Одиночество Одинокого Парашютиста

Читая публикации на «Дзене», очень скоро пришел к выводу, что это - тайный проект по уничтожению нормального литературного русского языка. Сейчас любой троечник средней школы, какой-нибудь Вася из соседнего подъезда, может стать «автором», завести свой канал. В результате имеем то, что имеем – мутный поток писанины. Вот несколько изящных примеров от убогих писак. «Вышла замуж за военного офицера», «спешил накормить толпу кошек», «его образ не вылезал у нее из головы» (поэтично-то как!), «школа с акцентом», «он обзавелся свою семью», «она нацелилась связать свою жизнь с телевидением», «она чувствовала себя непоколебимой стеной», «горящая своим делом» (хорошо хоть не телом!), «актриса стучалась (?) ногой по батареИ». Читаю, вот это: «на похоронах в одном из ресторанов Москвы…» - и понимаю, что в столице, видимо, большие проблемы с местом для захоронений. Наткнувшись на фразу «дочь была на няне», начинаю думать, что ребенку очень повезло – если бы девочка была ПОД няней, то могла бы и погибнуть. Вот так монетизация «Дзена» добивает русский язык. Я уж не говорю о том, что авторы либо переписывают эти публикации друг у друга, либо крадут из одного источника, либо находят на ютьюбе документальный фильм или интервью на нужную тему и берут текстовую часть, выдавая потом за «свое» сочинение. А на какую тему красть материал – им пофиг. Например, моя «любимая» авторша канала «Мир людей», которая выдает «свои» работы со скоростью пулемета, сегодня может писать (в смысле переписывать чужой материал) о какой-нибудь знаменитой актрисе, а завтра – о Генсеке КПСС Юрии Андропове!
К чему я это? А вот к чему: я создал на днях свой мини-канальчик O-go-go! Во-впервых, в противовес всей этой нахлынувшей словесной убогости - как-никак, я печатаюсь уже более 40 лет и язык худо-бедно знаю. Во-вторых, в отличие от «авторов», которые выдают свои «шедевры», не отрывая ж… от дивана, я буду писать только о том, что видел и пережил САМ. Уже разместил несколько небольших материалов. Найдете, за что критиковать – буду только рад. Как говорилось в одном известном фильме, «А поймаете Чапая – стреляй Чапая!» Но мне нужны подписчики, без хотя бы десятка подписчиков, канал не заработает.

Одиночество Одинокого Парашютиста
(повесть)

Тимка умер в среду вечером.
- Не уходи, - просила я его, стоя на коленях перед диваном. – Как я без тебя? Не умирай.
Он с трудом поднимал голову и смотрел на меня потускневшими глазами, в которых читалось: «Не расстраивайся, все там будем – рано или поздно. Мне уже пора».
Тимка – это маленькая дворняжка, которую я подобрала на улице холодным мартовским утром много лет назад – худой, грязной и больной всеми известными собачьими болезнями. Я оставила собачонку у себя, переругалась из-за нее с мужем и свекровью, отдала кучу денег на лечение, и все-таки выходила. Когда Виктор нашел себе другую женщину, а дочь укатила в Питер с непонятным молодым человеком, Тимка стал мне единственным утешением и, можно сказать, опорой.
«Старость – это такая штука, которая не лечится, - сказал мне ветеринар, к которому я понесла Тимку, когда тот стал угасать. – Как говорится, медицина здесь бессильна…»
Он прожил у меня девять лет. Целых девять лет – даже иной брак выдерживает куда меньше…
В среду вечером я осталась в этом мире совершенно одна.
1.
Этот человек буквально свалился на мою голову.
И в моем случае «буквально» действительно означает буквально. Потому что он упал с неба.
Дело было так.
Стояла суббота.
Куда податься одинокой женщине средних лет (я надеюсь, тридцать восемь еще относится к этой категории?) в выходной, часов, скажем в десять – одиннадцать дня? На рынок? Было бы для кого готовить… В кино? Но днем в кино не ходят. По магазинам? А у меня обычно всегда все было, кроме какой-нибудь мелочевки, типа кофе. Ну, кофе можно купить и вечером - я никогда не дотягивала до последней ложки. Ах, да, еще не было счастья, но его, как ни крути, не купишь – ни вечером, ни вообще…
С тех пор, как я приобрела велосипед, для меня проблема выходных перестала существовать. По крайней мере, летом и ранней осенью. Утречком я одевалась по-спортивному, совала в рюкзачок куриную ногу или кусок колбасы, пару ломтей хлеба и небольшую, на четверть литра, плоскую бутылку коньяка. Потом забрасывала рюкзачок на спину, выкатывала с балкона своего железного друга и спускалась с ним на лифте.
И уезжала, куда глаза глядят. В смысле, за город, километрах в семи от которого располагалось небольшое симпатичное озерцо. Я объезжала озеро по периметру, находила себе укромный уголок и располагалась там.
Растянувшись на траве, я любовалась неспешно плывущими пушистыми облаками, слушала, как щебечут птицы и крякают, собирая расплывшееся в стороны потомство, утки в камышах. Неподалеку размещался аэродром, а может, точнее будет сказать, вертолетная площадка, потому что самолетов я ни разу не видела, зато пара горбатых, покрытых брезентом вертолетов, стояла всегда. В качестве дополнительного развлечения один из них временами поднимался в воздух, и из его брюха вдруг начинали сыпаться черные фигурки.
Я наблюдала их неторопливый спуск и думала: хорошо, конечно, парить вот так в воздухе, но если бы парашют давал возможность еще и улететь куда-то отсюда… Вот тогда бы я, пожалуй, записалась на курсы парашютистов.
И так я терпеливо дожидалась момента, когда меня охватит чувство легкого голода, доставала свои припасы и ела – не спеша, с удовольствием. Время от времени отпивала из бутылки. Минут через пятнадцать – двадцать я начинала впадать в алкогольную нирвану. Чувство тоски и одиночества неспешно и тихо-тихо, словно ступая на цыпочках, удалялось.
Как раз то, что мне было нужно.
В тот день мое самое любимое место у поваленного дерева, ствол которого я использовала, как спинку кресла, оказалось занятым какой-то веселой группой немолодых мужиков и толстых женщин, и я вынуждена была отправиться дальше по берегу. В конце концов, я расположилась среди нескольких небольших кустиков на участке, расположенном метрах в двухстах от кромки аэродрома.
Я положила велик, сняла рюкзак и устроила его, как подушку, под голову, предварительно достав оттуда курицу и хлеб. Растянулась на траве. Перед этим я успела заметить, что возле одного из вертолетов опять копошатся люди - надо полагать, парашютисты готовились к очередным прыжкам.
Я не ошиблась. Минут через двадцать винтокрылая машина поднялась в воздух и, набрав высоту, начала кружить среди легких пушистых облаков.
- Рожай уж, - проговорила я.
Словно в ответ на мои слова, вертолет начал выплевывать парашютистов. Несколько секунд они летели к земле в свободном падении, потом над их головами – хотя, конечно, с такого расстояния, я не видела, ни ног, ни рук, ни голов – один за другим возникли белые одуванчики парашютов.
Прошло, наверное, около минуты, за которую парашютисты успели почти наполовину приблизиться к земле, как вдруг я заметила, что из брюха вертолета, уже повернувшего в сторону озера, вывалилась еще одна фигурка.
Я почему-то сразу окрестила его Одиноким Парашютистом. «Вот летит парашютист, который так же одинок в небе, как я – на земле», - подумала я. Хотя, конечно, у меня не было ровно никаких оснований делать такие выводы.
Минуты две или три спустя я поняла, что этот прыгун скорее всего вылетит за пределы аэродрома – как мне показалось, он управлялся со своим парашютом не совсем уверенно.
