Фиалка на ветру. Глава 4-5

Глава 4

Элизабет закрыла дверь своей комнаты, и тяжело привалилась к ней, с трудом дыша. Сердце её колотилось где-то в горле, готовое выпрыгнуть их груди. Ноги дрожали, готовые вот-вот подломиться. Она стиснула ворот траурного платья и рванула его. Отскочила пуговица и закатилась под кровать. Дышать стало немного легче.
- Нужно успокоиться, - прошептала девушка пересохшими губами, оторвалась от двери и двинулась к столику, на котором стоял кувшин с водой. Налив себе в стакан тепловатой воды, девушка в несколько глотков опустошила его и, уронив стакан на пол, пошатываясь, направилась к кровати. Там она села на узорчатое голландское покрывало и, прижав ладонь ко лбу, попыталась осмыслить подслушанный ею разговор. Если бы она не спустилась вниз… Если бы не услышала голоса в гостиной… Слова мачехи и её кузена всё ещё звучали у неё в голове. Как ловко они всё придумали! Она, Элизабет, совсем не знала Льюиса Дьюхарда. Он появлялся в их доме крайне редко, и девушка никак не могла бы догадаться о связи между ним и мачехой. Если бы, как и планировала Евлалия, она начала бы посещать светские мероприятия, то непременно подпала бы под обаяние её кузена. А он был чертовски обаятелен. И тогда, не устояв, Элизабет вышла бы за него замуж, Полностью оказавшись во власти двух негодяев.
Девушка закрыла глаза. Как всё подло! Подло и мерзко! Бедный отец! Неудивительно, что он умер. Наверняка, догадывался о том, что его жена изменяет ему, и потому составил завещание в пользу дочери. Надеялся защитить её. Тут Элизабет горько усмехнулась. Не испытывай она сильной головной боли, заставивший её отправиться на кухню за настойкой опия, она, как беспомощная птичка, угодила бы в расставленную ловушку.
Немного успокоившись, девушка поднялась и принялась вышагивать по большому арабскому ковру. Нужно что-то предпринять. Но что? Теперь ей известны планы мачехи. Она может расстроить их, отказав Льюису. Но тогда они могут заставить её выйти замуж насильно.
Элизабет вовсе не была наивной девицей, смотрящей на мир доверчиво, и открыто. Она была девушкой решительной, и прекрасно знала, как можно заставить женщину выйти замуж против воли. И, когда брачный союз будет заключён, она потеряет все права не только на деньги отца, но и на собственную жизнь. Муж сможет распорядиться ею, как сочтёт нужным. Сможет запереть её в деревне, сможет избивать её до полусмерти, либо тихо уморить. У замужней женщины нет никаких прав. Что же делать? Обратиться к поверенному? Нет, он не поверит ни единому слову. В его глазах Евлалия – безутешная вдова, а она окажется упрямой, строптивой, взбалмошной девицей, не понимающей, что для неё лучше. Обратиться к друзьям отца? Они вряд ли станут вмешиваться в чужие семейные дела. Что тогда остаётся? Можно выйти замуж за кого-нибудь другого. Но вряд ли Евлалия и Льюис подпустят к ней близко чужого мужчину. Они, наверняка, уже придумали, как загнать её в угол. Так, дальше. Побег. Нужно бежать из дома, прятаться до тех пор, пока не исполнится двадцать пять. И тогда они сможет сама распоряжаться своими деньгами. Но куда бежать? Где можно скрыться так, чтобы мачеха с её любовником не нашли её? И на что жить всё это время?
