Народный_котизмос

Кошка на шкаф вылезает.
Брось, негодная, нельзя!
Я кошку за рёбра взял -
И поразился - одни глаза
Торчат.

Чёрный котиный остов
РетирУется виновато,
Поджав хвост.

Это, кошка, дисциплина!
А беспокоит инстинкт:
Гибели своего индивидуализма
Кошка никому не простит.

Дисциплина - вещь идеальная.
И кошка, во своя идя,
Беспокойно глядела.

Глядела рыдательно.
Мол, всё не так, дядя.
Как ей объяснишь:
«Кетикет» - не для духом нищих!

На шкафу - с ним пакет -
Для породистой, для богатой
Кошачьей братии.

«Кошка, - говорю, - ты, как пустынник,
Что сидит на горах Кавказа;
Пустыня ему опостылела -
Он к морю кажет глаз.

Там, в блеске брызг,
Вся капельная, змеино-рыбная,
Стоит «баби-баби», -
Местный говорит.

Так и я объясняю кошке,
Как Розанов на выставке -
Девочке, что вместить не может
Чего-то высшего,

Говорю: «И ты отверглась
Своего народного призвания.
Поэтому молчать изволь,
Вернись снова вверх,
Вернись снова вверх!


А этот верх - в глинной плошке.
В плошке, - речке молочной, -
Берега из объедков
Её диет-обедов.

Уважать её народной
Действительно, будет ли кто?
И тобой, как и этим котом,
Никто не займётся.

Наконец! Лезет на холодильник.
Он внутри снежно-льдист.
И спит народный котизмос,
И снится ему, как он ест.

Сидит в дорогом ресторане,
Одет и в своём уме.
И падает ему на морду
Всякая беличья икра

Горе котизмосам, попираемым
Тираническими характерами!
Их жизнь отменно отвратна,
Зачем врать?!
Одно одегенератствование!

Помню, - то зима или осень? -
Лучей солнечных россыпь;
Я пригляделся в первый раз -
Чёрная и грациозная.

Это был танец!
Классики бы его оценили.
Безмолвно. Движения одни
Танцующего кота.

Он ещё не забыл играть,
В своих вертоградных мирах
Резвясь и радуясь!

И я оценил поэзию,
И колбасой приманил.
И остался жить котизмос,
Доверившись мне.

Так девушке, выходя замуж,
Судьбы своей знать нельзя:
Выходя за глаза и фразы,
Другому себя вверяет.

Но спи, спи, котизмос!
От осени не скроешься ты.
И снова тебе снится
Магазин «Кетикет»,
Будто ты, неся свою шкуру,
Которой витаминов не хватает,
На плохо гнущихся суставах,
Подползаешь к двери.

Это дурацкие мечты!
Это вещество - это не ты!
И запах этот наркотический
Обещает псевдообогатить.

Так пустынник, богатство раздав,
И, духом живя и ходя,
Натыкается на свой организм,
Требующий своей жизни.

«Отдавайте кесарю кесарево…» -
Находится один ответ.
Давайте витамины киске,
Устраивайте обеды

Для труждающихся и бедных,
Для обременённых крестом!
Если животные воскреснут,
Воскреснут и коты,
Чтоб Царя встретить,

Как умеют: мурлыкая
И ласкаясь пушисто.
Не будет ни голода, ни блох,
Ни обид, ни слёз.

Эту поэму о коте,
Что был шустрым и грациозным,
И исхудался и окостел,
Я услышал музыкой
В его неразумной просьбе,

И свои молитвы,
И прошения о политике,
И о погоде.
И так все людие, -

Я представил себя Божеством, -
Неразумные сотворения,
Всё выбирают грешное
И склоняют волю.


Ведь Бог - это сверхсовесть,
И жалость Его неописуема
К тому, что калечат свои судьбы
Многие люди
Так глупо!

Иисус пришёл не затем,
Чтобы смертью на кресте
От обвинений себя обеспечить,
От ропота всего человечества!

Нет, надо уединиться,
Почувствовать,
Как тихим ветром звучит
По комнатам тишина.
И душа врачуется.
Уединиться надо.

Если ропщу и обвиняю,
Значит, выпал из своего чина.
Обвинять-то нужно меня -
Хоть куда мужчину
Во французском пиджаке
И блеске чёрных ботинок.


Из сборника "Злобелиск", 2000 г.


© Copyright: Александр Гукалов, 2011
Свидетельство о публикации №111012908417