Гарантия на жизнь. Главы 1-5

Глава 1


Жалобно забренчал будильник… Знает, гад, по горькому опыту, что шуметь в такую рань, опасно для маятников и шестерёнок.
Итак, что мы имеем после очередного дня жестокого загула?
Меня по-прежнему зовут Андрей. Мне по-прежнему тридцать пять лет и я по-прежнему уже третий месяц безработный. Если к этому добавить, что от меня ушла жена Оксана, увезя с собой нашего Максимку, то с уверенностью можно констатировать - жизнь удалась. Как всегда в такие минуты мой мозг проигрывает фразу покойного прапорщика Глушко - «Жизнь прожить – не душманов стрелять». Грозный был дед… Душа спецназа. Духи, за голову этого шурави, полста штук «зелени» назначили. Всю афганскую кампанию без единой царапины отвоевал, а в Югославии, пошёл отлить и нарвался на мину…
Ёпрст… Как же голова раскалывается! Надо с бухлом подвязывать, да и накопившиеся проблемы в водке не утопить.
В холодильнике - сплошное разочарование. Полпакета прокисшего молока,
два яйца и начатые консервы «Бычки в томатном соусе» с угрожающим запахом, от которого ноги сами несут в сортир.
Ничто не лечит алкогольный синдром лучше холодного душа. Вдоволь покиснув я, наконец, ощутил себя живым. Словно почувствовав моё возрождение, зазвонил телефон.
- У аппарата! – вальяжно отсалютовал я, отдаваясь непреодолимой потребности кому-нибудь нахамить.
- Андрей? Вершинин? Привет, это Светлана тебя беспокоит! – ответил
приятный женский голос.
- Может у Светланы и фамилия имеется? – продолжал я занудствовать.
- Имеется. Анисимова я, но ты меня знаешь как Тарасову, - отозвалось
знакомым сопрано в телефонной трубке.
- Господи, Света, сколько же лет прошло?
- В этом году десять. Кстати, я потому и звоню, чтобы пригласить тебя на
встречу выпускников нашего факультета. Пропуск мероприятия - недопустим, - категорично заявила бывшая староста группы и, по совместительству, объект моих студенческих невостребованных воздыханий. Красивая, с необычайно проницательным взглядом, от которого невозможно было что-нибудь скрыть, Света ещё на первом курсе дала мне понять, что я – не её герой и рассчитывать мне особо не на что. Ну, разве что на поцелуй в щёчку. Я оценил её прямоту и впоследствии моя юношеская любовь переросла в глубокое уважение. Позднее мне приходилось не раз влюбляться, терять голову, но ничего похожего на чувство к этой девушке я уже не испытывал.
Объяснив, когда и где состоится встреча, она торжественно попрощалась.
Не вовремя, совсем не вовремя свалилось мне на голову это известие - подумал я, заранее зная, что поеду. Не смотря ни на что.
На сборы у меня было четыре дня. Не знаю как у кого, а у меня умная мысль появляется только на сытый желудок. Естественно, что глазунья из двух яиц это не Бог весть что, но как говорил один мой знакомый хохол – маемо – що маемо.
За окном кухни во всю свою летнюю прыть усердствовал июнь. Даже птицы и те, казалось, в такую жару отказывались от своих фестивалей. На лицах редких прохожих можно было прочесть только одну фразу - воды! И только медленно тянущие свои ласты бомжи, одетые в толстые засаленные свитера и куртки да шапочки «а-ля маски шоу», принципиально не обращали на жару ни малейшего внимания. Мне вспомнился июнь восемьдесят четвертого в Кандагаре…
- Воды… - еле шептал раненый в живот Серёга Загорулько.
- Потерпи, братишка, потерпи родной. Скоро наши подтянутся, мы тебя вытащим отсюда, подлечим и будешь ты, Серёга, как свежий огурец. Ещё на свадьбу твою всем взводом припрёмся! – соврал я, зная наперёд, что друг мой Сергей Анатольевич Загорулько уже не жилец. Рядом с нами разорвался фугас.
- Пристрелялись суки – подумал я, - если наши не поторопятся - хана. Ситуация не из приятных. Духов, судя по стрельбе, штук семь – восемь. Нашего арсенала – кот наплакал. Из оружия – два автомата, граната и штык-нож. С Серёгой не уйти. Остаётся попробовать обойти «зверей» с тыла.
- Серый, возьми «калаш» и время от времени постреливай. Сможешь? - Он утвердительно закрыл глаза. – Пока есть угроза – духи не сунутся. Я попытаюсь обойти их. Окей?
- Андрюха, - прохрипел Сергей, - оставь мне гранату и с Богом.
Пропахав на брюхе метров восемьдесят, я добрался до небольшой расщелины. Обернувшись назад, с досадой понял, что у моего напарника имелся другой план. Не отвечая на огонь бородатых, он тем самым убедил их в своей беспомощности и вынудил подойти к себе. Серёга, не шали! – успел я подумать, прежде чем прогремел взрыв… «Вертушка» прилетела минут через десять. Окровавленные куски тела сержанта Загорулько были бережно собраны и отправлены «грузом 200» к нему на родину, под Полтаву…
Странно, но яичница все-таки возымела свой эффект. В моей голове уже выстраивалась логическая цепочка дальнейших действий. Во-первых, нужны деньги. Затянувшиеся пьянки, как и следовало ожидать, высосали из моего бюджета всю наличность. «Расчётные» давно получены и с успехом пропиты. Случайные халтурки обеспечивали мою жизнедеятельность дня на два от силы. Значит, нужны радикальные шаги. Я решил позвонить знакомому хакеру, помешанному на компьютерах. Из своей однокомнатной квартиры он сделал нечто схожее с центром проведения полётов НАСА, из-за чего был взят на заметку не только ЖЭКом, но и другими, более компетентными органами.
- Алло, Вовчик, тебя Андрей Вершинин беспокоит. Ты ещё имеешь виды
на мою аппаратуру? – сразу решил я взять быка за рога.
- Привет, Андрюха. Ты же знаешь, я всегда отвечаю за свои слова, тем более что от такой техники грех отказываться. С таким процессором… Короче, сколько ты хочешь?
- Три штуки, - немного накинул я, предчувствуя, что придётся торговаться.
- Идёт, - удивительно быстро согласился Вован.
Начало есть. Три тысячи баксов – уже кое-что. В любом случае ощущать себя на встрече шаровиком-затейником мне уже не светит. Жаль, конечно, расставаться с трофейным американским компьютером, но на данном этапе, пока фортуна повёрнута ко мне спиной - выхода не было. Теперь мне предстояла одна из самых нелюбимых мною процедур – собрать долги.

