Разве все уже сказано до меня?! Главы 28-29.

Г Л А В А 28. РЕАЛИЗАЦИЯ ВИРТУАЛЬНОСТИ.


Я лежала в спальне и смотрела в потолок. Но это только со стороны так казалось, что женщина просто лежит без дела и глазеет в белое пространство над собой. На самом деле, я думала. Как-то сразу обо всем. Обрывки мыслей, воспоминаний, разговоров, снов плавно перетекали из одного в другой. Так продолжалось долго – несколько дней. Но сегодня все мои мысли были заняты рассуждениями о том, что я сделала большую глупость, перебравшись в этот дом. Потому что он пустой. Для меня он ничем не наполнен. Я никогда не жила в нем с Максом. Мы никогда не были в этой спальне, никогда не занимались любовью на этой кровати. Не кушали за огромным столом в гостиной. Не бродили по саду, даже не успели объездить парк на велосипедах. И уж, конечно, не играли в гольф.
Все-таки, зачем я переехала сюда? Хотела перевернуть очередную страницу своей жизни? Думала, что здесь будет легче не думать о нем? А вышло наоборот.
«За все надо платить». Так за что же плачу я его потерей, своим одиночеством? Неужели душа Макса сказала правду: «мы слишком любили друг друга»?
Нет, не хочу больше об этом думать. Тогда давай о другом. О том, что пора принять тяжесть случившегося со мной горя, а на самом деле, силу настоящего момента. Это, прежде всего, означает принятие своей собственной ответственности за произошедшее. Но если я беспрерывно плачу, жалею себя, если лежу бревном вторую неделю, значит, нет. Значит, виню во всех своих несчастьях кого угодно – Макса, киллера, бандитов – только не себя.
А самое главное держу обиду на судьбу! А зря, ведь она ко мне так благосклонна. У меня было две попытки. В первую у меня отобрали деньги и достаток, после чего дали возможность понять, осмыслить ситуацию и мои ошибки, вызвавшие ее. В меня вкладывали массу знаний. Наверное, учеба не прошла даром, и я оказалась толковой ученицей, потому что получила вторую попытку. Мне не только вернули то, что я потеряла, но дали в миллионы раз больше. Но в этой попытке главным были не деньги и материальные ценности, а любовь, настоящее глубокое чувство, изменившее не только меня, но и мужчину, которого мне дали. Мужчину, предназначенного только мне, а я его потеряла. Почему? Что я сделала не так? Если пойму, разберусь, отпрошу прощение у всех, перед кем виновата, то, вполне возможно, мне дадут еще одну, третью попытку? Тогда надо вставать. Хватит валяться!
Я накинула халат и пошла бродить по дому. Где-то здесь должна быть кухня. Точно, вот она. За столом сидит какой-то мужчина, обложившийся книгами. Так это же Ванечка. Я его вызвала в качестве охранника. Когда он прибыл, я и решила переехать сюда. Думала, что теперь будет не так страшно жить в этом огромном доме. Он, наверное, учит английский, как я ему советовала. А вот и Долорес, смотрит очередной сериал.
Я бросила взгляд на телевизор и обомлела. И без того слабые ноги подкосились, и я медленно стала оседать по стенке. При этом издала, видимо, какой-то звук, потому что Иван обернулся и, мгновенно подскочив ко мне, подхватил у самого пола.
Когда я открыла глаза, снова увидела свою спальню. Только щеки страшно горели. Рядом, наклонившись надо мной, сидел Ванечка с испуганным лицом. По всей видимости, для приведения в чувство он слегка побил меня по щекам. Но это для него «слегка».
– Катерина Михайловна! Вам лучше?
Я хотела сказать: «Ваня, Ванечка, да не называй меня так. Я – Катя. Просто Катя». А потом подумала: «Нет, нет, все правильно. Никаких «просто Катя». Должна быть дистанция. И хватит называть его Ванечкой! Детство давно закончилось».
– Иван, найди в доме телевизор и поставь в мою спальню.

С этого дня закончилась глубокая депрессия; началась вялотекущая. Со мной такое уже случалось, как раз незадолго перед звонком о наследстве. К тому времени я уже была другим человеком, многое знала про себя, про своих близких, отработала свои негативные связи, конфликты, докопалась до истинной причины многих проблем, развязала большинство своих кармических привязок и узлов. Читала лекции, вела семинары, старалась помочь другим пройти тем же путем, что и я. Медитировала с целью поиска новых возможностей для духовного роста.
Мне хотелось открыть у себя новые каналы и способности. С другими людьми у меня получалось. У кого-то из моих слушателей, не хочу говорить учеников, со временем открывалось ясновиденье, яснослышанье, а я вроде бы стояла на месте. И вот, в одной из таких медитаций, я увидела сосуд в виде огромного кожаного мешка. Он висел в воздухе над песчаным барханом на фоне темно-синего неба. По упругости его стенок было видно, что он заполнен до отказа. Двух мнений быть не могло: мне показывали сосуд моей кармы. В нижней части мешка было несколько краников, из которых тоненькими струйками стала выливаться жидкость. Я увидела ее следы на светло-коричневом песке. Мешок на моих глазах уменьшался в размере, пока не стал совсем худеньким, а потом задергался, как будто его кто-то тряс, показывая, что содержимого в нем осталось совсем ничего. И пропал. Осталось только синее небо и следы капель на песке.
– Поняла? – Спросили меня.
– Поняла.
– Теперь проси.
– Чего?
– Выполнения своей кармической цели.
И я стала просить. Я просила дать мне возможность выполнить то, ради чего моя душа пришла на эту землю в этом воплощении. Просила дать мне то, что Высший разум считает нужным и уместным.
После этого меня несколько дней не покидало ощущение свободы, легкости, неземного счастья. А вот когда этот праздник души кончился, началась депрессия. Так периодически бывает у каждого, кто занимается своей внутренней трансформацией, перед выходом на новую ступень знаний, а следовательно, и развития. И у меня такое раньше бывало, обычно на протяжении нескольких дней, максимум пары недель. Потом шла новая порция информации через книги или медитации. А тут как от всего отрезало. В первую очередь, от книг. И это у меня, у той, которая не могла не прочитать хотя бы одной строчки в день, которая без новой информации считала этот день загубленным? У той, которая отказывала себе во всем, чтобы купить нужную книгу? Я с интересом наблюдала сама за собой.
На следующем этапе мне расхотелось думать на эти темы. С превеликим трудом выдерживала одну лекцию в неделю, поэтому свела к минимуму общение с другими людьми. Никаких консультаций и встреч, книг и медитаций. Потом дошло до абсурда – мне вообще расхотелось думать. Никаких лишних движений мозгами или телом.
Чем я занималась в эти дни? Я «подсела», как наркоман на иглу, на туповатый латиноамериканский сериал. Что это значит? Записывала вечером на видео очередную серию и затем ее просматривала раз пять или семь, пока не запоминала наизусть. А утром, при повторе, записывала на другую кассету только те сцены, которые считала нужными и важными для своей версии. Таким образом, у меня получился фильм на трех кассетах, и я его крутила с утра до вечера. При этом балдела из-за того, что получаю ни с чем не сравнимое удовольствие от этого примитива.
Что со мной? Я никогда не считала себя суперинтеллектуалкой. Так, неплохо образованная, в меру начитанная женщина, со своими комплексами, прибабахами, тараканами в голове, но все-таки стоящая на определенном уровне, прежде не позволявшим мне тратить свое время на чужие надуманные любовные страсти. И вдруг такое откровенное «мыло»?
Но до конца отказаться от своей любимой привычки думать я не смогла. Размышления и рассуждения на тему моей деградации привели меня к следующему выводу: эту галиматью я смотрю только из-за мужчины – актера, исполняющего главную роль. Мне нравилось в нем абсолютно все, даже голос, с трудом пробивающийся сквозь дубляж. И тут мне стало страшно. Неужто моя собственная жизнь настолько бедна чувствами и любовью, что я целиком погрузилась в чужие? Более того, тащусь от красивого сексуального мужика на экране, потому что рядом нет никого стоящего. А самое главное, неужели шесть лет гигантской работы над собой ушли коту под хвост, коль вот так глупо и бездарно я потонула в эфемерной любви к эфемерному мужчине? Как раз эти размышления и прервал звонок из адвокатской конторы. И прощай мой мыльный герой!
И вот теперь, когда на душе пустота и холод, когда по ночам душат слезы, а днем с трудом находятся силы, чтобы жить, когда надо мной в изуверском экстазе сошелся клином белый свет, я снова увидела его, мою сериальную любовь, мою телевизионную страсть, и с радостью помахала рукой вслед уходящему клину. Мне снова захотелось жить. Здравствуй, мой мыльный герой! Спасибо, что ты есть!
Именно его я увидела на экране телевизора в сериале, который смотрела Долорес, не отрываясь.

