ГЛАВА XX. ЛЕКАРЬ. Роман "Онанисты.

Нужно иметь талант Льва Толстого, чтобы описать достоверно детство, отрочество, юность, а тем более всю жизнь Ванечки Михайлова. Мы таким качеством не обладаем, посему ограничимся алгоритмом его жизни, заложенным в программу музейного компьютера, доступ к которому с некоторых пор мы имеем вместе с другим, но уже великовозрастным Ванечкой Голдевским, исторической копией, в меру таланта исполненной родителями.
Болтливый Windows рассказал нам обычную историю обычного мальчика второй половины девятнадцатого века из дворянской семьи со скромными доходами от писательских трудов главы семьи. История приукрашивалась всемирной известностью писателя и приобрела некоторую пикантность в связи с рудиментарным хвостиком, болтающимся между ягодиц его приёмного сына, прижитого молодой женой с небезызвестным террористом Владимиром Коноваловым.
Детство Вани Михайлова от девчачьих юбочек и платьиц, принятых к ношению мальчиками в то благословенное время в интеллигентных семьях, до панталончиков и матросок пролетело незаметно, как ни старались его остановить фотографы, пугая всех вспышками магния. Домашнее воспитание и образование, девчачьи платьица и юбочки, позволяли до определённой поры и времени скрывать рудимент, но подростковые штаны стали создавать неудобства в повседневной жизни и общении. Наконец ,наступило время, когда надо было решать кем быть и чем заниматься. По военной части Ванечка не мог пойти – мешал хвост, и он решил поступить в Медицинскую академию, самое передовое в то время медицинское учреждение России. Таким образом, он отдавал дань семейным традициям и надеялся решить проблему своего рудимента самостоятельно.
Но, как говорится, человек полагает, а судьба располагает. Кровь биологического отца отравляла его сознание пассионарностью и тягой к абсолютной свободе. Расписание студента – вольнослушателя располагало к поиску приключений и пикантных обстоятельств. Возможность свободно распоряжаться своим временем давала бонус присутствовать на самых необычных мероприятиях, в любой час и в каком угодно месте. Мы знаем, что события, выпадающие из истеблишмента, характеризуются плавающими координатами.
Мы так же знаем, что во многом повторяем жизненный путь своих предков. Кто из них больше на нас влияет, определить трудно, но пассионарии , несомненно, имеют тут преимущество. Столкновение судеб предков, как правило, превращают наш жизненный путь в своеобразный микс поведения, в конечном итоге называемый нашей собственной судьбой.
Иван Михайлов, зная, что он вырос в семье великого писателя, тем не менее, постоянно чувствовал бурление в крови, толкающей его на насильственные действия против обстоятельств, загнавших его по сути дела, в угол. Никакого выраженного таланта у него не было. Имя знаменитого отца-писателя постоянно давило на подсознание, вызывая неудовлетворение собственной серенькой и незаметной среди людей жизнью. Чёртов хвост завершал дело, заставляя его хозяина отстраняться от людей, чтобы не вызвать насмешки и издевательства.
Сначала Ванечка с головой ушёл в учёбу. В медицине наступило время больших перемен. Активно развивалась анестезия, вызвавшая прорыв в хирургии. Врачи получили в руки эффективное средство диагностики – стетоскоп. Стал применяться метод переливания крови, спасающий , в первую очередь , рожениц и раненных в бою. Набирало силу медикаментозное лечение. Однако ещё торжествовало невежество пациентов, предпочитавших смертельно опасное самолечение. Авантюризм и жадность лжеврачей губили невинных пациентов. Полиция сбилась с ног, преследуя шарлатанов от медицины.
Несмотря на строгие меры контроля над практикующими врачами, бездарностей было достаточно и в казённых лечебных заведениях. Хорошие гонорары при лечении богатеньких и имидж гуманистов при бесплатном лечении бедных давали врачам не только комфортно жить, но и завоевать уважение общества.
К сожалению, после нескольких неудачных операций и вспоможении при родах Ванечка понял, что медицина не даст ему возможности выделиться среди людей. Гены пассионарности делали его торопливым и авантюрным при принятии решений. Он не понимал того, что должен разуметь любой врач: болезнь человека не терпит насилия, с ней нужно обходиться, как с капризной девицей, деликатно и осторожно, уговаривать, а не третировать её пощёчинами за непослушание.
По старинному русскому обычаю разочарование в себе и в людях Ванечка стал заливать водкой и, ради лёгкого заработка, пристрастился к игре в рулетку.
В силу стеснённых обстоятельств ему пришлось переехать из съёмной квартиры в приличном доходном доме на мансарду в фабричном квартале. Собственно, в подобном жилище в своё время проживал его предок. Все холостяцкие квартиры похожи друг на друга царящим в них беспорядком и грязью, поэтому не будем описывать Ванечкину, а вспомним Коновалова.