Глава 2

Судьба распорядилась так, что, окончив Одесский институт народного хозяйства по специальности «финансы и кредит» я не стал банкиром. Ещё на втором курсе для меня стало ясно, что выбор профессии был скорее маминым, чем моим. Учился только потому, что не хотел расстраивать свою мать с ее больным сердцем и всё начинать сначала. Подготовка, экзамены и тому подобное. Тогда я действительно считал, что лучше синица в руках… К тому же уровень физической культуры в институте был на высоте, а к этому делу я действительно питал слабость. Ещё в школе я не пропускал ни одной силовой секции, а когда в городе появилась полулегальная школа карате – моя мать вообще забыла, как я выгляжу.
В конце четвёртого выпускного курса я почивал на лаврах. Мои спортивные достижения были настолько высоки, что я спокойно мог не думать о предстоящей защите дипломной работы. Мною интересовались многие спортивные клубы страны и, как потом оказалось, не только они…

Здание Комитета Государственной Безопасности было отнюдь не серым и мрачным, как того требовала специфика работы людей в нём находящихся, а
скорее радужно-спокойным, немного франтоватым, со всевозможными лепными украшениями, статуями и колоннами. Сочетаясь с грозной аббревиатурой на своём фасаде, оно выглядело немного смешным и неуместным среди одинаково прямолинейных домов этого района. Я посмотрел на повестку. Мне предлагали в 16.00 посетить 301-й кабинет. Табличка на двери «рассекречивала» вызвавшего меня гебешника:
«Рогов Анатолий Анатольевич».
- Добрый день. Моя фамилия Вершинин…- начал было я, но капитан
жестом попросил помолчать, беседуя с кем-то по телефону. Я осмотрелся. Кабинет был просторным и светлым. Два окна выходили на проезжую часть улицы, и её шумная суета сглаживала угнетающее настроение, царившее в этом здании. Паркет был выскоблен и натёрт до неестественного блеска. На противоположной от двери стенке висел портрет Феликса Эдмундовича, который, как мне показалось, был повешен для того, чтобы смотреть входящему в самую душу. Под ним стоял антикварный дубовый стол – полная противоположность строгой торжественности кабинета. Его дугообразные резные ножки, с голыми амурами у основания, подходили скорее для загса, чем для этого заведения. В кабинете имелся всего один стул, так что посетителей здесь не задерживали.
- Итак, Вершинин Андрей Борисович, тысяча девятьсот шестьдесят второго года рождения, русский, образование высшее, холост, кандидат в мастера спорта по дзюдо, судимостей не имел – неожиданно начал капитан.
- Одна неточность, - перебил я его, - неполное высшее. Дипломную я ещё не защитил.
- Мы в курсе. Это была официальная информация. Теперь посмотрим, что мы имеем на Вас из других источников. Ваша мать, Вершинина Нина Александровна – разведена в семьдесят втором году. Болеет гипертонией. В восьмидесятом году перенесла инфаркт миокарда. Работает бухгалтером в отделении внутренних дел. Отец – Вершинин Борис Михайлович – начальник отдела снабжения завода «Металлист». С семьдесят второго года с Вами не проживает. Женат, имеет двух дочерей.
В восемьдесят первом году, Вы, Андрей Борисович, были инициатором драки между группой Ваших однокурсников и студентов из Мали, вследствие чего два иностранных студента были госпитализированы. Дело было закрыто не без участия ректора Вашего института. В том же восемьдесят первом году Вы были доставлены в Жовтневый РОВД за несанкционированную торговлю промышленными товарами иностранного производства, так называемую «фарцовку» джинсами, видеопроигрывателями и прочими изделиями. Поставка товаров велась Нигерийским землячеством. Поддерживаете переписку с Клаусом Царгом, бывшим выпускником института. Являетесь обладателем Чёрного пояса по каратэ. Ваш тренер Хасымов Рустам Алекперович, в своё время, отбывал наказание за убийство. В связи с этим возникает законный вопрос – уместно ли Ваше пребывание в высшем учебном заведении нашей страны?
Я уверен, у каждого человека шантаж вызывает негативные эмоции. У одних – страх, у других - покорность или брезгливость. Во мне же после гэбэшной анкеты бушевали гнев, отвращение и опасение за здоровье матери. Ранее я никогда не сдерживал свои эмоции. Как только адреналин попадал мне в кровь, я становился машиной. Передо мной была только цель - мой обидчик. Его мотивы, сила или регалии становились мне по барабану. Уничтожить - единственный смысл, который умещался в моём сознании. Позднее я научился регулировать свои эмоции, сдерживать и выплёскивать их только тогда, когда это было крайне необходимо. Из сказанного капитаном я понял, что им от меня что-то нужно, иначе попёрли бы из института без повесток и разговоров, не вызывая в храм секретности и шпиономании. Я, конечно, слышал о вербовке, но и предположить не мог, что это понятие может применяться ко мне. Капитан с ехидной улыбкой пытался обнаружить на моём лице естественное, по его убеждению, состояние испуга. Он ошибался.
- Добавьте к этому, что в восьмидесятом году я переспал с двумя иностранками из Германии и Кубы. Вполне возможно, что в этих странах уже есть «наши» люди, - с чисто одесским прононсом парировал я, наблюдая, как медленно и качественно меняется выражение его физиономии. – Короче, товарищ капитан, зачем я здесь?
- Мне импонирует Ваше поведение, - продолжил капитан уже в другой тональности. – Дерзость – незаменимое качество в любой сфере деятельности, а уж тем более в той, какую я хочу Вам предложить. Видите ли мы давно наблюдаем за Вами и специфика нашей работы такова, что получаемая информация не сортируется по степени полезности, а сохраняется в общей своей массе. И на счёт двух иностранок – мы в курсе, но пока в этом нет криминала - у нас нет надобности эту информацию озвучивать. Мы знаем также, что Вас не особенно радует перспектива работы по избранной профессии. Поэтому я хочу предложить Вам работу более подходящую Вашим наклонностям и темпераменту. Не скрою, связана она с определённым риском, но ведь, как мне кажется, риск Ваше хобби? – перешёл капитан на открытую лесть. – Итак, у Вас есть возможность закончить институт. Мы гарантируем получение «свободного» диплома и направление на обучение в специальную школу элитного подразделения КГБ, по окончанию которой Вашей основной профессией будет защита интересов страны…