Тут Элизабет кинулась к туалетному столику, на котором стояла инкрустированная перламутром шкатулка. Откинув крышку, она вынула золотую цепочку, пару серёжек с сапфирами и брошь в виде фиалки, подаренную ей отцом на прошлое Рождество. Немного, но хватит на некоторое время, если продать эти вещицы ювелиру. Она переложила драгоценности в небольшой бархатный мешочек, затем, распахнув створки огромного шкафа, вытащила из него бельё, пару платьев. Всё это она сложила в небольшой ковровый саквояж. Туда же отправился несессер с принадлежностями из черепахового панциря. Затем Элизабет сняла траурное шёлковое платье, и вместо него надела шерстяное коричневое, с глухим воротом и длинными узкими рукавами. На ноги, вместо тонких чулок, вязаные тёплые, и грубые дорожные ботинки. Подошла к зеркалу. На неё смотрела широко распахнутыми глазами испуганная бледная особа. Обычно щёки Элизабет покрывал румянец, но сейчас она побледнела так, что даже веснушки стали менее заметны. Губы тоже побелели.
- Правду сказать, вид у тебя довольно испуганный, Элизабет Ченли, - прошептала она. Как ни храбрилась девушка, но предстоящее внушало ей определённый страх. Ведь впереди её ждала полная неизвестность. Одна, без средств к существованию, без друзей, она должна была скрываться несколько лет. К тому же, девушка совершенно не представляла себе, куда направится. В её планы пока лишь входило добраться до ближайшей станции и сесть на дилижанс, который увезёт её как можно дальше от Лондона. Там, в каком-нибудь городке, она сможет поселиться под чужим именем и, возможно, даже найти себе какую-нибудь работу. Например, место швеи или помощницы учительницы в приходской школе. Но ведь не сможет она расплатиться в дилижансе теми немногими ценностями, что лежали в мешочке, надёжно укрытые лифом её платья. И Элизабет решила перед побегом пробраться в отцовский кабинет. Возможно, там она сможет отыскать наличные.
Девушка уселась в кресло с подлокотниками, обитое старинной тканью, и принялась ждать. Постепенно в доме затихли все звуки. Слуги легли спать в своих комнатах. Мачеха тоже ушла в свою спальню. Элизабет слышала, как она распекает служанку за то, что та слишком поздно затопила камин, и в спальне недостаточно тепло. Подойдя к окну, девушка отогнула шёлковую портьеру и увидела, что из окна спальни Евлалии, находящегося недалеко от её окон, пробивается слабый свет. Видимо, мачеха зажгла всего одну свечу. Наконец, и этот свет погас. Выждав ещё час, девушка решила, что может спуститься вниз. Накинула на плечи чёрный, подбитый шерстью плащ, надела шляпку и, прихватив саквояж, вышла из комнаты.
Было далеко за полночь, и в доме стояла абсолютная тишина. Элизабет, стараясь ступать как можно тише, пошла по длинному коридору к лестнице, ведущей в холл. Возле двери мачехиной спальни она замедлила шаг и даже задержала дыхание. Миновав страшащую её дверь, она поспешила добраться до ступенек, где, переводя дух, постояла несколько мгновений, затем спустилась вниз. Дверь в кабинет отца оказалась приоткрытой, и это обрадовало девушку. Она проскользнула внутрь и подошла к столу, на котором были разбросаны какие-то бумаги. В широкое окно проникал лунный свет, достаточный, чтобы не зажигать свечу. Принялась выдвигать ящики. В одном обнаружилось несколько фунтовых банкнот. Элизабет пересчитала их. Семнадцать фунтов. Что ж, уже кое-что. В другом ящике нашлась горсть монет, несколько шиллингов и пенсов. Аккуратно пересыпав монеты в кошелёк, висевший у пояса, девушка спрятала ассигнации туда же, куда и мешочек с украшениями, за лиф платья.
Внезапно взгляд её выхватил на одной из бумаг, разбросанных по столу, своё имя. Она взяла изрядно измятый лист и в тусклом лунном свете разобрала, что это копия завещания отца. Аккуратно сложив её, девушка спрятала копию в саквояж. Элизабет принялась просматривать остальные бумаги. В основном, это были счета, но среди бумаг ей попался довольно странный документ. Она начала, было, читать этот документ, но где-то в доме послышались шаги, и она, бросив бумагу, поспешила выскользнуть из кабинета.