Куда тебя черт несет!? – мысленно вскричала я, хотя и так было ясно, куда: ветер гнал его прямо к прибрежным зарослям - совсем недалеко от того места, где я расположилась со своим великом, рюкзаком и бутылкой.
В последний момент я успела разглядеть бледное лицо мужчины средних лет и даже прикушенную от напряжения губу. Подтягивая одной рукой стропы (или как там называются эти веревки?), он изо всех сил пытался развернуться и уйти от воды.
Но не смог.
Секунду спустя парашютист с громким всплеском врезался в воду метрах в пяти от берега, подняв столб блестящих на солнце брызг. Купол парашюта, как оболочка сдувающегося воздушного шара, опал и накрыл его с головой, словно простыня.
Я вскочила на ноги. Мужчина чертыхнулся и смешно забарахтался, пытаясь стряхнуть с себя плотную ткань и выпрямиться. Но ему самому, конечно, было не до смеха. Я сбросила кроссовки, подтянула насколько могла джинсы и поспешила к нему на помощь. Глубина была небольшой, вода не доходила мне и до середины бедер. Ухватившись за край парашюта, я потянула его на себя, и освободила голову в белом шлеме и плечи неудачника.
- Давайте руку!
Он взглянул на меня и, никак не отреагировав на мои слова, побрел к берегу, волоча за собой злосчастный парашют. Его темный комбинезон вымок почти до пояса. Кажется, мужчина немного прихрамывал.
- С вами все в порядке? – поинтересовалась я. – Ушиблись?
Парашютист не ответил. Опустился на траву, как-то неловко отставив в сторону правую ногу, и сбросил шлем.
- Сесть в лужу перед женщиной… - вдруг пробормотал он.
- В озеро, - поправила я. – Так что не расстраивайтесь.
Он поднял голову и уже внимательно посмотрел на меня. А я – на него. Уже за сорок, но еще не пятьдесят. Выше среднего. Худощавый. Широкоскулый. Нос скривлен набок, возможно, что и сломан. Редеющие волосы. Те, что остались, торчат седоватым ежиком. Он чуть повернул голову, и я увидела, что по левой скуле парашютиста бежит длинный, кривой шрам. Похоже, что довольно давний. Я подумала, что даже при отсутствии этих дефектов, его трудно было бы назвать красавцем, но, как известно, на вкус и цвет… Еще я успела заметить, что в глубине серых, стального оттенка, глаз незнакомца таится какое-то непонятное мне выражение.
Мужчина начал расшнуровывать свои спортивные ботинки, но потом передумал. Верно, мысленно согласилась я. Кто же будет отжимать носки перед дамой?
Тут я вспомнила про свой коньяк, которого, в свете последних событий, так и не успела отхлебнуть. Отошла к своему рюкзачку и выудила оттуда бутылку.
- Может, выпьете? Согреетесь?
Предложение, конечно, было дурацким – словно парашютист рухнул лютой зимой в ледяное Баренцево море, а не шлепнулся у берега в нагревшуюся за полтора летних месяца воду озера!
Так или иначе, ответить он не успел.
За моей спиной послышался топот ног. Я обернулась, чтобы очутиться нос к носу с сердитым запыхавшимся от бега мужиком средних лет и двумя парнями в легких куртках и спортивных брюках - вероятно, тоже парашютистами.
- Сафронов, ну я же тебя предупреждал…! – зло закричал мужик, и, не сдержавшись, добавил несколько слов по матери. - Приспичило прыгать, аж мóчи нет? А если б тебя унесло чуть дальше от берега?! Там же глубина восемь метров!
- Да ладно тебе… - вяло отмахнулся тот. – Помогите встать.
Парни, подхватив его под руки, помогли встать, скатали парашют, и вся группа удалилась.
Не сказав мне ни слова, и вообще не обратив внимания, словно я была лишь деталью пейзажа, типа хрупкой березки, что росли неподалеку. Вот и спасай их после этого…
Разрешившийся от бремени прыгунов вертолет заходил на посадку.
Я, как могла, отжала подмокшие снизу джинсы и опустилась на траву. Заверив себя, что происшествие не нарушило моих субботних планов, я принялась за куриную ногу, периодически прикладываясь к бутылке.
И вдруг, почему-то вспомнив выражение, таившееся в глазах мужчины, подумала: «А ведь я угадала. Он действительно Одинокий Парашютист. И одинокий человек».
2.
Если вы думаете, что дальше эта история развивалась по сюжету мелодраматического сериала, то ошибаетесь. Потому что в сериале главная героиня, то есть я, через несколько дней встретила бы главного героя – то бишь того самого прыгуна-неудачника - на улице или еще где, и между ними завязался бы роман.
Так вот: никакой встречи не было, более того, я почти забыла о парашютисте.
И продолжала жить, как привыкла.
Я не роптала на судьбу: в моей жизни была когда-то и любовь, и семья, и ребенок – все, чему положено быть у любого человека. А когда все кончилось, я философски рассудила: ну, счастье ведь не у всех бывает вечным. До золотой свадьбы доживают единицы, причем чего больше в тех отношениях, почти достигших, так сказать, финишной прямой – любви, привычки или просто страха остаться в старости без пресловутого «стакана воды» - еще вопрос.
Скажу вам больше. Как раз в то самое время у меня появился шанс устроить свою личную жизнь. Зам нашего директора по сбыту, Николай Семенович Сырец, мужчина солидный, рассудительный и, наверное, поэтому в свои сорок все еще не женатый, сделал мне предложение.
Предложению предшествовала небольшая разведка – с его стороны, разумеется. О ней мне сообщила Алина, двадцатисемилетняя девица из отдела рекламы. Своими обязанностями она занималась из рук вон плохо, зато если бы у нас существовал еще и отдел сплетен, равных ей не было бы. Хотя и без нее я уже что-то почувствовала: в последние дни я несколько раз ловила на себе взгляд Николая Семеновича. А потом, в обеденный перерыв, Алина сказала мне:
- Между прочим, Сырник тобой интересовался.
«Сырник», прозвище Николая Семеновича, как можно догадаться, было образовано из первых слогов фамилии и имени вышеуказанного зама. Впрочем, мы не вкладывали в него какого-то злого смысла, а сам Сырец, если и знал, как мы звали его между собой, виду не подавал.
- С чего это вдруг?
Алина хмыкнула.
- Влюбился, наверное.
Сказано это было таким тоном, словно она вообще отрицала для меня такую вероятность. Сучка. Но я решила не обращать внимания на мелкие уколы.
- И чего спрашивал?
- Ну, одна ты, или с кем-то… есть ли дети - все такое.
- А ты?
- Будто я о тебе так уж много знаю, - с обидой заметила Алина. – Хоть и работаем вместе не первый год. Ты же никогда не делишься. Ну, сказала, что у тебя взрослая дочь, живет отдельно, - помолчав, она добавила: - Что мужа нет.
Сказать про мужа, конечно, можно по-разному, подумала я. Можно – что развелись. А можно – что бросил. Если Алина выбрала второй вариант, я бы не удивилась: какая женщина упустит шанс лягнуть другую в глазах мужчины?
- И вообще, - продолжала Алина, - что-то он в последнее время в ваш отдел зачастил.
- По делам, подруга, сугубо по делам. Квартальный отчет, справки, сводки и все такое прочее.
- Ну-ну…
А через несколько дней от Николая Семеновича последовало приглашение в ресторан. Вероятно, результаты «разведки» его удовлетворили.
Была пятница, шеф ушел с работы раньше, а вслед за ним стали расползаться и подчиненные. Сырец окликнул меня, когда я выходила из здания.
