Хохлу в Стокгольме, что шведу под Полтавой. (13)

- Переход на нелегал –

Утро началось неожиданно. Умывшись и приведя себя в относительный порядок, Лера поднялась на кухню и поставила на плиту чайник. Привычный набор движений, автоматически выполняемых Лерой по утрам, был нарушен неожиданной мыслью «А почему до сих пор никто из воспитанников не висит на мне и не путается у меня под ногами?» Опасения тут же были подтверждены истошным Лёшиным криком из спальни:
- Лера! Забери Дика! Я же тебя просила, чтобы он утром меня не тормошил!
Лерка рванула в спальню, выкопала из-под одеял микро-викинга и, чертыхаясь-спотыкаясь, влетела на кухню, где истошно свистел закипевший чайник. Кыся попала под ноги Лере, которая с Диком подмышкой полетела на диван, где, в свою очередь сидел Мик, ушедший с головой в компьютерную стрелялку!!! Чайник свистел, как перепуганный отряд ментов, Дик перешёл на ультразвук, Мик, пока ещё не умея по-взрослому ругаться, вопил на странном ассорти-наречии, Кыся напрасно пыталась убедить всех сидящих на ней, что она всего-навсего собака, а не чугунная парковая скамейка. Получилась та ещё куча! Победил чайник, заставив Леру взвиться над скоплением «собакочеловеков», и в два прыжка покрыть расстояние в десять метров. Немного отдышавшись, не обращая внимания на протестующие вопли Мика, который ни в какую не хотел заканчивать своё компьютерное киллерство, Лера торжественно объявила следующую новость:
-Так, мужики! Сегодня уезжает на историческую Родину ваша бабушка Виолетта, а значит, мы должны проводить её подобающим образом с добрым сердцем и чистыми руками! Марш в ванную мыться, бриться, чистить зубы! Главное – удивить, ошарашить, заинтересовать или просто разозлить ребёнка, и тогда он сам начнёт выполнять необходимые в данную минуту, действия.
В этом конкретном случае призыв «бриться» Мик воспринял с особым воодушевлением, намазав щёки зубной пастой. А когда Лера внесла в ванную бандероль с Диком, старший из младших викингов сбривал белую массу обратной стороной зубной щётки. Получалось весьма профессионально. Ну что тут скажешь - мужчина сформировался в полной мере!
В это время Виниловна тромбавала свой багаж, который на 80% состоял из «жизненно-необходимых вещей», приобретенных в УФах, аналогичная сеть магазинов в других странах называется секонд-хендами. Как для других поход в театр, так для Виниловны был рейд по «УФам». Она получала неописуемое удовольствие от процесса скупки дешёвых вещей. Но, как подозревала Лера, особое удовольствие испытывала старушка тогда, когда с характерным вздохом говорила: «А что мне ещё остаётся? Ведь Лёшенька не может мне выделить деньги на дорогие вещи. У неё семья, дети, а мама может и в старье походить. Уже не молодая, чего ей в новые вещи-то обряжаться?» - театрально сетовала бывшая актриса. Такие разговоры буквально бесили Лёшу, и она устраивала мамаше «прочухон без свидетелей», который обычно заканчивался поездкой в магазин и покупкой чего-нибудь дорогого, неважно – чего.
Не смотря на все подарки и постоянную финансовую поддержку, а по сути, полное содержание со своей стороны, Лёша всё равно чувствовала угрызения совести перед матерью. Вот такой парадокс! Виниловна часто заводила разговор о том, что не плохо бы было, если Лёшенька купила бы или взяла в аренду для своей любящей мамочки, маленький домик где-нибудь поблизости, в котором Виолетта жила бы, иногда навещая дочь и внуков. Лёша, по каким-то своим соображениям, наотрез отказывалась от заманчивой перспективы иметь в непосредственной близости от своей семьи нестабильную (в плане поведения и настроения) мамашу. Но вернёмся к багажу.