Глава 3

- До отправления скорого поезда «Москва – Одесса» осталось пять минут, - напоминал диктор вокзала. Моими попутчиками по купе были немолодая уже супружеская пара интеллигентов-аристократов царской закалки и долговязый худющий паренёк в очках с неестественно толстыми линзами. Супругам я любезно предложил своё нижнее место, после чего пришлось долго выслушивать от них комплименты. «Очкарик», как мысленно окрестил я третьего пассажира, уже взобрался на верхнюю полку вместе с двумя толстыми книгами отнюдь не художественного содержания. Поездка обещала быть спокойной. Больше всего я не люблю попутчиков типа грудных детей, пьяных дембелей, базарных тёток и молодожёнов. В этом случае поездка переставала быть для меня отдыхом и я мог целую ночь прокурить в тамбуре, кляня трёхэтажным и кассиршу, которая продала мне билет в это купе, и проводников, и всю чёртову железную дорогу вместе с её вокзалами и начальниками. Сейчас мне повезло. Я мог спокойно обдумать своё настоящее, вспомнить прошлое и решить, что мне делать с беспросветным, казалось, будущим. Кроме того, я любил слушать благородную речь настоящих русских аристократов и особенно их яркие умозаключения о нашей нынешней реальности.
- Молодые люди, спускайтесь с неба на землю и составьте нам компанию за ужином, - услышал я голос дамы, закончившей сервировку нашего купейного стола. Запах жареной курицы и свежих помидор уверенно распространялся по купе. Я достал купленную по дороге палку сервелата и две баночки моих любимых бычков в томате. «Очкарик» дополнил стол домашним зельцем, свежими огурцами и солёными орешками. Заключительную точку в сервировке поставил глава семейства, победоносно установив в центре стола бутылку армянского коньяка.
Ужин прошёл спокойно и непринуждённо. Мы перезнакомились. Супруги,
Элеонора Викторовна и Павел Арсеньевич гостили в Москве у своей дочери. Артём, так звали «Очкарика», в скором времени будет защищать докторскую диссертацию по очень трудно выговариваемой теме, а в Одессу едет к одному профессору из политеха. На консультации. Мило побеседовав об искусстве и ценах, супруги занялись уборкой, Артём взгромоздился на полку и «зарылся» в свои бумаги, а я вышел в тамбур покурить. Ровный стук вагонных колёс и сигаретный дым располагали к размышлениям, чем я с удовольствием и занялся. Удивительная штука – жизнь. Никогда не угадаешь, что тебя ждёт завтра и какие удивительные гримасы может корчить судьба время от времени. Она провела меня через ад, а немного позже - отобрала кусочек рая.

