Фиалка на ветру. Глава 18-19

Глава 18

Утром солнце осторожно заглянуло в комнату, где на смятой постели лежала Элизабет. Солнечный луч нежно коснулся век её глаз, и девушка с лёгкой улыбкой на устах открыла глаза. Потянулась, испытывая приятную, ранее незнакомую ей истому. События минувшей ночи тут же вспомнились ей. Она повернула голову и обнаружила, что одна в комнате. Велмора не было. Не было и его вещей. Элизабет села на постели и огляделась. Смятая подушка всё ещё хранила отпечаток его головы, на полу валялась запонка. Вот и всё, что осталось от ночи, при воспоминании которой внизу живота Элизабет возникало приятное тепло.
Почему же он ушёл? Эта мысль неотвязно крутилась в её голове, пока девушка приводила в порядок комнату и одевалась. Выйдя в гостиную, она обнаружила, что на столике стоит накрытый салфеткой завтрак. В самой гостиной и в домике было пусто. Виконта нигде не было видно.
Отбросив прочь тревожащие её мысли, девушка откинула салфетку и обнаружила под ней пару булочек и стакан молока. Наскоро перекусив, она вышла из домика. Солнце заливало ярким светом всё вокруг. Воздух, прохладный, влажный, нёс запахи моря и мокрой травы. Лёгкий ветерок уже подсушил кое-где намокшую под ночным дождём землю. Девушка направилась к краю обрыва и заглянула вниз. Белые барашки волн неслись к берегу. Узкую полоску песка внизу покрывали обломки дерева и пряди водорослей, нанесённые вчерашней бурей. Там, на этом маленьком кусочке суши, прямо у кромки колышущегося моря она заметила Велмора. Ступени, ведущие вниз, были ещё мокрыми, но она спустилась по ним, держась за верёвочные перила, ограждавшие спуск со стороны моря.
Мужчина, с которым она провела эту ночь, который сжимал её в своих объятиях, стоял, повернувшись к ней спиной, и смотрела на море. Элизабет тихо пошла по песку. На миг робость охватила её. Как она посмотрит ему в лицо? Что скажет? Она подошла уже почти вплотную, и тут виконт обернулся.
- Хорошее утро, - негромко вымолвил он, окидывая девушку хмурым взглядом и тут же отводя глаза..
- Да, верно, - она старалась говорить легко, так, словно сотни вопросов не просились слететь с её языка. – Вчерашняя буря почти не оставила следов.
- Солнце быстро всё высушит.
- Хорошо ещё, что в такое время года выдался столь тёплый день.
- Восход был просто великолепен, - он по-прежнему не смотрел на Элизабет. Девушку охватил гнев. Они провели вместе эту ночь, а теперь беседуют о погоде, как малознакомые люди на светском приёме! А может, он жалеет о том, что случилось. Может, он считает Элизабет распущенной. На глаза ей готовы были навернуться слёзы, но она усилием воли загнала их обратно. Нет, она не заплачет из-за Велмора Кинстера, да и не из-за одного мужчины на свете не прольёт ни слезинки. На миг она стиснула зубы, а затем самым приторным голосом, какой только могла изобразить, проговорила:
- Как жаль, что я не видела столь потрясающего зрелища. Встречать восход солнца – это так романтично.
Велмор, казалось, был поражён её тоном. Возможно, он ожидал от неё упрёков и слезливых причитаний, но Элизабет твёрдо решила держать себя в руках. Некоторое время мужчина молчал, потом с трудом выдавил:
- Мисс Ченли, я должен принести вам свои извинения за то, что случилось сегодня ночью.
О, Господи, он извиняется! Девушка отвернулась, чтобы скрыть гнев, который готов был прорваться наружу.
- Я… я не должен был… То, что я сделал… Это было непозволительно.
- Что смущает вас, виконт? – от напряжения голос её зазвенел. – То, что вы поддались минутной слабости, или то, что могут быть последствия, которых вам хотелось бы избежать?
Он слегка отпрянул, поражённый её горячностью и тем презрением, которое слышалось в каждом слове.
- Меня вовсе не это волнует, - сказал он с обидой.
- Тогда что же?
