственная вещь, которую не сдуло прочь при первом ударе шторма. На нашем последнем кругу по краю воронки, перед падением в бездну, он бросился ко мне.
В безумном страхе - страхе сумасшедшего - он сорвал мои руки с кольца и ухватился за него сам. Я никогда раньше не испытывал более глубокого сожаления, чем сейчас, когда это произошло; хотя я понимал, что, в конечном счёте, это ничего не меняет; и, оставляя брата у кольца, я устремился к бочонку. Едва я успел закрепиться в новом положении, как судно сделало крутой поворот внутрь воронки и понеслось вниз, во вертящуюся бездну. Я прочёл мысленно короткую молитву и подумал что всё кончено.

Когда я почувствовал стремительное падение, я прижался к бочонку ещё сильнее и закрыл глаза. Некоторое время я не осмеливался их открывать, так как я ожидал, что мы разобьёмся сразу же. Меня удивляло, что я до сих пор ещё не был проглочен пучиной и не вступил в смертельную схватку с водой. Прошло около минуты.
Я был всё ещё жив. Ощущение падения ушло. Я набрался храбрости и открыл глаза. Никогда не забуду сцену вокруг меня. Наше судно, казалось, зависало на полпути вниз на внутренней поверхности круглой, воронкообразной ямы, более чем полмили в диаметре, и ужасной глубины. Её стены из чёрной воды, гладкие как полированное дерево, кружились со страшной скоростью. Лучи от полной луны струились великолепным, золотистым потоком вдоль этих стен, и уходили глубоко вниз, ко дну океана.

Вначале, находясь в некотором трансе, я видел только общий вид; но вскоре я заметил, что вода в воронке была под углом около пятидесяти градусов к горизонту. Судно лежало спокойно на скате, также как и в своём обычном, рабочем положении
относительно к воде; и, благодаря высокой скорости нашего вращения, я не испытывал затруднений в сохранении точки опоры. Наше первое скользящее падение внутрь водоворота унесло нас вниз, как я уже отметил, где-то до половины глубины воронки; но после этого наше продвижение ко дну очень сильно замедлилось. Мы носились и носились по кругу, опускаясь с каждым циклом примерно на один ярд* вниз. Имея достаточно времени, чтобы осмотреться, я был удивлён, что наше судно не являлось единственным предметом, который находился в движении. И выше и ниже нас я заметил: куски от лодок, три дорожных сундука и много других, помельче, предметов, таких как: ящики, бочки и палки. Я, должно быть, был только отчасти в сознании в это время, так как, ожидая своей смерти, я был погружён в наблюдение за этими предметами, пытаясь догадаться, который из них должен будет следующим нырнуть на дно, к своему разрушению.

- Бревно, - сказал я в один момент, - несомненно, пропадёт первым. А затем я был разочарован, увидев, что остов разбитого торгового судна опередил его и ушёл на дно раньше. Я сделал несколько ошибочных предположений подобного рода, пока меня не осенила мысль, которая заставила меня снова задрожать всем телом, а моё сердце сильно забиться. Но я испытывал уже не страх, а возбуждение от зарождения надежды! Мои неправильные предположения приводили к одному очевидному выводу: большой предмет перемещался в водовороте быстрее вниз, чем маленький. По мере своего наблюдения, мне стало казаться возможным, что многие из этих, более мелких, вещей, скорость продвижения которых была низкой, никогда не достигнут дна. Морское течение изменяется, и водоворот, ослабевая, подходит к концу; в то же время, остающиеся на стенах воронки мелкие предметы, я предполагаю, выбрасываются наверх, на поверхность океана, и уносятся прочь течением.

Пока я обдумывал эту мысль, я успел заметить, что короткий, хотя и очень толстый ствол дерева, который некоторое время назад находился на одном уровне с нами, был сейчас заметно выше, чем мы. И с каждым разом, когда мы обгоняли его, промежуток между нами увеличивался. Я больше не колебался. Я решил привязать себя к бочонку, за который я держался, разрезать верёвки, которыми он был прикреплён к судну, и броситься с ним в воду. Насколько я сумел - знаками - я объяснил этот план своему брату, указав
на плавающие рядом с нами брёвна. Я думаю, что он меня понял; но так или иначе, он покачал в отчаянии головой и отказался двигаться со своего места, у кольца.
Действовать нужно было незамедлительно. Сделав огромное усилие против своей воли, оставляя брата самому решать свою участь, я привязал себя к бочонку верёвкой, при помощи которой он был прикреплён к судну, и, уже без колебаний, скатился в море.

Результат был именно такой, на какой я и надеялся. Поскольку я сейчас рассказываю тебе эту историю, ты видишь, что я спасся, - и спасся именно тем путём, который я тебе описал. За последующий час наше судно проделало большой путь вниз и оказалось далеко подо мной. Я видел как оно совершило три или четыре сумасшедших оборота в пределах одной половины минуты, и потом, унося моего любимого брата, оно нырнуло навечно в разгневанную воду, на дно океана. Бочонок, к которому я был привязан, опустился не более чем на полпути к скалам внизу, когда море вокруг меня стало заметно преображаться. Наклон стен водоворота становился с каждой минутой всё менее крутым; круговое движение воды - менее интенсивным; дно воронки медленно поднималось вверх.

Ветер затих, а полная луна уже заходила на западе, в то время, когда я всплыл к поверхности океана. Я находился над тем местом, где был водоворот.
Это было время затишья, но море ещё не совсем успокоилось от шторма. Сильное течение уносило меня вдоль побережья далеко вниз, к районам рыбного промысла.
Меня подобрал корабль. Моряками оказались мои старые товарищи из Лофодэна, но ни один из них не узнал меня.
Мои волосы, которые были чёрными днём раньше, стали такими же седыми, какими ты видишь их сейчас. В течение некоторого времени я был не в состоянии говорить, что было последствием перенесённого мною нервного потрясения.
В конце концов я рассказал им об этом происшествии, но они этому не поверили.
Сейчас я рассказал эту историю тебе, - и я не рассчитываю, что ты поверишь в неё больше, чем мои товарищи.

* 1 фут = 30, 5 см
* 1 морская миля = 1853 м
* 1 ярд = 91 см