– Алло, Паша, здравствуй!
– Здравствуй, Катюша. Ну, ты как?
С Павлом мы переговаривались регулярно, так как находились в одинаковых условиях по отношению к сыну: воспитывали его по телефону, для чего вырабатывали общую тактику и стратегию.
– Да так... Вроде получше. Паша, ты помнишь, несколько лет назад, перед моим отъездом из Москвы, у меня была хандра? Я целыми днями смотрела сериал. Он назывался «Уродина».
– Помню. – Как-то грустно ответил он.
– А ты случайно эти кассеты не выбросил?
– Нет, Кать. Я когда из Кузьминок переехал, только свои вещи забрал. А твои так там и остались.
– Пашенька, сделай мне одолжение, вышли их. И побыстрее!
– Катя, а может, лучше к врачу? Лекарство какое-нибудь?
– Ну да, «пятьсот грамм пирамидону». Знаешь, какое самое лучшее лекарство от любви? Правильно. Сам-то жениться надумал, а мне ничего не говоришь.
– Я просто не хотел тебя ... травмировать. – Подобрал он слово.
– И правильно не хотел. Так вышли мне эти кассеты. Пожалуйста!
-- Хорошо. Я их на диски перепишу.

И жизнь потекла своим привычным ходом: работа, фабрика, магазины, документы, клиенты, поездки, приемы, встречи. Иногда со мной были Эстер или Элизабет. И всегда Иван. Но никто не знал, что единственным лекарством, которое меня поддерживало, а может быть, и спасало, в эти дни, были диски «Уродины», с просмотра любого из которых я начинала день и им же заканчивала. Никто, кроме Ивана. Потому что ему приходилось выключать видик и телевизор по вечерам, когда я засыпала под выученные наизусть сцены, действующие на меня и как снотворное. Но Иван не привык задавать лишних вопросов. А вот я их себе как раз активно задавала: «Почему я смотрю эту галиматью, и мне не надоедает? Что я должна в этом увидеть? Какой в этом смысл?»
Прошло около восьми месяцев со дня гибели Макса, и я решила к первой годовщине его смерти выпустить в память о нем новую коллекцию. Но что? О чем? Опять изливать свою скорбь я не хотела. Мне хотелось жить и радоваться жизни, а не рыдать. За что зацепиться? Как ухватить кончик мимолетной мысли, который привел бы к клубку идей, раскрученных потом в генеральную линию нового проекта?
Я вышла из ванны и бросила взгляд на телевизор, где у моего героя были очередные проблемы со своей возлюбленной-уродиной. И в который раз поразилась, насколько этот мужчина привлекателен.
Ну, нельзя быть на свете красивым таким! Нет, в песне говорилось о женщине. Что касается женщины, то она обязана быть красивой. Даже самая некрасивая может сделать себя хотя бы интересной. А иначе она никому не нужна. Это я знаю по личному опыту. Запасть на уродину секс-герой может только в кино. А вот мужчине совсем не обязательно быть таким откровенно красивым! Мужчина, прежде всего, должен быть умным; это его главное сексуальное начало. Все остальное – обаяние, доброта, профессиональный успех, умение понять и завоевать женщину – производные от ума качества. Внешний вид? Желателен привлекательный. Но этого мало. Макс совсем не был пустой, никчемной, красивой куклой, от общения с которой остается горький осадок разочарования, как только она открывает рот. Его внешность была прямо пропорциональна его уму. Этот телевизионный тоже «чертовски привлекателен». Вот умен ли? Не знаю…
Я наложила крем на лицо и опять скосила глаза на экран телевизора: как все-таки здорово сидят на нем все костюмы. А на Максе? Тоже сидели как влитые. Стили, правда, разные, но у того и другого талант носить вещи.
И тут я поймала себя на кощунственной мысли, что я их сравниваю. Раньше они в моей голове никак не совмещались. Один, хоть и реальный, уже был в моей жизни, и никогда в ней больше не появится. А другого никогда не было, потому что он виртуальный, следовательно, тоже появиться не может. Но в этот момент они совместились. И мне понравилось.
У этого часы массивные, в металлическом корпусе. Макс не любил массивных вещей, часы носил плоские, золотые, с красивым браслетом. Этот не курит. А Макс курил...
Я вытащила шкатулку с его личными вещами, которые он оставил перед отъездом.
Вот браслет, мой первый рождественский подарок. Вот цепочка с «Маген Давидом». Ему подарили ее родители на бар-мицву, в день тринадцатилетия. В центр «Маген Давида» я вставила великолепный бриллиант. Это его золотой портсигар, тисненный черной кожей. А вот и платиновый, это уже мой подарок. Я купила его в Париже, а бриллианты в него вставлял Мишаня. А это зажигалка, тоже мой подарок. Господи, как же я любила покупать эти дорогие мужские побрякушки. Потому что знала, как они ему идут. Я попросила Мишаню сделать зажигалку у нас. Но он отказался, заявив, что ради одной незачем морочить ему голову, вот если бы наладить линию. Пришлось покупать. Правда, зажигалочка что надо. У Картье плохих не бывает. Подожди. Я сейчас сказала что-то очень важное. «... Если наладить линию». Ну, конечно, вот оно! «Макслайн» – мужская линия «Кремерз Хаус».
Это только кажется, что ювелирные украшения – прерогатива женщин. Мужики, богатые мужики, на них очень даже падки. Зажигалки, портсигары, перстни, цепочки – это банально, это то, что есть у всех. Нужно что-то другое, только от «Макслайн». Давай подумаем! Галстук с бриллиантами или золотой вышивкой. Подтяжки и ремни с золотом и бриллиантами. Аксельбанты. Ну и что, что не носят. Скажем, что модно – будут носить!
Подожди, подожди, было еще что-то. То, что притягивает взгляд женщины к мужчине и вызывает у нее желание. Вспомнила! Для себя я называла это «мужские фенечки». Макс таких не носил. Этот, виртуальный, тоже не носит. Но и тому и другому как раз очень бы пошло. Но ведь на ком-то я их видела. Да, да, да. Была такая телепередача, в мою бытность на родине, ток-шоу под названием «Соседи». Там люди про себя, своих близких, друзей, соседей узнавали всякую гадость. Вел ее, ну как его ... Набиев. Точно. Именно он носил все эти фенечки. И как носил! Только ради него я иногда смотрела эту грязь.
Молодой мужчина с определенным стилем одежды в таких фенечках очень даже привлекателен. А ведь сколько сейчас молодых и богатых, и им хочется таковыми выглядеть. Бижутерию за три доллара они носить не будут, а вот за три тысячи – другое дело. Надо только им, их женам, подругам, любовницам показать, как это красиво, стильно, модно и престижно! Так, а кто будет показывать? Кто станет лицом «Макслайн»? Набиев – или он? И я уставилась в экран телевизора.