- Мне стыдно. Да, стыдно, что я не удержался, что не смог держать себя в руках. Ведь я ещё больше осложнил ситуацию. Вы – невеста моего брата, и я поклялся защищать вас от ваших преследователей.
- Ну, да, невеста человека, который насилует спящих женщин и сбегает с деньгами брата. Вот какого супруга вы выбрали для меня виконт Эберфорт. Вот с кем, по вашему мнению, я должна связать свою судьбу. И всё это лишь для того, чтобы спасти меня. Как благородно!
Он так сильно побледнел, что она даже испугалась.
- Да, вы правы. Мой брат – негодяй! До последнего момента я гнал от себя эту мысль. Но теперь приходится признать, что это правда. Но и я ничем не лучше. Вы находились под моей защитой, и я обязан был охранять вас. Вместо этого я повёл себя так же, как Альфред. Я залез к вам в постель. Поддался минутной слабости, напился, как последний дурак, и поступил как подлец.
- Значит, вот как вы на это смотрите, - едва слышно прошептала Элизабет. Она смотрела на стоящего перед ней мужчину. Его тёмно-серые газа потемнели ещё больше, волосы растрепались. Он был так хорош в этот миг. Слишком хорош для неё, подумала девушка. Слишком совестлив и благороден. Она любила его. В этот самый миг она отчётливо поняла это. Она любила, а он – нет.
- Да, я поступил недопустимо, - меж тем, продолжал Велмор, - но я исправлю то зло, которое причинил вам. Я свободен от всяческих обязательств. Петула расторгла помолвку, и теперь я волен поступать, как мне заблагорассудится. Я женюсь на вас, Элизабет. Это мой долг.
При этих словах волна ярости нахлынула на Элизабет. Долг! Снова и снова долг!
- Мне плевать на ваши представления о долге, Велмор Кинстер! – воскликнула она. – Я больше не желаю иметь ничего общего ни с вами, ни с вашей семейкой! И я никогда не выйду замуж за вас.
Повернувшись, она побежала по песку. Ноги её увязали, но она упорно продвигалась к лесенке. Достигнув ступеней, она обернулась. Виконт стоял у кромки прибоя, глядя ей вслед. Она кинулась вверх по лесенке, и, очутившись наверху, быстро прошла в дом. В спальне девушка принялась собирать свои вещи, бестолково мечась по комнате. Она то и дело натыкалась на мебель, но продолжала свои лихорадочные сборы.
- Куда это вы собрались? – услышала она голос виконта. Он стоял, прислонившись к косяку, так, как это было ночью. На миг у неё сжалось сердце, но она отбросила прочь все чувства и твёрдо ответила:
- Я собираюсь уехать отсюда.
- Куда же вы направитесь?
- Пока ещё не знаю. Но одно мне известно точно. Я собираюсь поселиться в какой-нибудь глуши, и как можно дальше от вас.
- Вот, значит, как, - мужчина почувствовал, что ярость поднимается в нём. Он злился на Альфреда, на Элизабет, но больше всего на самого себя. Его уязвлённое самолюбие заставляло мужчину говорить с Элизабет очень жёстко. – И на какие деньги вы собираетесь там жить? – поинтересовался он сдавленным голосом.
Элизабет на миг остановилась, затем с яростью затолкала юбку в саквояж.
- Вы, виконт, дадите мне денег. Это вы затащили меня сюда, и теперь, по меньшей мере, должны помочь мне покинуть это место.
- А если я откажусь?
Девушка окинула его полным презрения взглядом.
- Вы посмеете? Что ж, в таком случае я уйду без денег.
- И на что же вы собираетесь жить?
- Заработаю как-нибудь?
- Как? Вы ведь не привыкли работать. Кем вы наймётесь? Гувернанткой? Так ваша мачеха отыщет вас в два счёта. Кем ещё? Швеёй? Прислугой? Скотницей? Только не говорите мне, что готовы взяться за любое дело, - саркастически сказал он.
- Не вам судить о том, на что я способна. Я смогу прожить, используя те способности, что у меня есть, - выпалила девушка.
- Что ж, кое-какие способности у вас и вправду есть, - насмешливо протянул он и окинул Элизабет таким взглядом, от которого по телу её пробежала горячая волна. – Любовницей какого-нибудь джентльмена вы вполне можете стать.
Она аж задохнулась.
- Да… да как вы смеете!
