-- : --
Зарегистрировано — 123 316Зрителей: 66 406
Авторов: 56 910
On-line — 21 444Зрителей: 4247
Авторов: 17197
Загружено работ — 2 122 030
СОЦИАЛЬНАЯ СЕТЬ ДЛЯ ТВОРЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ
«Неизвестный Гений»
Судьба.
Пред. |
Просмотр работы: |
След. |
26 марта ’2013 
11:28
1.
Дима стоял посреди цеха, опустив руки по швам и слегка понурив голову. На вид ему было далеко за тридцать: серые глаза, светлые, начавшие редеть волосы, рабочая куртка с эмблемой предприятия на спине. Но, несмотря на возраст, он был похож на провинившегося школьника.
- Вы почему не пришли утром на планёрку? - выговаривал ему Директор. - Все собрались, а вас не было. Как можно полноценно решать вопросы без энергетика предприятия? Дмитрий, вы уважаете наш коллектив? Ну скажите, наконец, хоть что-нибудь в своё оправдание!
- Я был на аварии. Никак нельзя было бросить, уйти…
- А почему вы не пришли, когда я посылал за вами?
- Причина та же, - коротко ответил Дима.
- Запомни, - срываясь на крик и всё яростнее сверкая очками, почти заорал на него Директор, - если я тебя зову, то ты должен бросить всё и бежать ко мне сломя голову! Тебе ясно?
Конечно, энергетику давно было ясно, что главное здесь - не производство, не план, а субординация и беспрекословное подчинение. Но уйти, хлопнув дверью, он не мог. Была середина девяностых, и ведущие предприятия маленького волжского городка дышали на ладан, задерживая мизерную зарплату на несколько месяцев. На небольшом фанерном заводе, или фанере, как его попросту называли, платили втрое, вчетверо больше, а потому здесь собрались лучшие специалисты, и на место Димы, как не раз говорил директор, за воротами стояла большая очередь.
Трудно работать, если тебе дышат в затылок, но другого выхода не было. Сын в этом году должен был поступать в институт, дочь-школьница тоже требовала больших расходов, а зарплата отца была единственным реальным источником доходов семьи. Жена Катя трудилась медсестрой и домой приносила копейки. А фанерный завод гремел на всю округу, потому что продавал свою продукцию за рубеж - в Германию, Египет, Америку. В обмен на доллары банк выдавал достаточное количество рублей, чтобы кормить не только работников предприятия. Хватало и на городские нужды, и на "крышу", то есть местным бандитам, и столичным прилипалам, от которых зависел сбыт готовой продукции. Да мало ли кто норовил урвать чужую копейку!
2.
Катя работала в психонаркологическом диспансере, который в народе именовался просто - дурдом. Но дурдом, который находился за стенами больницы, не сильно отличался от того, в котором она дежурила сутками по графику.
Мизерная зарплата, очереди за продуктами, талоны, ободранные стены домов, засилье бандитских группировок, их кровавые разборки - всё это стало повседневностью в лихие девяностые. И муж, тюха-матюха, как она его про себя называла, только дополнял картину ужасной беспросветности.
- Ну что это за мужчина, который не может обеспечить семью? - не раз и не два говорила она после отчаянных попыток свести концы с концами.
Пришлось Диме бросать насиженное место и уходить туда, где платили. На фанеру его взяли с удовольствием, а через несколько месяцев назначили главным энергетиком, уволив не угодившего директору предшественника. Увольнение - это была отработанная процедура, и за воротами в любой момент мог оказаться каждый, начиная от уборщицы и кончая начальником смены.
Работа сутками давала Кате много преимуществ. Отработала день и ночь - и три дня можно заниматься детьми, хозяйством, всем, чего душа пожелает. А душа у неё желала многого. Дети подросли, свободного времени стало больше, и тёмными дурдомовскими ночами, когда весь беспокойный контингент больницы засыпал, в её голову лезли мрачные мысли о том, что жизнь не бесконечна, что впереди лишь гнетущая серость и нет никакого просвета. Пройдёт немного времени, дети вырастут, а она станет никому не нужной старухой.
Боль и жалость к себе не давали покоя. Презрение к безвольному, не способному на поступок мужу временами перерастало в ненависть. А вокруг было столько мужчин! Со временем у Кати появилась устойчивая симпатия к молодому фельдшеру из соседнего отделения. Едва заметные ухаживания, конфетно-букетный период, и вот, наконец, ночи гнетущего одиночества сменились ночами яркой и нежной любви. Ближе к полуночи они запирались в дежурке, и наутро Катерина, усталая, но довольная, с искрящимися радостью глазами шла домой отсыпаться.
Связь эта продолжалась без малого год. Затем была вторая, третья… Катя не могла и не хотела останавливаться. Измена мужу стала повседневностью, без которой жизнь для неё теряла всякий смысл.
3.
Лущильные станки гремели, будто собирались взлететь. Пар неспешно поднимался к чёрным прокопченным сводам цехов. Рабочий день на фанере начинался с обхода. Директор медленно, не спеша шёл по цехам, останавливаясь там, где что-то не ладилось. Сквозь гул и скрежет оборудования выслушивал объяснения мастеров, расспрашивал рабочих. Ночная смена сдавала вахту дневной, и производство не останавливалось ни на минуту. Затем наступало время планёрки, на которую собирались мастера и начальники. Здесь Хозяин смотрел выполнение норм, находил или назначал виновных и тут же снижал им процент месячной премии.
