2020-й главы 12,13

Глава 12. Три источника творчества

Серый сидел надутый, всем своим видом показывая царившую в его душе неразбериху. Жданка почти до полудня возилась с ногой Лысого Богдана и не своего «любезного» друга-предателя внимания не обращала. Серого это бесило, но в глубине души он чувствовал справедливость наказания. И потому не роптал, а лишь поминутно исподтишка бросал на девушку косые, чего-то ждущие взгляды.
Некто Филипп Альфредович, тот самый толстяк, встретивший Серого ещё более неприязненно, чем остальные, тоже хмурился, изредка поглядывая на бывшего разбойника. Давно ли он здесь? Вероятно, да. А значит, видел всё, что Серому показывать не хотелось.
Но Серый был бы не Серый, если б хоть на минуту позволил себе устыдиться кого бы то ни было, а уж тем более этого хмыря. Перед Жданкой было немного совестно, даже несмотря на то, что за год их «совместной жизни» она успела насмотреться всякого. Да и не в отвратном виде Серого было тут дело, отнюдь не в этом. Львиная доля угрызений совести приходилась, конечно же, на его предательство.
Серый, ясное дело, не был последним из благородных рыцарей, но кое-какие понятия о совести всё же имел. Хорошо, что давно канувшие в Лету дворовые дружки не видели его позора, не то довели бы до верёвки и мыла…
…ну всё же: хоть бы подошла! Серый обязательно попросил бы прощения!
Такие вот невесёлые мысли роились в голове бывшего «Сына Свободы», а взгляды, бросаемые на занятую другим человеком Жданку, становились всё горячей и жалобней.
Вот только когда девушка всё же подошла наконец к нему, слова прощения отчего-то вмиг забылись, а наружу, вместо нуждающегося в заботе щенка вновь вылез грубый, упрямый, эгоистичный волк.
- Ну чего, Мать Тереза, всех несчастных облагодетельствовала? – спросил он, надеясь, что девушка вопреки своему обыкновению смутится. Но этого не произошло. Жданка ответила спокойно, как круглая отличница на экзамене.
- Нет, ещё не всех. Ты остался.
- Ну-у-у! – замахал руками Серый, - Разве я похож на страждущего?
- Пьёшь ты много и живёшь зря.
- А чего ещё делать-то? – Серый попытался придать себе ещё более беспечный и хулиганский вид, чем обычно, хотя это вряд ли было возможно, - К тому же, у меня всегда было только два источника творчества: тунеядство, пьянство и… ну, сама понимаешь. Это мой принцип и я верен ему.
- Откуда ж ты его взял? Не сам же придумал! – поинтересовалась девушка; Серый, не смотря на их давнее знакомство, был для неё ещё одной тайной за семью печатями.
- Да был такой философ ещё до Хаоса. Григорян. Не слыхала? – Серый вальяжно откинулся спиной на облупившуюся поверхность простенка, в котором сидел, закинул ногу на ногу, а волосатые руки -за голову, - Я не всегда был с ним согласен, так как и то, и другое, и третье он в своих песнях высмеивал и, на мой взгляд, излишне очернял. Но эта фраза пришлась мне по душе…
- Дурак ты, Серый, слушал бы умных людей, - вставил вдруг непонятно откуда взявшийся Богдан; он стоял, держась за стену и опираясь на кривой самодельный костыль, а на лице его застыло такое же ехидное выражение, как и у самого Серого.
- Ты, что ли у нас больно умный? – ощерился «Сын Свободы», - То-то лысый, как коленка!
- Если отсутствие волос ты считаешь признаком ума, то сам ты вряд ли далеко ушёл от бананоедящих предков.
Неизвестно, чем бы закончилась эта словесная перепалка, но то, что произошло в следующий момент, застало врасплох всех четверых.
- Ах вот ты где, бомжара! – раздалось из широкого школьного предбанника, и все как один развернулись на этот звук.
Там, в дверях, стоял полуголый мужчина в одних рваных семейных трусах и с увесистой дубинкой в руках. Он устрашающе потрясал своим первобытным оружием, сверкал очами и вообще производил впечатление довольно курьёзное, хоть и поразил временных обитателей школы секундной оторопью.