Когда я по телефону поделилась с Мишаней своим замыслом, он назвал его полным отстоем. А вот Алану эта идея понравилась. И уже на следующий день он принес мне целую серию эскизов разнообразных галстуков со всевозможными рисунками вышивок. Но особенно удались ему эти самые фенечки. Оказывается, он тоже думал о мужской коллекции, но только не было основной идеи.
Ну, что же? Вот она. Вперед, Алан, дерзай!
А сама полетела в Израиль, обрабатывать Мишаню и навестить сына. В аэропорту, выйдя из машины, я обнаружила отсутствие пуговицы на жакете и наклонилась, чтобы поискать ее на сиденье или на полу машины. Иван уже вытаскивал вещи из багажника и торопил меня. Обрадовавшись, что обнаружила пропажу, я хотела помахать ему рукой, чтобы показать, мол, все в порядке, пропажа нашлась. И тут в огромный проем задней двери джипа, через пару рядов от нас, заметила парня, которого раньше уже встречала. Вот только где?
Быстро, быстро, Катя. Вспоминай. Это было ... Это было в Париже, две недели назад, и тоже в аэропорту. Я обронила перчатку (закон парных случаев) и заметила пропажу, пройдя несколько шагов. Вернулась назад и увидела, что какой-то молодой мужчина держит ее в руках, разглядывая. Я подошла и сказала, что это моя и едва ли не силой вытащила ее у него из рук. Это был он. Спутать невозможно. Какое странное совпадение расписаний наших поездок! Привет Гранате! Так, что же делать? Неужели тащить хвост к Мишане? А вдруг этот удав и Димку решит сюда приплести?!
– Иван, ты умеешь незаметно отслеживать «хвост»? Посмотри, невысокий русый парень, в светлой бежевой куртке с темным воротником. Я видела его две недели назад в Орли.
Мы прошли паспортный и таможенный контроль.
– Ну, что? Заметил что-нибудь?
– Был такой. Но паспортный контроль не проходил.
В самолете Иван несколько раз прошелся по салонам, но никого похожего не увидел.
– Может, показалось, Катерина Михайловна?
– Нет, Ваня. Ты думаешь, я тебя пригласила, потому что мода на охранников нынче пошла или блажь такая ударила? – И я рассказала ему, как платила долг Гранате, как он убил Макса, как подставил меня с короной.
– Так что это не домыслы глупой бабы.
– Я тебя никогда, Катя, глупой не считал. Наоборот, ты для меня всегда идеалом женщины была, с самого детства. Я и жену себе искал похожую на тебя, но ошибся.
Господи, да что же это такое? Где вы все были в мои восемнадцать, двадцать, на худой конец в сорок лет? Мне тогда нужны были эти слова. А сейчас не хочу. Ничего не хочу. Все уже было, и лучшего не будет.
– Спасибо, Ванечка. У тебя все еще впереди. Надеюсь, на свадьбу позовешь?!
В Израиле хвоста мы не обнаружили, но приняли все меры предосторожности.


Если поначалу на создание мужской линии Мишаня отреагировал негативно, то сейчас, соскучившись по работе, просто фонтанировал идеями. В первую очередь он предложил мне портсигары и зажигалки разных форм. Тут Америки не откроешь. Но дорогая вещь должна быть стильной, простой и удобно ложиться в руку. А что касалось драгоценных украшений, то Мишкиной фантазии не было предела, хоть каталоги для заказов издавай.
И второй вещью, которая его вдохновила, были обыкновенные подтяжки. Правда, Мишка предлагал их сделать необыкновенными. Не знаю, как кому, а мне эти детали гардероба с кожаными ставками и с инкрустацией золотом на разные темы очень понравилась. Думаю, Максу бы тоже.

– Бетти, ты когда-нибудь была в Латинской Америке? – Мы сидели у меня дома, у зажженного камина, в ожидании обеда. Элизабет удивленно посмотрела на меня. Я развивала тему дальше. – Ну, например, в Колумбии?
-- Колумбийские наркокартели – не мой профиль.
– Ну, почему же так мрачно? Разве в этой стране кроме мафии и коки больше ничего не водится? А колумбийские бриллианты? Очень неплохого качества.
Вошла Долорес с долгожданным предложением перейти к столу. Мы все дружно встали. Мы – это я и Бетти, два больших мраморных дога и маленькая китайская собачка с русским именем Тяпочка, не слезавшая у меня с рук.
Я недавно побывала в гостях у сэра Джеймса. Предлогом была покупка догов. Решила их приобрести по программе «мечты сбываются», да и в доме с ними было поспокойнее. Помимо этих огромных псов, он стал разводить и маленьких собачек. Как он сам признался, после нашего с Максом визита. И теперь сам не расставался с такой симпатягой, со смехом рассказывая, что обожает ее тискать, гладить и не может без нее заснуть.
Ни он, ни я долго не решались коснуться той страшной для меня темы, что накрепко связала нас своей мистической неизбежностью. Я первая, как и положено женщине, перешагнула через боль.
– Джеймс, вы знали тогда, что это за «высокая и страшная цена»? Вам сказали об этом?
– Нет, Кэтрин. Но догадаться было не сложно. – Мы выбрали щенят и теперь медленно шли по дорожке парка. – Я всегда хорошо относился к Максимилиану, хотя в юности он доставил мне много неприятных моментов и переживаний. Он, наверное, рассказывал?
– Так, в двух словах.
– Я не выиграл у него ни одного боя. А в теннис, кажется, только пару партий. Хотя всегда тренировался значительно больше него. Ему вообще все давалось легко, и спорт, и учеба. Многие ему завидовали. Мы тогда не понимали, насколько ему, мальчику из простой семьи, было трудно среди нас. Но он сумел поставить себя. Всегда был среди лучших. А в старших классах нашел способ затыкать самых высокомерных: отбивал у них девушек. Это было куда болезненнее, чем проигранный бой на рапирах.
Он улыбнулся сам себе, видимо, вспомнив про конкретный такой случай. А потом серьезно продолжил:
– Кэтрин, я хочу сказать вам одну вещь. Надеюсь, вы поймете и не обидитесь на меня. Это случилось потому, что Макс не понял, с кем его свела судьба.
– Нет, Джеймс. Я знаю, что значит жить с мужчиной, который занят только собой и своими проблемами.
– Тогда вы не подняли его до себя.
– Мне казалось, что ему этого не нужно. Вы совершенно правильно сказали, он был необыкновенно успешен. Его занимали наши разговоры, но не более. Вы знаете, о чем я думаю в последнее время? – Он вопросительно посмотрел на меня. – Наверное, это очень цинично с моей стороны, но мне не дали ни сказочного богатства, ни смелости плюнуть в лицо общественному мнению, а уже забрали самое дорогое. Если честно, я не могу понять, за что заплатила такую высокую цену?
Он только пожал плечами и на прощанье подарил теплый нежный живой комочек, маленькую китайскую собачку, которая тут же получила имя Тяпа.