- Светлана Валерьевна…
Я обернулась.
- Простите…вы… - он запнулся. Потом выпалил: - Вы что делаете сегодня вечером?
Не скажу, что зам по сбыту выглядел смущенным или растерянным, но не таким, каким мы все знали его – несомненно. И рука его зачем-то бесцельно трогала узел темно-вишневого галстука.
Я, кажется, поняла, в чем дело: на работе всегда просили его, сейчас же он поменялся ролями с одной из своих подчиненных, и это новое состояние внушило ему некую неуверенность.
- Что делаю, Николай Семенович? То же, что и вчера. Готовлю ужин. Потом ем то, что приготовила. Смотрю телевизор. Может быть, читаю.
Он оставил свой галстук в покое.
- А вы не хотели бы сходить в ресторан? Вот и не пришлось бы готовить…
Поскольку я уже в какой-то мере была подготовлена к чему-то подобному, его предложение не застало меня врасплох. Только ответ у меня все равно готов не был.
Сырец ждал. Мимо проскользнула Алина. Похоже, она услышала его последние слова, потому что бросила на меня многозначительный взгляд.
- До свиданья, Николай Семенович.
- До свиданья, Алина Сергеевна, - сухо ответил он.
Ну вот, одно к одному. Я почти не сомневалась, что теперь, благодаря стараниям Алины, через день-другой даже наша уборщица будет в курсе моих несуществующих «отношений» с Сырником. А раз так - не все ли равно, приму я его приглашение или нет? К тому же, решила я, это какая-никакая, а альтернатива очередному серому вечеру в одинокой квартире, где уже не было Тимки.
- Хорошо, Николай Семенович. Только я должна переодеться.
- Ну, разумеется, Светлана Валерьевна. Я заеду за вами. Скажите, когда?
…В половине восьмого вечера мы сидели за угловым столиком в ресторане, ели салат, отбивные со сложным гарниром и пили сухое вино. На одной из стен, почти под потолком, был закреплен плоский телевизор, на экране которого беспрерывно сменяли один одного безликие певцы и певички.
Когда мы выпили по второму бокалу, я почувствовала, что Николай Семенович собирается приступить к главной теме. И я знала, что это не будет признание в любви. Еще тогда, когда я несколько раз перехватила его взгляд в офисе, я поняла, что это – не взгляд влюбленного мужчины: уж у меня, как у представительницы прекрасного пола, был в этом какой-то опыт. Те смотрят по-другому, этот же… как бы это выразиться?... смотрел, ну, как-то…
Но я не нашла подходящего слова.
Сырец отставил бокал, промокнул губы салфеткой.
- Знаете, Светлана… - он посмотрел на меня, - можно без отчества?
- Можно, – великодушно разрешила я.
- Знаете, Светлана, я тут как-то прикинул…
О! Именно этого определения мне и не хватало, чтобы описать тот его взгляд. Это был взгляд прикидывающего мужчины. Не влюбленного – прикидывающего, взвешивающего какие-то там «за» и «против».
И сейчас он собирался мне сказать, что он там наприкидывал.
- …вы одна, я – тоже. Почему бы нам не … - он помедлил, - …ну, вы понимаете?
- Понимаю, Николай Семенович. Почему бы нам не жить вместе? – рубанула я. - Так?
Он поморщился и с некоторой укоризной произнес:
- Ну, вы даете, Светлана. Просто «жить вместе» - это будет, извините, сожительствовать. И никакие определения типа «гражданский брак» этого не замаскируют. Сожительствовать – оно и есть сожительствовать. Пусть этим молодые занимаются.
Вот так: я уже попала в старухи.
- Я имел в виду – несерьезные, - тут же поправился он. - Почему бы нам не пожениться – и жить вместе? Вы не думайте, я это не с бухты-барахты, Светлана. Я за вами наблюдал некоторое время.
И наводил справки, мысленно добавила я.
Итак, Николай Семенович Сырец предлагал мне руку и сердце. Точнее, только руку - пухлую, с аккуратно подстриженными ногтями и темными курчавыми волосиками.
- Хочу обратить ваше внимание вот на что. Извините, - он виновато улыбнулся, – какой-то казенный язык получается. Так вот. Если, заметьте, если – я ни на чем не настаиваю – вы принимаете мое предложение, и я переезжаю к вам, освобождается моя квартира. Ее можно сдать, а лишних денег, как вы знаете, не бывает. Второе: у меня есть перспективы роста. Да и вы на своем месте мм…несколько засиделись. Думаю, с вашими способностями вы заслуживаете большего. Поверьте, это не комплимент. Третье…
Я слушала его и думала: у меня есть шанс, о котором другие женщины только мечтают. Очень солидный, обстоятельный мужчина, «без в/п», как пишут в объявлениях знакомств. Не пьет, не курит, налево бегать не станет, всю зарплату будет приносить в дом…
Честное слово, я была весьма польщена его вниманием. И удивлена: у нас на работе водились девицы помоложе и посимпатичней меня. Вот только в «предвыборной программе» Николая Семеновича не прозвучало ни слова про любовь, будто это было всего лишь деловое предложение компаньону по бизнесу. Он считал, что в моем возрасте ее уже не бывает?
- Ну, что скажете, Светлана? – закончив, спросил Сырец.
Я посмотрела на недоеденную отбивную в своей тарелке. Был бы жив Тимка, я бы отнесла остатки ему…
Скажу, но не вслух. Пусть мне тридцать восемь, но я все равно хочу, чтоб в меня влюбились. Чтобы мною восхищались, как женщиной. Дарили цветы. Шептали на ухо нежные слова. Чтобы носили на руках. А представить вас, Николай Семенович, с женщиной на руках, я почему-то никак не могу.
Минуту Сырец терпеливо ждал. Потом проговорил:
- Так что, Светлана? Вы подумаете?
Я подняла глаза.
Он внимательно посмотрел на меня - и, наверное, все понял.
3.
Так я сама поставила крест на…
На чем? Не знаю, но то, что не на своем счастье – это точно. А раз так, о чем жалеть?
Прошло месяца полтора.
Мой несостоявшийся жених никак не изменил своего отношения ко мне, правда, того «бóльшего», которого я, по его мнению, заслуживала на работе, я тоже не дождалась.
Этот случай с Сырцом отнюдь не укрепил мою веру в свои женские чары. Наоборот, получалось, что единственный мужчина, «клюнувший» на меня, увидел во мне всего лишь партнера по «семейному проекту». «Интересно, а как бы он занимался со мной сексом, выйди я за него замуж? – мелькнула однажды в моей голове совсем уж дурацкая мысль. – По утвержденному графику?»
Как-то я зашла после работы в расположенный недалеко от моего дома супермаркет купить кое-что из продуктов. Толкая тележку между стеллажей, заставленных банками, бутылками и коробками, я боковым зрением неожиданно почувствовала на себе чей-то взгляд.
Я повернула голову и увидела, что из соседнего прохода на меня смотрит мужчина. Его лицо показалось мне смутно знакомым.
Но где я видела его прежде, я не вспомнила. Взяв с полки банку маринованных огурцов, и опустив ее в тележку, я уже хотела двинуться дальше, как вдруг мужчина направился ко мне.
- Простите…
Я вопросительно посмотрела на него.
- А где мы с вами…?
- На аэродроме.
Верно, припомнила я. Это он тогда поспешил с двумя парнями на помощь тому «утопленнику», плюхнувшемуся в воду.
С тех пор я ездила на озеро еще пару раз. Парашютисты больше не прыгали, и спасать мне было некого. А к началу августа зачастили дожди, и мои поездки вообще прекратились.
- Вы еще помогли Сергею, который, ну… неудачно приземлился. Точнее сказать – приводнился, - мужчина улыбнулся.