- А ну отдавай шмотки, подлюга! – рыкнул он на Серого и для острастки замахнулся дубинкой.
Серый нахмурился: расставаться с одеждой ему не хотелось, да и гордость не позволяла сдаться без боя.
- Ты сперва отбери попробуй! – вскинулся он, засуча рукава, - Тоже мне – Железный Арни!
Но мужик Серого, похоже, совсем не боялся. Он яростно бросился в атаку. Но, не добежав до врага метра два встал, как вкопанный. В его волосатую тощую грудь смотрело дуло пистолета. Заряженные исправные пистолеты и раньше-то были редки, теперь же они стали вообще в диковинку, но человек всё же помнил эту привилегию силовых структур, а потому вмиг утихомирился.
- Ну зачем вам драки, уважаемый, тем более в общественном месте? В детском заведении, у? – холодно проговорил Богдан, поглаживая пальцем хищно загнутый коготь курка.
Мужик недовольно поджал перекошенные злостью губы, но опустил дубинку.
- Он одежду мою украл, - пожаловался он, кривым пальцем указывая в сторону Серого.
- Я тебе свою оставил. Взамен, - отозвался на это бывший «Сын Свободы», притворяясь несправедливо обиженным.
- Сам носи это дерьмо, а мою одежду отдай!
Незваный гость снова начал беситься, и лишь холодный слепой взгляд пистолета не дал ему проявить весь свой темперамент в полную силу.
Богдан, снова почувствовав себя наделённым властью, перевёл строгий взор на Серого, словно тот был нашкодившим мальцом.
- Серый, верни одежду гражданину, - сказал он обманчиво мягко, - а свою постирай, высуши и носи на здоровье.
- Щас тебе! Разбежался!
Но пистолетное дуло воззрилось на него своей пустой глазницей, и Серый, рыча и чертыхаясь, разделся и швырнул одежду в лицо мужику с дубинкой.
- Подавись! Что б к тебе все мои вши перелезли!
- Вшей у нас и у самих хватает, - не растерялся ограбленный, поспешно облачаясь в спорное рваньё. А Серый, злобно зыркнув на ненавистного Богдана и его пистолет, в одних плавках поплёлся вновь к реке – стирать то, что отстирать, казалось, уже было невозможно.
Когда он к вечеру вернулся, то все, даже хмурившийся на него толстяк, прыснули со смеху. От его лохмотьев только что не разило за версту и свежей грязи не было видно, однако смотреть на это без слёз было невозможно. Жданка в своей заводской спецовке, Богдан с кителе на голое тело и толстый интеллигент в видавшем виды деловом костюме выглядели куда приличнее.
- Бомж бомжём! Тунеядец! – с великим презрением бросил последний.
- И горжусь этим! – нагло подбоченился Серый, имея ввиду свою склонность к безделью.
Потом разберётесь, кто из вас бомжеватее, - осадил обоих Богдан, - сейчас о другом надо думать.
- А чё думать-то? - взвился Серый.
- Надо уходить, не то вскоре можно ожидать гостей, и не только с этой окраины.
- Да брось, - махнул рукой Серый, - ты ж ему теперь как отец родной. Справедливый судья и всё такое.
- Ты пропил весь свой ум, Серый. Всё бандитское чутьё, - Богдан был предельно серьёзен, - Он скорее всего признал меня и не сегодня-завтра здесь будет весь разгневанный город. Они захотят отомстить мне за произвол, а вы попадёте под горячую руку.
- Ну, извини: тогда ты оставайся, а мы пойдём, - усмехнулся «Сын Свободы» и уже было потащил Жданку к выходу, но та неожиданно упёрлась, не желая следовать за ним.
- Если уж бежать, то всем вместе, - озвучил Богдан мысли девушки.
- А чтоб тебя! – выругался Серый, но остановился, - И что ж ты предлагаешь, Сократ ты наш? Учти, я тебя на себе не потащу.
- Тебя и не просят! – огрызнулся Богдан.
- Можно я скажу? – спросил вдруг до сих пор молчавший Илюхин, подняв руку, как школьник.