Кстати, Ванечка был не совсем безнадёжен, и мы не огорчим читателя очередным описанием пьянства и деградацией личности русского человека. Наш герой кое-как окончил медицинский курс и получил звание лекаря. Защитить диплом и стать доктором медицины у него не хватило терпения. К сожалению, он до сих пор не получил разрешения на медицинскую практику и лечил тайно, постоянно опасаясь полиции.
Незаконная деятельность привела Ванечку в общество последователей «атомистической методы лечения» Мартина Мандта, антинаучной теории первого лейб- медика императора Николая I, изгнанного после кончины самодержца из России. Согласно этого метода человека нужно лечить препаратами, растёртыми в тончайший(атомарный) порошок. Ванечка не верил в силу атомарных препаратов, но они производили большое впечатление на необразованных людей, особенно, если готовились у них на глазах и с пришепётываниями. Колдовство – лучшая реклама несуществующих услуг.
Уже на втором заседании общества Ванечка заметил, что ораторы больше нажимают на политические методы решения медицинских проблем, чем на естественно-научные. Главное, стереть в порошок Медицинскую коллегию и полицию, препятствующую деятельности общества, а болезни рассосутся сами по себе под влиянием медикаментов и работы свободных докторов, окончивших медицинские курсы и освобождённых от необходимости получения разрешений на медицинскую практику. Ванечка понимал, что вся эта трепотня – чушь, но не покидал, если не единомышленников, то коллег по несчастью, не получивших докторского диплома.
История с обществом последователей атомистической методы лечения окончилась бы тривиальным его развалом в результате внутренних интриг за лидерство и не востребованностью раселением, но, на беду, на одно из заседаний явился зрелый социалист и призвал к свержению самодержавия, как оплота невежества и сложной эпидемиологической обстановки.
-Победить оспу, чахотку, тиф и множество других социальных болезней можно, только победив самодержавие, ввергнувшее простой народ в нищету, разврат и антисанитарию!- закончил социалист свою пламенную речь.
Его призыв был услышан. На следующий день полиция произвела аресты активных участников общества. В полицейские сети попал и Ванечка Михайлов. Ему предъявили обвинение в незаконной медицинской практике.
Жандармский полковник Мироедов два с лишним часа допрашивал Ивана Михайлова, арестованного по делу «атомистов» .Он уже отбил себе кулак левой руки, которым, как левша, наносил удары подозреваемому в подготовке террористических актов против власти. Терроризм в последнее время превратился в пугало российской власти. На борьбе с ним полицейские и гражданские чины делали себе карьеру и выбивали деньги из подозреваемых. Мироедов преуспел и в том и в другом. Жизнь столичного полицейского была не сладкой: 16-ти часовые дежурства по будням и 8-ми часовые по воскресеньям. Ответственность и за общественный порядок и за санитарное состояние подведомственной территории требовало постоянного напряжения ума и нервов. В последнее время расшалились не только уголовники, но и социалисты, подбивающие простаков на выступления против власти. Они росли, как плесневые грибы в укромных местах, пользуясь попустительством господ депутатов, разглагольствующих в Думе о необходимости гласности и борьбы с коррумпированными чиновниками, а от самих не добьёшься ассигнований даже на бумагу для составления протоколов. Городовые ходят без револьверов – в казне нет денег. Куда же это годится! Уже появились случаи нападения на блюстителей порядка. Давеча пьяный извозчик на Литейном ударил городового по голове обрезком трубы, когда тот попытался оштрафовать его за быструю езду. Беспорядок, анархия и революции начинаются с мелочей неподчинения представителям власти, обрастающих ложью о физическом насилии со стороны полиции.
-Ты подпишешь признание в незаконной врачебной практике и участии в подстрекательстве к неповиновению действующей власти? – в очередной раз сунул кулак в лицо допрашиваемого полковник.
- Я сын знаменитого писателя Фёдора Михайлова! – прохрипел подозреваемый.
- Мне наплевать, чей ты сын! Закон у нас для всех одинаков! Нарушил – отвечай!
- Бить человека на допросе незаконно! – выплюнул кровавую слюну на пол Ванечка.
- О законе вспомнил, сучонок! – проревел Мироедов. – Что же ты его сам не соблюдаешь? Папочка с того света не поможет. Правда, он в молодости тоже баловался социализмом и угодил на каторгу. Чему террорист может научить сынка? Яблоко от яблони не далеко падает.
Мироедов понимал, что выбивая под пытками из сына известного писателя признание в незаконной деятельности он рискует карьерой и должностью, но только, если тот не подпишет подготовленный по всей форме протокол.
Но писательский сынок, хлипкий с виду, оказался крепким орешком - весь в отца. Гонористый.
