Снежный барс

На поиски снежного барса
Повесть
Задумывал Алексей Чистов эту поездку, как экспедицию по поискам снежного барса. Однако, уже в России, выяснилось, что главный организатор экспедиции, в последний момент передумал и предпочёл организовать очередной поход в Восточные Саяны, для отдыха и охоты на медведя.
Но начиналось всё оптимистично. Алексей выступил на ВВС, с рассказами о планах поиска редкого хищника на просторах Саян, и рассказывая о палаточном городке на заснеженных склонах, был уверен, что так и будет.
Но, в очередной раз, его намерения натолкнулись на противодействие тех, кто реально способен найти барса, как бы трудно это не было. И как раз у его спутников, такое желание отсутствовало.
И тут, надобно заметить, что некое несогласие с его «рекламной» кампанией, прослушивалось и по телефону, в моменты обсуждения будущего похода. Но, только по приезду в Иркутск, в окончательном виде встала проблема непонимания значения экспедиции, для поисков снежного барса в далёких горах Сибири, его спутниками. Причины, как всегда, коренятся в нежелании Алексея, добиваться конкретного ответа от конкретного человека и главное, в непонимании незаинтересованности участников в этом «безнадёжном и бесперспективном» походе за барсом. Спутникам Чистова, просто было неинтересно охотится за «журавлём», когда «синица», в виде медведей, наверняка будут там, куда они ехали...
А он, не имея денег и не имея структуры, способной организовать такое большое мероприятие, вынужден был доверчиво полагаться на многозначные умолчания и невнятные обещания. Когда же, появившись в Иркутске, Алексей встретился с организатором, выяснилось, что его берут в саянский поход, только в качестве «обузы», а сам поход будет обычной охотничьей поездкой, по знакомому уже маршруту: Орлик, долина реки Сенцы, Хойтогол. Эти места никогда не назывались местными жителями, как места сосредоточения снежного барса, и потому, надежда, просто случайно встретить следы барса, была призрачной...
Ну, а начиналось всё ещё зимой, и обещало превратиться в сенсацию. Он выступил на русском радио, в Лондоне, где с присущей ему восторженностью, рассказывал о красотах Окинской долины и о возможности не только увидеть следы, но и самого барса, в этих замечательных горах...
Получилось всё не так и тут его вины немного. Просто, Алексея «подставили», лишив права выбора с самого начала, но таким образом, что до дня выезда из Иркутска в Саяны, он даже не догадывался, что едет, в очередной раз, выступать в роли «столичной» штучки, в роли болтуна-мечтателя, которого терпят, просто потому, что он приезжает из-за границы.
И Чистов, на эти роли согласился, потому что лучше ещё раз убедиться, что в тех местах, куда они ехали, снежного барса нет, чем вообще никуда не ехать, ссылаясь на непредвиденные обстоятельства...
И он поехал, хотя внутри, был сильно разочарован и молча сопротивлялся такой подставе, понимая, что в таком составе, никаких экспедиций больше уже не будет. Пытаться уговорить главного организатора, он и не пробовал. Да и незачем это. Он понял, что придётся в следующий раз самому всё готовить и самому набирать и команду, и обеспечивать денежное довольствие будущей экспедиции...
... Экспедиция по поискам барса, как он и подозревал, была неинтересна всем её участникам, а когда обнаружил, что цели организаторов и участников, с самого начала расходились с его, то не стал переживать и делал всё по обстоятельствам. Ведь и просто побывать в Сибири, в Саянах – это большая удача.
Однако, начнём с начала и опишем, как он ехал в Россию...
Как всегда, в определённый день, в Лондоне, в его квартире, они с женой, сели к компьютеру и заказали билеты туда и обратно, через Таллин, С-Петербург и Москву, в Иркутск. Стоило это удовольствие около пятисот фунтов и было самым дешёвым решением проблемы добирания на «театр военных действий», то есть в Сибирь, в Восточные Саяны.
...Утром, двадцатого мая, они с женой проснулись очень рано и забрав чемодан и рюкзак, спустились в гараж, где сели в машину и поехали в Станстед, в аэропорт. Рейс на Таллин, уходил в шесть сорок пять и простившись у стойки досмотра, они расстались на целый месяц... Уже в аэропорту, в зоне вылета, Алексей в «Дьюти-фри», купил бутылку виски для своего Питерского друга, а в отделе парфюмерии взял флакон духов для своей дочери, тоже живущей в Питере...
Когда, он добрался до «калитки» вылета, оказалось, что его уже ждали и даже объявили по радио: «Мистер Чистов, вылетающий рейсом Лондон – Таллин, вас ждут на посадку у стойки номер такой-то». Когда он входил в самолёт, все пассажиры сидели на местах и Алексей, посмеиваясь мысленно, чувствовал себя почти героем...
Прилетели в Таллин, по хорошей погоде, около двенадцати часов дня и оставив чемодан в камере хранения, он отправился осматривать старинный центр Таллина...
Поднявшись по узким мощённым улицам на вершину холма, к православному храму Александра Невского, Алексей посидел там, в скверике, на лавочке, наблюдая, как туристы, в основном из Англии, пили пиво в небольших кафе, а самые бойкие стреляли из лука, в установленные под старыми крепостными стенами мишени. Это развлечение организовывали за небольшие деньги пара предпринимателей, мужчина и женщина, одетые в стилизованную под старину, одежде.