Вечером собирались ещё раз, чтобы обсудить результаты дневной смены. И опять кого-то лишали заработка. Директор не раз говорил полушутя, что он спит плохо, если никого не наказал в течение дня. Энергетику, механику и ремонтникам резали премию за простои оборудования. Очень часто выходило так, что к концу месяца от премии ничего не оставалось.
Самая эффективная система управления в России – когда присутствует неотвратимость наказания и во главе организации стоит САМОДУР, логика действий которого непредсказуема. В этом случае неизвестно, на кого падёт следующий удар карающего меча, и подчинённые находятся в постоянной готовности к отражению начальственного гнева. Разобраться и наказать кого попало - именно этот армейский принцип действовал на заводе.
Планёрок боялись, как огня, к ним готовились: начальники смен воровали друг у друга готовую продукцию, технари ставили рекорды скорости при замене вышедших из строя деталей и агрегатов, любые распоряжения Директора выполнялись мгновенно. Поэтому неявка энергетика на планёрку была вопиющим преступлением, подлежащим немедленному наказанию. Но Хозяин довольно опрометчиво уже отобрал у Димы премию за текущий месяц, и теперь терять бедолаге было практически нечего. (Бывают в жизни счастливые моменты). Привычные рычаги управления были утрачены, и Директору оставалось только сотрясать воздух возмущёнными криками.
4.
В советские времена на фанере работали заключённые. Затем, освободившись, многие из них вернулись сюда уже добровольно, так как больше их никуда не брали. С собой они принесли воровской жаргон, карточные игры, пьянку и неизменное воровство всего, что плохо лежит. Ворота охраняли братки из крышующей завод банды. Поэтому специалисты и работяги, пришедшие на фанеру ради высоких заработков, резко контрастировали с обосновавшейся здесь шайкой-лейкой.
Директор был пришлый. Гендиректор, принимая его на работу, сказал, что среди здешнего контингента самая правильная линия поведения - это самодурство. Новенький попробовал, и ему даже понравилась роль вездесущего надсмотрщика. За это его выследили и били обиженные им работяги. Однако некто по кличке Шмидт, бывший зек, довольно авторитетный, защитил Директора, и тот назначил его главным инженером, а скорее - верным псом. Кроме охраны начальника он обеспечивал бесперебойную работу техники с истинно немецкой педантичностью, оправдывая полученную на зоне кликуху.
Надолго запомнилось Дмитрию, как главный проводил однажды собрание ремонтников:
- Ну, что тянетесь, как немцы пленные, - начал он вполголоса. - Вам добавили зарплату, но на работу мне, смотрите, чтобы больше не опаздывать!.. Ладно, один раз можно опоздать, прощается. Но во второй - сразу пиши заявление. Нам такие работники не нужны. И главное - не пить! После смены с устатку разрешаю, выпей, но только один стакан, потому как завтра тебе снова на работу, и какой из тебя будет работник с похмелюги? - Шмидт обвёл орлиным взором весь свой контингент в промасленных спецовках, вздохнул и махнул безнадёжно рукой. - Ладно, идите, дела не ждут.
Диму с непривычки чуть не вырвало от такого обращения, но деваться было некуда - семья. Приходилось терпеть и молчать. А Шмидт учил подчинённого настойчиво и доброжелательно:
- Ты, Дмитрий, не смотри, как работает электрик, у них у всех шестые разряды, плохо они не сделают. Твоя задача - следить, чтобы он пришёл на работу трезвым, весь день работал, не напился и вовремя ушёл домой.
- А если он неправильно включит газовый котёл, или займётся сваркой в неположенном месте, или его ударит током? Мало у нас было взрывов, пожаров и несчастных случаев? Кто будет виноват? Я! - уже дома перед женой распинался в праведном гневе Дима.
Но на работе рядом со сверкающим очками Директором и авторитетным Шмидтом он молчал, как провинившийся школьник, не смея возразить, не смея сказать слово в свою защиту.
5.
В детстве Дима был послушным исполнительным мальчиком. Учился отлично, участвовал в самодеятельности, играл в футбол, брал призы на олимпиадах по физике и математике. Родители и школьные педагоги не могли на него нарадоваться. Без проблем Дмитрий окончил институт и устроился работать на одно из ведущих предприятий города, где сравнительно быстро занял должность старшего инженера. Женился, родились дети. И всё было бы хорошо, если бы не пришли лихие девяностые, перевернувшие жизнь многих и многих.
Устроившись на фанеру, Дима с головой ушёл в изучение оборудования, пытаясь улучшить его работу. Но, став энергетиком, он вынужден был всё своё время тратить на разборки с мастерами, механиком, Директором, споры о простоях и прочую текучку. Почуяв слабину его характера, участники производственного процесса постепенно привыкли беззастенчиво валить свои промахи на новичка, который не мог возразить и молча сносил все тычки и зуботычины.
Однажды Директор зашёл в мастерскую и к всеобщему ужасу застал дежурного электрика спящим. Тот сидел за столом, положив голову на руки. Вызвав на место преступления энергетика, Хозяин дал волю эмоциям:
- Лишить премии! Всех! И убрать стол! Чтоб я его больше не видел! Нашли себе лежанку!