С Оксаной мы познакомились в Афганистане. «Вертушкой» я был доставлен в город Баграм, в госпиталь, где она работала медицинской сестрой. Мне тогда осколком прошило плечё навылет и вырвало с пол кило мяса на ляжке. Ранение было пустяшным и не мешало мне вовсю ухаживать за сестричкой…. Свадьбу сыграли в этом же госпитале. Командующий вместе со свидетельством о браке
вручил мне орден Красной Звезды и ящик «Жигулёвского». Кроме того, он сделал мне ещё один неоценимый подарок - разрешил моей боевой группе присутствовать на этом знаменательном событии. Из пяти человек пришли трое. Двух тёзок – двух Вадимов - уже не было в живых. Я был в шоке от этой новости. Судьба преподносила мне новые встречи, дарила любовь и вместе с тем рвала мне сердце, отнимая самое дорогое – моих друзей. Она как будто смеялась надо мной, создавая чёртово равновесие приобретений и потерь. Стало быть, теперь нас осталось четверо. Четверо настоящих, проверенных не один десяток раз в деле, друзей, готовых, положить свою жизнь друг за друга. Я, Сергей Соснов, Миша Дубей и Саша Харченко. Вдоволь надышавшись войной, но ещё не утратив юношеского максимализма, в тот день мы поклялись – всегда собираться вместе если кому-то из нас будет угрожать опасность. А извещением об опасности станет пароль «Омут». На том и порешили, помянув наших погибших боевых братьев.
Свадьба была самой настоящей. С песнями, танцами и громкими криками «горько». Даже раненые, словно роботы, хромали на костылях в такт музыке, смешно выпячивая загипсованные руки и ноги. Был и показательный мордобой, вернее его имитация, между нашим спецназом и десантниками. Не смотря на строгий запрет главврача – пили все. Не часто в госпитале можно позволить себе от души потанцевать, поорать и выпить водочки.
Позже был Карабах и прочая рутинная работа, которую я стремился сделать как можно быстрее потому, что меня магнитом тянуло домой - к Оксане. У меня был стимул посильнее чем патриотизм, ордена или большие деньги. Хотелось поскорее вернуться к любимой женщине, обнять родные плечи, расцеловать её и запорошить цветами. Я дико скучал по домашнему уюту, запаху жены и её оладий. Мне, как воздух, нужны были её слова, жесты, смех. Это была полноценная жизнь, та жизнь, о которой я всегда мечтал. Работа – риск, дом – любовь.
Рождение Максимки встретил в Югославии. Я не мог прилететь в Москву, но добился от начальства, что ближайшим самолетом в роддом отправят контейнер с тропическими фруктами, цветами и разнообразными детскими вещичками, которые, с оказией, попросил выбрать жену нашего консула. Я благодарил Господа за свою судьбу и думал, что так продлится вечно…
Потом была «перестройка»… Ломка устоев и убеждений, казавшихся непоколебимыми, потеря веры в справедливость и законность самой системы, за которую не одно поколение проливало свою кровь и отдавало жизни. ГКЧП… Так называемая локальная война силовых ведомств, которая не обошла, увы, и нашу «контору». Кроме того, в самом Комитете не было солидарности в происходящих событиях. Бывшие друзья, профессионалы становились по разные стороны баррикад. Опасная это штука когда вышколенных профи сталкивают лбами. Размышляя над сложившейся ситуацией, я принял решение не испытывать судьбу и уйти в отпуск, в надежде, что за это время что-нибудь изменится к лучшему. Но мои надежды не оправдались. Новая власть отказалась от наших услуг и взвод был расформирован. Мы были предоставлены самим себе и Господу Богу.
Из нашей разведывательно-диверсионной группы по «профилю» остался служить Отечеству только Серёга Соснов. Теперь он инструктор антитеррористического подразделения ФСБ России.
Мишка и Саня открыли частное сыскное агентство где-то в Питере.
Поначалу и у меня всё складывалось хорошо. Я нашёл применение своим экономическим познаниям и устроился клерком в один из коммерческих банков, которые в то время вырастали как грибы. Очень скоро я «дорос» до начальника кредитного отдела, но на этом мой карьерный рост и закончился. Наш банк, как и многие другие, был ликвидирован. Мне не хотелось, да и не было смысла выяснять кому это было нужно. В большинстве своём моё поколение не имело большого выбора в обеспечении себе достойной жизни. Если позволяло физическое развитие – к вашим услугам была новомодная профессия охранника. Причём зарплата охранника была на порядок выше, чем зарплата директора школы или начальника цеха. Охраняли всё! Заводы – от их рабочих, политиков – от электората, врачей – от больных. Охраняли даже «авторитетных» воров от молодых урок. Стать «быком» в какой-нибудь бандитской группировке было также престижно, как поступить в МГУ. Стандартный московский рэкетир, как правило, умственно недалёкий мог надеяться достичь в этой стране вершин несоизмеримо больших, чем кандидат в доктора. Я вполне мог бы приспособиться к этой перевёрнутой с ног на голову яви, если бы не одна проблема – мне претило идти на компромисс со своей совестью. Поэтому, в итоге, я был выброшен на обочину трассы для ублюдков в дорогих мерседесах.
Говорят - женщине от мужчины нужно только одно – всё! Это выражение вполне применительно к нашим дальнейшим отношениям с Оксаной. Нынешние перебои с деньгами, мои затянувшиеся поиски не криминального места работы производили на неё эффект куда более отрицательный чем мои смертельно-опасные командировки в прошлом. Она стала какой-то раздражительно-непробиваемой, замкнутой. О нежности – не было и речи. Мои попытки наладить с ней нормальный контакт, как обычно, заканчивались скандалом и как следствие - наступила минута прощания…

- Красавец, позолоти ручку, погадаю! Дашь рубль – прошлое услышишь, десятку – будущее открою, а сотню дашь – от дурного глаза уберегу, – вмешался в поток моих воспоминаний сладкий женский голос. Я обернулся и увидел высокую, молодую цыганку довольно опрятно выглядевшую, с неестественно голубыми для этой национальности глазами. Наивность и мудрость удивительно сочетались на её смуглом, красивом лице. Из-под завязанного назад цветастого платка, спускались, огибая грудь, две чёрные косы. Я протянул ей свою ладонь и ощутил горячее касание её рук.
- Гадай на сотню, синеглазая. В прошлом – я уже был, будущее – лишь Богу известно, а вот от сглаза спаси. Видно проклят я кем-то. Ушло моё счастье и не знаю, вернётся ли, – искренне пожаловался я цыганке. Она долго и внимательно рассматривала ладонь, и время от времени бросала на меня взгляд полный жалости и тревоги.
- По руке вижу, метка на тебе. Чёрная метка, смертная. Бойся прошлого своего. В нём беда. Злом заплатят за доброту твою, со смертью танцевать будешь. Ох, соколик, возьми назад свои деньги. Хороший ты человек, чистый. Глаза у тебя - открытая книга. Дам тебе ещё этот крестик-оберег цыганский. Носи, не снимай его никогда и помни цыганку Роксану. А я помолюсь за тебя, попутчик. – С этими словами, перекрестившись, она ушла… За окном хозяйничала тёплая, летняя ночь. Вагон монотонно раскачивало, но я долго не мог уснуть, переваривая пророчества цыганки.