Это, он уже видел здесь в прошлое посещение Таллина, но «убивая время», следил с интересом за тем, как любители, в основном азартные молодые англичане, метров с пятнадцати, поражали стрелами круглые, метровые в диаметре мишени на фанерных щитах.
Напрягая воображение, можно было представить себе, как в средние века, захватчики, с таким же азартом, убивали защитников этой крепости, здесь, под неприступными стенами. И наоборот...
Потом он спустился с холма и пешком, дойдя до остановки трамвая, поехал назад, до автостанции, где, в положенное время сел на рейсовый автобус, отправляющийся в Питер, в три часа пополудни...
Весна в здешних местах началась недавно, и в открытые окна автобуса, врывались ароматы зелёной листвы и цветущей черёмухи, а по сторонам от шоссе, на безбрежной равнине, расстилались красивые зелёные сосняки с дорогами, отходящими от шоссе в стороны и уводящие взгляд в лесные синие дали...
Доехали до границы России и Эстонии часа через три неспешного хода и проверив паспорта на двух переходах границы – эстонской и российской, они въехали, наконец, на территорию Российской Федерации. Здесь, даже по сравнению с Эстонией, все было бедно и не ухожено, однако, он помнил, что так было и в советское время. Ведь Эстония и вообще Прибалтика и тогда считалась почти заграницей...
К Питеру подъезжали в светлых сумерках и высадились в районе метро «Автово» уже в двенадцатом часу. Но в Питере начинались белые ночи и потому светло и весело было почти до двенадцати часов.
Доехав до метро «Пионерская», Алексей на маршрутке, добрался до «часовни», а там уже и рукой подать до дома друга, у которого он привычно останавливаюсь каждый раз, бывая в Питере. Его встретили, как всегда радушно, показали комнату (друга пока не было с работы) и попив чаю, все разошлись по комнатам, спать.
Заснул он быстро, но спал чутко, - слышал как на улице проезжали запоздавшие машины и проснувшись рано, сразу выйдя на кухню, начал пить чай. В этом доме ему всё было знакомо с давних пор...
В Питере, в этом гостеприимном доме, он прожил десять дней. За это время побывал на загородной даче своего приятеля, где был в восторге от леса и озера, от уютного, просторного дома и замечательных весенних видов и запахов северной тайги, каковой остались окрестности С-Петербурга и по сию пору. Он бы вовсе не удивился, встретив в этих лесах, заблудившегося волка, или даже медведя. Часто, люди, настолько уверены, что в округе нет ничего примечательного, что просто не смотрят себе под ноги, где, на песке или на дорожной грязи просёлочной дороги, можно обнаружить следы не только косули или лося, но и крупных хищников...
И конечно, в Питере, друзья сводили Алексея в баню, где он парился с остервенением, до изнеможения, и нечаянно обжёг себе ухо. Такое в парилке, тоже бывает. Зато после бани, он чувствовал себя очень легко и все кожные болячки, исчезли совершенно и незаметно. Алексей всегда говорил, что русская баня – одно из лучших «лекарств» от всех болезней...
Случилось в это время и грустное событие. Общий знакомы, Костя Левин, неожиданно умер и его нашли в ванной уже мёртвого, на второй день после его исчезновения...
Были похороны, были и поминки, на которых собрались друзья покойного, архитекторы, все люди незаурядные и интересные. Было много воспоминаний, много разговоров о прошлой жизни; было и много водки, - как это всегда бывает на русских поминках...
После такого количества алкоголя, потреблённого в такой короткий срок, (дома Алексей совсем не пил — не с кем), его систему иммунной «защиты» пробило, и он заболел элементарной простудой, перешедшей в тяжелейший бронхит.
С этой болезнью внутри, Чистов и вылетел в Иркутск, через Москву и прилетел на родину в шесть часов утра. Первое, что он почувствовал сходя с трапа самолёта – это замечательный весенний запах – запах лиственничной молодой хвои и цветущего багульника. Местные жители этого запаха уже не замечают, а для него – это яркое напоминание о многих годах, проведённых в лесных, весенних походах...
Тут есть что повспоминать – стоит только подтолкнуть, разбудить «спящую» память...
Но об этих походах, он написал уже несколько книг и поэтому к этой теме старался лишний раз не возвращаться...
Взяв такси, Алексей приехал к Игорю, в центр города, где он живёт и содержит маленький «хостел» для иностранцев, размещая их в своём уютном доме, очень недорого. Игорь ещё спал, но встретив его, постелил постель на «чердаке», то есть под крышей дома, где Алексей и уснул, блаженно вытянувшись в удобной постели и вспоминая запах тайги, который весной присутствует и в городе...
На следующий день, он поехал к сестре в гости.
С нею, последние лет десять живёт и мать, которой через год будет девяносто лет. Там накормили пельменями и рассказали все семейные новости. Мать, выглядела и чувствовала себя совсем неплохо, для своих восьмидесяти девяти лет. Они, после обеда с водочкой, погуляли по зелёным скверикам вокруг дома и она рассказала ему о своей тоске по независимой жизни и об усталости от постоянной старческой боли во всем теле, уставшем от долгих лет жизни. Алексей, тоже пожаловался на наступающие признаки старости и тем самым уравновесил её жалобы – она ведь сильный человек и после таких откровений, если они односторонние, могла бы быть собою недовольна. А так, они друг другу пожаловались и потому не было ощущения одинокости, в этом прекрасном и яростном мире, и не возникли размышления о приближении тоскливо-неизбежного финала бытия...