В холле царила темнота, и девушка неслышно пробралась к двери, тихонько открыла её и выскользнула на улицу. Пробежала по подъездной аллее и подошла к воротам. Возле ворот была сторожка, в которой много лет жил Генри, выполнявший обязанности привратника и садовника в Роуз-холле. Ворота, конечно же, были закрыты, и Элизабет в нерешительности остановилась. Ключа от ворот у неё не было, а если разбудить Генри, он поднимет на ноги весь дом, и её план провалится. Девушка решила пройти вдоль забора, надеясь отыскать место, где можно было бы перебраться на улицу. Ступив в густую траву, она пошла вдоль кирпичной стены, казавшейся совершенно неприступной со стороны сада, окружающего дом. Пройдя довольно большое расстояние, Элизабет увидела старое буковое дерево, чей замшелый ствол склонялся к забору. Ветви дерева тянулись на улицу. Элизабет остановилась возле бука и внимательно оглядела ствол. Нижние ветви росли совсем низко, и девушка решилась. Сняв неудобный плащ шляпку, она свернула их и уложила в саквояж. Развязала пояс и закрепила его на ручке саквояжа, затем, зажав в руке коне пояса, ухватилась за ветви дерева и принялась карабкаться по скользкому влажному стволу. Кое-как, едва не свалившись, она добралась по стволу до края стены, где и уселась на кирпичи. Подтянула саквояж и скинула его по ту сторону. Тот упал с глухим стуком. Элизабет развернулась на стене, встав коленями на кирпичи, больно впившиеся в тело, и ухватилась за ветви, простиравшиеся в узкий переулок между двух высоких заборов. Закрыла на миг глаза, после чего, затаив дыхание, съехала по стене, повиснув на руках. Ветви бука угрожающе затрещали, и девушка поняла, что они сейчас обломятся. Она разжала ладони и полетела вниз, к земле.
Расстояние до земли было небольшое, и Элизабет приземлилась в густую траву. Ноги её подогнулись, но всё же, она устояла. Оправив платье дрожащими после напряжения руками, девушка огляделась. Кругом было темно, только в дальнем конце переулка горел фонарь. Его свет не достигал того места, где находилась беглянка, и ей пришлось шарить по траве в поисках своих вещей. Нащупав ручку саквояжа, девушка поспешила покинуть переулок и выйти на широкую улицу, где, достав снова плащ и шляпку, надела из и торопливым шагом, то и дело, оглядываясь, зашагала в сторону Чип-Сайда. На улицах было пустынно, но Элизабет старалась идти посреди улицы, избегая тёмных мест. Она помнила, что неподалёку есть почтовая станция, с которой дилижансы отправлялись с очень раннего времени.
Наконец она с облегчением увидела широко распахнутые ворота почтовой станции. Посреди двора стоял готовый к отправке экипаж. Лошади нетерпеливо переступали ногами, и кучер готов был занять своё место. Элизабет побежала. Кучер, заняв широкую скамью, уже приготовился выехать со двора, как заметил подбегавшую девушку.
- Поторопитесь, мисс! - крикнул он. – Мы уже отправляемся.
Он соскочил с облучка и распахнул дверцу экипажа. Элизабет, неровно дыша, забралась внутрь. Сидевшая на скамье пожилая дама подвинулась, и девушка плюхнулась рядом с ней, с трудом переводя дыхание. Саквояж она поставила на пол, возле ног. Дверца захлопнулась, и дилижанс тронулся с места.
Отдышавшись, девушка огляделась. Напротив неё сидели седовласый полный джентльмен в твидовом костюме и юноша, по виду чуть старше Элизабет. Он с любопытством разглядывал девушку, но как только встретил её взгляд, тут же отвёл глаза. Дама рядом с девушкой, сухопарая, с неприятным остроносым лицом, явно приходилась юноше матерью. Она окинула Элизабет неодобрительным взглядом и обмахнулась кружевным платочком. Девушка опустила глаза и увидела, что лиф её платья и юбку покрывают пятна. Видимо, она перепачкалась, перелезая через стену. Покраснев, Элизабет запахнула плащ и, отвернувшись к окну, уставилась в него невидящим взором.