Дима стоял, потупив взор, но кто-то несмело заметил, что за столом надо рисовать эскизы, закрывать наряды…
- Тогда распилить! И чтобы не сидеть мне без дела! - сверкнул очками грозный руководитель, повернулся и вышел вон.
Тут же достали ножовку и без лишних разговоров привели приговор в исполнение. А потом регулярно в течение нескольких месяцев в мастерскую заглядывал Шмидт и следил, чтобы все были заняты. Неважно чем, но в руках должен быть молоток, отвёртка или гаечный ключ. Даже книги по электрике, схемы не допускались:
- Дома читать будешь, а здесь работать надо!
Производственные мастера не отставали от своего руководителя. За спиной работающего ремонтника неизменно собирались несколько человек из начальства, угрожая вызвать к месту проведения работ всех и вся, включая Директора, одно имя которого наводило ужас. Ведь премии, которая составляла половину заработка, могли лишить за что угодно.
Один слесарь, юморист, бывало, приходил на место работы, бросал на пол инструмент и кричал, подражая собравшимся сзади надсмотрщикам:
- Что за хрень? Почему за спиной тихо? Пока мастер не заорёт, работать не буду! Распустились тут у меня!
6.
Ночью Диме приснился сон, будто прямо на планёрке Директор долго распекал его за грехи, перешёл на крик, гневно сверкая очками, а затем набросился и, разорвав ворот рубахи, вцепился в горло. Несчастный замер в оцепенении, а Вампир, почуяв запах крови, с хохотом всасывал в себя стекающую по шее тёмно-красную жидкость. Отчаяние комком застряло где-то в груди. Сидевшие по местам мастера захохотали, оскалились, и Дима с ужасом увидел их клыки, готовые впиться в беззащитную плоть. У женщин чуть поменьше, а у мужчин - огромные, волчьи. Механик, будто вурдалак, бросился вслед за Хозяином. Дима рванулся в сторону, вышел из оцепенения и, к величайшему облегчению, проснулся, весь в холодном поту.
Жена толкала его в бок, пытаясь разбудить, но бедолага кричал и отталкивал её руками. Потом встал, вышел на кухню, достал из холодильника бутылку водки и залпом выпил полстакана. Стало легче. Стоявший перед глазами кошмар понемногу рассеялся и пропал, будто его и не было. Но на следующий день на работе Дмитрий безотчётно пытался заглянуть в рот каждому из сослуживцев, чтобы определить величину его клыков.
Через несколько дней сон повторился, сопровождаемый новыми ужасающими подробностями, страхом и адской болью. Несчастный всеми силами гнал его прочь, но каждый вечер в постели, закрывая глаза, он видел сверкающие очки директора и его огромные белые клыки с застывшими на них каплями крови. Сердце сжималось, и только изрядная порция спиртного возвращала беднягу к реальной жизни, давая возможность уснуть спокойно.
Прошло полгода, и у Димы выработалась стойкая привычка каждый вечер принимать дозу спиртного. Сначала это помогало, но страх перед Директором, ежемесячно половинившим зарплату и ежедневно унижавшим его человеческое достоинство, не давал покоя. Несчастный безвольно плыл по течению, изо всех сил пытаясь сохранить психическое равновесие.
7.
Николай, сын Директора, совсем молодой парень, работал здесь же, на фанере мастером. В соседнем цехе его жена Дина трудилась в такой же должности. Учились на заочном, но можно себе представить, что это была за учёба. Им нужны были только дипломы, но не знания. Коля, видя страдания энергетика, советовал ему с некоторой долей превосходства:
- Ты, Дмитрий, живи по указу Петра Первого. Кстати, указ этот никто ещё не отменил. Вот слушай: «Подчинённый в присутствии начальника должен иметь вид бравый и немного придурковатый, дабы своим разумением не смущать начальство!» Полстраны так живёт, а ты? Эх, тюха-матюха!
Но, несмотря на видимое сочувствие, Николай никогда не упускал случая приписать энергетику лишние часы простоев, выгораживая себя перед отцом. Дина тоже пользовалась мягкотелостью Димы, как и многие другие мастера.
Сын считал себя человеком самостоятельным и никому не обязанным. С отцом он вёл себя независимо, огрызаясь и прямо в цехе посылая всесильного Директора матом, чем доводил присутствующих до полного ступора. Поэтому через несколько минут после начала семейной ссоры вокруг не оставалось ни единой живой души. Люди понимали, что если паны дерутся, то у холопов от этого только чубы трещат. И долго после таких разборок Директор ходил мрачный, раздавая оплеухи направо и налево.
Только мать Николая, заслуженный учитель республики, могла примирить сына с родителем. Как любой педагог, она была правильным человеком и не терпела наглости, лжи, лицемерия, сквернословия, воровства. Женщина видела, как самые близкие люди, муж и сын, всё дальше уходят от тех идеалов, которые она всю жизнь прививала своим ученикам. Видела и не могла этого терпеть. Неприятие кончилось тем, что Директор плюнул и ушёл к любовнице, оставив жене коттедж и большую часть имущества. Сын ему этого не простил.
8.