Назавтра, утром, он получил звонок от брата, который объявил, что выезжают они, в долгожданный поход, через несколько часов, и чтобы Алексей на такси прибыл к нему домой, к четырём часам, когда и назначен общий выезд...
Он всё сделал согласно «инструкции» и прибыл во время. В такси разговорился с водителем и выяснилось, что тот тоже страстный путешественник и бывает с семьёй и палаткой в разных уголках Прибайкалья. Узнав, что они с братом собираются в Оку, таксист, вполне искренне порадовался за них...
Как обычно, пока грузили вещи, из квартиры брата, пока заезжали в гараж за спальниками и прочими принадлежностями большого похода, наступил вечер. Часов в шесть, они уже на выезде из города, заехали в супермаркет и купили продуктов и водки, на весь поход. Это тоже заняло много времени.
Наконец, попивая пиво, походники вырулили в долину нижнего течения Иркута, где в пятидесятые годы, прошлого столетия иркутскими гидростроителями, попутно, было построено приличное по сибирским масштабам шоссе.
Прохладный воздух врывался в открытые окна большого автомобиля-вездехода, который хозяин, приобрёл недорого и совсем недавно. Урча мотором, машина летела по шоссе, а путешественники, думая каждый о своём, смотрели на пролетающие мимо склоны холмов, покрытые ещё совсем свежей, радующей глаз, зеленью - только недавно в округу пришло тепло, разбудившее весеннюю радостную жизнь в таёжных краях...
Часа через два пути, миновав южную оконечность Байкала, они, в одной из бурятских деревень, остановились и съели в придорожном кафе по паре горячих поз – бурятской разновидности русских пельменей, только размерами с кулак – выпили по рюмке водки за удачный выезд и вновь сев в машину, полетели вперёд в сторону перевала в Окинскую долину, откуда планировали начать свой конный поход по долине реки Сенцы.
Вскоре, на окружающую местность, на эту гористую, живописную таёжно-степную «тайну», опустились сумерки и все позёвывая, стали гадать, где лучше остановиться на ночлег...
В конце концов, доехали до бурятского летника - небольшого зимовья в устье ущелья Жахой, уже за Окинским перевалом и остановились там, рядом с речкой одноимённого названия. Растопив жаркую печку, приготовили себе ужин, поели, немного выпили водки и легли спать на нарах, уже в третьем часу ночи...
Утром проснулись тоже поздно, уже при солнце. Выйдя на улицу, Алексей понял, что ночью был мороз и потому, на траве лежал небольшой иней. Но и при высоком уже солнце, в округе было ненамного теплее...
Попили чаю и тронулись в сторону Орлика, часу в двенадцатом дня...
Отъехав недалеко, увидели среди безжизненных пространств, одинокую лошадь с жеребёнком, которая, по безлесной долине, неспешно уходила от машины, в сторону заснеженных гор. Алексей предположил, что это одичавшая лошадь, или «мустанг», - так называли коней, отбившихся от человека, в прериях Северной Америки...
Проехав всего километров пятьдесят, вынуждены были остановиться, потому что пробили колесо каким-то острым камнем. Пришлось, вытаскивать этот камень пассатижами и отвёрткой, а потом, на его место вставлять палочку клея, который под давление, на ходу, расплавлялся и запаивал дырку наглухо.
Во время ремонта, Чистов вышел из машины и пройдя в лесок, вдруг ощутил прилив сил и оптимизма. Кругом цвела весна, хотя на горах лежали ещё белые заплаты снега. Солнце, поднявшееся ближе к зениту, заметно прогрело воздух и недавно появившаяся лиственничная хвоя, вкупе с горьковатым запахом подснежников, наполняли окрестности замечательными, живительными ароматами весны и народившейся жизни. Именно этот запах он и почувствовал в Иркутске, в аэропорту, как только открылись двери самолёта...
Наконец, машина тронулась дальше и вскоре они приехали в Орлик.
В здании администрации, встретили старого знакомого, Николая, который помог им, - дал на время пару кожаных вьюков, для конного похода...
Алексей хотел повидаться с главой района и представиться ему, однако того не было в посёлке - он уехал в столицу республики и когда вернётся, никто не знал. Воспользовавшись остановкой, исправили кое-что в машине, которая наверное впервые в своей истории, заехала так далеко от асфальтированных дорог и потому, в ней постоянно что-то ломалось...
После небольшой задержки, путешественники поехали дальше, в сторону долины реки Сенцы...
Уже в долине Сенцы, неподалеку от просёлочной дороги, на степной луговине, увидели орла, который слетел с кровавых останков чьих-то потрохов. Позже, они узнали, что какой-то отчаянный медведь - «рецидивист», задрал здесь стреноженного коня, и оставил свои следы, свою метку – объел у лошади уши, а оставшееся мясо даже и не попробовал. Владельцы лошади мясо это свезли на стойбо, а потроха оставили рядом с дорогой...
Приехав на берег Сенцы, и остановившись напротив стойба знакомого проводника Лёни, они выкричали его через довольно широкую здесь воду и он, предварительно, переправив через реку пару лошадей, сам прибыл на резиновой лодке, в сопровождении своих племянников. К тому времени, приезжие вскипятили чай и сели обедать, стараясь доесть домашние блюда прихваченные с собой из города. Лёня и ребята, тоже поели, попили чаю и рассказали историю с этим медведем, который, судя по всему, убил в здешних краях, уже не одну лошадь и каждый раз объедал у жертв только уши. Странные бываю у хищников предпочтения, похожие иногда на человеческие извращения...