Большими собаками, требующими дрессировки и специальных занятий, ведал Иван, но что касается еды, большего авторитета, чем Долорес, для них не существовало. Перейдя за обеденный стол, я продолжила с Элизабет начатый разговор.
– Тебе покажется это глупостью, но меня последнее время заинтересовала эта страна. Может быть, захотелось экзотики?
Бэтти не отвечала, занятая выбором закусок, которые подавала Долорес. И я обратилась к экономке:
– Долорес, мне хочется съездить в Латинскую Америку, в Колумбию. Как ты думаешь, твоим соотечественникам понравятся мои изделия? Судя по сериалам, которые ты смотришь, там много красивых женщин.
– О да, сеньора. – И ее глаза засияли от удовольствия.
-- И не только женщин, но и мужчин. – Мне показалось, что я нашла способ направить разговор в нужное мне русло. – Несколько лет назад я видела один колумбийский сериал. Кажется, он назывался «Уродина». Там играл очень интересный и талантливый актер. Не знаю, как его зовут (и это было чистой правдой, потому что я никогда не запоминала фамилий иностранных исполнителей).
– Рауль, сеньора. Рауль Абелло. Это наша звезда. Он очень популярен. – Потом Долорес почему-то тяжело вздохнула. – Два года назад вся Латинская Америка переживала трагедию его семьи.
– Какую?
– Его жена, тоже очень известная актриса, скончалась от заболевания крови. Говорят, вся страна рыдала на ее похоронах.
– У них остались дети?
– Да, двое малюток. – Долорес вытерла слезы кончиком фартука.
– Печальная история. Ну, а сейчас как он?
– Говорят, нашел себе другую и собирается жениться. – При этом она как-то сразу спохватилась и стала суетливо поправлять тарелки с блюдами, стоящие на столе. Видимо, такое продолжение «сериала» ей не нравилось. По правде говоря, мне тоже. Впрочем, какое мне дело до его личной жизни?
– Кэтрин, тебя интересует Латинская Америка, как перспективный рынок, или этот актер, сеньор Абелло? – Осторожно поинтересовалась Бетти, после того, как мы перешли в гостиную, и я показывала ей фотографии работ нового дизайнера «Кремерз Хаус», приглашенного вместо Мишани.
– Бетти, это ты такая умная, или я слишком откровенна?
– По-моему, и то и другое! – Мы обе рассмеялись.
Да, моя дорогая леди, нужно сбавить обороты!

Я засела за интернет. Мне хотелось побольше узнать о Колумбии, о том, что там происходит, и, конечно же, о нем. Оказалось, что Рауль Абелло не только популярный актер, но еще режиссер и продюсер. И все его проекты имеют хорошую прессу. Опять пошло сравнение с Максом, тому тоже было отмерено много, и он многого добился. И пресса о нем много писала разного…
В последние годы после смерти жены Рауль снимался мало. Сейчас делал серию учебно-познавательных программ для детей. И тут я поняла, что меня объединяет с ним: боль утраты близкого человека. Мы оба пытаемся жить, несмотря на то, что раны еще не зажили.
Моя голова была забита мыслям, взаимно уничтожающими одна другую. С одной стороны, я искала повод с ним познакомиться, с другой – этого же знакомства боялась. С одной стороны, у меня было к нему чисто деловое предложение, но с другой, мое отношение к нему было совсем не деловым. Меня брало сомнение: захочет ли он, звезда, пусть местного, но все-таки континентального масштаба, рекламировать подтяжки и галстуки, даже если они усыпаны бриллиантами?
И потом, мне нравился его герой, его поступки, его мысли. А каков на самом деле Рауль Абелло? Мужчина публичной профессии, избалованный женским вниманием? Капризная штучка, знающая цену своей внешности? А Макс? Женщины на нем висли. Он был объектом желания многих, и к моменту нашей встречи настолько этим пресытился, что запал на меня только потому, что я ему отказала. Наверное, после его жены я была второй женщиной, которая так откровенно его не хотела. Как интересно все-таки работает Система, обязательно предоставляя человеку повторный выбор. Во второй раз у него получилось. Так почему же его забрали? Кто виноват – он, или я?

Работа в «Кремерз Хаус» шла полным ходом. Мы готовили сразу две коллекции: «Макслайн», то бишь мужскую линию, и к открытию нового филиала в Мадриде – «Испанскую балладу». С этим магазином получилась интересная история. В моих планах на ближайшее будущее не было расширения сети. Я осталась одна, мне и за имеющимся хозяйством сложно было приглядывать. Но по выходе на работу после болезни меня атаковал очень предприимчивый и обаятельный испанец, одержимый идеей реализовать подобный проект.
Изделия «Кремерз Хаус» он впервые увидел и приобрел несколько лет назад в Милане, куда регулярно наведывался послушать в «Ля Скала» своих любимых теноров. И с тех пор подарки для жены и дочерей стал приобретать исключительно в наших салонах. А на показ коллекции «Черный тюльпан» специально прилетел в Лондон. То, что он увидел, произвело на него впечатление до того сильное, что он моментально загорелся идеей открыть совместный магазин у себя на родине.
Марио Дуарте был весьма состоятельным владельцем крупного кожевенного производства, доставшегося ему от отца, человека, как я поняла из дальнейшего знакомства с Марио, сурового по характеру и жесткого в ведении бизнеса. Любовь к искусству, литературе и вообще ко всему изящному ему привила мать, женщина из знатного, но обедневшего рода. Кожевенный бизнес, приносивший ему хороший доход, не удовлетворял его эстетических потребностей, и он искал отдушину своим чувствам. Идея престижного ювелирного салона, где каждое украшение можно было бы считать произведением искусства, завладела им настолько, что ее воплощение он осуществил в кратчайшие сроки.
Поздний звонок Марио застал меня в ту минуту, когда я посылала прощальное «бай» Раулю Абелло перед тем, как выключить видик, дабы включить его завтра утром, как знак доброго и удачного дня.
– Кэтрин, вас интересует Латиноамериканский рынок? – Неожиданно прозвучавший вопрос настолько соответствовал моим желаниям, что моментально стало ясно: это – знак судьбы. – Вы не будете смеяться? Дело в том, что я с самого детства ощущал себя потомком испанских конкистадоров, и меня всегда интересовала Латинская Америка, где у меня много друзей. Я подумал: а что, если открыть там сеть магазинов «Кремерз Хаус»? Они европейскими товарами не обременены. Можно съездить посмотреть, насколько это перспективно. Тем более, что скоро представится случай встретиться с достаточным количеством людей, которых может заинтересовать подобное предложение.
– И что же это за случай?
– Через три недели в Венесуэле состоится очень престижное мероприятие, что-то вроде латиноамериканского «Оскара». Будет не только культурная, но и деловая элита, почти со всего континента. Если вы согласны, я займусь приглашениями и начну переговоры.
– Окей, Марио, я поеду.