Дилижанс покинул пределы Лондона и покатил по дороге мимо полей, покрытых густой порослью, и лугов. За городом было светлее, и мимо проносились деревья, растущие вдоль дороги, и живые изгороди, но Элизабет не видела ничего. Мучительные думы одолевали её, и девушка в который раз вспоминала подслушанный ею разговор. Наконец, измученная, она прикрыла глаза и погрузилась в томительную дремоту, полусон-полуявь, сквозь которую до неё иногда доносились слова её попутчиков, смысла которых она не понимала.
Из этого болезненного состояния она вынырнула в тот момент, когда дилижанс остановился и пассажиры стали выбираться из него. Открыв глаза, Элизабет увидела в проёме двери тусклый серый свет и двор небольшой гостиницы. Выбравшись наружу, девушка поёжилась. Было очень свежо, резкие порывы ветра качали ветви деревьев.
- Пройдите в гостиницу, мисс, - предложил ей кучер. – Мы тронемся дальше через полчаса. У вас хватит времени позавтракать.
- Спасибо, - ответила она, вынула из дилижанса свой саквояж и прошла в небольшой зал, где спутники её уже сидели за круглым столом, поглощая бекон с яичницей и горячий чай. Хозяйка гостиницы, невысокая кругленькая женщина с приветливым лицом, предложила девушке присоединиться к спутникам.
- Благодарю вас, немного позже, - тихо сказала ей девушка. – Мне бы хотелось привести себя в порядок.
Хозяйка понимающе улыбнулась и проводила девушку в небольшую комнатку, куда служанка тут же принесла таз, кувшин с водой, мыло и полотенце. Девушка умылась и переоделась в темно-синее платье с узкой полоской кружев у горла. На стене комнатки висело круглое зеркало, и Элизабет, глядя в него, расчесала свои густые волосы, заплела косу и заколола её на затылке. Лицо её было бледно, под глазами залегли тени. Но, умытая и причёсанная, она выглядела вполне достойно. Надев снова шляпку и плащ, девушка вернулась в зал гостиницы, где, стоя у буфета, выпила чашку чая и съела горячую булочку.
Дверь распахнулась, и кучер крикнул, что дилижанс готов тронуться в путь. Расплатившись с гостеприимной хозяйкой, пассажиры поспешили занять свои места. Перемена во внешности Элизабет не ускользнула от глаз её попутчиков, и её чопорная соседка поглядывала на неё менее неприязненно, а пожилой джентльмен даже предложил ей глоточек бренди из своей фляжки, от чего девушка со слабой улыбкой отказалась.
- Что ж, очень жаль, - сказал пожилой джентльмен. – У вас бледный вид, а бренди окрасил бы румянцем ваши щёчки.
- Сэр, - возмущённо вмешалась дама, - как можете вы предлагать спиртное юной леди?
Тот лишь фыркнул в ответ и сам отхлебнул бренди.
- Странно, что столь юная особа путешествует совсем одна, - меж тем сказала дама.
- Мне не с кем путешествовать, отозвалась Элизабет.
- Но ваши родители. Как они отпустили вас из дома одну?
- Я сирота.
- Вы едете к родственникам, мисс? – вступил в разговор юноша.
- Да, - коротко ответила Элизабет.
- Они живут в Стаффордшире?
- Да.
- А где? Кто они? Может, мы их знаем.
- Уильям, не следует задавать так много вопросов, - резко промолвила дама, и юноша смущённо замолк. Элизабет же замерла, ухватившись за мысль, мелькнувшую у неё в голове. Стаффордшир, ну, конечно. Она вскочила в дилижанс, даже не спросив, в каком направлении он следует. Ей было всё равно. Она намеревалась доехать до конечной станции, а там, если понадобится, пересесть в другой экипаж и отправиться ещё дальше, но слова её спутника натолкнули девушку на другое решение. Она доберётся до их поместья в Стаффордшире и спрячется там. Евлалии не придёт в голову искать её в поместье, а Элизабет сможет попросить помощи у старинного друга отца, доктора Дембли.