Проводник Лёня в поход не поехал и потому, простившись с ним, старшие, оправилась на машине дальше, а Рома и Аркаша, погнали лошадей, которых было четыре, вослед уехавшим Алексею и его брату...
Приехав к Лапсону, пожилому буряту, у которого они уже останавливались в прошлые годы, узнали, что самого Лапсона нет, а есть его сын, помогавший здесь, все последние месяцы отцу, строить новый двухэтажный дом из бруса. Этот брус пилили тут же, около сруба, на передвижной пилораме.
Алексей и Босс, так называли брата и организатора похода, младшие члены «команды» дождавшись своих всадников, стали седлать лошадей. Одна, особенно норовистая и боязливая, досталась племяннику и Алексей ему искренне посочувствовал. Лошадь, была диковатая и никак не давалась в руки, но постоянно билась, даже и в узде. Алексею же, по счастью, досталась самая смирная и послушная коняжка, которой, как уверяли, было уже двадцать лет и которая прошла через множество конных походов под различными всадниками. Алексей, наверное был из них не самый лучший. Однако лошади наездников не выбирают и потому, его конь, всю дорогу терпел неловкого всадника, чем много облегчил это путешествие.
Наконец, после нервных сборов и посадки племянника на свою полудикую Сивку – Бурку, путешественники тронулись в путь, не очень надеясь возвратиться назад без потерь. Но таково обычное чувство беспокойства, при выезде в далёкую экспедицию...
Дело было заметно под вечер и всадники, тронувшись вместе, вскоре разделились. Ребята, во главе с Боссом ушли вперёд, а Алексей мерным шагом, понукая лошадку, следовал за ними, по полузабытой, за эти годы, дороге...
Когда тропа поднялась на высокий гребень горы над рекой, он не вполне верил, что едет правильно, однако сомневаясь, продолжал следовать своим путём. Его мерин, постоянно ржал, вызывая на «связь», своих табунных дружков, скакавших где- то впереди, однако Алексей сдерживал его и приехал к зимовью, уже в сумерках. На стойбо, стоящем на берегу Сенцы никого не было и наездники вольготно расположились ночевать, в большом жилом зимовье, рядом с рекой...
Сварили кашу с тушёнкой, поели, выпили по сто граммов «фронтовых», и заснули, довольные удачным началом похода, пожарче растопив печку в зимовье. К этому времени, в голове нашего «старшего», созрел план, добраться до Хойтогола, к источниками, там походить по окрестным долинам в поисках медведей, а потом заехать на несколько дней в ущелье Даргыл, где можно было встретить и следы снежного барса...
Назавтра, по обычаю, заведённому шефом нашего похода, все встали часов около одиннадцати и тронулись в путь, попив чаю, не раньше двенадцати. Брат Алексея и дома привык спать по утрам, а ложиться не раньше часу ночи. Он по натуре сова и потому выстраивает свои дела и в городе, в основном во второй половине дня. Поэтому, он и домой приходит часов в одиннадцать вечера и в лесу, на охоте, появляется на стоянке позже всех. Алексея, такой распорядок жизни немного «напрягал», однако в каждом «монастыре свой устав» и потому «надо приспосабливаться к тому, что мы имеем на данное время и в данном месте» - вздыхал он. Так было и в этот раз...
Как обычно, «со старта», все ушли вперёд, наказав Алексею никуда с дороги не съезжать и следовать вперед, до встречи с ними. Он так и сделал.
Все всадники, уже с полчаса стояли на следующем стойбище у дороги, рядом с источником, когда Алексей прибыл туда. Они успели искупаться в минеральном тёплом источнике, неподалеку от зимовья, когда он, только-только прибыл на пункт промежуточной встречи. Алексей купаться не стал, так как чувствовал себя неважно, и только осмотрел окрестности горячего источника, заросшего высокой ярко-зелёной травой и кустарниками...
Немного отдохнув, они тронулись в сторону Хойтогола, и ситуация повторилась вновь. Только в этот раз, лошадка Алексея шла неспешной рысью и не очень отстала от своих сородичей. А он, озираясь по сторонам, вспоминал родоновые источники , в далёкой Забайкальской тайге, где прожил около года почти в одиночестве, со своими собаками-лайками...
...Там, по ночам, медведи часто подходили к домику метеостанции совсем близко и собаки начинали нервно гавкать, что мешало ему спать.
Вокруг тех горячих источников, так же как здесь, были густые заросли травы и кустарников, а кедры, стоящие неподалеку, выросли до громадных размеров и оделись зелёными, хвойными пушистыми одеяниями. Видимо целебные источники способствовали быстрому росту всего, в том числе и деревьев...
Места там были дикие и звери не боялись проходить мимо одиноко, стоявшей неподалеку от источников, деревянной избушки...
Алексей, так погрузился в воспоминания, что прозевал нужный отворот и очнулся, только тогда, когда его лошадь, заметно сбавила ход и не хотела идти быстрее, несмотря на понукания. Только тогда, всадник начал догадываться, что заблудился.
Он, уже сильно сомневаясь, ехал ещё какое-то время вперёд. Однако потом, переправившись через большую реку, понял, что заблудился окончательно. Да и лошадка всем своим поведением давала понять, что они пошли не тем путём. Мерин шёл очень медленно, словно нехотя, и всё время норовила повернуть обратно. И всадник, наконец услышал её немой призыв и развернувшись, преодолев в брод речку, которую уже один раз переходил, вернулся на свои следы, и выправив путь, в сумерках, стал добираться до Хойтогола...