Г Л А В А 29. ИГРАЕМ САРАСАТЕ!

Тусовка в чужой стране, на чужом языке, где ты никого не знаешь, и никто не знает тебя, а тема весьма далекая от твоих профессиональных интересов. Что может быть более дискомфортным для женщины, привыкшей получать удовольствие от подобных мероприятий только в обществе любимого мужчины? Но охота, как известно, пуще неволи. Именно она привела меня на другой край света, в совершенно далекую от меня среду, да еще сподобила выступить в роли заезжей дивы. Но больше всего меня пугала неизвестность и бесконечные «а если». А если его не будет? А если будет, но я не смогу с ним поговорить? А если это глупая пустая затея богатой одинокой бабы? Но отступать было поздно, и я просто приказала себе замолчать.
Надо отдать должное Марио, он безупречно организовал мой приезд: обо мне знали, меня ждали, мое имя упоминалось среди других именитых гостей форума. Европейцы, занятые своими проблемами, не так часто навещают своих далеких латиноамериканских соседей, поэтому нашлось немало желающих быть представленными мне, и Марио, в свою очередь, хотел меня познакомить со многими. Рукопожатия, улыбки, вопросы, ответы, и все это ради двух коротеньких фраз: «Здравствуйте, сеньор Абелло! Как поживаете?»
После утомительной торжественной церемонии и вручения всевозможных наград и призов был устроен прием, на который я и возлагала большие надежды. Мой глаз, наметанный столькими просмотрами сцен с его участием, сразу выделил моего героя из пестрой толпы. Он был в черном смокинге, который ему очень шел, с обаятельной профессиональной улыбкой, и со спутницей, молодой, высокой, стройной, она ему тоже очень шла. Нас представили друг другу без всяких проблем, и я сказала то, ради чего и совершила весь этот вояж:
– Здравствуйте, сеньор Абелло! Как поживаете?
Произнеся в ответ дежурную фразу, он благополучно отошел от меня.
Резко захотелось сказать себе что-то эдакое, вычурно умное, бьющее по раненому самолюбию острыми льдинками правильно сложенного узора горьких слов. Может быть, так? Судьба насмешливо оскалилась мне геометрически правильной, абсолютно симметричной скважиной улыбки дверного замка, так и не позволив открыться меленькой дверки надежды.
Мне ничего не оставалось, как наблюдать в эту замочную щель, до размера которой моментально сузилась панорама перед глазами, за последовательными передвижениями сеньора Абелло от одной группы людей к другой. А потом, видимо, ему надоело быть объектом моих наблюдений, и он пропал.
На мое счастье, вокруг то и дело сновали официанты. Мысль выпить за полный провал моих замыслов хоть и показалась банальной, зато была спасительной. Я взяла бокал и резко повернулась. И тут же почувствовала сильнейший удар от столкновения с другим телом, притом значительно большим в массе. В лицо ударил резкий запах алкоголя, в то время как и содержимое моего бокала оказалось на чьей-то одежде. Я подняла глаза и увидела его. Сразу мелькнула мысль: как в плохом фильме.
Господи, я столько раз видела это лицо, этот взгляд. Я знаю каждую его черточку, каждую морщинку. Мне знакомы эти жесты. Неужели я своего виртуального героя превратила в реального?!
То, что он был не виртуальный, а очень даже живой, плотно сбитый, я сполна удостоверилась пару секунд назад, пребольно ударившись о него. Судя по его скорченной физиономии, и ему досталось. Но, увидев меня, мой герой даже немного растерялся:
– Ради Бога, простите меня, леди Кэтрин.
Смотрите-ка, даже запомнил, как меня зовут!
– Ну, что вы, сеньор Абелло, это я виновата.
Прекрасное начало для светского разговора.
– Нет, что вы, сеньора. Это я такой неуклюжий. И извините за мой английский.
– Извиняю, сеньор. Тем более что он тоже не мой родной язык.
– Как? Вы не англичанка?
– Я из России.
Сеньор Абелло в жизни оказался значительно сдержаннее в эмоциях, чем на экране, хотя удивление читалось в его взгляде.
– Но вы носите титул леди?!
– В моем случае это просто дружеское обращение. У меня нет никаких официальных титулов.
Мимо проходил еще один официант, и мой собеседник предложил повторить попытку. Делая глоток из своего бокала, он справедливо заметил:
– Но ведь не каждую женщину по дружески называют «леди»?
Развить эту тему мне не удалось, так как к нему подошла его спутница и, окинув меня презрительным взглядом молодости, что-то затараторила по-испански, при этом беззастенчиво дергая его за рукав. Он извинился и уже хотел отойти, как в какую-то долю секунды мне стало понятно, если я сейчас его не остановлю, его уведут от меня навсегда. И все старания Макса, в чем я не сомневалась, вставшего за дирижерский пульт моего маленького приключения, закончатся ничем. «Ну, давай, не тяни, подавай свою реплику! Энергичнее! Энергичнее! Мы же играем твоего любимого Сарасате!», скомандовал дирижер, дав отмашку своей палочкой. И я послушно начала:
– Сеньор Абелло, одну минуту. Я вас надолго не задержу.
Он что-то шепнул длинноногой красавице, подтвердив свои слова нежным пожатием. Она состроила обиженное личико, забавно став похожей на марцепановую куколку, но отступать не собиралась. Я тоже решила не сдавать позиций, поэтому пришлось поставить ее на место:
– Прошу прощения, что нарушаю планы вашей спутницы, потому что строго следую своим. Надеюсь, вы понимаете, мой визит в Латинскую Америку вызван не одним праздным любопытством?
– Неужели и мне есть место в ваших планах? – Он был явно заинтригован.
В это время маховик тусовочной толпы, шестеренки которого замерли на какое-то мгновение, необходимое для нашего столкновения, снова начал свое последовательное кружение, заставляя людей, вовлеченных в это процесс, двигаться в гулком пространстве огромного зала по разным орбитам. Вот и марцепановую девочку подхватила праздная шумная компания, бесцеремонно оттеснив от нас. Проводив ее уход прощальной улыбкой, я вернулась к своему собеседнику:
– Почему бы нет? Хотя я не снимаю кино, не делаю сериалов, не владею телеканалом, все-таки уверена, что могу предложить кое-что интересное.
– Боюсь, вы зря тратите со мной время. Я давно не снимаюсь в рекламе.
Да, сеньор Абелло был профессионалом, знающим себе подлинную цену и моментально просчитывающим возможности оппонента.
– Ну, от рекламы трусов и презервативов я бы тоже на вашем месте отказалась. А как вы относитесь к бриллиантам?
– Спокойно. – Он внимательно посмотрел на меня. – Я слышал, вас называют Бриллиантовой королевой. Но на вас нет ни одного бриллианта!
– Наверное, потому, что я тоже к ним отношусь спокойно. И, тем не менее, успешно их продаю.
Мы вышли в одну из соседних комнат, примыкавших к огромному залу и оборудованных для спокойного ведения переговоров. Невидимый дирижер в изнеможении опустил руки, но уже через мгновение кивком головы дал мне понять, что на смену бурному каприччо пришло время плавного минуэта.
– Вы любите смотреть на себя в зеркало? – Спросила я, уверенная в положительном ответе своего собеседника..
-- Бывает. – Ответил он с улыбкой.
– Вам нравится ваше отображение?
-- Не всегда.
– А если я скажу, что оно нравится миллионам женщин, разве этим я испорчу вам настроение? Разве вам не хочется нести людям красоту, добро, ощущение стабильности? Только не говорите мне, что «бывает» или «не всегда». У вас есть к этому постоянная потребность, иначе вы бы не снимали такие чудесные детские передачи.
– Судя по всему, в своих планах вы действительно отвели мне значительное место.
– И если бы вы знали, какое, то не препирались бы сейчас со мной.
– И что вы хотите мне предложить?
– Вас хорошо знают здесь, на этом континенте, я хочу, чтобы вас узнал весь мир.
– Рекламируя бриллианты?
– Не совсем. Я ищу такой тип мужчины, глядя на которого, любая женщина захотела бы сделать своего избранника похожим на него.
– Разве вокруг мало подходящих кандидатур? Откройте любой журнал, и вы увидите их там сотни.
– Вы думаете, не открывала? – Я была на седьмом небе от счастья: мой герой слушал меня, ловя каждое слово. Нужно только подобрать заветное слово-ключик к манящей прорези в дверях судьбы. И я, как заправский взломщик, принялась за дело. – Мне кажется, в нашей с вами работе есть что-то общее. О чем все ваши роли? О любви. Но ведь о ней уже столько всего сказано. О чем ваш самый известный сериал «Уродина»? Тоже о любви. Скажем честно, не шедевр, да и тема стара как мир, но миллионы людей смотрят так, как будто не догадываются, чем он закончится. – Он улыбнулся на мои слова. – Что делаю я? Вставляю блестящие камушки в золотую оправу. Тысячи ювелиров делают то же самое. Однако мои изделия пользуются огромным спросом и раскупаются, несмотря на их высокую цену. А теперь спросите меня, почему мы оба так популярны? Потому что в нас есть что-то, чего нет у других. Вывод напрашивается сам собой – давайте объединим наши усилия.
– Сеньора, поверьте, я польщен той высокой оценкой, которую вы дали моим возможностям, но не понимаю, зачем вам нужен я? Не целесообразнее было бы найти женщину, актрису или модель?
Так, тема общности интересов не прокатила. Пойдем дальше.
– Угостите меня сигаретой.
– Я не курю.
– Тогда поухаживайте за мной. – Я достала из сумочки портсигар из белого и желтого золота с бриллиантовой короной и зажигалку, выполненную в пару к нему. Вещицы были настолько оригинальны, что хотелось покрутить их в руках, что он и сделал.
– Нравится?
– Симпатично.
– Согласитесь, что такие вещи должен рекламировать мужчина. Я приступаю к выпуску мужской линии, в память о погибшем год назад муже. Коллекция не совсем обычная. Есть там и привычные аксессуары, такие, как эти. Но есть и кое-что новенькое, что мне хотелось бы ввести в моду. Поэтому мне нужен такой мужчина, на которого обратят внимание все, и женщины, и мужчины, на которого захотят быть похожим, который сам умеет носить подобные штучки и научит других.
– Тогда еще один вопрос: почему я? Разве вы не можете найти никого в Европе?
Ну, что же?! Отлично! Еще одно небольшое усилие, еще один оборот ключа, и дверь распахнется.
– Я буду с вами откровенна, сеньор Абелло. Безусловно, есть еще один немаловажный нюанс, почему мой выбор пал на вас. В Европе, так же, как и в Америке, да и в России, почему-то приветствуется и раскручивается агрессивный тип мужской привлекательности. Это я о тех журналах, с которых мы начали разговор, о фотографиях в них. Мне не нравится ни одна. Не думаю, что у меня самый плохой вкус. – Я спокойно и уверенно заглянула в его глаза. – В вас есть сила, но нет агрессии.
– Вы дадите мне время подумать?
-- Я пробуду здесь еще неделю. Обидно было бы уехать, не осмотрев самых известных достопримечательностей.
– А вы хотели бы посмотреть пирамиды в Перу?
– Конечно, я об этом столько читала.
– Послезавтра я вылетаю туда со своей съемочной группой. Если хотите, можете присоединиться. Экспедиция продлится как раз неделю. – И добавил после небольшой паузы. – Я вас приглашаю.