А Диме становилось всё хуже. Жена видела его состояние, но вмешалась слишком поздно. Врачи поставили неутешительный диагноз, и стал он пациентом Катиной больницы. Сильнодействующие препараты успокоили несчастного и сделали безразличным ко всему на свете. Каждый сходит с ума по-своему, и его вариант помешательства был не самым плохим из возможных.
Плохо было другое. Лёжа в больнице, Дима узнал от «доброжелателей», что жена ему изменяет. Так, избавившись от одного кошмара, он тут же переключился на другой. Под действием лекарств эта новая боль была чуть заметной. Но, вернувшись домой, несчастный ощутил её в полной мере. Он прокручивал всплывавшие из глубин памяти воспоминания: их первая встреча, свадьба, рождение детей, бессонные ночи с маленьким орущим комочком на руках, первые шаги, первое слово, слетевшее с губ ребёнка... Неужели всё это можно забыть, предать, неужели всему этому можно изменить?
Голова закипала от подобных мыслей, слёзы наворачивались на глаза. Однако Катя вела себя как обычно - спокойно, ровно, без эмоций. И когда впервые после больницы он попытался сблизиться с ней, то перед его глазами зримо, во всех деталях вдруг возникла сцена близости жены с любовником. Видение было настолько реальным, что несчастный вскрикнул и отшатнулся, будто от бездны.
Этот кошмар преследовал его по ночам, и только новый курс лечения принёс долгожданный покой, избавив от переживаний. Теперь Дима часами сидел, уставившись в точку, равнодушный ко всему на свете. Катя перешла на ставку старшей медсестры, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Работала только днём. С любовником она продолжала встречаться в стенах больницы, пока начальство не запретило эти свидания. Но женщина была без ума от своего обожателя, сгорая в пламени запретной страсти и наслаждений. Местом их встреч стала квартира друзей, уехавших на север, на заработки.
9.
Прошло полгода или более, и Дима, только-только пришедший в себя, явился пред ясные очи Директора. Должность энергетика была занята, и ему предложили другую работу. Трудно после пережитого начинать всё сначала. Грохот работающих станков давил на психику, тяготила до боли знакомая обстановка, мастера по-прежнему всеми правдами и неправдами пытались списать свои промахи на простои оборудования. И незабвенный Директор со своими регулярными обходами, неспешно двигавшийся по цехам, словно танк, - неотвратимый, как сама судьба.
В душе Димы снова поселился необъяснимый первобытный страх. Разговаривая с кем-нибудь из сослуживцев, он невольно представлял себе звериный оскал этого человека, а перед глазами, стоило только их закрыть, появлялось хохочущее рыло Хозяина с окровавленной пастью и клыками саблезубого тигра. Через две недели несчастный опять загремел в психушку.
Катя, используя старые связи, оформила мужу инвалидность, и больше разговоров о поисках новой работы не было. Здоровому человеку найти приличное место было непросто, а уж больному - тем более. Дети учились в республиканском центре, а отец постепенно становился тихим алкоголиком, принимая каждый вечер дозу успокоительного. С женой сближаться он больше не пытался, потеряв всякий интерес к женскому полу. Она же относилась к благоверному ровно и спокойно, будто к одному из своих пациентов.
Случилось так, что в самый разгар очередного романа Катя с любовником остались без пристанища. И вот однажды вечером женщина привела своего друга домой. Дима спал, изрядно приняв на грудь. И, запершись в одной из комнат, одержимая страстью парочка занялась своим делом. Так и повелось. Диме выдавалась повышенная доза спиртного, иногда делался успокоительный укол, - и в очередной раз для его жены наступала ночь запретной любви.
После одной из таких ночей Катя нашла в туалете остывающее тело мужа. На его шее была затянута верёвочная петля, привязанная к водопроводному бачку. Посмертной записки не было.
Во время рытья могилы ребята-электрики, бывшие подчинённые Димы, поминая своего начальника, разговорились о том, что его погубило - водка, работа или жена? Мнения разделились, но, разливая самогон по стаканам, старший из них философски заметил:
- Кого уж тут можно винить? Видно - судьба такой!
10.
Спустя несколько лет сын Хозяина разошёлся со своей молодой женой. Детей у них не было, но отец Дины, несмотря на своё криминальное прошлое, занимал довольно высокое положение в республике.
Однажды вечером квартиру Директора посетили братки из местной группировки. Хозяина привязали к стулу, расстегнули рубаху на груди, включили утюг и начали беседу:
- Ты, падла, кого задумал обмануть? Твой ублюдок с кем развёлся? Ты знаешь, кто её отец? Ах, знаешь! Тогда так: даю тебе неделю, и чтобы он на ней по новой женился! Ах, не хочет? Тогда сам на ней женись! Что хочешь делай, у тебя неделя. Всё, время пошло!
Так и случилось. Директор взял в жёны Дину, и жили они долго. Но вот счастливо ли? И вообще, могут ли быть счастливы такие люди?
Дима стоял посреди цеха, опустив руки по швам и слегка понурив голову. На вид ему было далеко за тридцать: серые глаза, светлые, начавшие редеть волосы, рабочая куртка с эмблемой предприятия на спине. Но, несмотря на возраст, он был похож на провинившегося школьника.