Охотник ехал по таёжной грунтовой дороге и вокруг, по двум сторонам, стояли высокие горы покрытые лесом. Шум речки наполнял долину до краёв и постепенно становился естественным фоном, на который уже не обращали внимания, ни лошадь ни всадник...
Кое-где, над крутыми склонами горной гряды, громоздились гребни скал, а слева от дороги, в долине, сквозь молодую листву и хвою, проглядывали «линзы» небольших озёр, в которых наверняка была рыба, поднявшаяся сюда на нерест. Здесь весна только-только началась и зелёный цвет листьев ещё не утратил изумрудного оттенка.
Тишина, если не считать привычного шума речного потока, стояла первобытная и казалось, что человек и его лошадка, здесь единственные живые. Однако старый мерин, иногда начинал насторожённо нюхать прохладный воздух и испуганно коситься большим выпуклым глазом, на тёмные, старые пеньки. Алексей знал , что округа полна зверями и вполне возможно, что где-то недалеко, на склоне, пасутся невидимые для него медведи. Их запах и пугал опытного «иноходца»...
В одном месте, где дорога поднималась на склон, лошадь забеспокоилась и Алексей, в начале учуял запах горелой тайги, а потом и увидел обуглившиеся, чёрные обгорелые стволы деревьев и понял, что здесь, может быть день или два назад, случился большой лесной пожар. Лошадь, пугаясь необычной для этой поры черноты пожарища, испуганно прядала ушами и несколько раз, чуть не сбросив неловкого наездника на землю, резко рвалась в сторону от, подозрительно похожих на медведя, пеньков.
Алексею подумалось, что за свою долгую жизнь, мерин, наверняка, не один раз видел в тайге медведей, а может быть и убегал от них вскачь, спасая свою жизнь. Поэтому наверное, он был так пуглив и недоверчив в эти вечерние, тревожные часы...
…Остальные путешественники давно уже были на «базе» и их лошади стреноженные паслись на зелёной луговине рядом с домиками. Алексей, подъехав к домикам уже в сумерках, кое-как спешился, охая и ругаясь на свою неловкость и боль во всём теле, не привыкшем к таким нагрузкам. Лошадку его, видя усталость и болезненный вид всадника, расседлал и стреножил Аркаша, а потом отпустил её пастись.
А Алексей был в каком-то ступоре. Видимо, в следствии неудачной акклиматизации, хронического недосыпа и простуды, которую прихватил ещё в Питере, напившись неумеренным образом на поминках, он совсем ослаб и раскис. Наверное, от большого количества водки, попавшей в организм, его иммунная система допустила «пробой» и Алексей заболел тяжелейшей формой бронхита.
Всё это время, особенно с утра, неудачливый путешественник сморкался и плевался гноем из трахей и чувствовал себя совершенно разбитым, не в своей тарелке...
Въезжая на своём «скакуне», на изумрудно-зелёную поляну Хойтогола, уже ввиду, забронзовевших на солнце, деревянных домиков, так непривычно смотрящихся в глухой горной тайге, он увидел высокого на ногах, «серого в яблоках» зайца, которой легким галопом пересёк луговину и скрылся в молодом кедраче.
Дикая природа, в лице этого зайца, приветствовала путешественников здесь, объясняя, что необитаемые человеческие строения, совсем не мешают зверям использовать окружающие пространства в своей обыденной жизни.
По дороге, в дорожной колее, Алексей видел много разного размера и направлений медвежьих следов, а это значило, что «мишки» использовали пробитые в лесу человеком просеки, для своих нужд, двигаясь по ним, если они шли, в нужном направлении. Вспомнилось, как прошлое, их с братом и командой, посещение лечебных источников, как-то под вечер, Аркаша, возвращаясь в избушку, после купания в ваннах источника, видел мелькнувшую в кустах тень небольшого медведишки,...
И в этот раз, путешественники, первое, что сделали – это пошли купаться на источники. Алексей, несмотря на сумерки, только чуть отойдя от многочасовой езды, отправился туда тоже, закинув на плечо полотенце.
...День клонился к вечеру, солнце скрылось за высокими хребтами окружающими Хойтогол со всех сторон и заметно похолодало. Дорога от домиков шла прямо к двухэтажной лечебнице и после зимы, все казённые здания выглядели заброшенными и неухоженными. Как впрочем и сами источники. Из большой бетонной ванны, похожей на бассейн в небольшом детском саду, через отверстие для слива, вытекала вода и остывая, оставляла по пути коричнево-серые потёки минеральных лечебных солей, тонкой корочкой осаждающихся на влажной земле.
Алексей, осторожно ступая, перешёл по жёрдочке эту влажную жижу и пройдя к деревянной избушке, стал раздеваться. Внутри была неглубокая, деревянная ванна, в которой постоянно стояла проточная лечебная тёплая водица, втекающая туда в одно отверстие, что повыше в стене и убегающая в другое, внизу, которое можно было заткнуть деревянной же пробкой, чтобы поднять уровень в «ванне».
Чувствовал он себя все эти дни отвратительно: немного побаливала голова, а ноги шли с трудом, словно его внутренний «движок» не вырабатывал необходимого количества энергии. Тут сказалось и переутомление от необычных во время поездок на лошадях нагрузок, и акклиматизация, и лёгкое несварение от присутствия, на каждом приёме пищи, некоторого количества водки...