Весь следующий день прошел во всевозможных встречах, которые мне устраивал Марио, а наутро мы с Иваном были в аэропорту. Там нас встретил помощник Рауля Мигель, невысокого роста, толстоватый и лысоватый, который тут же сообщил, что лететь придется без Рауля. Его задержали неотложные дела, но он присоединится к нам в самое ближайшее время, и пусть я ни о чем не волнуюсь, так как он, Мигель, будет моим гидом и переводчиком.
Рауль, как и обещал, прилетел в Лиму вечером, и мы встретились в гостиничном ресторане за ужином. Он казался чем-то озабоченным, несколько раз извинялся за свое опоздание и очень сожалел о том, что не смог уделить мне должного внимания, но обещал исправиться во время экспедиции. Признаться, я сама не знала, что мне ждать от той затеи, в которую ввязалась, поэтому приняла ситуацию такой, какая она есть.
Утром нас ждали две машины. Одна из них микроавтобус, где должны были разместиться съемочная группа из четырех человек и оборудование. Вторая – джип, в котором, как я предполагала, поедем мы с Раулем, проводя всю дорогу в приятных разговорах на всевозможные темы. Но я жестоко ошиблась. Из дверей гостиницы под ручку с ним вышла его вчерашняя спутница. Ее звали Джулия.
Настроение у меня испортилось. На вежливое предложение ехать с ними в джипе я ответила отказом. Хоть я и леди, но российского происхождения, и ездить с минимум удобств в микроавтобусе для меня дело привычное. Тем более, что Мигель за прошлый день показал себя весьма приятным собеседником и глубоким знатоком того материала, в какой нам предстояло погрузиться. Так что за увлекательными рассказами, шутками и остановками для съемок красивейших панорам день прошел незаметно.
На ночь мы остановились в маленькой гостинице, находившейся в центре небольшого городка. Несмотря на обшарпанный вид снаружи, внутри она оказалась уютной и чистой, с признаками цивилизации в виде душа и кондиционера. Ужин проходил на открытой веранде, где мы с Раулем, обменивались впечатлениями от увиденного, сидя напротив друг друга, и он подробно рассказывал о нашем завтрашнем маршруте. Я уже собиралась пожелать всем спокойной ночи и отправиться к себе в номер отдохнуть после утомительного дня, как к Раулю подошел хозяин заведения и стал что-то шептать, искоса поглядывая в мою сторону. Рауль утвердительно кивнул головой. Это было уже интересно.
Через несколько минут на веранде появилось трое мужчин в полосатых пончо с гитарами. И началось пение. Слушая его, я подумала, что, может быть, только ради этого стоило забраться сюда, к черту на куличики, лететь самолетами, подниматься горными серпантинами, пробираться узкими дорогами сквозь леса, чтобы услышать эту протяжную и щемящую песню о любви, в которой я не понимала ни слова, но звуки которой уверяли меня, что я смогу полюбить еще.
Когда волшебство закончилось, и музыканты сели за соседний столик, прислонив к стене свои гитары, чтобы выпить пива, которым Рауль попросил их угостить, мне в голову пришла гениальная идея.
– Рауль, а ведь вы любите петь, и у вас неплохо получается. – Он в это время делал глоток вина, и услыхав такое заявление, чуть не поперхнулся.
– Откуда вы знаете о моей тайной страсти?
– Да, да, вы ни в одном из своих сериалов не поете. Но я внимательная зрительница и видела с какой нежностью вы брали в руки гитару.
-У такой занятой женщины есть время на наши «мыльные оперы»? – Искренне удивился он. О моей занятости он говорил не случайно – мне звонили ничуть не меньше, чем ему. И нам все время приходилось прерывать наше общение, отвечая на звонки, ему из соседней страны, а мне с другого конца света, где требовалось мое решение, согласие или отказ. Чтобы провести спокойно ужин, мы договорились отключить наши мобильники.
– Так вы споете?
Что мне нравилось в наших отношениях, так это отсутствие фальши. Никакого кокетства, жеманства или игры. Именно это меня беспокоило вначале. Я-то не актриса, и мою плохую игру видно сразу. А он – профессионал, притом высокого класса. А вдруг не отличу?
Рауль обратился к музыкантам, и они указали ему на одну из трех гитар. Взяв ее, он не спеша пробежался пальцами по струнам, соображая, наверное, что же ему спеть в данной ситуации, а потом запел. Запел так, как поют наши актеры – душой. Сначала взгляд его был опущен на инструмент, как будто в нем он хотел найти поддержку, созвучие и понимание своим мыслям и чувствам, а потом перевел его на меня и уже не отводил. Я слушала его, а в голове всплывали слова песни из моей юности.
«Эти глаза напротив, калейдоскоп огней...» Что это? Химия, как сейчас модно называть зарождающиеся чувства? Лично у меня это слово ассоциируется с чем-то искусственным, обманным. Нет, его взгляд настоящий. Он ничего не «химичил». В нем читалось все открыто: и уверенность, и нежность, и любопытство, и... желание. Господи, ведь именно из-за этого взгляда я заварила всю эту кашу, взгляда покорителя и пленника, властелина и раба. «Только не подведи, только не отведи глаз!» Как хорошо, что все уже сказано до меня!
Песня окончилась, а взгляд остался. Жидкие аплодисменты разогнали наваждение. К Раулю подошел хозяин и, похлопывая его по плечу, что-то со смехом залепетал по-испански. А потом обратился ко мне на кондовом английском.
– Это песня о любви. Он пел ее для вас.
От этого бесцеремонного грубого вторжение в наше только-только начавшееся ткаться тончайшее полотно светлых и нежных взаимоотношений нам обоим стало неловко. Чтобы как-то спасти ситуацию, я попросила у него инструмент.
– Теперь я спою для вас. – А про себя подумала: «Как в кино, но только в хорошем. Но ведь их, с другой стороны, для того и снимают!».
Он удивленно поднял брови.
Может, тут в Латинской Америке женщине и не принято играть на гитаре, не знаю. А вот в России это умение меня не раз выручало. Правда, репертуар для Перу специфический, бардовский или студенческий с матерком, но если постараться, можно вспомнить что-нибудь душещипательное. Что же ему спеть?
Я тоже стала перебирать струны гитары. За этим занятием нас застала Джулия. Она, как выяснилось, плохо переносила дорогу, укачивало ее, бедняжку, и она до этого времени отдыхала в номере. Сев рядом с Раулем, сразу же прижалась к нему, обхватив обеими руками, словно желая показать всем присутствующим, и мне в том числе, что он только ее собственность. Я опустила глаза, чтобы не видеть этих дешевых приемов, при этом осознавая, что мне совсем не безразлично его пребывание в объятьях другой.
Ничего себе, меня уже в латиноамериканский сериал занесло. «Богатые тоже плачут, или просто Катя». А ведь только что была «Ирония судьбы». Так что же тебе спеть, мой реально-виртуальный герой? Тоже о любви? Нет, не хочу. В голове и так мало мыслей, а тут еще твоя подружка, молодая, красивая, нарисовалась. Давно меня не посещало чувство неполноценности.
Выручил Иван:
– Катерина Михайловна! Что-нибудь для души!
Нет, Ванечка, не просто для души, а с надрывом!
И сами собой полились слова: «Ой, то не вечер, то не вечер ...»
Когда я закончила петь, стояла мертвая тишина, в которой мне двумя прожекторами сияли серые глаза Ивана. Рауль сидел, поддавшись вперед, оставив где-то сзади свою подругу.
– Это песня не о любви. – Сказал он после продолжительной паузы.
– Это песня о судьбе, от которой не уйдешь, как ни старайся.
Не знаю, как для кого, а для меня вечер закончился, и, пожелав всем спокойной ночи, я пошла к себе в номер. Уже в дверях веранды краем глаза заметила, что Рауль с Джулией что-то выясняют.