- Вы почему не пришли утром на планёрку? - выговаривал ему Директор. - Все собрались, а вас не было. Как можно полноценно решать вопросы без энергетика предприятия? Дмитрий, вы уважаете наш коллектив? Ну скажите, наконец, хоть что-нибудь в своё оправдание!
- Я был на аварии. Никак нельзя было бросить, уйти…
- А почему вы не пришли, когда я посылал за вами?
- Причина та же, - коротко ответил Дима.
- Запомни, - срываясь на крик и всё яростнее сверкая очками, почти заорал на него Директор, - если я тебя зову, то ты должен бросить всё и бежать ко мне сломя голову! Тебе ясно?
Конечно, энергетику давно было ясно, что главное здесь - не производство, не план, а субординация и беспрекословное подчинение. Но уйти, хлопнув дверью, он не мог. Была середина девяностых, и ведущие предприятия маленького волжского городка дышали на ладан, задерживая мизерную зарплату на несколько месяцев. На небольшом фанерном заводе, или фанере, как его попросту называли, платили втрое, вчетверо больше, а потому здесь собрались лучшие специалисты, и на место Димы, как не раз говорил директор, за воротами стояла большая очередь.
Трудно работать, если тебе дышат в затылок, но другого выхода не было. Сын в этом году должен был поступать в институт, дочь-школьница тоже требовала больших расходов, а зарплата отца была единственным реальным источником доходов семьи. Жена Катя трудилась медсестрой и домой приносила копейки. А фанерный завод гремел на всю округу, потому что продавал свою продукцию за рубеж - в Германию, Египет, Америку. В обмен на доллары банк выдавал достаточное количество рублей, чтобы кормить не только работников предприятия. Хватало и на городские нужды, и на "крышу", то есть местным бандитам, и столичным прилипалам, от которых зависел сбыт готовой продукции. Да мало ли кто норовил урвать чужую копейку!
2.
Катя работала в психонаркологическом диспансере, который в народе именовался просто - дурдом. Но дурдом, который находился за стенами больницы, не сильно отличался от того, в котором она дежурила сутками по графику.
Мизерная зарплата, очереди за продуктами, талоны, ободранные стены домов, засилье бандитских группировок, их кровавые разборки - всё это стало повседневностью в лихие девяностые. И муж, тюха-матюха, как она его про себя называла, только дополнял картину ужасной беспросветности.
- Ну что это за мужчина, который не может обеспечить семью? - не раз и не два говорила она после отчаянных попыток свести концы с концами.
Пришлось Диме бросать насиженное место и уходить туда, где платили. На фанеру его взяли с удовольствием, а через несколько месяцев назначили главным энергетиком, уволив не угодившего директору предшественника. Увольнение - это была отработанная процедура, и за воротами в любой момент мог оказаться каждый, начиная от уборщицы и кончая начальником смены.
Работа сутками давала Кате много преимуществ. Отработала день и ночь - и три дня можно заниматься детьми, хозяйством, всем, чего душа пожелает. А душа у неё желала многого. Дети подросли, свободного времени стало больше, и тёмными дурдомовскими ночами, когда весь беспокойный контингент больницы засыпал, в её голову лезли мрачные мысли о том, что жизнь не бесконечна, что впереди лишь гнетущая серость и нет никакого просвета. Пройдёт немного времени, дети вырастут, а она станет никому не нужной старухой.
Боль и жалость к себе не давали покоя. Презрение к безвольному, не способному на поступок мужу временами перерастало в ненависть. А вокруг было столько мужчин! Со временем у Кати появилась устойчивая симпатия к молодому фельдшеру из соседнего отделения. Едва заметные ухаживания, конфетно-букетный период, и вот, наконец, ночи гнетущего одиночества сменились ночами яркой и нежной любви. Ближе к полуночи они запирались в дежурке, и наутро Катерина, усталая, но довольная, с искрящимися радостью глазами шла домой отсыпаться.
Связь эта продолжалась без малого год. Затем была вторая, третья… Катя не могла и не хотела останавливаться. Измена мужу стала повседневностью, без которой жизнь для неё теряла всякий смысл.
3.
Лущильные станки гремели, будто собирались взлететь. Пар неспешно поднимался к чёрным прокопченным сводам цехов. Рабочий день на фанере начинался с обхода. Директор медленно, не спеша шёл по цехам, останавливаясь там, где что-то не ладилось. Сквозь гул и скрежет оборудования выслушивал объяснения мастеров, расспрашивал рабочих. Ночная смена сдавала вахту дневной, и производство не останавливалось ни на минуту. Затем наступало время планёрки, на которую собирались мастера и начальники. Здесь Хозяин смотрел выполнение норм, находил или назначал виновных и тут же снижал им процент месячной премии.
Вечером собирались ещё раз, чтобы обсудить результаты дневной смены. И опять кого-то лишали заработка. Директор не раз говорил полушутя, что он спит плохо, если никого не наказал в течение дня. Энергетику, механику и ремонтникам резали премию за простои оборудования. Очень часто выходило так, что к концу месяца от премии ничего не оставалось.
Самая эффективная система управления в России – когда присутствует неотвратимость наказания и во главе организации стоит САМОДУР, логика действий которого непредсказуема. В этом случае неизвестно, на кого падёт следующий удар карающего меча, и подчинённые находятся в постоянной готовности к отражению начальственного гнева. Разобраться и наказать кого попало - именно этот армейский принцип действовал на заводе.