Все трое его собеседником лишь пожали плечами, готовые слушать.
- Нам нужно идти к Москве, - начал он со знанием дела и добавил уже более скромно, - Я так думаю.
- Много думаешь, но не по делу! – рявкнул на него Серый, - Ты хоть знаешь, сколько до Москвы километров?
- Может вас это удивит, - обиделся Илюхин, - но я человек с высшим образованием и прекрасно знаю расстояние от Елецка до Москвы. Это около двухсот семидесяти километров.
- Ну если ты такой умный, то, может быть, подскажешь, как нам на семи ногах и одном костыле туда добраться?
Илюхин решительно подбоченился, подыскивая достойный ответ, но настороженное шиканье Богдана приклеило его язык к нёбу.
- Тихо! Вы слышите?
В наступившей тишине были слышны голоса, много голосов, доносившихся с улицы.
- Обычно здесь бывает тихо, - прошептал Серый.
- Это то, чего я и боялся, - сказал Богдан и вновь извлёк из кобуры пистолет.
- Нас идут убивать? – упавшим голосом спросила Жданка. Ей казалось, что эти кошки-мышки со смертью никогда не кончатся.
- Нет, убивать идут меня, - напряжённым шёпотом отозвался Бердников, - но вам от этого не легче.
Все в растерянности смотрели друг на друга, даже близко не в силах подойти к разумному решению. Более всего, вероятно, не хотелось умирать Жданке, и потому мозг ещё заработал в аварийном режиме.
- Кто-нибудь из вас учился в этой школе? – спросила она, зажигая огонёк надежды в тёмных глазах.
- Я учился, - ответил Илюхин, - давно, правда, это было.
- Где здесь чёрный ход? Припомните!
- Э-э-э… ну помню, кажется…
- Ведите скорее!
- Проблема в том, что большинство из них, - скептически вставил Богдан, указывая в сторону шумной толпы на улице, - тоже, скорее всего, учились в этой школе.
Но его уже никто, кроме Жданки, не слышал. Илюхин тот час бросился в сторону лишь ему известного чёрного хода, Серый – за ним. Богдан нелепо и ужасно медленно ковылял следом. Жданка в растерянности закрутила головой, так как торопливые шаги скрывшихся в темноте коридоров мужчин уже затихали, грозя исчезнуть совсем, а разъярённая толпа уже вваливалась в центральный вход школы. Бывший начальник городской полиции, конечно же, заслуживал народного гнева, но девушке, как всегда, было жаль его. К тому же лично ей Лысый Богдан ещё не сделал ничего дурного, только добро. Из-за его медлительности она могла попасть под горячую руку горожанам, но и оставить Богдана в беде тоже никак не могла.
- Шла бы ты, Жданкина, а? Они вас без меня, может, и трогать не станут.
- Врёте вы всё, Богдан Петрович, - ответила девушка, подхватывая раненого под свободную от костыля руку.
Планировка школы была довольно запутанной. Это спасало беглецов от преследователей, но и заставляло их самих блуждать в потёмках бесконечных коридоров и лестничных пролётов
- Заблудились мы, что ли? – голос Богдана срывался, он готов был упасть без сил, если бы Жданка не взваливала часть его усталости на свои хрупкие плечи.
- Слушай, Жданкина, иди! Спрячься где-нибудь…
- Вас мне Бог дал, забыли? А что им дано, то людям не отнять!
- Кончай каламбурить! Я же серьёзно - серьёзней не бывает! Мне страшно за тебя!
- А мне за вас не страшно?
Богдан обречённо простонал что-то невнятное и заковылял дальше. Кто-то окликнул их, и Жданка едва не умерла от испуга, но это был всего лишь Илюхин, который вернулся за отставшими.
- Туда!
Бешеная гонка по пустынной школе продолжалась, но вот они наконец-то у неприметной, заваленной всяким хламом двери с надписью «ЗАПАСНЫЙ ВЫХОД».
- Там подсобка, дальше задворки, а за ними пустырь, - сбивчиво прокомментировал Илюхин, он грузный и непривыкший к бегу, не мог теперь отдышаться и выглядел не лучше Жданки и Богдана.