Я расстелила постель и приняла душ. Но на сердце была такая неодолимая тоска, что спать не хотелось. Я смотрела в надвинувшуюся на меня черноту потолка и звала Макса.
Ты слышишь меня? Мне плохо, мне очень плохо. Помнишь, как ты однажды сказал: «не хочешь меня, найди другого, лишь бы тебе было хорошо»? Я хочу его, как хотела тебя. А он сейчас с другой. Помоги мне. Сделай что-нибудь. Ведь ты же обещал... Ты уже сделал все, чтобы мы встретились. А теперь бросил меня?!.
И я заревела. Сколько времени я проплакала, не знаю. В чувство меня привел какой-то странный хлопок, после чего выключился кондиционер. Потом раздались крики и звуки бьющегося стекла. Конечно, я испугалась. Но вместо того, чтобы мышкой сидеть в номере и ждать Ивана, в обязанности которого входило спасение моей персоны в любых обстоятельствах, побежала к двери и распахнула ее настежь. За ней в коридоре была кромешная тьма. На какую-то долю секунды я застыла на пороге, а потом, сделав два-три шага, попала в чьи-то крепкие объятья. Я сразу поняла, что это был он. Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, боясь шелохнуться, понимая, что уже через мгновение, сломя голову, забыв обо всем на свете, отдадимся друг другу, потому что нас связывало уже не тонкое полотно нежных чувств, а крепкие стальные нити страсти.
Снизу опять что-то закричали, сначала по-испански, а потом по-английски: «Не бойтесь! Не бойтесь!» Но я еще сильнее вжалась в его тело, на что в ответ почувствовала прикосновение горячих губ на шее, на лице, а потом поцелуй, от которого все завибрировало внутри. Сколько это продолжалось, не знаю, но снизу кто-то стал подниматься по лестнице, рассеивая темноту неверным светом свечи. Он подхватил меня и понес в номер. В последний момент я увидела Ивана и успела помахать рукой, что все в порядке, и дверь закрылась.