Планёрок боялись, как огня, к ним готовились: начальники смен воровали друг у друга готовую продукцию, технари ставили рекорды скорости при замене вышедших из строя деталей и агрегатов, любые распоряжения Директора выполнялись мгновенно. Поэтому неявка энергетика на планёрку была вопиющим преступлением, подлежащим немедленному наказанию. Но Хозяин довольно опрометчиво уже отобрал у Димы премию за текущий месяц, и теперь терять бедолаге было практически нечего. (Бывают в жизни счастливые моменты). Привычные рычаги управления были утрачены, и Директору оставалось только сотрясать воздух возмущёнными криками.
4.
В советские времена на фанере работали заключённые. Затем, освободившись, многие из них вернулись сюда уже добровольно, так как больше их никуда не брали. С собой они принесли воровской жаргон, карточные игры, пьянку и неизменное воровство всего, что плохо лежит. Ворота охраняли братки из крышующей завод банды. Поэтому специалисты и работяги, пришедшие на фанеру ради высоких заработков, резко контрастировали с обосновавшейся здесь шайкой-лейкой.
Директор был пришлый. Гендиректор, принимая его на работу, сказал, что среди здешнего контингента самая правильная линия поведения - это самодурство. Новенький попробовал, и ему даже понравилась роль вездесущего надсмотрщика. За это его выследили и били обиженные им работяги. Однако некто по кличке Шмидт, бывший зек, довольно авторитетный, защитил Директора, и тот назначил его главным инженером, а скорее - верным псом. Кроме охраны начальника он обеспечивал бесперебойную работу техники с истинно немецкой педантичностью, оправдывая полученную на зоне кликуху.
Надолго запомнилось Дмитрию, как главный проводил однажды собрание ремонтников:
- Ну, что тянетесь, как немцы пленные, - начал он вполголоса. - Вам добавили зарплату, но на работу мне, смотрите, чтобы больше не опаздывать!.. Ладно, один раз можно опоздать, прощается. Но во второй - сразу пиши заявление. Нам такие работники не нужны. И главное - не пить! После смены с устатку разрешаю, выпей, но только один стакан, потому как завтра тебе снова на работу, и какой из тебя будет работник с похмелюги? - Шмидт обвёл орлиным взором весь свой контингент в промасленных спецовках, вздохнул и махнул безнадёжно рукой. - Ладно, идите, дела не ждут.
Диму с непривычки чуть не вырвало от такого обращения, но деваться было некуда - семья. Приходилось терпеть и молчать. А Шмидт учил подчинённого настойчиво и доброжелательно:
- Ты, Дмитрий, не смотри, как работает электрик, у них у всех шестые разряды, плохо они не сделают. Твоя задача - следить, чтобы он пришёл на работу трезвым, весь день работал, не напился и вовремя ушёл домой.
- А если он неправильно включит газовый котёл, или займётся сваркой в неположенном месте, или его ударит током? Мало у нас было взрывов, пожаров и несчастных случаев? Кто будет виноват? Я! - уже дома перед женой распинался в праведном гневе Дима.
Но на работе рядом со сверкающим очками Директором и авторитетным Шмидтом он молчал, как провинившийся школьник, не смея возразить, не смея сказать слово в свою защиту.
5.
В детстве Дима был послушным исполнительным мальчиком. Учился отлично, участвовал в самодеятельности, играл в футбол, брал призы на олимпиадах по физике и математике. Родители и школьные педагоги не могли на него нарадоваться. Без проблем Дмитрий окончил институт и устроился работать на одно из ведущих предприятий города, где сравнительно быстро занял должность старшего инженера. Женился, родились дети. И всё было бы хорошо, если бы не пришли лихие девяностые, перевернувшие жизнь многих и многих.
Устроившись на фанеру, Дима с головой ушёл в изучение оборудования, пытаясь улучшить его работу. Но, став энергетиком, он вынужден был всё своё время тратить на разборки с мастерами, механиком, Директором, споры о простоях и прочую текучку. Почуяв слабину его характера, участники производственного процесса постепенно привыкли беззастенчиво валить свои промахи на новичка, который не мог возразить и молча сносил все тычки и зуботычины.
Однажды Директор зашёл в мастерскую и к всеобщему ужасу застал дежурного электрика спящим. Тот сидел за столом, положив голову на руки. Вызвав на место преступления энергетика, Хозяин дал волю эмоциям:
- Лишить премии! Всех! И убрать стол! Чтоб я его больше не видел! Нашли себе лежанку!
Дима стоял, потупив взор, но кто-то несмело заметил, что за столом надо рисовать эскизы, закрывать наряды…
- Тогда распилить! И чтобы не сидеть мне без дела! - сверкнул очками грозный руководитель, повернулся и вышел вон.
Тут же достали ножовку и без лишних разговоров привели приговор в исполнение. А потом регулярно в течение нескольких месяцев в мастерскую заглядывал Шмидт и следил, чтобы все были заняты. Неважно чем, но в руках должен быть молоток, отвёртка или гаечный ключ. Даже книги по электрике, схемы не допускались:
- Дома читать будешь, а здесь работать надо!