- Как насчёт засады? – устало поинтересовался Бердников
- Ну, это уж по твоей части, - грубо отозвался Серый, кивая на его пистолет.
Глава 13. Вершина автоэволюции
Богдан молча протянул своё оружие Серому, тот состроил удивлённую физиономию.
- А не боишься, что я тебя же из него и грохну?
- Я не привык бояться, - отозвался Бердников, продолжая держать пистолет в вытянутой руке, - Ну, справишься?
Серый посмотрел на него, как на идиота, но оружие принял:
- Нет, не справлюсь: никогда ствол в руках не держал.
Бывший «Сын Свободы» поспешно вылез из коридора в подсобку, и тут же до слуха остальных людей донеслись оглушительные звуки выстрелов вперемешку с предсмертными криками. Медлить никто не решился. Нужно было как можно быстрее покинуть школьный двор, пока на грохот выстрелов не сбежались окружившие здание горожане. Обокраденный Серым мужик должен был рассказать другим обитателям окраины о том, что видел у странной компании во главе с бывшим начальником полиции всего лишь один пистолет и возможно, с одной обоймой. Пять раз уже стрелял пистолет, а с одной пулей Бердников вряд ли был опасен для разъярённой толпы. Поэтому четверо не-друзей и не-врагов что было сил понеслись вдоль школьных задворок мимо уложенной Серым засады, затем через немыслимые пустыри, поросшие столь высоким и густым бурьяном, что он практически сводил на нет всё их продвижение прочь из опасных мест, но и надёжно скрывал от преследователей.
- Оторвались, что ли? – спросил в конец запыхавшийся Илюхин.
- Оторвёмся, когда обмывать будем всё это дело, - бросил Серый и ещё быстрее припустил куда-то в сторону центра.
- Ты куда попёрся с моим пистолетом? – возмущённо окликнул его Богдан, не в силах угнаться за быстроногим бандитом.
- Хочу твою тачку угнать и смыться отсюда подальше, - был ответ.
- Хрен немытый! – послал ему вдогонку бывший начальник полиции и без особой надежды поплёлся в том же направлении. Жданка с Илюхины последовали его примеру.
Перед ними лежал целый жилой квартал полуобавлившихся панельных «хрущёб». Меж ними вились разорванные ленты дорог и дорожек, поездов и сквериков, тупиков и сети ржавого наружного водопровода. Всё это в конечном итоге должно было привести к завалившемуся набок полицейскому участку.
- Лучше бы отсидеться у реки, - сказал Илюхин на бегу.
- Да нет, он прав, чтоб его! – сбивающимся голосом возразил Богдан, - «УАЗик» - наше спасение. Похоже, день трезвости принёс свои результаты…
Вопреки всем опасениям безнадёжно отставших от него попутчиков, Серый остановился невдалеке от рыночной площади. В трезвой голове, как того и следовало ожидать, поселилось благоразумие. Когда Богдан, Илюхин и Жданка нагнали его, он взглядом указал на то, что творилось теперь меж рыночных рядов и близ покосившейся высотки.
Там ходили вооружённые люди в гражданском, а полицейские в форменной одежде валялись на земле холодными, истёкшими кровью трупами. Налицо был мятеж и захват власти, а потому подойти к гаражу с «УАЗиком» было теперь вдвойне непросто.
Богдан побледнел и даже слегка пошатнулся, узрев незавидную участь своих людей, но не время было вешать нос.
- Так, ладно, вначале разберёмся: кто-нибудь машину водить умеет? – спросил он.
- У меня всегда был шофёр, - виновато признался Илюхин.
Серый молчал, и это обо всём говорило без слов.
- Никто, что ли? – Богдан уже с досадой прикидывал, как будет управляться одной ногой с тремя педалями, но тут неожиданно подала голос Жданка.
- Я могу… в принципе. Мы с родителями всегда в разъездах жили, отец научил. Я пару раз сама заводила машину и ехала.
- Умеешь ты удивлять, Жданкина, - только и смог сказать Богдан.

Они шли по городу, и город тянул к ним рваные щупальца мрачных теней, стараясь проглотить, утащить в потусторонний мир погибшей цивилизации. Небольшая группа людей промелькнула в узком переулке, заставив беглецов насторожиться. Богдан изготовился к стрельбе, но, кажется, тревога была ложной.
