Милости провидения. Глава 17.

Глава 17.
Подъехали к рынку. Набирая кучу продуктов и относя их в машину, Жан рассказывал смешные истории, она радостно заливалась, не смолкал смех и дорогой домой. Разгрузив продукты, вместе стали готовить. Жан стоял спиной у мойки, все так же болтая, перемывал овощи, а Виен уже не слышала его, она уже была не веселым и добрым человеком, а неким существом, которое нечто темное, большое и сильное, старалось сломить.
Блеск стали - рука женщины потянулась к ножу. Остекленевшие глаза смотрели в одну блестящую точку. Голову зажали тиски и монотонный голос твердил: - «Убей! Убей!». Пальцы, нащупав холодный метал, тащили к его себе, со скрежетом и дрожью.
- «Убей!» - требовательно стучал в висках чужой голос.
- «Люблю!» - Отзывалось сердце.
- «Выбор! Твой выбор! Два удара и вы на веки неразделимы!» - Сверлило в голове.
- «Любовь уже соединила вас!» - противоречило сердце. Только сердце, ибо разум оставил ее. Ничего не видя кроме горящей стали, она продолжала медленно тащить нож к себе.
«Любовь – горячая, пробуждающая, многоцветная, – стучало сердце – или холодное, мрачное забытье?!»
В голове пытались противоречить, нож уже был в руке…
Вилена застонала и, зажав в ладошке лезвие, начала скручиваться. Жан развернулся от тревожного звука и увидел согнувшуюся от боли женщину. По руке текла кровь, заливая столешницу...
- Милая! Тихо, тихонечко! – Подбежал к ней, осторожно разжал пальцы, убрал лезвие ножа вонзившееся в ее ладонь. Обернул руку полотенцем и понес в комнату. - Не молчи, пожалуйста, говори, что болит?!
- Больно, очень больно! – ели произнесла она, глаза же были как в тумане. - Внутрииии все горит. Кости ломит. Головааа… Больно! - и потеряла сознание.
- Господи! Какой я дурак! Ведь видел же, что не просто так уезжает. Осел! Тупица!
Помчался на кухню, взял воду, попытался влить ей в рот, затем обрызгал лицо. Она моргнула. - Ты брала настойку? Вот дубина! - Жан нервничал, от этого немного «тормозил». Пошел к ее сумкам, вытряхнул содержимое на кровать. Среди косметики увидел флакон. Смазал каплями губы, затем немного влил в рот и зажал ее в своих объятиях.
****
Солнце горело, опускаясь за горизонт, окрашивало стекла окон в малиновый цвет. Это было единственным, что для Жана менялось, остальное же замерло – природа, словно онемела, заглушив все шумы, спрятав за закат любые движения. А он продолжал сидеть, прижав практически бездыханное тело к своей груди, временами лишь смачивая ее губы, и радовался ленивому, но настойчивому биению ее сердца. Радовался, потому что она не осознавая этого, продолжала бороться за жизнь.
Когда она открыла глаза, то увидела пульсирующую жилу на крепкой шее. Моргнула и в сумраке, не смогла ничего понять, кроме его крепких рук:
- Пусти, задушишь!
- Милая, дорогая, родная! – он осыпал ее поцелуями – прости меня, осла. Господи, какая же ты умница, но какая же ты дурочка. Почему не сказала, что испытываешь такую боль. Я бы не тащил тебя хвастаться тем чертовым домом. – Он не умолкал, отдавая ее подушке и мягкой кровати, хотел выпрямиться, побежать за водой и всем, что только она пожелает и не смог.
- Все, все прошло! – Вилена не отпускала его, прижалась к нему, насколько у нее хватило сил: – скажи, что больше не повторится?!
- Будем надеяться. Это бывает, это кризис. Болезни не хотят тебя оставлять, но мы их поборем. Ты только не молчи. Господи! Как же я испугался, что не взял твои капли и как обрадовался, увидев их! Спасибо тебе! Ты такая умничка.
- Можно я в душ? Такое чувство, что стометровку пробежала.
- Я помогу дойти.
- Пожалуй, да! - Ее шатало, в глазах рябило, ужасно горчило, пересохший язык мешал. Под водой стало легче и она, не задумываясь, глотала горячую воду.
- Может лучше набрать тебе ванну? – услышала из-за двери.