Глава 5

Дилижанс остановился на перекрёстке, и Элизабет, пожелав спутникам счастливого пути, пошла по тропинке к небольшой рощице, за которой стояло их поместье. С того дня, когда она лишилась сознания у дверей библиотеки, девушка не была там. Отец запретил ей приезжать в имение, боясь, что с ней снова случится припадок, едва не стоивший жизни семилетней Элизабет. Но, несмотря на страшные события её детства, дом этот был дорог девушке. Ведь именно там она жила со своей мамой, которая умерла так рано. Элизабет помнила мать не очень хорошо, ведь она умерла, когда девочка была совсем крошкой, но одно она помнила точно: мама любила её, и, если бы не страшная болезнь, то на многие годы Элизабет была бы окружена заботой и лаской.
Миновав рощу, девушка остановилась. Она шла быстро и сильно запыхалась. Остановившись на краю широкого луга, они принялась разглядывать открывшийся перед ней двухэтажный дом. В мягком вечерне свете видны были стены, сложенные из красноватого камня, кое-где покрытые плющом. Окна были прикрыты ставнями, но чердачные окошки заходящее солнце окрашивало в розовый цвет. Черепичная крыша высоко вздымалась в темнеющее небо. Из труб не шёл дым. Дом выглядел заброшенным, пустым.
- Странно, - пробормотала себе под нос девушка, - почему не видно огня в кухне, и дыма. Ведь управляющий и миссис Перкинс должны быть здесь.
Она знала, что на время, пока хозяева были в Лондоне, прислуга, набираемая обычно из окрестных жителей, отправлялась по домам, но управляющий и экономка оставались в поместье, чтобы присматривать за домом. Сейчас же дом выглядел так, словно в нём несколько месяцев никто не жил. Даже дорожка, ведущая к дому, была покрыта пожухлой травой, Не говоря уже о том, что кусты, растущие под окнами первого этажа, разрослись так сильно, что ветви их достигали оконных проёмов, чего никогда бы не случилось, если бы в доме кто-то остался.
- Потом. Я выясню всё потом, - подумала Элизабет. – А сейчас нужно войти в дом и переночевать. Может, и к лучшему, что в доме пусто. Тогда её точно не станут искать.
Она прошла к двери чёрного хода, ведущей в кухню. Парадная дверь, наверняка, была закрыта на крепкий засов изнутри, но эта дверь отпиралась ключом, который обычно был у экономки, миссис Перкинс. Девушка знала, что второй ключ от двери спрятан в большой цветочной вазе, украшающей вход в сад. Добравшись до изящной калитки, она взобралась на низкую ограду и, пошарив в вазе, нашла ключ. Отперла дверь и вступила в кухню, в которой царил полумрак. И не только. Ещё и холод. Девушка зябко передёрнула плечами. По правде говоря, она надеялась, что экономка поможет ей скрываться. Теперь же, очутившись одна в пустом доме, Элизабет растерялась. Натыкаясь на мебель, Элизабет двинулась к двери в дальнем конце кухни, ведущей в коридор первого этажа. На стенах светлели сковороды, на плите ещё стояла большая кастрюля. Сильно ударив колено о табурет, Элизабет зашипела, потёрла ушиб и потянула за ручку двери. Та резко заскрипела, И этот скрип в царящей вокруг тишине раздался особенно громко. В коридор входили двери кладовой и бельевой, затем ещё одна дверь, и вот Элизабет в главном холле. Последний раз она была здесь в тот день, когда потеряла сознание у двери в библиотеку. Воспоминания нахлынули на девушку, но она постаралась отогнать их. И в коридоре, и в холле было очень темно. Ощупью Элизабет нашла перила лестницы и стала подниматься на второй этаж. Она хотела попасть в свою спальню, отложив на завтра все заботы о своём обустройстве.