Однако делать было нечего, и раз Алексей попал в такую ситуацию, надо было приспосабливаться...
Раздевшись, подрагивая от наступившей вечерней прохлады и от нездорового озноба, он, кое-как спустился в ванну, и устроившись поудобней, стал растирать лицо и тело руками, стараясь впитать в себя как можно больше целебной влаги. Температура воды, была в районе тридцати градусов и потому, согреться и расслабиться, по настоящему, не удалось.
Как только путешественник, по окончании водных процедур, поднялся из воды, ему стало холодно и противный озноб, вновь охватил усталое, болеющее, переутомлением тело.
Торопясь и выстукивая зубами мелкую, противную дробь, Алексей натянул на себя одежду и всунув ноги в шлёпанцы, поёживаясь, и подрагивая всем телом, отправился назад в избушку, уныло поглядывая по сторонам и рассматривая следы оставленные на дороге предыдущими посетителями...
...Утром, он с братом, который сильно хромал,- вчера подвернул ногу, когда его лошадь вдруг понесла в сторону, уже при вдетой в стремя ноге - пошли по дороге и видели несколько свежих следов медведей. Верху, на снежнике, растянувшемся длинным белым языком среди гребневых скал, видели в бинокль, следы съезжающих, по крутому склону, медведей.
Это немного развлекло их, - идти, даже по дороге, для Алексея было, пр-прежнему тяжело. Он, чувствовал себя отвратительно, и едва поспевал, за хромающим братцем, тяжело дыша и морщась от боли в коленях...
Дойдя до развилки, где Сенца раздваивалась, а точнее расходилась на три на рукава, они увидели старое зимовье, около которого и решили отдохнуть.
Разведя огонь, вскипятили чаю и пообедали, загорая под ярким солнцем, изредка посматривая на крутые склоны окружающих долину гребней гор. Потом, так же не торопясь, мучаясь от привычной уже дурноты и усталости, побрели назад.
Где – то посередине пути на стоянку, Алексей отстал, и брат, дожидаясь, рассмотрел в бинокль следы медведя, который как слаломист, спустился с заснеженного гребня крутого склона и проследовал вниз, в густые приречные ельники, на противоположном от них, берегу реки Хойтогол.
Зверь, скатывался по снежнику, широко раскрыв лапы и оставил заметный, даже невооружённым глазом, след. Делал он это, скорее всего ночью, когда температура была в районе нуля. Днём же, хорошо одетые в меховые шубы медведи, спасались от жары в высокогорье, на верху горных хребтов, разделённых тремя речными потоками. Там, наверху, ландшафты были похожи на заснеженную горную тундру, где снег лежал глубокими сугробами, кое-где освобождая выступающие скалы и отдельные островки зелёного мха. И почти всегда, там, на высотах, под необъятным небом, дует ветер, резкий и холодный, сохраняющий минусовую температуру почти всё короткое сибирское лето ...
Возвратившись, из этого похода, охотники стали готовить ужин, в ожидании племянника, который один ушёл в вершину Хойтогола, в надежде встретить там и добыть «гуляющегося» медведя...
В это время, в Саянах, у медведей начинается гон и они, ищут себе пару, а потом ходят вместе, как влюблённые, не расстаются ни на минуту. Ведь соперники не нашедшие пару, стараются отбить у «жениха» его невесту и потому, самцам всегда приходится быть настороже и готовым в свирепой драке, отстоять своё право на брачные удовольствия...
… Был тихий вечер и все сидели под навесом вспоминая детали походов сегодняшнего дня, посматривая по сторонам и в длинные паузы разговора, слушая шум близкого притока Хойтогола, в который, чуть выше по течению, сливались и минеральные лечебные источники...
Наконец, почти стемнело и все решили пойти на поиски затерявшегося иолодого охотника. Но в это время появился Рома и сев на лавку, тяжело вздыхая от усталости начал рассказывать, что видел несколько медведей и что первый мишка – самец, обманул его, спустившись сверху вниз, когда охотник с большим напряжением поднялся почти на самый гребень горы...
- Следующих увиденных на склоне медведей было три – медведица и два небольших медвежонка, как обезьянки лазивших по веткам низкорослых кедров, когда мамаша что-то разрывала в куче ветоши под этими деревцами — рассказывал Рома, изредка устало вздыхая и отпивая из кружки, горячий чай...
- Я их сверху видел в бинокль, ну как на ладони... Медвежата, совсем как шустрые человеческие детёныши, норовили залезть на какие-то опасные ветки, а мамаша периодически рыкала на них, предупреждая, что если они её не послушают, то получат взбучку...
Племянник отпил в очередной раз чаю из кружки, сделал несколько глубоких усталых выдлхов и продолжил.
- Я наблюдал эту картинку почти час, сверху, с расстояния метров в шестьдесят, лёжа на скалке, которая возвышалась над крутым склоном... За это время, успел сделать несколько снимков, но не знаю, хорошо ли они получились...
- Потом, медведица что-то учуяла и подгоняя малышей перед собой, ушла вдоль склона, а я, осторожно спустился в долину и пошагал по тропинке назад, видя, что времени до ночи остаётся уже совсем немного. Я едва добрёл сюда – ведь я отшагал за день километров пятнадцать и ещё поднялся вверх, почти на уровень нерастаявших снегов...