- Что ж, это будет всё же лучше, чем ничего. Ведь женой джентльмена вы быть отказываетесь, а другой мужчина вряд ли захочет вас в жёны.
- Мерзавец! Какой же вы мерзавец! Да вы ничуть не лучше, чем Льюис Дьюхард. Моя мачеха говорила те же самые слова, принуждая меня выйти за него замуж. Что ж, это мне урок – никогда не стоит верить мужчинам, какими бы благородными они ни прикидывались.
На мгновение Велмору стало стыдно, но он был так зол на неё, что не захотел остановиться. Он предложил этой девушке руку и сердце, а она с презрением отвергла его! И это после того, что произошло между ними ночью. Воспоминания о минувшей ночи захлестнули его. Велмор не считал себя новичком в отношениях с женщинами. У него были связи с несколькими замужними женщинами до того, как он встретил Петулу Уиндервуд и обручился с ней. Но то, что возникло между ним и Элизабет Ченли… Такого ещё не было. Никогда ещё он не испытывал столь всепоглощающего желания. Такой жажды обладания, какую вызывала в нём эта упрямая, дерзкая девчонка.
- Вы правы, мисс, нам, мужчинам, не стоит доверять. Жаль, что вы не знали этого раньше. Что ж, раз теперь между нами всё предельно ясно, вам придётся сделать выбор – или брак со мной, или жизнь без гроша в кармане.
- Интересно, когда вы задумали этот план. Наверное, вас сильно расстроило то, что ваш братец сбежал, и вы задумали соблазнить меня, чтобы самому прибрать к рукам моё состояние.
- Вы чрезвычайно прозорливы, - ответил он. – Советую вам немного подумать, прежде, чем принять решение.
Он отвесил девушке издевательский поклон и вышел из комнаты. Элизабет, всё это время державшаяся из последних сил, села на край кровати, бессильно опустив руки на колени. За спиной её щёлкнул замок в двери.

Глава 19

Рассматривая след удара на щеке, Евлалия едва сдерживала слёзы. И что нашло на Льюиса? Она лишь сказала, что, возможно, им следует бросить поиски Элизабет и пожениться, как он отвесил ей звонкую оплеуху и выбежал из гостиной Роуз-холла.
Одна слезинка всё же выкатилась и, оставив влажную дорожку, упала на грудь женщины. В голове до сих пор звенело. Она позвонила в колокольчик.
- Велите принести лёд, - она повернулась к дворецкому так, чтобы синяка не было заметно.
Бишоп молча поклонился и вышел. Через пару минут испуганная горничная внесла поднос, на котором в небольшой чашке высилась горка льда. Искоса бросая взгляды на хозяйку, девушка поспешила оставить поднос и покинула комнату.
- Чёрт! – выругалась Евлалия, прикладывая кусочек льда к щеке. Слуги, конечно же, обо всём догадались. Льюис был так зол, что совершенно не сдерживался, и его голос можно было услышать даже через плотно запертые двери.
Расстроенная, леди Ченли опустилась на диван. По правде говоря, она была и сама испугана. Последнее время Евлалия совсем не понимала своего любовника. Он приходил и уходил когда хотел, но больше не посвящал её в свои дела. Элизабет удалось ускользнуть, и его ярость постепенно возрастала. К тому же, как слышала Евлалия, Льюис стал много играть и делать долги, которых не мог себе позволить. Так что нарушение его планов вызывало в нём всё больший гнев, и в глазах его всё чаще появлялся опасный блеск. Появляясь в Роуз-холле, он всё чаще сразу же увлекал Евлалию в спальню, где, не потрудившись даже раздеть её, грубо овладевал ею. После едва сказав любовнице пару слов, он уходил. Леди Ченли же оставалось лишь в бессильной ярости кусать губы. Она почти нигде не бывала, боясь, что её начнут расспрашивать об Элизабет, и проводила все дни в гостиной, томясь неизвестностью.
Сегодня вечером она не ждала Льюиса, но тот неожиданно явился, войдя в гостиную прежде, чем Бишоп доложил о нём. По знаку хозяйки дворецкий закрыл дверь, меж тем, как Дьюхард уселся на диван. Евлалия с удивлением отметила, что обычно столь тщательно следивший за своей внешностью кузен одет небрежно, щёки покрывает щетина. А по его замедленным движениям и слегка осоловелому взгляду она догадалась, что он пьян.