Шли тихо, то и дело крутя головами и в четыре пары глаз наблюдая за тенистыми предвечерними улицами. Неестественная тишина позволяла лучше слышать доносящиеся из городских лабиринтов звуки, но при этом так угнетала и давила на психику, что хотелось заорать во всю глотку, наплевав на осторожность.
Но вместо этого люди, стиснув зубы, продолжали двигаться незаметно для чужих глаз. Богдан с каждой минутой терял силы, а Серый – терпение, и Жданка с Илюхиным мысленно готовились к любым неожиданностям с их стороны. Но вот уже вдалеке показалась сильно накренившаяся, надломленная свеча административного здания. Это был конец пути, и в то же время – самое его начало.
Обычно рынок, расположенный неподалёку от высотки был довольно многолюден, если вообще можно себе представить многолюдность в этом полумёртвом городе. Рынок выделялся из общей унылой картины тем, что там ежедневно толклись сотни с полторы горожан. Они, конечно, озирались и прислушивались, но всё же вносили оживление в царящую здесь тяжёлую атмосферу. Теперь же здесь что-то было неладно.
Торговые ряды были пусты, прилавки лежали в грязи разломанные, а меж ними, то тут, то там виднелись пятна крови и трупы людей в основном в полицейской форме.
Всем стало не по себе, особенно Богдану. Видно было, что полицейских убил не взрыв на химзаводе, а почувствовавшая слабину власти разъярённая толпа.
- Хорошо, что тебя, Лысый, тут не было, когда твои ребята пошли на корм мухам, - мрачно пошутил Серый, но его юмора никто не оценил.
- Вон гараж, - сказал Богдан, указав на небольшую подземную автостоянку, которая каким-то чудом осталась невредимой после того, как всё здание дало трещину и накренилось. Они уже хотели отправиться в ту сторону, куда указал Богдан, но тут сзади их кто-то окликнул.
- Эй вы, стойте. Особенно ты, «полицай» недобитый!
Все четверо, как один развернулись. Богдан достал пистолет, но его попытку защититься с помощью табельного оружия тут же пресекли три направленных на него автоматных дула. Пятеро оборванцев, трое из которых были вооружены трофейными полицейскими стволами, вряд ли могли бы тягаться с Богданом, будь он здоров. Но сегодня обстоятельства складывались не в его пользу. Гражданские целились неумело, руки их подрагивали, держа оружие, а полицейская форма приводила их помимо воли в трепет перед носителем власти, однако эти люди были настроены решительно, да и численный перевес был на их стороне.
- Ты начальник – тебе привилегия, - заговорил один из горожан, выступая вперёд, - Выбирай – здесь тебя пристрелить или отдать толпе?
- Кто ты такой? – спросил Богдан надменно, не обратив на слова гражданского ни малейшего внимания; он надеялся, что его командный голос и привычка людей подчиняться власти полиции сделают своё дело, лишив противников всякой уверенности в себе.
Трое бунтовщиков замялись, но двое, в том числе и вышедший вперёд, не проявили и тени растерянности.
- Мы – новая власть этого города. Власть с человеческим лицом. А твоя наглая рожа здесь больше не у дел. Пока что мы добрые, но если будешь и дальше нас злить, позовём остальных. Поверь, для тебя и твоей компании будет лучше получить по пуле сейчас, чем через полчаса быть разорванными толпой.
- А вы о военных из соседней части не думали? – поинтересовался Богдан всё так же спокойно, и по-прежнему не обращая внимания на реплики горожан.
- Это тебя не должно касаться. Брось пистолет и готовься к смерти!
Говоривший подошёл ещё на пару шагов. Видно было, что он боится промахнуться.
- Остановитесь! – вскричала вдруг Жданка, сама от себя не ожидавшая такой решительности.
- Заткнись, сопля! – рявкнул на неё новый представитель власти, - Так и быть, тебя не тронем. Детей не трогаем. Хотя, какое тут дитё? Так, подстилка ментовская!
