Немного о рязанском троллейбусе

Так уж получилось, что с малых лет, именно троллейбус был основным видом общественного транспорта, которым мне приходилось пользоваться, и я ещё помню те времена, когда они были двухдверными. Пришедшие им на смену трёхдверные троллейбусы, конечно, значительно улучшили жизнь пассажиров, однако водители этих троллейбусов почему-то не считали нужным открывать переднюю дверь в обязательном порядке, но делали это по просьбе желающих выйти пассажиров, а на вход открывали только для людей заведомо пенсионного возраста и пассажиров с детьми.


На кабине водителя красовалась надпись: “Передние 8 мест для пассажиров с детьми и инвалидов”. Сиденья часто были изрезанными и продавленными настолько, что ехать стоя подчас было удобнее, чем сидеть на них. Водитель в обязательном порядке объявлял остановки, потом за него его стала делать магнитофонная запись. Где-то в начале 90-ых объявлять остановки перестали. Несколько раз эту традицию пытались возродить, но в конечном итоге она, наряду со многими другими хорошими традициями, канула в лету.


Примерно в тоже время, с левой стороны, часть двухместных сидений заменили одноместными. Примерно тогда же водители перестали маяться дурью и стали без всяких просьб открывать переднюю дверь на остановках.


Против автобуса, я, собственно, тоже ничего не имел, просто в нашем районе они не ходили. Именно с помощью троллейбуса начинались первые самостоятельные детские попытки освоения города. Троллейбусов было значительно меньше, чем автобусов, большинство маршрутов проходило через центральные улицы города, и именно они изучались в первую очередь. Заблудиться не боялись. То, что Рязань - город не бог весть какой величины, уясняли быстро, знали, что при любом раскладе, главное - добраться до какой-нибудь улицы, по которой ходят троллейбусы, а там уже, как говорится, дело техники. Так же, как люди заблудившиеся в Москве, первым делом искали станцию метро - ведь смартфонов со встроенными навигаторами тогда не было.


Кстати, хорошая штука этот навигатор! Нынче попадая в иной новозастроенный район и не знаешь как без него сориентироваться! А так вбил адрес и следуй за указателем - доведёт до самых дверей, да ещё всю дорогу будет растолковывать - здесь поверните направо, тут налево, порядка стольких-то метров следуйте по прямой. У местных жителей дорогу часто спрашивать бесполезно, сами не знают, потому что местные они часто без году неделя и плохо знают даже улицу, на которой живут.


А тогда всё было много проще - люди десятилетиями жили в своих районах, знали там каждый закоулок, дворы не были перегорожены заборами, и улицы не меняли так быстро внешний вид. В крайнем случае дорогу можно было спросить у взрослых. Всякий взрослый был для нас не потенциальным Чикатилой, а человеком, к которому в крайнем случае можно обратиться за помощью. То есть, мы, конечно, понимали, что взрослые тоже бывают разные, но я же говорю, в крайнем случае, а до таких случаев мы старались не доводить.


А ещё мы не боялись троллейбусных контролёров. То есть, наверное, мы их всё-таки боялись, как привидений, про которые мы точно знали, что они есть, но которых никто не видел. Проезд тогда стоил 4 копейки, которые нужно было опустить в специальный кассовый аппарат и выкрутить из него заветный билетик дающий право легального проезда. Один из этих аппаратов размещался справа от средних дверей, если стоять к ним лицом и с левой стороны на задней площадке, возле сиденья, развёрнутого спиной против движения троллейбуса.


Но копеек этих у нас часто попросту не было, а если бы и были, то это ничего не меняло, потому что пять раз по четыре получалось двадцать копеек, а это была стоимость стаканчика вкусного пломбирного мороженого, причём стаканчик этот был больше современного, а качество мороженого не в пример выше.


Конечно, иногда деньги на мороженое можно было выпросить и у родителей, но одно другому не мешало и никто не желал выбрасывать заветные копейки в металлический аппарат в обмен на бумажку, без которой можно было так легко обойтись. К тому же билетиком можно было обзавестись и бесплатно, просто нагло выкрутив его из аппарата. Аппараты были не электронными и система прокрутки вовсе не зависела от опущенных в него денег. Главное, чтобы чтобы не на глазах у взрослых, как правило, в полупустом троллейбусе. Но делали это не часто и, как правило, больше из озорства.