- Льюис, - она постаралась говорить мягко, хотя ей хотелось закричать, - что с тобой, милый, ты выглядишь… странно.
- Я сегодня не ночевал дому и не успел, - тут он потёр правую щёку ладонью, - не успел побриться.
- Где же ты провёл ночь?
- У Воксхаубера, - буркнул мужчина и вытянул ноги вперёд. – Вели Бишопу принести бренди.
- У Воксхаубера? – Евлалия выпрямилась в кресле, в котором сидела.
В этот момент открылась дверь, и горничная внесла поднос с бутылкой бренди и хрустальными стаканами. Едва она вышла, как Льюис налил себе полный стакан, и в несколько глотков опустошил его.
- Ты был у Воксхаубера? У этого негодяя? – меж тем, продолжила хозяйка дома.
- Он вовсе не негодяй, - раздражение проявилось более явственно. – У него замечательный игорный дом, и к тому же, он позволяет играть в долг.
- Да, замечательный дом, полный самых отъявленных подонков Лондона и самых низкопробных шлюх! – воскликнула леди Ченли.
- Ты ничего не понимаешь!
- Я понимаю лишь, что ты стал слишком много играть. Ты не можешь позволить себе проигрывать такие крупные суммы! – Евлалия невольно повысила голос.
- Что ты можешь знать о моих проигрышах? – он не на шутку разозлился, и Евлалия почувствовала страх.
- О них известно всем. В каждом салоне только об этом и говорят. Даже я, хотя почти не выхожу из дома, слышала о них. От леди Девенпорт.
- Леди Девенпорт – первая сплетница. Неужели ты веришь словам этой гусыни? – презрительно выпалил он
- Да. Хоть она и разносит сплетни, но информаторы у неё надёжные. Ты же ведёшь себя неразумно.
- Я пришёл к тебе не для того, чтобы ты поучала меня! – он выпрямился, и губы его скривились. – Мне твои поучения ни к чему. Деньги, вот что мне нужно. Мне очень нужны деньги.
- И это мне известно. А к тому же, ещё доброй сотне людей. Поэтому, когда мы найдём Элизабет…
Он прервал её, вскочил с дивана и топнул ногой, в ярости подняв сжатые кулаки над головой.
- Когда мы её найдём?.. – прошипел он. Глаза его налились кровью, и взгляд их сделался так страшен, что сидящая перед ним женщина задрожала. – Мне плевать, что подумают в обществе. Мне нужны деньги! Ты даже не представляешь себе, что произойдёт, если я их не достану как можно скорее! Тэлби лишь напал на след беглянки, пройдёт ещё некоторое время, пока я отыщу её, и ещё немного времени, пока я заполучу её состояние. Но деньги мне нужны прямо сейчас. Хотя бы часть денег… - он заметался по комнате, речь его стала бессвязной, взгляд безумным, и леди Ченли с всё большим страхом смотрела на него.
- Во что ты влип, Льюис? – решилась она, наконец, задать вопрос.
- Ни во что я не влип. Просто я не люблю оставлять за собой долги.
- Сколько же ты должен, и кому?
- Не важно, кому я должен. Имена этих людей тебе не знакомы. Скажу лишь, что они согласны подождать, но не слишком долго, - он продолжал вышагивать по ковру, затем снова налил себе бренди и выпил.
- Видимо, совсем недолго, тихо, едва слышно, проговорила Евлалия, затем возвысила голос: - И много ты проиграл?
Он остановился, посмотрел на неё, затем отошёл к окну, и оттуда глухо произнёс:
- Десять тысяч фунтов.
- Сколько?
- Ты что, глухая? – он обернулся и обжёг её взглядом. – Я должен десять тысяч, и должен найти их к утру понедельника.
- Но ведь это… всего два дня.
- Верно. Времени мало, поэтому я и пришёл к тебе.
- Ко мне? Но откуда у меня такие деньги? – она с изумлением смотрела на него, словно не верила своим ушам.
- Твои драгоценности. Украшения, что дарил тебе твой покойный муженёк. Ты дашь их мне, я отнесу их ювелиру, и раздобуду денег.