Как же, как же. Рискуя жизнью, вытащила из бурных волн.
- Служу Советскому Союзу.
- Знаете, он потом сказал: «А ведь мы даже не поблагодарили ее…» - ну, то есть вас.
- Тронута. Весьма.
- Нет, серьезно…- мой насмешливый тон сбил его, и он замолчал, не зная, как продолжать.
- Что ж, пусть поблагодарит. Как говорится, лучше поздно… - вдруг сказала я.
Ни с того, ни с сего.
(Нет, неправда: за миг до этого я вдруг вспомнила глаза Одинокого Парашютиста…).
Мой собеседник обрадовано взглянул на меня.
- Да?
- Да. Записывайте номер телефона.
Он вытащил из кармана куртки мобильник.
- Диктуйте.
- 801-00-41. Светлана Валерьевна.
Около минуты он тыкал в миниатюрные кнопочки своим отнюдь не миниатюрным пальцем.
- Спасибо, Светлана Валерьевна. Сафронов вам обязательно позвонит. До свиданья, - он, было, пошел прочь, но вдруг остановился и виновато добавил: - Вы уж простите меня, Светлана Валерьевна: там, на аэродроме, я допустил э…не совсем приличные выражения.
- Не «не совсем приличные», а «совсем неприличные», - поправила я. - Ладно. Бывает.
…Не скажу, что с того самого вечера я стала с нетерпением ждать звонка этого Сергея, совершенного незнакомого и чужого мне человека, но эта встреча в супермаркете подтолкнула меня к размышлениям.
Он видел меня всего несколько минут, да и обстоятельства были вовсе не те, чтобы обращать внимание на женщину, а вот надо же, не забыл…
Что бы это могло значить?
4.
И опять моя история не пошла накатанным сюжетом.
Потому что он не позвонил.
Ни в тот вечер, ни на следующий день. На третий день мобильник зазвонил у меня в самый разгар рабочего дня. То есть, не зазвонил, а запел голосами девушек из шведского ансамбля «АББА», популярного в годы моей юности: я установила в качестве сигнала одну из его песен.
Номер был незнакомым.
Я вышла в коридор, досадуя, что парашютист-неудачник – а я была уверена почти на сто процентов, что это он – выбрал такое неудачное время.
- Здравствуйте, Светлана Валерьевна, - послышался мужской голос.
- Здравствуйте.
- Это Олег.
(Его же вроде зовут Сергей!?)
- Простите, какой Олег?
- Олег Миловидов. Мы разговаривали с вами пару дней назад в супермаркете. Вы дали свой телефон.
- Да, помню. Слушаю вас, Олег.
- Понимаете, никак не могу найти Сергея, чтоб передать ваш номер.
Мне-то какая разница? Это же он хотел поблагодарить меня, а не наоборот.
- Его домашний телефон и мобильник не отвечают. Пропал.
- Если скажете, «как в воду канул», я не удивлюсь, - пошутила я. Может быть, не совсем удачно.
Он не обратил внимания.
- Так что уж извините, Светлана Валерьевна. Наверное, уехал куда-нибудь. Вернется – обязательно сообщу ему ваш номер, - он уже хотел отключиться, как вдруг я выпалила:
- А что говорит его жена?
(Эдакий, понимаете ли, нехитрый способ выяснить семейное положение субъекта. Только не знаю, зачем мне это понадобилось…)
- Э… насколько я в курсе, он живет один. Сын уже взрослый, работает в Москве, - Олег помолчал, может быть, ожидая еще каких-то вопросов, но их не последовало. – До свиданья, Светлана Валерьевна.
В конце коридора появился Сырец с нашей бухгалтершей. Насколько я могла разглядеть с такого расстояния, он что-то выговаривал ей, а та виновато кивала.
- До свиданья, – быстро ответила я, нажала кнопку отбоя и скрылась в дамской комнате.
5.
Дни потекли дальше – одинаковые, как спички в спичечном коробке.
Дом – офис – магазин – дом. Дом – офис – магазин – дом. Без вариаций. Осень в этом году не задалась, и, как я уже сказала, мои поездки на озеро прекратились.
Как-то спасали сериалы. Одни я смотрела по телику, другие – по своему ноутбуку: дисками мы обменивались на работе. Некоторые меня увлекали, другие я с трудом досматривала до конца. Нередко в офисе разгорались горячие дискуссии по поводу той или иной мыльной многосерийки, но я в них участия не принимала.
Часто рядом с ноутбуком стояла бутылка коньяка.
Женский алкоголизм, конечно, штука опасная – затягивает сильнее и глубже, чем мужчину. Но, во-первых, я уверяла себя, что держу процесс под контролем, а во-вторых - кому какое дело? Моя жизнь - что хочу с ней, то и делаю. Дочь вырастила, так сказать, долг перед обществом выполнила. Со своими обязанностями на работе справляюсь. В квартире порядок.
В тот вечер, спустя почти неделю после звонка Олега, я собиралась посмотреть последнюю серию «Иллюзии страсти». Надо сказать, перипетии сюжета меня захватили. Главный герой подвозит на машине свою знакомую, немолодую, но еще «ничего» женщину с несложившейся личной жизнью. Они попадают в ДТП, в результате которого по вине водителя гибнет пешеход. Женщина оказывается единственной свидетельницей, от показаний которой зависит, посадят ли героя или он будет оправдан. Чтобы избежать тюремного срока тот придумывает нехитрый ход: начинает уверять, что давно любит ее, и что если она покажет в его пользу, он женится на ней. Старая дева, не востребованная ни жизнью, ни мужчинами, проводит не одну бессонную ночь, ломая голову над дилеммой: пойти против совести – или против собственного запоздалого счастья. Не раз представляя себя по ходу действия на месте героини, я так и не смогла решить, как бы поступила на ее месте я.
Я расположилась с ноутбуком на диване, сунула под спину подушку и нажала воспроизведение. Через каких-то тридцать, от силы сорок, минут мне предстояло узнать развязку мыльной драмы.
Едва по экрану пробежали начальные титры сериала, как запел мобильник. Не без досады я поставила фильм на паузу, взяла телефон.
Опять незнакомый номер.
- Да.
- Добрый вечер, Светлана Валерьевна.
Это был он. Я почувствовала.
- Добрый вечер.
- Это Сергей…ну, который…
- Я догадалась, который, - я вдруг поняла, что волнуюсь. Странно. Когда я говорила с Сырцом, волнения не было – так, любопытство. Ну, еще удивление, что он выбрал меня. А здесь…
- Олег дал мне ваш номер. Я хотел поблагодарить вас…
- За что?
- Ну, вы тогда хотели…
- Хотела. Протянуть вам руку помощи. Но вы ее не приняли.
Наверное, мой шутливый тон удался не совсем, потому что на некоторое время он замолчал.
- А знаете что, Светлана Валерьевна? Давайте встретимся, посидим где-нибудь. Вот и обсудим, кто там что предлагал, и кто чего не принял.
Ну, вот, кажется, грядет новое приглашение на ужин. Не в театр, не на выставку – в ресторан. Определенно, у мужчин весьма ограниченная фантазия. С одной стороны хорошо, конечно: можно сэкономить на питании. С другой, меня слегка задело, что он вот так, сходу…
- Послушайте, Сергей, а почему вы решили, что можете запросто пригласить незнакомую женщину, которая может быть…
- Замужем, вы хотите сказать? – перебил он. – Не может.
- Почему?
Он засмеялся.
- Замужняя женщина не станет проводить выходной день на озере одна.
Как говорится, не в бровь, а в глаз!