Глава 4

Как обычно, мест в гостинице не было. Я аккуратно вложил в свой паспорт двадцатидолларовую купюру и уверенно подошёл к миловидной администраторше.
- Здравствуйте, уважаемая, - обратился я к ней и подал паспорт.
- Здравствуйте, к сожалению мест - нет, - машинально ответила администратор, - хотя постойте, к двенадцати часам должны освободить одноместный номер. Вас устроит? - мило улыбаясь и, пряча купюру в ящик стола, спросила она.
- Ещё бы! Вы меня спасли от медленного замерзания на лавочке в сквере! – весело ответил я улыбающейся женщине. Одесса была в своём репертуаре. Искренне люблю этот город; его «плюшкинские» дворики, захламлённые дореволюционными комодами, связанными кипами книг и грудами деревянных конструкций; перекличку соседей по коммуналке, приправленную неповторимой одесской бранью; знаменитую «Соборку», дающую приют всем знатокам шахмат и болельщикам футбола. Мне импонирует удивительная прямота горожан, их «чисто одесский» сленг с еврейским душком, добрая любознательность и сострадание пожилых одесситов, а также заносчивая уверенность и искренность молодых.
Встреча была назначена на 19.00 в ресторане «Украина»…
- А вот и наш спортсмен пожаловал, - весело объявила Света Тарасова собравшимся однокурсникам. – Как всегда опаздывает, значит, всё тот же. Можно не стыдиться, - подытожила она и не стесняясь, поцеловала меня в губы, ошарашив собравшихся однокурсников и тем самым, отбросив условности этикета. Немного обождав остальных участников юбилейного банкета мы, шумной толпой, ввалились в ресторан.
В зале вовсю кипело застолье. На пятачке для танцующих несколько горячих выходцев Кавказа лихо отплясывали лезгинку. Все столики были заняты. Контингент отдыхающих был разнообразным и пёстрым. Дамы с профессионально-томными взглядами, кавказцы, «братки», в общем, всё как обычно. Нам оставалось лишь занять свои места за длинным, изумительно сервированным столом и присоединиться к общему веселью.
Выслушав судьбы всех своих однокурсников, я пришёл к выводу, что по специальности работают считанные единицы. В основном все придерживаются формулы Маркса: деньги – товар – деньги штрих. Многие достигли в этой схеме неплохих результатов. Директор супермаркета, президент фирмы, начальник налоговой.... В общем - хозяева жизни. Себя же я не стесняясь, объявил безработным, после чего долго ловил и сочувствующие, и презрительные взгляды.
- Андрей, - обратилась ко мне, сидящая рядом Алла Плещеева, красавица, отличница, невероятная недотрога в прошлом и жена известного украинского олигарха в настоящем, - тебе не бывает одиноко в этой стране? Я понял, что она уже достаточно выпила для откровенной беседы.
- Мне кажется одиночество – это не географическое понятие, - философски ответил я и поинтересовался, - откуда сколько грусти?
- В этих людях моя грусть. Осмотрись, разве это люди? Это же моральные уроды для которых интеллигент – это лох, а фейс Линкольна на купюре – вроде иконы. – Она со злостью выпила глоток коньяка и продолжила, - Вот ты скажи мне, Андрей, ты счастлив? По глазам вижу, что нет. И я нет. У меня есть всё, что нужно этим жлобам, - она кивнула в сторону зала, - нет только морального эстетического покоя, нет желания и сил привыкать к постоянному хамству, ставшему модным и обыденным. В её глазах задрожали слёзы. Мне хотелось успокоить её, но подошедший сзади бритоголовый юноша
в дорогом спортивном костюме помешал мне это сделать. Он склонился над нами, небрежно облокачиваясь на моё плечо и голосом, не терпящим возражений, изрёк - потанцуем?
- Я не танцую. - Резко ответила Алла, давая понять, что вопрос исчерпан. За столиком у эстрады громко и насмешливо захохотали дружки неудачливого танцора.
- Буреешь, коза! Я не привык, чтобы мне отказывали! – шипел пьяный голос. Слово «коза» стало для меня паролем приближающейся угрозы. В такие секунды моё тело становилось живущим отдельно от меня органом. Оно автоматически улавливало малейший рефлекс и самостоятельно программировалось к защите. Удар был безошибочно точен. Под дых. Мне хотелось не отбросить его, а склонить над нами ещё больше. Выкатив глаза и, как рыба глотая воздух, он оседал, цепляясь рукой за спинку моего стула. Пальцами я сжал его ключицу. Он неестественно взвыл, потом застонал.
- Ну-ка, землячок, попроси у тёти прощения. – Посоветовал я горе-танцору.
- Прости, - выпалил он, корча от боли смешные гримасы.
- Нужно говорить «простите, пожалуйста» - поправил я и сильнее сдавил ключицу.
- Прос-ти-те-е пожа-а-луйста, - откровенно захныкал «герой», упав на колени.
- Молодец. – Я отпустил ключицу и повернулся. Четверо его собутыльников, расталкивая танцующих, спешили на выручку. Оркестр жалобно затянул хит сезона - «Владимирский централ». Я оценил обстановку. На всё про всё – пол-минуты. Главное сохранить ресторанный инвентарь.
- Ты что, пад…, - не договорил первый нападавший, сбитый ударом ноги в солнечное сплетение. Второго, – отключил «прямым» в лоб. Остальные были временно ликвидированы ударами в колено и шею. Материального ущерба было мало. Один сломанный стул. Вызванная милиция, оказалась на редкость толерантной. Нападавшие, под честное слово, были отпущены за свой столик. Мне же было предложено не связываться с тутошней тусовкой, на что я охотно согласился.
Непроизвольно став «гвоздём программы», я ощущал на себе восторженные взгляды однокурсников и «косяки» пострадавших. Официант вручил мне бутылку коньяка «Наполеон», переданную кавказцами с соседнего столика. Алла тихо произнесла - потанцуем? Мы рассмеялись…
Вечер, не считая инцидента с «кавалером», прошёл шумно и весело. Все были под хорошим «шафе», орали песни нашей молодости, типа, «Вот кэн ай ду…», группы «Смоки» и танцевали брейк. Около часу ночи, все кто мог передвигать ногами без посторонней помощи, отправились на прогулку по ночной Одессе…
В свой номер я вошёл под утро. Пронзительно звонил телефон.
- Алло. Слушаю, - ответил я раннему телефонному гостю.
- Доброе утро. Я говорю с Андреем Вершининым? – спросил незнакомый мужской голос на другом конце провода.
- Да, Вы не ошиблись. С кем имею удовольствие беседовать? – теперь уже я спрашивал незнакомца.
- Моя фамилия Саидов Аслан Ахметович, - услышал я знакомую по газетным статьям фамилию украинского миллиардера и не мог понять, какое отношение имеет к нему моя персона, - я супруг Вашей однокурсницы Аллы Плещеевой.
- Вот оно что…- подумал я и спросил, - чем обязан?
- Алла звонила мне и рассказала о Вашем поступке в ресторане. Обычно, без телохранителей я её никуда не отпускаю, но в этот раз она настояла на своём. И вот результат. Я хотел бы встретиться с Вами, чтобы отблагодарить. – Сказал он, акцентируя последнюю фразу.
- Не стоит себя утруждать. Я поступил бы так в любом случае, будь то Ваша жена или любая другая женщина. А за предложение спасибо. Мне особенно было приятно защищать именно вашу супругу. – С иронией ответил я.
- И всё же, Андрей Борисович, я очень прошу Вас встретиться со мной. Возможно, эта встреча более необходима мне чем Вам, поэтому, я позволил себе выслать за Вами машину. Она будет часа через два у гостиницы. Я с нетерпением буду ждать Вас в Киеве.
- В Киеве?…Ну что ж, давайте встретимся. – Согласился я, искренне сожалея, что так и не добрался до моря.