Надо отметить, что почти всё добро по приезде домой должно было исполнять роль подарков соседям и знакомым. Тем не менее, спорить с Виниловной никто не отваживался, жалея собственные нервы и зря потраченное время. В конце концов, «местная достопримечательность» получала истинное удовольствие от того, что делала эти самые подарки. Впрочем, эта странность никому не мешала, а кое-кому на Украине приносила радость.
Из коридора в зал потянулась процессия: Дик на пластмассовом автомобиле с Миком на капоте и догоняющая их Лера, мокрая, в одном тапочке, с кляксами зубной пасты на лице.
- Ситта, ситта! Сит квар! – вслух выкрикивала соскучившаяся по русскому мату няня. «Сучара» – шепотом, чтобы не слышали спиногрызы, добавляла она и, уже про себя, в уме давала своему мозгу полную свободу, не окованную цензурой, называя всех и вся своими именами.
Лера нашла компромисс, дав Мику детскую лыжу и предложив шведенышу побыть какое-то время сноубордистом, сама пошла помогать рыдающей от недостаточного внимания к своей персоне, Виниловне.
- Ой, какие Вам туфли Лёшенька купила! Ой, какая кофта классная! Ах, как Вам идет этот шарфик! А какие экстравагантные брюки!
Лера все лила и лила бальзам на душу «покинутой всеми» королевы-матери. Виниловна понемногу успокаивалась. За месяц в доме дочери она смертельно устала от постоянной ревности, терзаемая надуманными обидами, преследуемая навязчивой идеей, что над ней все смеются и недостаточно любят. Вот именно эта не лучшая черта маминого характера и останавливала Лёшу от максимального географического сближения с Виолеттой. Несчастная стареющая женщина! Лерка искренне ее жалела, но чаще, просто терпела.
Еще пара-тройка конфликтов, пять-шесть стычек, пятнадцать-двадцать перепалок и время остановилось у лозунга «Всем в аэропорт!». Лера схватила подмышки две враждующие мелочи и поспешила привязать визжащие «цветы жизни» на заднем сидении Ландровера.
Виолетта, походкой вялого матроса, уже приближалась к передней дверце машины, когда Кыся, делая 382 движения в секунду, обогнала старушку и, впрыгнув через открытый багажник, устроилась на переднем сидении, создав тем самым новый прецедент взрыва военных действий. Из дверей, как ядро из пушки, вылетела Лёша, на ходу застегивая меховую супермодную курточку. Без предупреждения и назидательных речей, она схватила за горло Кысю и швырнула ее в копошащуюся кучу на заднем сидении. Все одновременно взвизгнули и застыли, ожидая после предупредительного выстрела контрольный. Именно по этому Лёша никогда не была неинтересной. Переход от буддийского спокойствия до ядерного взрыва всегда происходил неожиданно, и этим своим качеством она всех держала в боевой готовности, как США свой флот и армию во времена холодной войны.
Тронулись. Поехали. Молчание.
Даже Виниловна не порывалась первой нарушить монотонную тишину.
- Всем отбой! – пришла на помощь Лёша. Кыся откашлялась и, облегченно вздохнув, положила мордочку Лере на колени. Так, с Божьей помощью и с Лёшкиного разрешения, внутри танка восстановился мир. Мамочка о чём-то тихо переговаривалась с дочерью, сидя «впереди машины всей». В тылу, т.е. на задних сидениях, шла своя жизнь, строго контролируемая няней-надзерателем, которая, в свою очередь, обдумывала ближайшие перспективы нелегального существования в Швеции.
Аэропорт был скучен своей роскошью. Появление колоритной русскоговорящей компании вдохнуло в современное мраморно-стеклянное здание душу.
В целях безопасности, не обращая внимания на то, что могут подумать окружающие, Лера привязала Дика к себе Кысиным поводком. Мик, глядя на осуществившуюся угрозу по отношению к младшему брату, изо всех сил старался вести себя прилично, но это давалось ему с большим трудом, и он исподтишка, за спиной (вернее, за обратной стороной колен) Леры нет-нет, да щипал, ограниченного в свободе поводком Дика.