Уже потом я сообразила, что могла придумать какую-нибудь ссору с мужем. Или объявить себя велотуристкой, супруг которой не разделяет этого увлечения. Да и вообще за то время, что он меня не видел, я могла найти себе кого-то!
Но это было потом. А тогда я просто не нашла что сказать. Мой собеседник великодушно не стал развивать эту тему, а лишь спросил:
- Ну, что, Светлана Валерьевна?
Ну, что, Светлана Валерьевна? Мужики пошли косяком? Как говорится, не было ни гроша, да вдруг алтын?
- Хорошо, Сергей. Давайте завтра.
Мы договорились встретиться в восемь вечера и попрощались. Я вновь включила сериал, но интерес к тому, что там решит старая дева, как-то поубавился.
6.
Уж не знаю, почему, но я выбрала другой ресторан – не тот, где Николай Семенович Сырец доступно, по пунктам, объяснял мне все преимущества совместной жизни.
Когда мы садились за столик у окна, я обратила внимание, что Сергей опять как-то странно, придерживая руками, отставил в сторону правую ногу – как тогда, на озере. Последствия того прыжка или какая-то старая травма? мимоходом подумала я.
Посетителей почти не было. Негромкая приятная музыка, доносившаяся из скрытых динамиков, наполняла небольшой зал полузабытыми мелодиями. Надо же, удивилась я, все-таки остались еще места, где можно скрыться от всех этих «рэпов», «техно» и «хип-хопов».
Официант принес меню. Сергей хотел передать его мне, но я сказала:
- На ваш вкус.
Он заказал рыбу, сухое вино и мороженое на десерт.
Теперь я смогла получше разглядеть своего нового «старого» знакомого. Кажется, за то время, что я не видела его, он похудел. Глядя на свернутый нос, отбиравший у лица привычную для глаз симметрию, на его кривой шрам, на котором я теперь разглядела белые рубчики от наложенных когда-то швов, я подумала, что он то ли бывший боксер, то ли…бывший бандит, например, «браток» из лихих девяностых. А что? Завязал с прежним ремеслом, встал на путь исправления и занялся парашютным спортом.
Он перехватил мой взгляд. Тронув пальцем шрам, произнес:
- «Горячая» точка. Если вам интересно, расскажу когда-нибудь.
Нельзя так откровенно пялиться на человека, упрекнула я себя. И невпопад ляпнула первое, что пришло в голову:
- Значит, вы уже нашлись?
Он посмотрел на меня с некоторым недоумением.
- То есть?
- Ну, Олег говорил, что вы куда-то пропали.
Он помрачнел. Почти незаметно - так, чуть-чуть.
- Не пропал. Просто уезжал…по делам.
Я поняла, что ему не хочется разговаривать на эту тему. Официант принес заказ, разлил вино. Сергей поднял бокал.
- В общем, спасибо вам, Светлана…
- Можно без отчества. Пожалуйста. Хотя я ничего такого не сделала.
- Как говорится, важно внимание.
Мы отпили вина и принялись за рыбу. Это был карп - с поджаристой корочкой и белой подливой. Давно я не ела такой вкуснятины.
И вдруг я поняла одну очень простую вещь. Настолько элементарную, что даже не знаю, как я не увидела этого раньше. Его благодарность не за что, буквально высосанная из пальца – не что иное, как предлог, чтобы встретиться со мной.
Только с какой целью? Зачем ему встречаться с совершенно незнакомой женщиной, которую он видел лишь однажды - да и то всего несколько минут? Ладно, если бы он знал меня раньше, или ухаживал какое-то время, или, как Сырник, сначала «навёл справки». А то…Любовь с первого взгляда, что ли? Как у Ихтиандра в «Человеке-амфибии»?
Может, меня чуть разобрало от двух выпитых бокалов, но я решила сразу расставить все точки над «i».
- Вот что, Сергей. Давайте начистоту.
Он поднял голову от тарелки, положил вилку.
- Вы о чем?
- О нашей встрече.
- А что не так с нашей встречей?
- Да как-то все это…непонятно.
- Что именно вам непонятно?
- То, что незнакомой женщине вы сходу назначаете свидание.
- Начистоту так начистоту. Я просто хотел вас увидеть. Такое объяснение вас удовлетворит?
- И вы так со всеми? Женщинами, я имею в виду?
- Раньше, может быть, да, - он улыбнулся, но глаза его остались все такими же грустными. – А теперь только с теми, которые коротают свое свободное время в одиночестве на берегу озера. А под это определение, сами понимаете, подходит только одна женщина. Угадайте, кто?
- Угадала. Значит, благодарность за ваше чудесное спасение – только предлог?
- Я, конечно, и правда благодарен вам и все такое, но…вы правы – это предлог, - он очень серьезно посмотрел на меня. – Если бы я знал, где вас искать, наша встреча состоялась бы раньше.
- И что было бы тогда?
- Не знаю, - признался он. – Точно так же, как я не знаю, что будет и после нашей сегодняшней встречи. Светлана, давайте пока остановимся на этом. Вы спросили – я ответил. Да, предлог, да, хотел увидеть вас. Когда мы расстанемся сегодня после ресторана, вы вернетесь к себе домой и подумаете.
- О чем?
Он помолчал. Потрогал вилкой своего карпа, или что там от него осталось.
- Знаете, я когда-то читал стихи, уже не помню, чьи, где были такие строчки:
«Мне тоже очень грустно,
и на душе так пусто…
А вдруг вдвоем с тобою,
нам станет легче вдвое ?»
- Вот об этом и подумайте.
Официант принес десерт.
7.
Мы больше не возвращались к этой теме.
Остаток вечера прошел в ничего особо не значащей беседе. Он спросил, где я работаю. Я ответила. Поинтересовалась, чем занимается он. Сергей оказался бывшим военнослужащим. В молодости занимался парашютным спортом. Добавил, что разведен и что у него взрослый сын. Это я уже знала.
Домой он отвез меня на такси. Попросил водителя подождать, и не сделал ни малейшей попытки набиться в гости для «продолжения вечера». Тем более, остаться на ночь. Просто проводил до подъезда и сказал на прощание:
- Захотите увидеть меня – позвоните.
Из чего следовало, что сам он звонить не будет.
Я долго не могла заснуть.
Странный он, этот Сергей. Вроде, по всем законам отношений между полами именно мужчина должен проявлять активность, чтобы добиться внимания и расположения дамы. А этот сказал, как отрезал. И решать должна я…
Интересно: он, как и Николай Семенович, тоже предложил мне подумать. Но в случае с Сырцом ответ был готов у меня сразу, а сейчас я почему-то не знала, как мне поступить.
Одно я поняла наверняка: то первое ощущение на озере оказалось верным – он действительно одинокий человек.
Я отбросила одеяло, села и нащупала ногами тапки. Подошла к окну, отвела край шторы и взглянула на ночной город. Кое-где в окнах домов еще горел свет, на противоположной улице моргала неисправная неоновая надпись магазина. Торопливо прошагал под фонарем запоздалый прохожий…
Наверное, ночь – самое тяжелое время для одиноких. Еще можно как-то забыться в суматохе дневных проблем и забот, но когда наступает вечер, невеселые мысли возвращаются, словно только и ждали этого - и человек остается с ними один на один. И вообще, слово «одиночество» очень похоже на словосочетание «один ночью».
Вот, может быть, и этот Сергей сейчас…
Проворочавшись в постели часа полтора, я решила: что ж, сделаю именно так, как он и предложил – позвоню, если захочу его увидеть. А захочу ли – покажет время.
И с этой мыслью я, наконец, заснула.
8.
Время показало.
Несколько дней спустя, взяв на работе очередной диск с мыльной оперой, я вдруг подумала: неужели мне так и суждено до конца жизни глотать сериалы, ездить на озеро и вспоминать Тимку? Или все же – стоит попробовать?