Мои украшения? Ни за что! С какой стати я должна отдавать свои украшения за твои долги? – она тоже поднялась на ноги. Льюис же подошёл вплотную и остановился напротив Евлалии, сжимая и разжимая кулаки.
- А я думал, что ты любишь меня, и готова на всё ради нашей любви, - сквозь зубы выдавил он, едва сдерживая себя. – Разве не так поступила бы верная жена по отношению к мужу?
- Возможно, но я тебе не жена. И не собираюсь отдавать то, что мне принадлежит, в угоду твоим прихотям. Драгоценности мои, а ты поищи денег в другом месте, - он ближе придвинулся, и женщина отшатнулась.
- Подумай хорошенько, Евлалия, - тихо сказал он, но от этого ей стало ещё страшнее, однако, она не собиралась отступать.
- Нет! Если ты бросишь поиски Элизабет и женишься на мне, я отдам тебе всё, что имею, но не раньше. К чему нам эта девчонка, мы и без её денег сможем быть счастливы вместе, – она едва успела произнести эти слова, как он размахнулся и ударил её по щеке. В глазах у женщины помутилось, и она едва удержалась на ногах. Льюис же выскочил прочь из гостиной, оставив её одну.

Теперь, прикладывая к щеке лёд, она снова и снова прокручивала в голове этот разговор. Что же ей делать? Несмотря ни на что, она любила кузена, и готова была простить ему многое. Она готова была на всё, только, чтобы быть рядом с ним, но, похоже, Льюис больше не разделял её планов. Она чувствовала, что если он женится на Элизабет и доберётся до её денег, ей уже никогда не заполучить Льюиса Дьюхарда.
Приоткрылась дверь, и от порога послышалось робкое покашливание.
- В чём дело, Бишоп? – спросила она.
- Прошу прощения, миледи, но вы должны на это взглянуть, - тихо проговорил дворецкий.
- Взглянуть на что?
- На вашу комнату.
Неприятное чувство охватило леди Ченли. Она поспешила покинуть гостиную, и направилась в свою спальню. Там царил полный разгром. Ящички туалетного столика были вдвинуты, и их содержимое было разбросано по полу вперемежку с бельём, выброшенным из ящиков комода. Шкатулка, вскрытая и опустошённая, валялась у кровати.
- Что это? – севшим голосом спросила женщина.
- Мне неприятно это говорить, миледи, но ваш кузен… Он проник в спальню и устроил всё это. Причём, проделал это всё так незаметно, что ваша горничная заметила его, лишь, когда он выходил из комнаты. Она решилась заглянуть в спальню, когда поняла, что мистер Дьюхард был там один, и обнаружила этот разгром, - сдержанно повествовал Бишоп, стараясь, чтобы в голосе его не прозвучало злорадство.
Леди Ченли выругалась в таких выражениях, которые больше приличествовали бы рыночной торговке, чем даме из общества. Глаза дворецкого расширились, и он едва удержался, чтобы не присвистнуть.
- Оставьте меня одну, Бишоп! – велела ему хозяйка, и он поспешил убраться прочь. Конечно же, он знал, что Дьюхард прошёл из гостиной в спальню. Он прекрасно знал, что тот делал в комнате хозяйки, но не собирался вмешиваться. Единственное, о чём сожалел дворецкий, так это о том, что ему до сих пор не удалось узнать, почему сбежала мисс Элизабет, и зачем этим двум негодяям так требовалось отыскать её. Если бы Бишоп знал, к кому обратиться, он давно бы уже заявил об исчезновении девушки. Можно было бы, конечно, обратиться в полицию, но Бишоп, как и все люди его круга, не доверял фараонам, и был уверен, что хозяйке удастся так повернуть дело, что он, дворецкий, не только потеряет место, но и будет лишён возможности в дальнейшем зарабатывать себе на жизнь. Он знал, что слугу, хоть раз предавшего интересы хозяина, каким бы негодяем тот ни был, после никто не возьмёт на службу.

Тем временем леди Ченли осматривала погром, учинённый в комнате её любовником.
- Негодяй! – прошипела она. – Он украл мои украшения! И деньги!