Ещё были абонементные книжки, они стоили 40 копеек и их можно было приобрести в газетных киосках и в кабине у водителя. Они состояли из десяти билетов, отпечатанных несколько иным образом и называвшихся почему-то талонами. Их нужно было пробивать компостером во время очередной поездки, что означало, что проезд оплачен и билет нельзя использовать повторно. Компостер, если кто не знает - это такое приспособление для прокола дырочек в этим самых талонах. В общем, сервис на любой вкус, кому что нравилось. Взрослые, конечно, приобретали, и вовсе не потому, что "совесть пассажира - лучший контролёр", как уверяли надписи на потолке над кассовыми аппаратами, а не желая платить штраф в 3 рубля за безбилетный проезд в попытке сэкономить на четырёх копейках, в случае встречи с реальным контролёром. Но нам эти контролёры почему-то не встречались и мы продолжали кататься в своё удовольствие, а отказываться от двух заветных стаканчиков мороженого, дураков, конечно же, не было.


Впрочем, снаряжая нас в какую-нибудь официальную поездку, скажем, например, в книжный магазин, с целью приобретения писчебумажных принадлежностей для школьных занятий, карт для уроков истории и географии, или навестить родственников живущих в другой части города, родители предусмотрительно снабжали нас этими талонами и тогда мы ехали на законных основаниях, в глубине души искренне не понимая смысла этих предосторожностей.


Кто-то может сказать, что ездили мы не так уж часто и нам просто везло. Может быть. Но тогда нужно признать, что это везение распространялось на всех без исключения. Никогда ни один из моих друзей-приятелей не рассказывал мне о неудачной встрече с контролёром. Ну может действительно просто не рассказывали. Допустим. Тем не менее контролёры долгое время оставались для нас чем-то экзотическим, шансы повстречать их представлялась столь же вероятными, как шансы на встречу с привидениями, о которых мы точно знали, что их нет, и с которыми очень хотелось повстречаться, главное, чтобы не ближайшей ночью и не в одиночестве.


Правда, с контролёрами мы бы предпочли не встречаться вовсе.


Привидений мы так и не увидели, а вот контролёры материализовались. Произошло это где-то в период развала Советского Союза и поголовного обнищания населения. Они объявились вдруг в огромном количестве и принялись свирепствовать словно испанские инквизиторы в поисках обращённых евреев, тайно справляющих старые обряды. Целыми командами врывались они в салоны троллейбусов, перекрывая выходы, так, что у забывшего своевременно обилетиться пассажира, не было не единого шанса к отступлению. Вероятно они имели свой барыш с вырученных штрафов, так что оказавшегося неплатежеспособным безбилетника могли и отволчь в отделение милиции, изрядно оттрепав по пути. Бывали случаи, когда милиции приходилось отбивать пассажира от рук ополоумевших контролёров. Особенно в этих бесчинствах отличилась группа молодых подонков, сплошь состоявшая из лиц мужского пола, превзошедшая по степени ублюдства и разнузданности всех своих коллег. Они откровенно хамили и угрожали пассажирам, а на требование представиться назывались именами известных нацистов третьего Рейха. Остаётся только догадываться, что творилось в мозгах уертэшных недоумков, принимавших их на работу.


После серии скандальных публикаций в местной прессе, беспредел значительно поубавился. Нациствующие ублюдки куда-то испарились, а прочие научились вести себя в рамках элементарных человеческих приличий. Видимо контролёрам конкретно велели прикрутить борзометры и теперь уже они уже не атаковывали салоны троллейбусов целыми батальонами, а работали максимум в количестве двух человек, но зато облепили троллейбусную сеть, будто мухи оконное стекло дачной веранды в жаркий летний день. Теперь редкая поездка обходилась без встречи с этими представителями службы контроля за человеческой совестью, а контролировать действительно было что. Цены, в том числе и на проезд в общественном транспорте непрерывно поднимались, жизнь дорожала и совесть у многих не выдерживала. Чтобы избегать лишних трат прибегали к разными ухищрениям. Можно было встать поближе к компостеру, в надежде, что при появлении контролёра успеешь пробить талон прежде, чем он до тебя доберётся, или кататься с одним и тем же пробитым талоном, время от времени заменяя его по мере утраты им товарного вида. Но, понятно, что не один я был такой умный, потому что скоро было выработано противоядие - контролёры при проверке стали попросту надрывать талоны. Кроме того, приступая к проверке они первым делом пробивали в компостере контрольный лист бумаги и сверяли по нему конфигурацию дырочного узора - у каждого компостера они были разные. Конечно, можно было упереться, вступить в перепалку и заявить, что талон был пробит в другом компостере, кстати, так и говорили, а иногда это действительно так и было; в общем, изощрялись, кто во что горазд