«Что же тогда ты отвергла Сырца? – спросил меня внутренний голос, строгий судья всех моих решений. – Он предлагал тебе респектабельное совместное проживание в зарегистрированном союзе. Да еще и с ежемесячным доходом от сдачи его квартиры». - «Вот именно поэтому! - отрезала я. - Его предложение чересчур походило на сделку!» - «Да? А почему ты уверена, что Сергей…?»
Потому что я видела его глаза. И слышала его голос, совсем не похожий на голос рассудительного Николая Семеновича.
«А вдруг вдвоем с тобою – нам станет легче вдвое?…»
Один человек признавался в своём одиночестве другому. Если это и был расчет, то по-человечески понятный: встретить кого-то, кому плохо так же, как и тебе. Из холодного и взвешенного расчета Сырца никогда не могло бы выйти любви. Привычка к совместному проживанию и вежливым поцелуям – да. Но не любовь. Из расчета Сергея… кто знает?
А знаешь, подруга, тебе ведь хочется его увидеть, призналась я себе.
Может, этот странный парашютист – твой последний шанс в этой жизни?
Решение было принято.
Я дождалась конца рабочего дня. Вернулась домой. Прежде чем звонить, прошлась по квартире. На всякий случай убрала с веревки в ванной пару своих вещичек. А так - порядок. Даже Тимкину шерсть, когда-то летавшую повсюду, убирать теперь было не надо.
Вот только веяло от него, этого порядка, тоской и одиночеством.
Я открыла на своем мобильнике «входящие звонки», нашла его номер. Нажала кнопку вызова.
Один гудок, второй, третий…
Неужели он опять пропал? Уехал куда-нибудь? подумала я с волнением. Нет, тогда оператор известил бы о том, что «телефон абонента вне зоны действия сети». А тут гудки идут, он просто не отвечает.
…пятый, шестой…
Подожду до десятого, решила я.
Ответа не было.
После двенадцатого гудка я нажала кнопку отбоя. И неизвестно почему рассердилась - то ли на него, то ли на себя…
Я бросила телефон на диван и пошла на кухню. Решила приготовить себе что-нибудь на ужин, а дальше… Дальше видно будет, может, попробую еще раз.
Едва я зажгла конфорку, как мобильник дал о себе знать пением «АББЫ».
- Да, Светлана Валерьевна. Был в ванной, не услышал ваш звонок.
- Сергей… - я поколебалась лишь крохотную долю секунды. – Приезжайте. Номер дома вы знаете. Квартира двадцать пять.
- Еду, - коротко сказал он.
Я загадала, что если он приедет с цветами, все у нас будет хорошо. Вообще-то вероятность этого была, по-моему, не очень велика: на юного влюбленного романтика Сергей не походил.
…Через полчаса в моей квартире раздался звонок.
На пороге стоял Сергей Сафронов. Цветов у него не было.
- Добрый вечер, Светлана Валерьевна.
- Добрый вечер, Сергей.
Я посторонилась.
Он шагнул в прихожую, снял висевшую через плечо сумку, и поставил ее на тумбочку. Аккуратно расстегнул куртку.
И достал из-за пазухи букет алых роз.
9.
Как-то очень быстро все у нас получилось.
Нет, не только то, о чем подумали некоторые. Более важное, чем сближение тел. Сближение душ.
Мы сидели на диване в полутемной комнате. Верхний свет был выключен, горел лишь настенный светильник.
- Как случилось, что ты, такой э… видный мужчина, остался один?
- Видный, как дядя Стёпа - издалека? Длинный, значит? – пошутил он.
- Видный не в смысле дяди Степы - такой, на которого обращаешь внимание. В твоем возрасте у мужиков уже живот, как горб у верблюда - для отложения жировых запасов. А ты – подтянут и строен, аки лань. И с парашютом прыгаешь.
- Спасибо за комплимент, - произнес Сергей без энтузиазма.
Я вдруг поймала себя на мысли, что в этих стенах очень давно не разговаривала с кем-то – с тех самых пор, как не стало Тимки. Тот был внимательным, хоть и молчаливым слушателем. В гости ко мне не ходили, а разговоры по телефону, разумеется, не в счет. Да и звонили мне – кот наплакал.
Он вновь наполнил бокалы сухим вином, бутылку которого принес с собой в сумке.
Сделал пару глотков.
- Как, спрашиваешь, случилось? Знаешь, есть такая серия анекдотов, которые начинаются словами «Возвращается как-то муж из командировки…»? Вот и со мной произошло точно так же. Возвращается муж из командировки, вот из этой самой, - он тронул шрам на скуле, - а добрые люди сообщают, что жена была ему…гм, не совсем верна. Изменяла с одним нашим общим знакомым. Ну, объяснились мы с ней. Её, в общем-то, тоже понять можно: моложе меня на восемь лет, кровь, так сказать, еще играет – а муж где-то далеко в войну играет…
- Где?
- В Чечне. Я ведь служил в российской армии. Комиссовали по тяжелому ранению. Простить ей этого я не мог, да она прощения и не просила. Разошлись мы мирно. Уехала она со своей новой любовью в Витебск, там у него жилье после родителей осталось. Даже квартиру, построенную в основном на ее деньги, мне оставила. Может, чувствовала свою вину, и это была попытка хоть как-то ее загладить.
- А твой сын?
- Сын к этом времени в институте учился. Когда узнал, встал, конечно, на мою сторону – подлость, как ни крути, она и есть подлость, как ее оправдаешь? Сейчас он в Москве. С матерью, насколько я знаю, не общается, ко мне заезжает время от времени… эдак раз в два года. Ты не думай, я не жалуюсь - просто излагаю.
- И что дальше?
- Друзья говорили: не расстраивайся, женщин много, найдешь себе не хуже. Ну, поискал, ну, нашел. Симпатичная, даже моложе моей бывшей на два года. Стали встречаться. И все шло неплохо до того самого момента, когда я вдруг почувствовал: наши с ней отношения – как поездка на машине: пока есть бензин, едет. Только вместо бензина – деньги. Подарки, покупки, рестораны – не то, чтобы я был таким жмотом, но уж больно одно стало зависеть от другого…Вот я и спросил себя: «А если бы у меня денег не было? Относилась ли бы она ко мне так же?» И таким очевидным показался мне ответ, что я как-то сразу…увял. Ладно. Разошлись мы с ней, как в море корабли: она пошла своим курсом, искать нового обеспеченного друга, я – своим.
- Но нельзя судить обо всех по одной женщине, - заметила я.
- Нельзя, - согласился Сергей. – Поэтому я и познакомился еще с одной. Встречались где-то полгода, может, чуть больше. Но и на этот раз ничего не получилось.
- Тоже деньги?
- Нет, там было другое. Мне приходилось делить ее с многочисленными родственниками – тетями, дядями, братьями какими-то троюродными – и ее детьми. То брат руку сломал, то тетя замуж дочь выдает, то мать надо на консультацию в область везти. А мне ее внимание всегда доставалось, так сказать, по остаточному принципу. В конце концов, я спросил ее: «Послушай, я в твоем хит-параде какое место занимаю? Пятое? Восьмое?» - «А ты хочешь, чтобы я больную мать бросила, и к тебе на свидание бежала?» Да, хочу, Света. Наверное, как и любой мужчина, я хочу быть для кого-то самым главным. Эгоизм? Да. Но разве любовь и не подразумевает эгоизм? Отношения между двумя всегда происходят в ущерб третьему. Разве девушка, выходящая замуж, не жертвует своими родителями, ради жениха, новой семьи? А он своими – ради нее? Не понимать этого - чем обычно грешат тещи - это эгоизм пострашней! Вот почему я не обижаюсь на своего сына.