Глава 5

Чёрный «БМВ» подъезжал к столице независимой Украины. Дом Саидова находился в пригороде. За тонированным стеклом империалистического внедорожника один за другим мелькали рекламные щиты и придорожные кафешки. Моросил мелкий дождик, предрекавший своими чернеющими тучами, перерасти в грозу. Унылая погода была под стать моему настроению. Ужасно хотелось спать, но на это удовольствие уже не было времени. Я попросил водилу включить музыку, о чём впоследствии пожалел, так как его излюбленный рэп меня не особенно радовал. Наконец, мы миновали въездные ворота шикарного особняка и, объехав газон, остановились у входа в здание. Нас встречали. Мужчина лет сорока – сорока пяти, восточного типа, открыл дверцу и любезно поздравил с прибытием. Это был среднего роста, широкоплечий, немного сутуловатый азиат. Его лицо было красивым, идеально выбритым с длинными седыми бакенбардами на щеках. Глаза хитро осматривали меня, пытаясь понять, что я за фрукт. За ним неразлучно следовали два высоких телохранителя в одинаковых тёмно – синих костюмах, чёрных галстуках и солнцезащитных очках «капля».
- В дороге проблем не было? – спросил хозяин особняка.
- Нет. Всё нормально.
- Алла пожелала остаться на пару дней в Одессе, так что завтрак будет
холостяцкий. – Старался шутить Аслан Ахметович. Мы зашли в гостиную. Он предложил мне расположиться на одном из кресел и достал из бара два бокала.
- Что будете пить?
- Водку, со льдом. – Мне хотелось немного расслабиться. Он сделал
напитки, подал и сел в кресло напротив.
- Итак, Андрей Борисович, я хочу выпить за Вас. За то, что в трудную
минуту с моей Аллочкой оказался настоящий мужчина и джентльмен к тому же. За Ваше здоровье, дорогой. – Мы выпили и после небольшой паузы, он продолжил.
- Андрей, мне можно называть Вас по имени?
- Да ради Бога.
- Андрей, я пригласил Вас к себе, рассчитывая на Вашу помощь. У меня
было мало времени узнать о Вас, но то, что я знаю, даёт мне повод думать, что Вы именно тот человек, который мне нужен.
- Интересно, что же Вас так заинтересовало во мне? – заинтриговано
спросил я.
- Поверьте, для меня не составило большого труда за несколько часов,
узнать о Вас достаточно. Но это детали. О главном… Я имею бизнес во многих отраслях экономики. Естественно, везде есть свои проблемы и некоторые сложности. С ними я справляюсь собственными силами, не привлекая специалистов из вне. Я горжусь тем, что мой бизнес открыт и легален. Но, с некоторых пор, к одному из моих предприятий по импорту продовольственного зерна из бывших союзных республик стали проявлять нездоровый интерес отдельные силовые структуры. Заметьте, очень болезненный интерес. Составы с пшеницей, прибывающие ко мне из-за границы, встречаются сотрудниками «компетентных» органов и отгоняются якобы для проведения служебно-розыскных мероприятий в неизвестном направлении. Позднее их, конечно, возвращают по адресу, но уже растаможеными и вскрытыми без моих представителей. На мои протесты и запросы чиновники от власти советуют «не делать волны» и смириться. Я командировал своего человека разобраться с ситуацией, но он был задержан по сфабрикованному обвинению, избит и водружён в Лукьяновское СИЗО. После этого инцидента мне настойчиво предлагают продать контрольный пакет акций предприятия. Причём делается это довольно жёстко, хотя, предложенная цена на акции гораздо выше номинала. Мой отказ привёл к обещанному силовому давлению властных структур - налоговые проверки, ревизии и прочее, а позднее - к прямой угрозе безопасности моей семьи. Этот бизнес похоже кого-то сильно притягивает и, честно говоря, я не совсем понимаю чем. Существуют куда более рентабельные и привлекательные предприятия. Анализируя ситуацию, я прихожу к выводу, что за этим стоят не мои конкуренты, а куда более серьёзные люди. Вот, пожалуй и всё в общих чертах. – Он выжидающе смотрел на меня.
- Чем же я могу быть Вам полезен?
- Андрей, той информации, которой я располагаю, вполне хватает чтобы
доверять Вам. Мне кажется, что мы с Вами очень похожи. Вы профессионал, человек чести. Для меня это главное. К тому же не исключена возможность наличия «крота» в моей команде. Поэтому, мне необходима помощь со стороны. Моя цель – выяснить, кто за всем этим стоит, причину их интереса и, по возможности, сохранение моего дела. Решение о продаже бизнеса целиком зависит от Вашего заключения. Дела – делами, а семья – главнее. – Он налил напитки и мы выпили. – В случае согласия, к Вашим услугам моя служба безопасности. Её начальник – бывший опер, полковник, Зинченко Сан Саныч. Это единственный человек, не считая Аллы, конечно, которому я доверяю безгранично. Он подробнее изложит Вам суть дела и имеющиеся у нас детали. Вот безлимитная кредитная карточка. Возьмите. Всё, что потребуется – будет Вам предоставлено незамедлительно. В гараже выберите себе машину. Вы можете жить здесь - в домике для гостей. Или же Вам снимут номер в отеле. Я также гарантирую, что гонорар будет выплачен при любом раскладе.
Странная штука – судьба. Ещё четыре дня назад я, безработный и никому не
нужный Андрей Вершинин, отходил от похмельного синдрома, а теперь
вот богатейший человек страны просит моей помощи. Воистину, неисповедимы пути Господни…
- Я помогу Вам. Один вопрос, скажите честно, Ваши люди были в одесском ресторане?
- Были.
- Я так и думал. В дальнейшем не лгите мне. От этого зависит многое. В том числе и жизнь. Итак, когда я могу я встретиться с Сан Санычем?
- Вы с ним встретитесь завтра в моём офисе, а пока я
предлагаю отдохнуть с дороги, расслабиться, попариться в баньке. Вы не против?
- В баньке? Было бы кстати. – Мне действительно на данный момент
хотелось отдохнуть от всех этих переездов.