... Ужинали охотники не торопясь , а потом, уже при свете костра, долго сидели под навесом, за длинным дощатым столом и поглядывая на костёр, пили чай и разговаривали. Вспоминали многочисленные охотничьи истории происходившие здесь же, в горах или неожиданные происшествия с лошадьми, когда они лягались, кусались или при переправе уносимые течением в ледяной воде, переплывали бурные реки со всадниками на спинах.
Был и такой случай, когда приятель Босса, на своём малорослом мерине, чуть не утонул, при переправе, ещё ранней весной. Конь потерял дно под копытами и стал выплывать на ближайшую каменистую косу. Всадник, конечно всеми силами держался за узду, но лошадь выплыв, всё-таки вырвалась и отбежав на сотню метров, спокойно стала пастись среди редкого, прибрежного ельника. А мокрый и несчастный путешественник, клацая зубами от пронзительного холода, выжимал свою одежду и заикаясь, несколько раз принимался рассказывать, как всё это, внезапно и непредсказуемо произошёл с ним, в довольно безобидной ситуации...
… А Алексей, во время этих разговоров, думал, что в таких путешествиях, бывают ситуации, когда человеку уже не на кого надеяться, кроме самого себя и приходиться принимать решения и осуществлять их в одиночку. «А ведь многие из нас горожан, отвыкли от этого самостоятельного бытия и потому боятся любых независимых решений, как огня...
- Вот и со мной такое сейчас происходит» – думал он, слушая эти бесконечные истории – воспоминания...
В эту ночь, он крепко спал, когда вдруг, сквозь сон услышал гул автомобильного мотора, а потом и громкие человеческие голоса перекрикивающие работу двигателя. Расслышал он и детские и даже женские голоса. Приехавшие искали место для ночёвки и Алексей, быстро одевшись, вышел в ночную темень и предложил свой обжитый уже, тёплый домик, вновь приехавшим, а сам перетащился со спальником, рюкзаком и конской сбруей в домик к брату, чем вызвал его ворчливое неудовольствие...
Тем не менее, всё вокруг скоро затихло и Алексей уснул, теперь уже до утра, на новом спальном месте...
Утром выяснилось, что ночью, в четыре часа, приехали из Орлика, на большом «ЗИЛе», в сопровождении троих бурят, водные туристы из Ангарска, среди которых была и девушка и мальчик лет двенадцати, которым Алексей и уступил место, в хорошей, протопленной ещё с вечера, избушке.
У костра, собираясь ставить чай, он тотчас познакомился с симпатичным туристом в спортивной экипировке. Это был Николай Сергеев, один из инструкторов частной туристической фирмы, которая организовывала водные маршруты для туристов из европейской части России и из-за рубежа.
Буряты на большом «ЗИЛе», уже уехали, а команда осталась на источниках с намерением через несколько дней начать сплав на надувном плоту, по Сенце...
После завтрака, Алексей, взяв с собой «перекус» и водички в пластиковой бутылке, отправился в сторону перевала, по набитой тропе, которая за хребтом, выводил к вулкану Перетолчина. Там, Алексей уже успел побывать в предыдущую поездку в Саяны...
Подъём на гребень, в начале тропы, был крутым и путешественник шёл не спеша, насторожённо поглядывал по сторонам, надеясь увидеть на склонах, тёмную фигурку медведя.

… Большой, совершенно чёрный медведь, вразвалку шёл по дороге, вдоль реки, изредка останавливаясь и принюхиваясь к запахам цветущей зелени, появившейся в этой большой высокогорной долине, совсем недавно. Его томило и подгоняло новое чувство внутреннего беспокойства, которое мешало делать всё, привычно и монотонно.
Даже свежая зелень, теперь мало привлекала его внимание, и какое-то новое, волнующее кровь чувство, заставляло зверя безостановочно передвигаться с места на место, в поисках новой самки-подруги. Ему казалось, что с прошлогоднего лета прошла почти вечность и чувство вожделения и страстной истомы, возрождалось в нём, в который уже раз, с такой силой, что хотелось реветь на всю округу и драться с соперниками, за обладание неведомой пока «невестой»...
Этот крупный медведь, обычно спокойный и осторожный, на время утратил чувство опасности, а возбуждаемая инстинктом размножения агрессивность, выливалась в необъяснимые логикой рутинной жизни, действия...
Несколько дней назад, этот медведь, уже в сумерках, спустился с высокогорного плоскогорья, в долину и тут же встретил небольшой табун лошадей, пасущихся на луговине, неподалеку от человеческого жилья, от которого на всю округу, пахло стойлом домашней скотины и печным дымом...
Может быть, медведь, бредущий вдоль широкой луговины, и вынюхивающий следы медведицы, не обратил бы внимания на лошадей, однако их паническое бегство возбудило в нём инстинкт преследования, а накопленные за весну силы, придали ему дополнительный импульс. Он вдруг рванулся с места, забыв обо всем, чему его научил опыт предыдущей таёжной жизни и с необычной, для трёхсоткилограммового тела, скоростью, на длинных прыжках, быстро настиг ближнюю, к нему, стреноженную лошадь. Та, пыталась скакать, однако связанные по диагонали ноги, мешали согласованным, привычным во время скачки, движениям.
Вскидывая голову с развевающейся по шее чёрной гривой, обезумев от ужаса приближающейся смерти, лошадь, сделала несколько неловких прыжков, и настигнутая лохматым, страшно пахнувшим хищником, громогласно заржала — завопила, выкатив чёрные глаза из орбит, и вдруг, рухнула на мягкую, зеленеющую травку, запутавшись в крепкой треноге свитой из нескольких слоёв бечевы...