Я как-то совсем непроизвольно накрыла его руку своей. Спохватившись, хотела убрать, но он удержал ее. И мне вдруг захотелось, чтобы мы сидели так долго-долго. Или даже… всегда?
- Итак, счет был два ноль не в мою пользу, - продолжал он. – Конечно, можно было познакомиться еще с кем-то, но… Я задумался как-то на досуге - и понял, в чем моя ошибка. Не надо форсировать события. Не надо подталкивать судьбу в спину. Чему быть – тому и так быть. Чему нет, тому нет.
Он замолчал.
Я взяла свой бокал, отпила немного. Впервые за долгое время мне не хотелось глушить свое одиночество коньяком. Потому что сейчас я была не одинока. Рядом со мной сидел этот странный человек, мой случайный знакомый, упавший с неба. Его худые острые плечи распирали свитер, как плечики вешалки, и он вряд ли мог служить эталоном крепкого здоровья, тем более – мужской красоты, но я все равно почувствовала себя как-то уютно и надежно, пусть и на время. Хоть вечер – да мой.
Мне очень хотелось спросить, что он думает о наших отношениях – если отношениями можно назвать всего лишь три встречи – но я почему-то боялась.
И все же я не выдержала.
- Сергей, но если так – почему сейчас ты решил..?
Я замялась, не зная как поточнее сформулировать вопрос.
Но он понял и так.
- Потому что, как я уже сказал, чему быть – тому быть. Уж не думаешь ли ты, что я специально подгадал тот прыжок и свалился тебе на голову?
- Не думаю.
- А раз так – похоже на то, что кто-то там, наверху, распорядился, чтобы мы встретились, - он легонько сжал мою руку. Помолчал. – Ну, теперь твоя очередь. Расскажи, как ты, такая молодая и красивая женщина, осталась одна.
- Видимо, перестала быть для мужа молодой и красивой, - тихо заметила я. – Всё как у всех - я имею в виду, у всех обманутых жен: запах чужих духов, задержки на работе, загадочные звонки по телефону. Прямо классика жанра. Дочери тогда было тринадцать. Чтобы не травмировать ее, мы какое-то время еще сохраняли видимость отношений. Но она и сама скоро все поняла, и это потеряло смысл. Муж ушел, я кое-как дотянула Наташку до конца школы. С ней тоже проблемы были: влюбилась в мальчишку, как принято говорить, из неблагополучной семьи. Какая уж там учеба! Но, слава Богу, пронесло. Его забрали в армию, а она познакомилась на дискотеке с каким-то заезжим юношей. Поэт, музыкант, еще там кто-то - естественно, непризнанный. Поехала за ним в Питер. Сейчас там живет, как – не знаю: звонит редко. Но, я думаю, что если не спешит домой возвращаться, значит, не так уж плохо. Такая вот история.
К половине одиннадцатого вино было выпито, шоколадные конфеты, коробку которых мой гость принес с вином, съедены.
Он взглянул на часы:
- Наверное, мне пора.
Мне хотелось, чтобы Сергей остался, но я боялась предложить это сама. Думаю, женщины меня поймут.
Нет, не для того, чтобы тут же прыгнуть с ним в кровать и заняться сами знаете чем: я как раз принадлежала к тем представительницам слабого пола, для которых это – дело десятое. Просто я устала от длинных, серых, бесцельных дней и еще больше – от долгих одиноких ночей. И вот сейчас передо мной сидел человек, который был мне симпатичен, и который, наверное, устал от них точно так же. И в наших силах было сделать так, чтобы хоть эта ночь была не такой. А может и другие тоже. «А вдруг вдвоем с тобою…?» С сексом это будет или без – мне было безразлично. Ну, почти безразлично. Тело отвыкло. Душа ждала другого.
- Тебе далеко ехать? – тихо спросила я, понимая, что в нашей провинции, да при наличии таких современных видов транспорта, как такси, «далеко» - понятие относительное.
- Так, не очень…
Воцарилась тишина, только с кухни доносился ровный низкий рокот моего холодильника. Он убрал свою руку с моей, зачем-то опять посмотрел на часы. Пошевелился, готовясь подняться с дивана.
Сейчас он уйдет. Все как тогда, после ресторана: «захотите – позвоните…» Опять должна решать я.
И я все-таки наступила на горло своей робости и смущению.
- Если хочешь, можешь остаться.
Его глаза радостно блеснули - но только на долю секунды, на миг. Потом в них появилось что-то совсем другое – смятение, замешательство, растерянность?
Странно.
- Только… я должен сразу предупредить тебя… - глухо начал он, и я вопросительно и даже чуть настороженно посмотрела на него. Я почувствовала, что он собирается сказать мне что-то…не совсем приятное?
Сергей встал и, не проронив больше ни слова, резким движением поддернул вверх правую штанину джинсов, обнажив бледно-розовую, неестественно безволосую кожу. Странную на вид кожу.
В следующий миг я поняла, что это не нога.
Протез.
Вот почему он прихрамывал, вот почему так неловко отставлял эту «ногу» в сторону, когда садился.
- Сувенир на память о Чечне. Не вся…только до колена, - как будто оправдываясь, добавил он.
И этот виноватый тон тронул меня больше всего. К горлу подступил комок. Что переживал он каждый раз, когда, ложась с женщиной в постель, вынужден был предупреждать ее и отстегивать у нее на виду бесчувственный кусок пластмассы?
- Знаешь, это… - в первый момент я не смогла найти подходящих слов для утешения, но потом поняла, что утешать его как раз и будет наихудшим вариантом из всех. – Для мужчины это не главное, главное, чтоб все остальное у него было на месте.
И…грубоватая шутка сработала.
Его лицо просветлело.
- Я думал…
Я так и не узнала, что он думал.
Сергей шагнул ко мне, привлек к себе и зарылся лицом в мои волосы. Потом взял меня на руки и понес в спальню.
10.
…После этого мы долго не могли заснуть. Я устроилась у него на груди и слышала, как бьется его сердце. Словно маятник часов, отсчитывающих время моей новой жизни.
- Хочешь знать, как это случилось? Ну, с ногой? – спросил Сергей.
- Если тебе неприятно, не говори.
- Да нет, теперь уже ничего. Под Хасавюртом колонна попала в засаду. Наш «уазик» подорвался на мине. Из четверых, кто был в машине, только я остался в живых. Меня тяжело ранило. Осколками посекло лицо, но больше всего досталось ноге. Чечены взяли меня в плен, я был без сознания. Не убили - скорее всего, держали для выкупа или хотели обменять на кого-то из своих. Давали какие-то таблетки, кое-как бинтовали раны. Началась гангрена. Я уже думал – всё. Через полторы недели наши отбили. Меня сразу отправили в госпиталь, но было уже поздно…
Воцарилось молчание.
- Знаешь, а ведь это она помогла нам встретиться, - вдруг сказал Сергей.
- Кто «она»?
- Моя пластмассовая нога.
- Как так?
- А вот так. Увидел как-то в прошлом году по телику репортаж из США о женщине-пилоте, потерявшей в автокатастрофе руку, но через какое-то время вернувшейся в профессию. Вот это и заставило меня задуматься: а тебе слабó? Нет, не самолет водить – прыгнуть с парашютом. У меня же в молодости было почти сто прыжков! Знаешь, так вдруг захотелось вновь испытать это чувство полета… - он вздохнул. – Чем старше человек, тем меньше у него в жизни радостей. Старикам, вон, вообще почти ничего не нужно: телик, да диван мягкий, или, там, скамеечка у подъезда. Меня, конечно, диван тоже не минует, но так хочется, чтобы попозже…
- Не переживай: когда мужчина встречается с женщиной моложе его, он и сам молодеет, - изрекла я затертую, как старый пятак, истину. – Так что я этот твой диван отодвигаю на неопределенный срок… Извини, перебила.