Сидя на верхней полке парилки я изо всех сил хлестал себя берёзовым веником по ляжкам и плечам, зажмурившись и охая от блаженства.
- Может помочь? – Как гром среди ясного неба прошептал мне на ухо
женский голос. Я открыл глаза и увидел рядом с собой брюнетку лет двадцати в костюме Евы. Это была высокая смуглая девушка с безупречной, на мой взгляд, фигурой. Она ласково завладела моим веником и предложила лечь на живот.
- Меня зовут Андрей.
- Я знаю, - сказала она, разгуливая веником у меня по ягодицам - Моё
имя Катя.
- Ну Саидов… Ну шайтан! Вот услужил - так услужил, - не без
удовольствия подумал я о своём работодателе. Катюша, тем временем, взяла ещё один веник и уже выводила барабанную дробь на моей спине. – Ох, Катенька, девочка моя, райское наслаждение! – стонал я от удовольствия.
- Я надеюсь, ты отплатишь мне тем же, - игриво откликнулась она. -
Перевернись на спину! – я покорно повиновался. Теперь наступила очередь груди, живота и других частей моего, доведенного до кипения, туловища, испытать всю прелесть русской бани. Затем мы поменялись ролями, и уже я колдовал над очаровательным Катиным телом. Видеть как крошечные, прозрачные капельки пота скатываются у неё со спины в промежность упругих половинок пленительной попки, было выше моих сил. Татуировка в форме волшебного цветка чуть пониже поясницы, казалось, ожила, обильно орошаемая влагой. Я тщетно пытался собрать в кулак остатки своей силы воли. Мой «дружок» взбунтовался и совсем не желал слушать аргументы о приличии.
- А сейчас в бассейн! Быстро! - словно разгадав щекотливость моего положения, весело скомандовала она, и мы бултыхнулись в холодную воду.
… Осторожно, чтобы не разбудить сладко спящую девушку, я вышел из домика. Уже светало. Приятно ноющее тело ласкал прохладный утренний ветерок. О предстоящем задании думать совсем не хотелось. В памяти были ещё свежи события прошедшей бурной ночи. Я решил, что как раз самое время побаловать свой организм лёгкой разминкой в окружающем сосновом бору. Мысленно попросив прощения у бывшей жены за измену, я жестом показал охраннику открыть ворота.