На втором этаже девушка остановилась. Ей послышались чьи-то шаги. Элизабет вдруг стало страшно. Что, если в доме кто-нибудь есть? Она прислушалась. Нет, показалось. Она подождала ещё немного, но было тихо, и девушка двинулась к своей спальне, которая располагалась в конце коридора. Проходя мимо комнаты родителей, она обнаружила, что дверь открыта, и в окно проникает лунный свет. Доступ в эту комнату был закрыт для неё, как только мачеха вступила в дом. Элизабет вошла в спальню родителей и бросила саквояж на пол. Как странно! Большая часть мебели исчезла. Остались лишь широкая кровать с высокими резными спинками и столбиками по краям, с которых в прежние времена свисали шёлковые занавеси, и большой шкаф. Туалетный столик, стулья, небольшая софа, - всё исчезло. Исчезли также и многочисленные безделушки, украшавшие каминную полку, картины, большое зеркало, в которое маленькая Элизабет так любила смотреться в детстве. Обойдя комнату, она обнаружила лишь толстый слой пыли, покрывающий все поверхности. Элизабет расхотелось идти в свою спальню. Неизвестно, что найдёт она там. Она решила переночевать здесь. На постели ещё осталось бельё, правда, пропылённое, но девушка чувствовала себя такой усталой, что ей было уже всё равно. Прямо в одежде, сняв только шляпку, плащ и обувь, она улеглась на кровать и натянула на себя покрывало. Голова её болела, глаза смыкались, и девушка провалилась в сон. Сон её был беспокоен, она ворочалась, ей снились какие-то обрывки, в которых постоянно присутствовала мачеха и её любовник. Прошло немного времени, и Элизабет разбудил какой-то шум. Девушка вскочила и прислушалась. Шум раздавался снаружи. Она встала и подошла к окну, раздвинула бархатные портьеры, посмотрела через запылившееся стекло на дорожку, ведущую к дому. К парадной двери подъезжал экипаж, запряжённый парой гнедых.
- Неужели это мачеха? – испуганно подумала Элизабет. – Как она могла так быстро отыскать меня?
Она задрожала всем телом, колени её подкосились, и ей пришлось ухватиться за подоконник, чтобы не упасть. Кучер экипажа остановил лошадей, и сидящий рядом с ним слуга распахнул дверцы. Из экипажа вышли двое мужчин. Элизабет отпрянула от окна. Ей показалось, что она узнала Льюиса Дьюхарда. Девушка обвела взглядом комнату, и взор её остановился на массивном гардеробе. Внизу хлопнула входная дверь, и послышались голоса. Элизабет собрала свои вещи и на цыпочках, стараясь не производить шума, прошла к гардеробу, приоткрыла дверцу и скользнула внутрь. Прикрыв створки, она замерла и прислушалась. Может, они не найдут её?
Голоса стали громче. Видимо, кто-то поднимался по лестнице на второй этаж. Вдруг девушка услышала какие-то странные звуки, словно чьи-то когти стучат о паркет. Взглянув в щель, она рассмотрела, что у открытой двери комнаты стоит крупная собака с длинной шерстью. Сердце Элизабет сделало бешеный скачок и сжалось. Собака посмотрела прямо на гардероб, и ей показалось, что она видит зловещий свет в глазах животного. Девушка отпрянула от щели вглубь шкафа, и тут собака принялась лаять.
- Что с тобой, Грей? – услышала девушка хриплый голос. Послышались торопливые шаги.
Пёс залаял ещё громче и кинулся к дверце гардероба, наскочил на неё, ударил лапами дверцу, и та открылась. Увидев девушку, пёс грозно зарычал и оскалил острые зубы. Элизабет взвизгнула и лишилась чувств.

Велмор Кинстер, виконт Эберфорт, стоял у камина, в котором жарко пылал огонь. Его брат Альфред сидел в единственном кресле в библиотеке, обводя взглядом полупустые полки, на которых кое-где ещё стояли книги с золочёными корешками.
- Я не думал, что прежний хозяин поместья вывезет почти всю мебель, - протянул Альфред.