Сергей поцеловал мои волосы и продолжал рассказ:
- Очень кстати я вспомнил про Миловидова. Ну, того мужика, которому ты дала номер своего телефона в супермаркете. Он был дальним родственником моей жены…бывшей жены, - поправился он. – Двоюродным или троюродным братом…короче, каким-то там «юродным». Знал я его слабо, так, разговаривали два-три раза и все. Но я помнил, что он когда-то служил инструктором по прыжкам с парашютом. Правда, я не видел его несколько лет, что-то могло измениться, но почему не попытаться? Я нашел его телефон, позвонил. Он уже дембельнулся, но теперь подрабатывал в местном аэроклубе. Я попросил помочь. Он сначала наотрез отказался: мол, ты уже лет пятнадцать, как не прыгал, а теперь еще и инвалид! Если что – кто отвечать будет, все такое… Но я все же уломал его. Олег вообще-то мужик неплохой.
- А нога? Причем здесь нога?
- Перед самым прыжком по закону подлости один из ремешков протеза расстегнулся. Хорошо, я вовремя заметил. Пока застегивал его, замешкался немного. Это на земле двадцать – тридцать секунд мелочь, а там за это время вертолет пролетает приличное расстояние. И я, так сказать, не вписался в сектор приземления. Понесло к озеру.
- Не к озеру, а ко мне, - поправила я.
- К тебе, - согласился Сергей. - Миловидов потом ругал меня почем зря.
- Это я помню. Словами не из толкового словаря Ожегова.
- А, ничего. В тот же вечер раскурили с ним трубку мира – в смысле, распили бутылку водки. Олег, конечно, человек вспыльчивый, но быстро отходит. Так что еще попрыгаю.
- Никуда я теперь тебя не пущу.
- Это почему?
- Еще приземлишься в следующий раз в объятия какой-нибудь красавицы!
Он тихо засмеялся. Осторожно и нежно сдвинул меня со своей груди, и я оказалась у него под боком.
- Что ты?
Его рука скользнула по моему животу. Ниже…
В следующий момент он вновь накрыл меня своим горячим нетерпеливым телом.
11.
Некоторое время мы решали, у кого будем жить. Причем вопрос о том, сдавать ли вторую квартиру, как это сразу предложил рассудительный Николай Семенович Сырец, даже не вставал.
- У тебя, вон, чистота и порядок, - сказал Сергей. – А у меня – холостяцкая берлога. Бардак не для слабонервных: носки по комнатам, книги под диваном, пыль на мебели…да и кухня…
- С кухней-то что?
- Знаешь, как говорят: женщины моют посуду после еды, а мужчины – перед едой? Вот и у меня так же.
- Ты такой лентяй?
- Не то слово, - улыбнулся он.
Мне было все равно. Когда-то я очень спокойно относилась к мужским привычкам Виктора, своего экс-супруга, и не закатывала сцен, если он во время ужина устраивался с тарелкой на диване в гостиной, чтобы не пропустить по телику интересную передачу или весил свою ношеную рубашку в шкаф, вместо того, чтобы отправить ее в стирку. Человека принимаешь целиком – со всеми его достоинствами, слабостями и недостатками.
Мы решили жить и у Сергея, и у меня. По очереди.
Сначала он переехал ко мне. Вещей взял немного: белье, несколько рубашек, еще что-то из одежды, электробритву, три - четыре книги. Все уместилось в средних размеров сумку.
И у меня началась новая жизнь.
В которую постепенно возвращался смысл и само желание жить. Я снова стала кому-то нужна. Раньше я была нужна Виктору и Наташке. Потом одной Наташке. Потом только Тимке. Потом – никому… до того самого дня, как появился он, Одинокий Парашютист.
Уже на второй день, когда я вернулась с работы, Сергей объявил:
- У тебя подтекал кран на кухне. Я заменил прокладку.
- Прокладку? – повторила я. Наверное, как у всякой женщины, у меня это слово ассоциировалось, прежде всего, совсем с другим.
- Ну, да. Была у меня одна в запасе. Японская, для себя берёг. Так что думай, хозяйка, думай.
Я вспомнила сцену из комедии «Афоня» и улыбнулась. Поцеловала его в щеку.
- Этого хватит?
- Только до постели, - ухмыльнулся он и легонько шлепнул меня ниже спины.
- Ну, тогда у меня в ванной плитка вот-вот посыплется, - слегка обнаглела я. – Одна уже отвалилась.
- Разберемся.
И он действительно купил какой-то суперклей и разобрался с плиткой. И еще перепаял штекер телевизионного кабеля, потому что до сих пор на моем телике часто пропадал цвет и «снежило» изображение.
Так что насчет лентяя все оказалось неправдой. И если в его холостяцкой, как выразился Сергей, «берлоге» действительно царил бардак, то это могло быть просто нежеланием утруждать себя при отсутствии кого-то, ради кого стоило бы стараться. А для себя – сойдет и так. Мужчины, они такие.
12.
Мы лежали в постели, поставив между нами его ноутбук, и смотрели «ди-ви-дишку» с каким-то боевиком. На экране визжали тормозами крутые иномарки, грохотали выстрели, усталые сыщики курили и пили кофе.
Сергей зевнул.
- Знаешь, у меня такое чувство, что сценарии всех этих сериалов… ну, большинства из них, - поправился он, - пишутся не людьми, а машинами. Закладывают в компьютер, так сказать, сырье: продажных милиционеров, наркотики, бандитов, заложников, красавиц, погони. Программируют, сколько чего должно быть: погонь – столько-то процентов, перестрелок – столько-то, любовных отношений – столько-то. Через час компьютер выдает какую-нибудь «Кровавую тайну» или «Роковую ошибку».
- Не исключено, - согласилась я. – А что, думаешь нынешние книги лучше?
Но если честно, я не очень-то вникала в происходящее на экране. Скорее, просто наслаждалась безмятежным вечером, присутствием близкого мне человека и верила, что таких вечеров будет еще очень много.
Когда дело дошло до любовной сцены, Сергей вытащил руку из-под одеяла и поставил фильм на паузу. Полураздетые герои замерли, не добравшись до постели. Он вопросительно посмотрел на меня.
- Будем смотреть дальше или, может, баиньки?
- Как хочешь.
- А ты?
- А я – как ты…
Он выключил ноутбук, сложил его и опустил на пол. Придвинулся ко мне и обнял, прижавшись своей чуть шершавой щекой к моей.
Некоторое время мы лежали в тишине, только с улицы время от времени слышался шум поздних автомобилей, да из квартиры сверху пробивались приглушенные звуки какой-то попсовой песенки.
- Света, а у тебя до меня кто-нибудь…был? – вдруг произнес Сергей.
Чего спрашиваешь, насмешливо подумала я, вспомнив наш первый телефонный разговор. Когда ты приглашал меня в ресторан, то, кажется, был уверен в обратном!
Как бы в ответ на эту мысль, он сказал:
- Ну, я имею в виду, может…ты не всегда ездила на своем велосипеде на озеро…
- Был.
Мне показалось, что он чуть напрягся. Так, самую малость. Ревнует?
Но мне это было приятно. Скажите, а какой женщине не стало бы?
- Да, - сказала я. – У меня был Тимка.
- Тимофей, что ли? – с некоторой досадой произнес Сергей. - Редкое нынче имя для мужчины.
- А для собаки – не очень, - сказала я и поцеловала его в губы.

Хотите знать, что было дальше? Напишите мне.