Производственные мастера не отставали от своего руководителя. За спиной работающего ремонтника неизменно собирались несколько человек из начальства, угрожая вызвать к месту проведения работ всех и вся, включая Директора, одно имя которого наводило ужас. Ведь премии, которая составляла половину заработка, могли лишить за что угодно.
Один слесарь, юморист, бывало, приходил на место работы, бросал на пол инструмент и кричал, подражая собравшимся сзади надсмотрщикам:
- Что за хрень? Почему за спиной тихо? Пока мастер не заорёт, работать не буду! Распустились тут у меня!
6.
Ночью Диме приснился сон, будто прямо на планёрке Директор долго распекал его за грехи, перешёл на крик, гневно сверкая очками, а затем набросился и, разорвав ворот рубахи, вцепился в горло. Несчастный замер в оцепенении, а Вампир, почуяв запах крови, с хохотом всасывал в себя стекающую по шее тёмно-красную жидкость. Отчаяние комком застряло где-то в груди. Сидевшие по местам мастера захохотали, оскалились, и Дима с ужасом увидел их клыки, готовые впиться в беззащитную плоть. У женщин чуть поменьше, а у мужчин - огромные, волчьи. Механик, будто вурдалак, бросился вслед за Хозяином. Дима рванулся в сторону, вышел из оцепенения и, к величайшему облегчению, проснулся, весь в холодном поту.
Жена толкала его в бок, пытаясь разбудить, но бедолага кричал и отталкивал её руками. Потом встал, вышел на кухню, достал из холодильника бутылку водки и залпом выпил полстакана. Стало легче. Стоявший перед глазами кошмар понемногу рассеялся и пропал, будто его и не было. Но на следующий день на работе Дмитрий безотчётно пытался заглянуть в рот каждому из сослуживцев, чтобы определить величину его клыков.
Через несколько дней сон повторился, сопровождаемый новыми ужасающими подробностями, страхом и адской болью. Несчастный всеми силами гнал его прочь, но каждый вечер в постели, закрывая глаза, он видел сверкающие очки директора и его огромные белые клыки с застывшими на них каплями крови. Сердце сжималось, и только изрядная порция спиртного возвращала беднягу к реальной жизни, давая возможность уснуть спокойно.
Прошло полгода, и у Димы выработалась стойкая привычка каждый вечер принимать дозу спиртного. Сначала это помогало, но страх перед Директором, ежемесячно половинившим зарплату и ежедневно унижавшим его человеческое достоинство, не давал покоя. Несчастный безвольно плыл по течению, изо всех сил пытаясь сохранить психическое равновесие.
7.
Николай, сын Директора, совсем молодой парень, работал здесь же, на фанере мастером. В соседнем цехе его жена Дина трудилась в такой же должности. Учились на заочном, но можно себе представить, что это была за учёба. Им нужны были только дипломы, но не знания. Коля, видя страдания энергетика, советовал ему с некоторой долей превосходства:
- Ты, Дмитрий, живи по указу Петра Первого. Кстати, указ этот никто ещё не отменил. Вот слушай: «Подчинённый в присутствии начальника должен иметь вид бравый и немного придурковатый, дабы своим разумением не смущать начальство!» Полстраны так живёт, а ты? Эх, тюха-матюха!
Но, несмотря на видимое сочувствие, Николай никогда не упускал случая приписать энергетику лишние часы простоев, выгораживая себя перед отцом. Дина тоже пользовалась мягкотелостью Димы, как и многие другие мастера.
Сын считал себя человеком самостоятельным и никому не обязанным. С отцом он вёл себя независимо, огрызаясь и прямо в цехе посылая всесильного Директора матом, чем доводил присутствующих до полного ступора. Поэтому через несколько минут после начала семейной ссоры вокруг не оставалось ни единой живой души. Люди понимали, что если паны дерутся, то у холопов от этого только чубы трещат. И долго после таких разборок Директор ходил мрачный, раздавая оплеухи направо и налево.
Только мать Николая, заслуженный учитель республики, могла примирить сына с родителем. Как любой педагог, она была правильным человеком и не терпела наглости, лжи, лицемерия, сквернословия, воровства. Женщина видела, как самые близкие люди, муж и сын, всё дальше уходят от тех идеалов, которые она всю жизнь прививала своим ученикам. Видела и не могла этого терпеть. Неприятие кончилось тем, что Директор плюнул и ушёл к любовнице, оставив жене коттедж и большую часть имущества. Сын ему этого не простил.
8.
А Диме становилось всё хуже. Жена видела его состояние, но вмешалась слишком поздно. Врачи поставили неутешительный диагноз, и стал он пациентом Катиной больницы. Сильнодействующие препараты успокоили несчастного и сделали безразличным ко всему на свете. Каждый сходит с ума по-своему, и его вариант помешательства был не самым плохим из возможных.
Плохо было другое. Лёжа в больнице, Дима узнал от «доброжелателей», что жена ему изменяет. Так, избавившись от одного кошмара, он тут же переключился на другой. Под действием лекарств эта новая боль была чуть заметной. Но, вернувшись домой, несчастный ощутил её в полной мере. Он прокручивал всплывавшие из глубин памяти воспоминания: их первая встреча, свадьба, рождение детей, бессонные ночи с маленьким орущим комочком на руках, первые шаги, первое слово, слетевшее с губ ребёнка... Неужели всё это можно забыть, предать, неужели всему этому можно изменить?