- Нет, так хорошо, я уже выхожу. - Виен глянула в зеркало, ей показалось, что за спиной кто-то стоит. Обернулась, думая, что вошел Жан, но там никого не было. Жан был за дверью, она это поняла, как и то, что он прислушивается к звукам. Развернулась обратно - в покрытом испариной стекле было два отражения. Порезанная рука зудела, Виен подняла запястье и с силой вытерла воду с зеркала. «ТО» опускалось с остатками пара, оставляя тревогу и массу вопросов: «Значит, мне не почудилось, я действительно раздваивалась! Страшно. Как же мне страшно…. Что это было? Что вообще произошло? Боль! Да, мне было нестерпимо больно. Приступ! Не помню сам приступ…» - Она смотрела в себя и заставляла память работать. В висках усиленно пульсировал прилив крови, подавая кислород в мозг. И она увидела, как бы со стороны, себя и то, что могла сделать: «О, ужас!!! Я же могла убить любимого человека! А если бы девочки были рядом?! Неужели я становлюсь уродом? Монстром?». Слезы рвались наружу. Виен опять открыла воду, перевела на минус. Холодный поток усиливался. Кожа пыталась противостоять, но она была настолько тоненькой, что мурашками покрылись внутренности и почки ответили ударом изнутри. Слезы прекратились. Добавив плюсиков, чтобы согреться, прижалась к стене спиной. С теплом возвращался здравый смысл: «Ты не урод, не монстр. Ты всего лишь маленькая, хрупкая женщина. И ты устояла, а теперь пойми - он тебе нужен! ОН – ТЕБЕ! Потеряешь его – потеряешь жизнь, которая только начинается!» - Жан! – наконец позвала, осознав, что силы на исходе.
- Давай я тебя отнесу в большую комнату на мансарде. Вчера не стал будить. Там здорово!
Он взял ее на руки, легко поднял по ступеням, помог лечь.
- Принеси сумку.
- Сейчас. Чего-то хочешь, может пить?
- Все равно, главное без газа и сахара.
Не прошло и минуты, а он уже налил ей в стаканчик воды, поправил подушки.
- Вниз бегать не надо. Вот эта дверь в службы.
- Тут хорошо, только залив не видно. - Окно было прямо над кроватью. Напротив огромный ТВ на всю стену, приглушенный свет. - Открой окно, пожалуйста. Сколько времени я была в отключке?
- Долго. – Без конкретики ответил он, и Вилена присмотрелась к часам. Был десятый час, совсем рано, но выползать из кровати уже не хотелось.
- Может, хочешь, есть, голодная вторые сутки.
- Даже не знаю, рука болит. - Посмотрела на ладонь, рана была глубокой, но не кровоточила.
- К утру заживет, только не снимай больше повязку.
- Подумать только, ведь я могла тебя убить!
- Вот что ты такое говоришь?!
- Могла! Какая-то моя частичка требовала этого!
- Прекрати молоть чушь! Ты корчилась от боли – да! Если бs не застонала, а я не повернулся, порезалась бы сильней. Но убить…. Виен! Не льсти себе, ты не убьешь и муху.
- Убью!
- Ну, хорошо, на муху – согласен, и комара.
- Это когда-то закончиться?
- Закончиться! Но вот когда...
- Я перетерплю! – Заверила она и уже испуганно спросила: - Ты не уйдешь?
- Никогда!
- Надо позвонить детям.
- Очень надо! А то будут волноваться, – Подал ей мобильник, нажав нужную кнопочку.
- Ну, как вы там без меня? Празднуете свободу?
- Конечно! Устроили фейерверк. А вы надолго спрятались?
- Приедем так же неожиданно, как и уехали, лишь только соскучимся. Как вы там, как питомцы?
- Не волнуйся, все в порядке.
- Я люблю всех и всех целую! - Придвинулась ближе к теплому плечу: «как же хорошо ощущать себя защищенной и ни о чем не волноваться». - Это всегда так тяжело?
- Что? – спросил он тихо.
- Перерождение? Я думаю о девочках.
- Нет, не всегда. Но, к сожалению, исход бывает разный.
- Да?! – вздохнула, положив руку под щеку, закрыла глаза.
****
Обрести возрождение в объятиях любящего тебя человека – это намного радостней, чем умереть в гордом одиночестве. Ощущать его сильные руки на своем судорожно извивающемся теле. Согреваться от его дыхания на остывающее тело. А потом чувствовать, как горячая кровь пульсирует по твоим засохшим венам и уносит тебя в небытие, но тут же выбрасывает назад к стучавшей в твоей голове невыносимой боли. Возрождение! Это даже круче банального секса. Это тяга к любви, жгучей, всепоглощающей любви! Любви не тела, а души! Как жаль, что именно в момент агонии, человек понимает, в чем смысл крошечной жизни, порой потраченной на пустяки.
Страшно, что только однажды, вдохнув запах небытия, за пару секунд до смерти - ты научишься ценить каждый миг любви. Каждый миг жизни!