В запасе у полковника был запасной ход. Психологическая пытка. Необычный, но действующий безотказно. Правда, существовал риск свести допрашиваемого с ума или в могилу. Оттуда обратного хода нет. Большой риск вляпаться в превышение должностных полномочий и сесть в тюрьму. И всё же, Мирзоев решился - уж очень хотелось, чтобы на него обратило внимание высокое начальство. Пришла пора перебираться на более спокойное и доходное местечко. Он отдал необходимые распоряжения.
Психологическая процедура допроса требовала хорошего физического состояния. За несколько дней врачи привели Ванечку в норму. Его даже вымыли и переодели в чистое. « Как перед смертью», - подумал он, когда его на коляске повезли в морг. Там его переложили на свободный стол, среди покойников, накрытых простынями и номерками на ногах. Ему тоже прицепили номер, привязали к столу и накрыли простынёй, а, уходя, выключили свет. Через какое-то время Ванечка потерял ощущение реальности. Сначала ему не было страшно, но вскоре он замёрз и его начала колотить дрожь. Удушливо-сладко пахло формалином. Вскоре он перестал ощущать своё замерзающее тело. Мнимый покойник высунул голову из-под простыни и огляделся. Кругом лежали окоченевшие человеческие тела. Ему показалось, что покойник, лежавший слева от него, вздохнул и попытался приподняться. Ванечку охватил ужас. Чтобы не говорили о храбрости, а самое страшное – это ожившие покойники, и любой человек их боится. Живой человек боится даже не самого покойника, а своей смерти, носителем которой, как ему кажется, является умерший.
Ванечка закрыл глаза и прислушался. Ему показалось, что он слышит чей-то шёпот, хихиканье и возню. « Чёрт! - подумал он.– Предсмертные галлюцинации. Замерзаю. Скоро станет тепло. Потом – конец». Ему стало так жалко себя и свою никчёмную жизнь, что он заплакал, и по его щёкам потекли слёзы. Страх прошёл, шёпот усилился. Он стал различать отдельные слова и фразы:
- Смотрите, черти! Один здесь живой, но уже замерзает.
- Кажется, он из наших – у него хвост. Может быть, возьмём с собой?
- Накой он нужен?
-Чёртова миграционная служба не пропустит. Слишком много стало иммигрантов. И всё лезут и лезут. Видишь ли на земле им хуже, чем в аду!
- Давайте, просто вынесем его отсюда, пока не замёрз насмерть. Всё-таки, хвостатый.
Ванечка почувствовал как его подхватили чьи-то цепкие руки и понесли к вентиляционной шахте.
Надзиратели, пришедшие за арестованным, чтобы доставить его на очередной допрос, не нашли тело в прозекторской.
-Как исчез бесследно? Он, что, Дух святой? - кричал взволнованный Мироедов.
Волновался жандарм не зря. Сёстрам Михайловым, явившимся в полицию узнать о судьбе своего арестованного брата, никто ничего толкового сказать не мог кроме одного – сбежал. Дело «атомистов» получило общественную огласку. Причём, исчезновение сына писателя Михайлова, как предположил корреспондент одной из бульварных газетёнок, есть ничто иное, как следствие его смерти от пыток на допросе, что подтвердил один из уволенных Мироедовым надзирателей, сопровождающих Ванечку Михайлова в морг.
Комиссия департамента полиции, расследующая инцидент, смогла только установить факт избиения арестованного и его размещение в морге. Куда исчез он потом, объяснения не находило. Мироедова понизили в должности. Сёстрам подтвердили факт побега брата из тюрьмы в неизвестном направлении. Общественность ещё побурлила неделю-другую и затихла. Отсутствие достоверной информации – благодатная почва для появления измышлений, но долго они на ней не растут.
После исчезновения Ванечки Михайлова в одном цыганском таборе недалеко от столицы появился весёлый и разгульный молодой человек. Все звали его лекарем. Так как он пользовал больных, принимал роды. Короче, был незаменимым и полезным среди цыган и простого люда, лечащим бесплатно и безо всякой гарантии. Своих недоброжелателей и врагов он посылал ко всем чертям и говорил не как все:
-Чёрт дал – чёрт взял! К нему все претензии!
Лекарь часто переходил из табора в табор, стремясь к весёлой и беззаботной жизни. Туда, где больше платили, кормили и поили. Ходил слух, что у него есть хвост, которым он ублажает женщин почище, чем традиционным способом любой мужчина, но этим сказкам мало кто верил. Однажды, когда им заинтересовалась полиция, сующая повсюду свой нос, Лекарь исчез. Куда, никто не знает. Не будем ломать голову и мы над всякой чертовщиной, и без неё в жизни достаточно странностей и нелепостей. Поверим другим слухам, что он спился, попал в долговую тюрьму, где и помер.