Голова закипала от подобных мыслей, слёзы наворачивались на глаза. Однако Катя вела себя как обычно - спокойно, ровно, без эмоций. И когда впервые после больницы он попытался сблизиться с ней, то перед его глазами зримо, во всех деталях вдруг возникла сцена близости жены с любовником. Видение было настолько реальным, что несчастный вскрикнул и отшатнулся, будто от бездны.
Этот кошмар преследовал его по ночам, и только новый курс лечения принёс долгожданный покой, избавив от переживаний. Теперь Дима часами сидел, уставившись в точку, равнодушный ко всему на свете. Катя перешла на ставку старшей медсестры, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Работала только днём. С любовником она продолжала встречаться в стенах больницы, пока начальство не запретило эти свидания. Но женщина была без ума от своего обожателя, сгорая в пламени запретной страсти и наслаждений. Местом их встреч стала квартира друзей, уехавших на север, на заработки.
9.
Прошло полгода или более, и Дима, только-только пришедший в себя, явился пред ясные очи Директора. Должность энергетика была занята, и ему предложили другую работу. Трудно после пережитого начинать всё сначала. Грохот работающих станков давил на психику, тяготила до боли знакомая обстановка, мастера по-прежнему всеми правдами и неправдами пытались списать свои промахи на простои оборудования. И незабвенный Директор со своими регулярными обходами, неспешно двигавшийся по цехам, словно танк, - неотвратимый, как сама судьба.
В душе Димы снова поселился необъяснимый первобытный страх. Разговаривая с кем-нибудь из сослуживцев, он невольно представлял себе звериный оскал этого человека, а перед глазами, стоило только их закрыть, появлялось хохочущее рыло Хозяина с окровавленной пастью и клыками саблезубого тигра. Через две недели несчастный опять загремел в психушку.
Катя, используя старые связи, оформила мужу инвалидность, и больше разговоров о поисках новой работы не было. Здоровому человеку найти приличное место было непросто, а уж больному - тем более. Дети учились в республиканском центре, а отец постепенно становился тихим алкоголиком, принимая каждый вечер дозу успокоительного. С женой сближаться он больше не пытался, потеряв всякий интерес к женскому полу. Она же относилась к благоверному ровно и спокойно, будто к одному из своих пациентов.
Случилось так, что в самый разгар очередного романа Катя с любовником остались без пристанища. И вот однажды вечером женщина привела своего друга домой. Дима спал, изрядно приняв на грудь. И, запершись в одной из комнат, одержимая страстью парочка занялась своим делом. Так и повелось. Диме выдавалась повышенная доза спиртного, иногда делался успокоительный укол, - и в очередной раз для его жены наступала ночь запретной любви.
После одной из таких ночей Катя нашла в туалете остывающее тело мужа. На его шее была затянута верёвочная петля, привязанная к водопроводному бачку. Посмертной записки не было.
Во время рытья могилы ребята-электрики, бывшие подчинённые Димы, поминая своего начальника, разговорились о том, что его погубило - водка, работа или жена? Мнения разделились, но, разливая самогон по стаканам, старший из них философски заметил:
- Кого уж тут можно винить? Видно - судьба такой!
10.
Спустя несколько лет сын Хозяина разошёлся со своей молодой женой. Детей у них не было, но отец Дины, несмотря на своё криминальное прошлое, занимал довольно высокое положение в республике.
Однажды вечером квартиру Директора посетили братки из местной группировки. Хозяина привязали к стулу, расстегнули рубаху на груди, включили утюг и начали беседу:
- Ты, падла, кого задумал обмануть? Твой ублюдок с кем развёлся? Ты знаешь, кто её отец? Ах, знаешь! Тогда так: даю тебе неделю, и чтобы он на ней по новой женился! Ах, не хочет? Тогда сам на ней женись! Что хочешь делай, у тебя неделя. Всё, время пошло!
Так и случилось. Директор взял в жёны Дину, и жили они долго. Но вот счастливо ли? И вообще, могут ли быть счастливы такие люди?
Голосование:
Суммарный балл: 20
Проголосовало пользователей: 2
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Проголосовало пользователей: 2
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Голосовать могут только зарегистрированные пользователи
Вас также могут заинтересовать работы:
Отзывы:
|
Оставлен:
24 апреля ’2013 02:13мне понравилось)
 |
Cher28520
|
|
Оставлен:
24 апреля ’2013 02:52Очень понравился рассказ.Правда-матка, как она есть! Так было, так есть, так будет. Страшно! Я тоже пробую писать прозу, очень нелегко, а когда-то думала: Фу, проза... Спасибо вам большое! Заходите почитать.
|
|
|
Оставлен:
24 апреля ’2013 11:15Да, так было в лихие девяностые. Но сущность людей меняется очень медленно, поэтому так есть.
Будем прикладывать все возможные усилия, чтобы так не было в будущем, чтобы наши дети и внуки жили в несколько ином, изменившемся мире... Спасибо за приглашение. Вы правы, качественную прозу писать не так легко. |
|
Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Трибуна сайта
Наш рупор