- Это ты заткнись и не смей называть меня подстилкой!!! – Жданка так разошлась, что Богдан, Илюхин и Серый в серьёз испугались за неё. Все здесь были на взводе, включая горожан, и это грозило закончиться бедой.
- Жданкина, успокойся и иди отсюда, пока не поздно! – изо всех сил рявкнул на неё Богдан и с силой оттолкнул её от себя.
- Не уйду! – заорала она, вскипая на глазах и становясь между бывшим начальником полиции и его палачами, - Ну, кто тут хочет убить малолетку и потом всю жизнь кошмарами мучиться?!
Все пятеро горожан опешили, но старший из них всё же не потерял самообладания.
- Девочка, - начал он с обманчивой миролюбивостью в голосе, - я ещё раз предлагаю тебе на выбор: быстрая смерть от пули или толпа разгневанных людей.
Жданка затравленно оглянулась на притихших Илюхина и Серого.
Серый перевёл взгляд с неё на Богдана, потом на новую власть и вновь остановил его на девушке.
- Ты знаешь, Жданыч, я всегда был вместе с народом, - заявил он скромно, будто агнец, - И сейчас я с ним во всём согласен. Давай не будем мешать справедливому суду.
Жданка в отчаянье опустила голову: Серый снова предал её, пусть и косвенно. От этого было даже больнее, чем при мысли о смерти.
- Филипп Альфредович… - прошептала она без всякой надежды на поддержку с его стороны. Илюхин и впрямь лишь нерешительно переступил с ног на ногу.
- Вот что! – прежним решительным тоном сказал вдруг Богдан, обращаясь к представителям новой власти, - Эти двое сейчас уйдут и уведут девчонку, а я останусь. Они все не имеют к полиции ни малейшего отношения, и вам ни к чему убивать их. Устраивает это вас?
- Вполне, - согласился старший из горожан.
- Серый, Илюхин, - скомандовал Богдан, - Уведите отсюда Жданкину и сматывайтесь, куда глаза глядят. Считайте это моей первой и последней просьбой.
«Сын Свободы» и химик бросились выполнять эту «первую и последнюю просьбу» Лысого Богдана, долго упрашивать не пришлось, они и сами мечтали об этом вот уже минут несколько минут. Они попытались схватить Жданку под руки, но она так крепко вцепилась в грязный китель полицейского, что оторвать её не в силах были даже двое мужчин. В конце концов эта нелепая борьба привела к тому, что все четверо повалились на землю. Трое вооружённых горожан попытались прекратить безобразие ударами прикладов, но один из автоматов неожиданно перекочевал в руки Серого. И этим всё решилось. Не в пользу новой власти.
Те, кто был ближе, полегли первыми. Старшего, который потянулся было за автоматом убитого товарища, прикончил Богдан, истратив последний патрон в магазине. Пятый безоружный горожанин скрылся меж рыночных рядов. Серый ещё немного пострелял по ним для верности, но после довольно продолжительной очереди успокоился.
- Слышь, Лысый, а ведь хорошо я их нагрел, когда сказал, что всегда был вместе с народом! А?
- Ты гений, - проворчал Бердников, пытаясь встать.
- Да я это всегда знал, - вальяжно отмахнулся Серый, а потом уже более серьёзно добавил, - но надо мотать отсюда, пока кто-нибудь ещё не подкатил!
С этим были все согласны и, прихватив три автомата с полупустыми, правда, обоймами, четверо беглецов без разговоров пустились к автостоянке, где своего хозяина и его спутников должен был ждать верный «УАЗик».
Ворота подземного гаража покосились, и Богдан, подковылявший последним, уже испугался, что их заело. Но металлические створки, хоть и со скрипом, но всё же отварились под натиском четверых человек, допустив их к долгожданному спасению.
«УАЗик», слава Богу, был на месте и молча ждал, когда его механическое сердце вновь запоёт свою ревущую монотонную песню, разливая по застоявшимся деталям импульсы движения.
Богдан, открывая переднюю правую дверцу, чтобы сесть на пассажирское сидение, любовно погладил стальной корпус серого цвета.
- Все автомобили давно гниют на свалках, а он всё ещё жив. Стало быть, это и есть вершина автоэволюции…