- Ничего удивительного. Он меблировал этот дом сам, и не обязан был оставлять нам обстановку. Когда Ченли унаследовал этот дом, он был в очень плохом состоянии, и ему стоило немалых средств привести в порядок и сам особняк и поместье, - отозвался Велмор, - И если бы не отсутствие у прежнего владельца сыновей, я не стал бы хозяином этого поместья.
- Не очень-то много удовольствия быть хозяином этой дыры, - Альфред презрительно скривил губы.
- Ты не прав, братец. Мериголд-Мэнор отличное имение, приносящее неплохой доход. К тому же, у нас нет своего собственного имения.
- Да уж, - пробурчал Альфред. Братьям стоило огромного труда выбраться из нищеты. Несмотря на титул и древний род, жить им было непросто. Их дед, а затем и отец промотали всё фамильное состояние, и, когда отец умер, то двое его сыновей остались практически без гроша. Велмору в то время было восемнадцать, а Альфреду десять, и старший брат постарался заменить младшему отца. Велмору пришлось подыскивать работу. Так как он успел-таки получить образование, ему удалось устроиться управляющим в одно из имений графа Рочестера, где он и прослужил десять лет, заработав своим трудом небольшое состояние. Часть средств ему удалось вложить в строительство, и теперь им с братом не грозила бедность. Но Велмору Кинстеру этого было мало. Он не собирался всю жизнь оставаться управляющим, а мечтал о собственной земле и собственном доме. Каким-то совершенно невероятным образом случилось так, что между ним и поместьем Мериголд-Мэнор не оказалось прямых наследников, и после смерти прежнего владельца поместье перешло к виконту Эберфорту.
Пока Велмор предавался раздумьям, Альфред развлекался тем, что бросал в пламя камина бумажные шарики, которые он скатывал из обрывков бумаги, найденной им на столе. Для Велмора Альфред всё ещё оставался ребёнком, о котором нужно заботиться. Он не заметил, как брат вырос и превратился в привлекательного молодого человека. Братья были очень похожи, но черты старшего были более резкими. Чётко очерченные губы, упрямый подбородок, тёмно-серые глаза и морщинка меж бровей у Велмора явно проигрывали мягким губам и более светлым глазам, всегда искрящимся весельем, у Альфреда. Привычка получать всё по первому требованию от брата, придавала лицу Альфреда то капризное выражение, которое некоторые женщины находили очаровательным. В то время, как старший брат заботился о хлебе насущном и мечтал вернуть семье прежнее положение и благосостояние, младший очаровывал всех представительниц прекрасного пола, какие поддавались его чарам. Многие горничные графа Рочестера побывали в его постели, не говоря уж о деревенских красотках. Немногие могли устоять против обаяния Альфреда Кинстера, который бросал покорённых им женщин, лишь только они ему надоедали, или если он переключался на новый предмет обожания. Все эти проделки ускользала от взгляда брата, и в глазах Велмора Альфред был тем маленьким мальчиком, заботу о котором он принял на себя после смерти отца.
- Почему это Майлз не везёт доктора, - прервал молчание Велмор.
- Как ты думаешь, кто эта девушка? – спросил Альфред.
- Не знаю. Наверное, служанка. По крайней мере, так можно понять по её одежде.
- Но что она делала в доме ночью, одна.
- Возможно, её оставили охранять дом, или же ей было некуда уйти, и она ждала приезда новых хозяев, чтобы наняться на работу.
- Значит, служанка, - на лице Альфреда появилось странное выражение. – Что ж, нам следует оставить её.
- Она так закричала, - продолжал меж тем его брат, ничего не заметив. – Неужели Грей смог так напугать девушку?
- Возможно. Где она сейчас?
- Я велел Майлзу дать ей немного опия, и она спит в комнате наверху.
- Пойду, посмотрю, не едет ли Майлз, - Альфред поднялся и пошёл к двери в холл.
- Посмотри заодно, как там девушка, - отозвался Велмор и, достав из кармана какие-то бумаги, углубился в чтение.
- Непременно, - прошептал Альфред.