Лёша с Лерой толкали впереди себя небольшую гору багажа, еле уместившуюся на тележке. Вся процессия остановилась у стойки «Аэрофлот». Регистрация прошла без осложнений, не считая того, что за «перегруз» Лёше пришлось заплатить кругленькую сумму. Виниловна, забыв про все накопившиеся за месяц обиды, расцеловала внуков, дочь и Лерку очень даже от души.
- Будьте счастливы! Мальчики, слушайтесь маму. Алёнка, не забывай меня. Лерка, найди себе жениха!
Так закончились «Шведские каникулы» для Виниловны.
А для Леры, с момента отрыва шасси самолета от взлетной полосы, начался период нелегала.
Нелегальное положение наступало обычно на следующий день после даты, означенной в загранпаспорте как «Полюбовались красотами Забугорья? Марш на Батькившыну!» Как правило, гостевая виза открывается на один месяц, а по истечении этого срока, в случае невыезда из страны, Вы становитесь счастливым обладателем звания «Нелегал». Если Вы проводите в стране в таком положении более года - Вам присваивается очередное звание «Заслуженный нелегал». Ну и в случае, если Вас устраивает такое, по сути, унизительное состояние, Вы можете претендовать на сомнительно-почётное звание «Великий нелегал всех времён и народов», живя в стране, пользуясь всеми её благами, но не льготами. Кстати, многим нашим бывшим соотечественникам наплевать на чувство собственного достоинства и они с искренним удовольствием меняют гордое звание «Советского человека» (союза давно нет, а понятие ещё не утратило смысла) на сомнительно-унизительное «нелегал, каких много».
Лера очень легко приняла решение «остаться». Что тут скажешь - на неё произвело сильное впечатление всё то, что она увидела в Швеции, в первую очередь - образ жизни и возможности семьи Ларсенов. Понятно – эйфория, отсутствие примеров для сравнения и ошибочное предположение, что так живут все или почти все. У неё ещё будет время во всём разобраться и во многом разочароваться, но это потом, а сейчас, после торжественного «улёта» Виниловны, все, не сговариваясь, решили отдохнуть от месячного испытания на прочность. Всю обратную дорогу Лёша напевала «песенку Юль Томтона». По-нашему «дед Мороз и лето». Дик праздновал своё освобождение от поводка, совершая прихваченными по традиции двумя гоночными автомобильчиками, различные пируэты в воздухе, пренебрегая тем фактом, что такие машины в обычной, «взрослой» жизни, не летают. Мик упорно пытался убедить Кысю в том, что жвачка собакам очень полезна, при этом воздействовал физически на собаку-дуру (по его непосредственному выражению), не желающую понимать весь кайф от процесса жевания резинки.
- Мик! Отстань от Кыси! Почему она должна непременно хотеть жвачку? Ты же не ешь «Вискас» или «Чаппи».
-Фю-ю! Я же не собака!
-Фю-ю! Она же не человек!- передразнила Лера Мика.
Натуральный блондин задумался и прыткая Кыся, воспользовавшись ослаблением хватки, выскользнула из объятий «молодого хозяина», и спряталась в багажнике, где в тесноте, но без жвачки провела оставшееся время пути до дома. Мик, признав по началу такой манёвр животного как противоправный, пытался пресечь свободолюбивые порывы собаки, но Лера своим не терпящим протеста тоном, на корню обрубила инициативу юного узурпатора, вернее – экспериментатора.
- Вырастишь, выучишься, даст тебе государство лабораторию и право на опыты – вот тогда и исследуй возможности собачьего организма в условиях ограниченной свободы, а пока - не смей издеваться над беззащитным животным!
- Лера, но что я можеть делать чичас? Ты играть со мной, да? – очень по-взрослому аргументировал Мик.
- Только скажи, во что хочешь играть, и я с дорогой душой поддержу!
- Карашо! Играем в «ладушки-поддавалки»!
Потом был интеллектуальный конкурс «съедобное – не съедобное», «чёрное – белое», «живое – не живое». Так ребёнок и забыл о своих смелых, но достаточно жестоких опытах на животных, вернее, на животном. День катился к закату, машина – к дому, а Лера – к призрачно-сомнительному осуществлению шведской мечты.