Хорошо ещё, что она хранила дома лишь небольшую часть ювелирных изделий, и стоимость их не превышала трёх-четырёх тысяч фунтов. Остальные украшения она, по совету поверенного семьи, хранила в банке. Денег же у неё было немного, так что Льюису пришлось удовольствоваться весьма жалкой добычей.
Евлалия мстительно улыбнулась. Что ж, он ещё пожалеет, что так поступил с ней. Она намеревалась сама найти Элизабет, и теперь то уж приложит все усилия, чтобы девушка не досталась кузену.
Леди Ченли велела подать экипаж, поспешно переоделась, прошла в кабинет покойного мужа, взяла в его столе деньги и, надев шляпку и перчатки, поспешно вышла из Роуз-холла. На улице её ждала коляска. Она села в неё и велела кучеру ехать к городской квартире кузена. Там она остановила коляску, и долго ждала возвращения Льюиса. Было почти десять вечера, когда он вернулся, злой, но трезвый. В окнах его загорелся свет, и спустя полчаса к нему явился мистер Тэлби, которого Евлалия узнала в темноте. Около полуночи сыщик покинул квартиру Дьюхарда и направился в Степни. Евлалия велела кучеру следовать за ним. На одной из узких улочек, застроенных высокими, потемневшими от копоти домами, сыщик вошёл в узкую дверь сбоку от скобяной лавки. Леди Ченли велела кучеру подождать, и, выйдя из коляски, нерешительно подошла к двери. На улице было темно, но в верхнем этаже горел свет, и она увидела, что дверь порыта потрескавшейся краской. Ручка на двери отсутствовала, и леди пришлось толкнуть дверь, чтобы та открылась. Перед ней оказалась лестница, ведущая наверх. На стене едва теплился масляный светильник, освещая вытертые от множества ходивших по ним ног ступеньки. Поднявшись по ступенькам, Евлалия очутилась перед двумя дверями, некогда покрытыми лаком, сейчас же ободранными и неприглядными. К одной двери пришпилен был кусок картона, на котором неровным почерком было нацарапано «Саймон Тэлби, частный сыск». Она поискала звонок, но его не было, тогда леди поднесла руку к двери и собралась уже постучать, как вдруг дверь открылась.
- Я ждал вас, миледи, - сказал маленький сыщик, державший в руках свечу. Свет её отразился в расширенных зрачках Евлалии Ченли. – Прошу вас, проходите.
- Как вы догадались, что я приду? – спросила она.
- Вы забываете, миледи, что это моя профессия – знать. Но войдите же. Вовсе не нужно, чтобы вас кто-нибудь увидел.
Женщина перешагнула порог, и сыщик, бросив быстрый взгляд на лестницу, поспешно захлопнул дверь. Квартира его, основательно запущенная, состояла из двух комнатушек, в одну из которых, служившую ему кабинетом, он и провёл леди Ченли. Женщина быстро оглядела всё, пораженная убожеством нищенской обстановки, и, повернувшись к сыщику, посмотрела на него. Тот поставил свечу на конторку, стоящую у окна, и спросил:
- Что привело вас ко мне, миледи?
- Вы нашли мою падчерицу?
- Да, я нашёл мисс Элизабет Ченли.
- Где же? – в нетерпении она придвинулась ближе. Сыщик лишь улыбнулся и покачал головой. Евлалия вынула кошелёк и достала из него банкнот в десять фунтов, протянув его сыщику, она спросила снова:
- Где она?
- В Корнуолле, с виконтом Эберфортом. Они прячутся в маленьком домике на побережье.
- Вы сообщили об этом мистеру Дьюхарду?
- Да, сообщил, но он был не столь щедр, как я рассчитывал, поэтому я назвал ему лишь приблизительное место. Возможно, он и найдёт мисс Ченли, но потратит на поиски больше времени.
Удовлетворённая улыбка появилась на губах Евлалии.
- Надеюсь, мне вы скажете точный адрес? – спросила она, извлекая из кошелька ещё одну десятифунтовую бумажку.
- Они возле Падстоу, там есть несколько домиков прямо на берегу.
- Надеюсь, вы согласитесь сопровождать меня в Корнуолл? – она вопросительно приподняла бровь.
- Это зависит от той суммы, которую вы готовы заплатить за мои услуги.
- Сумма в сто фунтов вас устроит? – спросила она.
Сыщик лишь протянул руку в ответ.