76. В.Агошков. Г.М. Пясецкий о Болхове.

76. В.Агошков. Г.М. Пясецкий о Болхове.

Об исторических очерках
города Болхова Г.М. ПЯСЕЦКОГО.
.

Город Болхов находится в 54 верстах от Орла, на левом берегу реки Нугрь. Река Нугрь, или Нухрь, как называлась она в древности, берёт начало из-под древней Свиной дороги. Берега круты, но не высоки, длина 75 вёрст.

Дно ровное, песчаное или иловатое. Г.Пясецкий писал, что Болхов расположен между несколькими холмами, которые, постепенно возвышаясь над берегом реки, придают городу живописный вид.

Автор ничего не говорит о том, что Болхов – это город девяти холмов, поскольку, по мнению старожилов, когда-то их город назывался Девятигорск.

Пясецкий продолжал, что берега Нугри покрывали дикие непроходимые леса. Протекали две небольшие речки – Болховка и Клечетна.
Мы бы уточнили, что речки звали так: Болоховка и Ключетна, в крайнем случае, Болохов и Ключетна(я). Болох – Волох – Олох – Ольха, а Ключетна – это Ключ – Клюк – Клокотать – Колокол.

Конечно, каждый читатель может выставить свои мнения, но, на наш взгляд, первая речка названа так из-за обилия ольхи на её берегах, а вторая – от ключа, который и дал имя речке. Впрочем, ранее мы писали о том, что Болховка – от «болхать, болтать», т.е. всё то же самое, что относится и к Ключетне, – бултыхать, издавать звуки, клокотать.

Вот и Г.Пясецкий продолжал, что с появлением человека были высушены озёра и болота, где проводилась борозда пахаря. Поэтому Болховка давно уже представляет из себя едва приметное русло, а Клечетня обязана пока своею струёю только превосходному ключу, который бережётся жителями, как лучший источник для них свежей воды. Автор не считает имя реки Клечетня от слова «ключ», но мы это делаем, поскольку не сомневаемся в данном выводе.

Пясецкий сказал и о том, что прежде Болхов назывался так: Болохов! Но точной даты основания города не знает. Василий Татищев, историк времени Петра Первого, которого мы уже цитировали в нашей книге «Почему так названы районные центры Орловщины» и на которого ссылается Г.Пясецкий, писал, что Болхов – один из немногих городов, которые достались в наследство Вятичам от древних Сарматов и навсегда сохранили за собою сарматское название.

До 13 века нет известий в летописях о городе Болхове. Да и те спорны. Г.Пясецкий считал, что «грубые и дикие Вятичи, занимаясь звероловством, жили вдали от прочих славянских племён и чуждались всякого общения с ними; они, скорее, готовы были соединиться с хищными своими соседями Печенегами, чем сойтись в одну славянскую семью под владычеством Русских князей.

Думаем, что автор не прав, обвиняя во всём Вятичей и объявляя печенегов «хищными».

Он просто поверил летописи, составленной Нестором и его последователями, которые писали о «грубости и дикости» не только Вятичей, но и Северян, Радимичей и прочих племён и народов, не принявших веры христианской.

Для верующих летописцев было ясно: коль народ не принимает христианских заповедей, то он «грубый и дикий», так как не молится перед принятием пищи и ест её, словно зверь, не перекрестив себя. По большому счёту, Нестор и его последователи только в этом смысле объявляли вятичей и прочие племена погаными, т.е. язычниками.

Однако в последующее время летописные сообщения были преувеличены, и многие, даже Г.Пясецкий, шли на поводу такого представления, традиционно возвеличивая роль церкви в просвещении восточных славянских племён и народов.

Однако следует отдать должное данному автору, глубоко верующему человеку, немало сделавшему по христианскому информированию орловцев. Уже в то время, в 70-е годы 19 века, время расцвета религии, Г.Пясецкий старался объективно смотреть на церковные события, о чём говорят его сообщения о тех или иных нарушениях самих служителей. Да и вятичей он пытался защищать от Нестора и его последователей, каким-то образом оправдывая их «грубость и дикость».

Это мы сейчас вроде бы получили свободу слова, а тогда, в век церковной цензуры, когда служители храмов являлись одним из столпов, атрибутов власти, говорить и писать против них, даже упоминая прошлые века, было смелым шагом.

Г.Пясецкий строил свои очерки так, что их легко и просто читать и в наше время, через 130 лет. Он выбирал из большого наследия летописей то, что представляло настоящий интерес, как для современников, так и для нас, потомков. Это возможно только большому писателю-историку, по-настоящему не оценённому и до сих пор в нашей литературе.

В 2003-2004 годах я писал свои очерки «Девятая Земля», в которых предлагал поставить на центральной площади Орла памятник основателю города Ивану Грозному (вместо памятника В.И. Ленину). Полагал, что буду первым человеком, осмелившимся на такой шаг.

Однако в июне 2005 года, читая «Орловские Епархиальные ведомости», с удивлением обнаружил, что Г.Пясецкий ещё в 19 веке считал нужным поставить памятник Грозному в г.Орле. Но не на центральной площади, а в месте слияния рек Оки и Орлика.

Не так давно (в 1993 году) наш современник, известный поэт, писатель-краевед В.М. Катанов издал книгу Гавриила Пясецкого «Забытая история Орла». В её основу легли очерки, опубликованные всё в тех же «Орловских епархиальных ведомостях». Василий Михайлович подробно рассказал о самом Пясецком, напечатал список его трудов.
Спасибо за большой подвижнический труд!

Несомненно одно: Г.М. Пясецкий – выдающаяся личность 19 века на литературно-краеведческом небосклоне Орловщины. Сегодня его имя в пределах Орловской области звучит наравне с такими именами, как Тургенев, Лесков, Андреев, Бунин, Фет.

Не все ценители высокого искусства согласятся с нами, поскольку и до сих пор бытует мнение, что есть писатели, а есть просто краеведы. Конечно, Г.Пясецкий был больше краеведом, чем писателем. Но произведения его востребованы сегодня. И здесь важно вспомнить Маяковского, который восклицал: больше поэтов – хороших и разных! И добавим: писателей!

Вот и на стыке 19 и 20 веков был такой писатель, как И.П. Белоконский, друживший с известным прозаиком Короленко. Автор нескольких томов рассказов, оставивший интересные статистические данные по некоторым уездам Орловской губернии, в том числе и по Кромскому. Белоконский упрекал Пясецкого в том, что тот, мол, занимался не сочинительством, а компиляцией, то есть списыванием отовсюду нужных сведений.

Белоконский приводил номера документов, используемых историком и писателем-краеведом, стремился, видимо, доказать, что книги Пясецкого никому не нужны, коль есть архивные материалы. Но правда жизни такова, что мы сейчас почти ничего не знаем о Белоконском, а Пясецкого изучаем в школах и институтах.

Документы – это своего рода кирпичи, лежащие возле стройки. Один архитектор построит из них одноэтажный невыразительный дом, другой – соорудит нечто необыкновенное в несколько этажей, а третий просто вымостит дорогу к дому.

Конечно же, мы нисколько не хотим умалить значение И.П. Белоконского для литературы и того же краеведения Орловщины.


(С) В.И. Агошков.




© Copyright: Василий Иванович Агошков, 2013
Свидетельство о публикации №213061000802