Офис Саидова находился в центре Киева. Это выкупленные семь этажей, недавно построенной, элитной двадцати четырёх этажной свечки. Руководитель службы безопасности, Александр Александрович Зинченко или просто Сан Саныч, встретил меня как старого знакомого.
- Здравствуйте, Андрей Борисович. Как доехали? Отдохнули с дороги? – с
явной иронией спросил он.
- Вашими молитвами. – Съязвил я. Сан Саныч произвёл на меня двоякое
впечатление. На вид ему было лет пятьдесят пять. Жилистый, высокий, с выхоленным, немного бледным лицом и прямой тренированной осанкой, он был безупречен для человека своего возраста. Но его взгляд и поведение, как мне показалось, сквозили высокомерием и фамильярностью. Издержки старой профессии, - подумал я, обмениваясь рукопожатием. Он предложил сесть и мы устроились на широком кожаном диване.
- Итак, позвольте ввести Вас в предысторию нынешней проблемы. –
Зинченко сделал паузу, видно собираясь с мыслями. – Одна из наших фирм, «Зерноимпекс», занимается экспортом продовольственного зерна на Украину. Кроме выполнения госзаказа, она осуществляет поставки пшеницы на частные мельницы по всей стране. Согласно заключенным договорам поставщик загружает фумигированное, тоесть обработанное токсинами, зерно в вагоны, затамаживает их и отправляет по адресу, указанному нами; другими словами – мы являемся посредниками между заказчиком и поставщиком. По прибытию состава с зерном на территорию Украины, его встречает наш представитель и сопровождает к месту назначения. Потом он вместе с заказчиком и таможенником, растамаживают вагоны, после чего зерно проходит через весы и лабораторный анализ. Это обычная схема поступления грузов. Два месяца назад, по прибытию состава из Казахстана, в эту схему вмешались органы. Какие точно я ещё не готов ответить, но судя по подчерку – ГРУ или СБУ. После пересечения границы, составы с пшеницей направлялись ими на ветку бывших складов хозяйственного управления КГБ, которые сейчас находятся на балансе Государственного Департамента по управлению делами президента. Склады не используемы, но усиленно охраняемы.
- Аслан Ахметович упоминал задержанного экспедитора. Как это
произошло? – поинтересовался я у Зинченко.
- Это Зайцев Иван. Он устроил скандал на железнодорожной станции из-
за того, что его не допустили к оформлению получения груза. Пытаясь связаться с начальником станции, он сам был задержан линейным отделением милиции. При досмотре, в его «кейсе», обнаружили пакет с кокаином. Не надо быть особо мудрым, чтобы усомниться в принадлежности этого наркотика Зайцеву. Всё было подстроено чисто и профессионально. Адвокат говорит, что свобода нашего подзащитного зависит от решения Саидова.
- Где это произошло?
- На станции Киев-Петровка.
- После этого инцидента нам несколько раз звонили и просили не
вмешиваться, гарантируя сохранность пшеницы и в весе, и в сортаменте. А уже после нашего заявления в прокуратуру о происходящих событиях, начался силовой прессинг - внеплановые ревизии, проверки и так далее. Потом был визит частного нотариуса, предложившего выкупить акции предприятия. Имя своего клиента он не назвал.
- Нотариуса проверили?
- Да. Гайдай Виктор Фёдорович. Частная нотариальная фирма «Виза».
- Скажите-ка мне, уважаемый Сан Саныч, как может существовать такая
солидная служба безопасности как Ваша, без информаторов в коридорах власти? Неужто за два месяца вы не определили, кто стоит за «наездами» на Зерноимпекс? – намеренно, с издёвкой, поинтересовался я у Зинченко, зная, что разозлив собеседника, я тем самым провоцирую его на откровенность.
- Видите ли, Андрей, уровень подозреваемых лиц не позволяет вести с ними открытую игру. Нас сотрут, не взирая на все деньги Саидова. Допускаю, что за нами уже установлена слежка просто для подстраховки, дабы мы не совали свой нос в это дело. Если хотите знать лично моё мнение, то я - за продажу акций. Воевать против системы - все равно, что «ссать против ветра». Малейший просчет может стоить хозяину состояния, свободы, а то и жизни.
- Если я добуду доказательства на причастность к незаконной
деятельности государственных структур, имеются ли у Вас надёжные люди в органах, способные раскрутить это дело?
- Имеются. Но мне не хотелось бы тревожить их по пустякам. Нужны
стопроцентные доказательства, иначе, сами понимаете, как говорят на Украине: «Курка вычинки не стоит», - сострил Сан Саныч. – Что Вы намерены предпринять?
- Ещё не решил, - признался я. - Кто кроме Вас и Саидова знает о цели
моего визита?
- Никто. Охрана уверена, что Вы приехали за вознаграждением. Ведь не
каждый день спасают жену миллиардера.
- Ну что же, не буду их разочаровывать. А сейчас я хочу немного
прокатиться по Киеву. Вы не могли бы одолжить мне машину?
- Да, конечно. Внизу стоит чёрный Лексус. Я позвоню водителю…
- Водителя не нужно. Люблю ездить сам. Кстати, когда следующая
отгрузка зерна из Казахстана?
- Обещают семнадцатого. А там иди, знай…
- Значит, осталось девять дней.…Окей, спасибо за машину.
Вот что мне нравится в иностранцах – это их умение изготовлять
автомобили. Взять хотя бы этот Лексус. Как говаривал Иоанн Васильевич: «Лепота-то какая, красота». В салоне чувствуешь себя шейхом. Все радости и удовольствия – к Вашим услугам. Не хватает только женщины, но и её, в тридцатиградусную жару с успехом заменяет «климат - контроль». Создаётся впечатление об ущербности славянской расы, с её наивысшим достижением - «Волгой». Зато у нас лучше всех воруют и воюют! – сразу же нашлось оправдание нашему брату. А пьют – нигде равных нет! С такими философскими мыслями я подъезжал к железнодорожному вокзалу. Ясно одно - весь путь движения зерна от отправителя до получателя мне необходимо пройти самому. Этот вывод был логическим завершением моих прославянских умозаключений. Значит, пора менять брыль на тюбетейку. В уме уже вызревал маршрут путешествия. Естественно, самолётом было бы куда быстрее и комфортнее добраться до места, но некоторые вещи мне не хотелось просвечивать аэрофлотским рентгеном.
- Один купейный до Астаны на завтра. – Заказал я билет молоденькой
девчушке на кассе, обворожительно улыбаясь и этим заранее упреждая фразу «билетов нет». Щедро расплатившись, и захватив в привокзальном кафе бутылку грушевого сока, я решил посетить Саидова. От него мне нужна была детальная информация о казахском поставщике и помощь в приобретении некоторой техники для «шпионского» набора. В свои планы я решил никого не посвящать, к тому же, честно говоря, определённых планов у меня пока не было. По возвращению, для очистки совести, проверился на наличие «хвоста». Его не оказалось. Значит, Зинченко не соврал. Меня в расчёт не брали. Ну и ладненько.