Что же касательно меня, то одно время я вообще просто перестал платить за проезд, нагло заявляя контроллеру, что билета нет и штраф оплачивать нечем. После того как контролёры перестали работать стаями, они перестали быть опасны. Будь они хоть мужского, хоть женского рода, но они не могли уже ничего сделать, разве что потребовать выйти из троллейбуса, что они и делали. Но за всяким троллейбусом шёл следующий. И за этот, к слову говоря, довольно продолжительный период времени, каждый контролёр успел запомнить меня в лицо, а я соответственно знал, каждого из них, так что мы даже здоровались друг с другом пересекаясь где-нибудь при прочих обстоятельствах. Если кто-нибудь из них это прочитает - привет из прошлого!


Но таких анархистов-индивидуалистов было немного. Большинство предпочитали оплачивать либо проезд, либо штрафы.


Интересно, что когда цены взвинтились в десятки и более раз, и ещё несколько лет спустя, после того как Советский Союз приказал долго жить, на троллейбусном талоне оставалась всё та же отметка: 4 коп. Потом появилась отметка: 15 коп. Потом цену кажется перестали проставлять вовсе. Потом... Я, честно говоря, уже не помню, что там происходило потом - события в стране менялись как картинки в калейдоскопе, каждый день приносил новые сюрпризы, но это талоны оказались наиболее живучими в отличии от билетов выкручиваемых из кассового аппарата - их просто перестали туда заряжать, а потом демонтировали и сами аппараты. Абонементные книжки существовали гораздо дольше..


Ещё были проездные билеты. До экономического коллапса, завершившегося крахом Советского Союза, месячный проездной билет на троллейбус стоил 3 рубля, общий - автобус-троллейбус - 5. Для школьников и студентов ещё дешевле. Прежде их печатали на обычном, несколько жестковатом листе бумаги, и в нём не было ничего интересного, их можно было легко отпечатать на принтере и поделиться копиями со своими друзьями и знакомыми. Отличить хорошую подделку было практически нереально. Другое дело, что в период развитого социализма и экономической стабильности, это было на фиг никому не надо, но, когда началась вся эта свистопляска с ценами, проездные билеты стали делать похожими на цветную открытку, что, надо полагать, сильно затрудняло их самостоятельное воспроизведение, а когда срок их использования истекал, было даже жалко выбрасывать. Одно время, ещё когда я был сознательным пассажиром, у меня их скопилась весьма приличная коллекция и я использовал их в качестве закладок для книг.


А потом появились кодуктора. Их появление было ожидаемо и Рязань являлась далеко не первым городом, в котором прибегли к этому новому способу выжимания денег из населения, из разряда хорошо забытого старого. Первые кондуктора были ещё неуверенными в себе, работали с острасткой и ещё некоторое время после их появления можно было кататься зайцем, так как это делал незабвенный Виктор Михайлович Полесов, слесарь-интеллегент со средним образованием. Нужно было только спокойным, невозмутимым взглядом, глядя на кондуктора, твёрдым голосом заявить: “Проездной", - и можно было ехать, но проделывать это с каждым разом становилось всё труднее. Сперва нерешительно, а потом всё более осваиваясь в процессе, кондуктора стали настаивать на предъявлении этого проездного, и вскоре халявная лавочка закрылась окончательно. Теперь проехать без оплаты можно было не более одной остановки. В общем, волен-с-не волен-с, но пришлось оставить заячью манеру езды и перейти в разряд добропорядочных пассажиров.


Это было страшное, но интересное время. Троллейбус, наряду с автобусом, всё ещё оставался основным видом общественного транспорта, маршрутные такси только-только начинали завоевание города. Москва уже стояла в пробках, а на дорогах Рязани только начинались первые транспортные коллапсы. Никто ещё не представлял, во что это выльется в конечном итоге. Впереди были нелюбимые губернаторы с любимыми фамилиями и полный разгром системы общественного транспорта. Страна стремительно погружалась в пучину дикого капитализма и никто не знал, сколь глубокой она окажется. Мы были молоды, красивы и верили в лучшее.


Ну, пожалуй, достаточно.


P. S. В общем, ни о чём, но что-то навеяло.