Когда он в изнеможении опустился рядом, я с ужасом поняла, что мне этого мало. Неужели я стала такой прорвой? Радуйся, что вообще получила мужика, довольствуйся этим. Но если подумать, он ушел от роскошной молодой девицы ко мне, женщине вдвое старше ее, правда, он об этом, надеюсь, не догадывается. Ушел, потому что она ему надоела, наскучила, потому что она, молодая, красивая, не смогла ему дать того, что он хочет. А я смогу? Да, дорогой. Ты получишь все, но и сам отдашь мне всего себя, без остатка.
Это действительно оказалась страстью. Может быть, потому, что и он, и я хотели ее. Потому что оба впервые после перенесенных нами потерь окунулись в новое чувство, принесшие удовлетворение, как когда-то с другим, ушедшим, к сожалению, любимым человеком. Под утро с последним поцелуем, он прошептал: «Ты фантастическая женщина! Если бы я мог остаться ...»
Еще бы, «фантастическая женщина»! Учитель-то какой был! Спасибо, Макс. Было хорошо. Почти, как с тобой.

Выйдя к завтраку, я была удивлена видом и настроением съемочной группы. Все сидели притихшие, изредка о чем-то перешептываясь.
Неужели все знают? Только скандала мне не хватало! Леди Кэтрин Кремер, или просто Катя, не поделила своего возлюбленного Педро-Гомеса-Рауля Абелло с соперницей Джулией-Хуаной Лопес. Надеюсь, до ближнего боя, с выцарапываньем глаз и вырыванием волос, дело не дойдет, у меня все-таки есть Иван. Но приятного мало.
К моему удивлению, никто не обратил на меня внимания, что в какой-то мере успокоило. Рауля среди присутствующих не было. Чтобы как-то прояснить ситуацию, я обратилась к Мигелю, сидевшему рядом со мной за длинным столом. Мой вопрос вывел его из состояния внутреннего созерцания, коему он предавался, чтобы отгородиться от опостылевшей ему действительности.
– Джулия с Раулем поссорились! – Ответил он, всем своим видом давая понять, насколько удивлен тем, что я не в курсе столь важных событий, произошедших у меня под носом. – А вы разве не слышали, что здесь творилось ночью?
– Был какой-то шум, но мой охранник сказал, что произошло замыкание. А пожар быстро потушили. Разве было еще что-то? Я спала, как убитая.
– Да-да, ваш охранник так ей и сказал, что вы устали и спите.
– Кому ей?
– Сеньора, если позволите, все по порядку. Когда вы вечером ушли к себе, Джулия с Раулем начали ссориться. Вообще зря она поехала с нами. Сначала отказалась, а потом, в последний момент, как черт в нее вселился. Такой скандал устроила! Он из-за нее и задержался в Каракасе. Ну, а потом произошло это замыкание, и выключился свет. Все забегали, засуетились. А позже обнаружилось, что Рауль пропал. Джулия стала его разыскивать. Сначала бегала по окрестностям, думала, что он где-нибудь на свежем воздухе остывает от их ссоры. А потом стала обыскивать все номера. Только ваш не смогла проверить, ее не пустил охранник, сказал, что вы устали и спите, и он не позволит вас тревожить. Рауль вернулся под утро. Опять начался скандал. Но на этот раз что-то, видимо, серьезное, потому что она взяла машину и уехала, сказав, что возвращается в Боготу.
– А Рауль где?
– Спит до сих пор. Честно говоря, мы рады их разрыву. Она уже всем порядком надоела своими капризами и ревностью.
Я внимательно посмотрела на Ивана, тот сидел напротив меня, внимательно прислушиваясь к нашему разговору. Но отвечать на мой откровенный вопросительный взгляд не стал, опустив свои умные серые глаза.
Надо будет прибавить ему жалованье, потому как для оказания таких услуг я его не нанимала.
К концу завтрака появился Рауль. Нам хватило десятой доли секунды, чтобы понять, что сегодняшняя ночь была только началом. Его сразу засыпали градом вопросов: когда мы тронемся в путь и на чем, потому что Джулия забрала одну из машин. Но, в конце концов, решили, что не графья и все разместимся в одном автобусе. Проблема была не в людях, а оборудовании, до этого часть его благополучно размещалась в просторном багажнике джипа.
Во второй половине дня мы добрались до места назначения. Все оставшееся время экспедиции он был моим гидом, как и обещал. Правда, в начале Рауль думал активно заняться съемками, но потом изменил свои планы и это, как оказалось, довольно скучное занятие поручил Мигелю.
Мы лазили с ним по археологическим раскопкам, карабкались на пирамиды, ездили по окрестностям, где он показывал мне красоту природы Перу, по вечерам сидели у костра и слушали протяжные народные песни.
Мы были вместе днем, но никто, кроме Ивана, не знал, что по ночам мы были еще ближе. Когда Рауль уходил от меня, я засыпала с блаженной улыбкой и приятной усталостью в теле, сама с трудом веря в происходящее. Неужели это я, та самая Катя, которая в шестнадцать-восемнадцать тайно плакала по ночам, что ни один парень не смотрит в мою сторону, в двадцать пять-двадцать восемь рыдала над финалами своих таких красивых, но таких безнадежно печальных романов, в сорок пять поставила на себе крест, выхлебав полную чашу физического безразличия мужа к себе? А теперь, в пятьдесят, этот мужчина, моя телевизионная мечта, вожделение миллионов женщин, пробирается ко мне по ночам, как мальчишка, и под утро шепчет, что уходит только потому, что знает, что следующей ночью мы опять будем вместе. О таком кино я и не мечтала.
Скрывать наши отношения его просила я, мотивируя тем, что после смерти Макса только-только должен исполнится год, и мне бы не хотелось скандальной шумихи в прессе перед выходом новой коллекции. Конечно же, я давно получила его согласие стать «лицом» мужской линии «Макслайн», что давало бы нам возможность видеться регулярно. На самом деле, я панически боялась Гранаты, теперь уже точно зная, что он следит за каждым моим шагом. Разве могла я подвергнуть риску жизнь еще одного любимого человека? Поэтому, договорившись с Раулем встретиться через неделю в Лондоне, куда он прилетит на подписание договора и первую фотосессию, я запретила ему провожать меня в аэропорту.