Медведь, не ожидавший такой лёгкой добычи, набросился на бьющуюся, защищающуюся копытами и зубами лошадь, ударом громадной лапы с длинными чёрными когтями, разорвал набитое травой брюхо, из которого с громким шипением вырвался горячий воздух...
Он убил её в течении мгновений, вторым мощным ударом, зацепив мотавшуюся в полу беспамятстве, голову. Потом, он, вцепился всей пастью в загривок и и отпустил жертву, только тогда, когда смертельные судороги перестали сотрясать, умершую уже плоть...
Выпустив мёртвую лошадь из железной хватки своих длинных клыков, зверь фыркая и дрожа от возбуждения, отошёл на несколько шагов от убитой им жертвы, остановился, принюхался, послушал лай возбуждённых собак, в недалеком человеческом жилье, и потом, как-то неловко, боком подошёл к добыче. Он понюхал выпавшую на траву ещё горячую и вонючую требуху, потом переступил ближе к голове и стал фыркая, объедать хрящи лошадиных длинных ушей...
И в предыдущие годы, во времена гоня, он уже несколько раз нападал на скот, безнадзорно пасущийся посередине таёжной долины. Но каждый раз, он, почему-то не трогал ничего больше, кроме лошадиных ушей. В похрустывании хрящей, ему, наверное, чудилось некое предзнаменование будущей встречи с очередной избранницей его медвежьей страсти, когда настигнутая им после долгих ухаживаний, медведица, как то по особому начинала хрустеть валежником в кустах, привлекая его внимание...
Собаки, привязанные у бурятского стойба, принадлежащего хозяину этих разогнанных, с таким шумом лошадей, лаяли всё яростней и медведь, словно очнувшись от временного забытья, вдруг ощутил неведомую опасность исходящую и от этого лая, и от этого близкого запаха человеческого жилья!
Человека, он боялся и ненавидел ещё с тех времён, когда эти незнакомые слабые существа, передвигающиеся на двух конечностях, прячущиеся за стволами деревьев, подкрались на горном склоне к ним – его матери и годовалому брату и стали стрелять, громом выстрелов, нарушая таёжную тишину. Тогда, ему удалось убежать, скатившись в страхе в горную расселину и по ней добраться до глухого, почти непроходимого ельника...
Там он и провёл эту страшную ночь, впервые один, в ожидании возвращения медведицы и своего брата. Но ждал он напрасно и после нескольких дней тоски и нерешительности, ушёл за дальние перевалы и поселился в местах, где эти двуногие жестокие существа бывали очень редко...

... Тропа, ведущая по крупноствольному кедрачу в гору, поднималась на гриву зигзагами и охотник, делая частые остановки и задыхаясь, медленно поднялся к гриве, отделяющей долину реки Хойтогол, от долины, в которой были расположены лечебные источники...
Сверху, во все стороны открылись замечательные виды, и присев на упавший ствол, Алексей долго разглядывал противоположный склон спускающийся к речке, высматривая на нём пасущихся медведей, а может быть и коричнево-шоколадных изюбрей – о барсе он уже перестал думать...
Однако время было уже около полудня и потому, склоны были пустынны. Звери, давно уже ушли в глухие распадки, на отдых, после длинной тёмной ночи и утренней кормёжки...
Насладившись этими замечательно дикими панорамами горной тайги, путешественник поднялся, немного потоптался на месте оглядывая округу по периметру и продолжил путь в долину, посередине которой, бежала, прыгала по камням, небольшая горная речка.
Тропа петляла среди непроходимых зарослей невысокого кустарника и постепенно, минуя не растаявшие ещё, неглубокие снежники, привела его к руслу водного потока. Обходя снежники, продираясь сквозь густые кусты низкорослых зарослей полярной берёзы, Алексей медленно брёл всё вперёд и вперёд, глубоко вдыхая целебный горный воздух, напоенный ароматами цветов и листвы, одевшей стволы деревьев и кустов зелёным нарядом, совсем ещё недавно. Шум белопенного потока заглушал все посторонние звуки и только откуда-то издалека, с гребня противоположного склона, грустно и многозначительно доносилось кукование кукушки...
Вскоре, тропу перегородили каменистые осыпи и осторожно балансируя, охотник медленно преодолевал их, старясь не сломать ноги, и не разбить голову при неловком падении...
Вслед за этим, пришлось переходить глубокие влажные снежники, от которых брюки промокли почти до колен и в резиновых сапогах, сбились в ком мокрые портянки. Но он старался не обращать внимания на эти досадные мелочи и медленно продвигался по речной долине, все ближе и ближе к перевалу в Долину Вулканов...
Остановившись в очередной раз передохнуть, он приметил на противоположном склоне, красивое место, на некрутом подъёме, заросшем низким кустарником и зелёным мхом, и решил, что дойдёт туда, там посидит, разглядывая окрестности, погреется на солнышке, а потом уже, будет возвращаться назад, к избушкам...
Перейдя речной поток, в одном месте перекрытый громадными валунами, рассыпанными посередине быстрого течения, Алексей, стал по небольшой ложбинке, подниматься все выше и выше, к границе растительности, где ближе к вершине были только камни и мелкая щебёнка. Каждый шаг давался с трудом и к тому же, приходилось выбирать самый чистый и безопасный путь, а для этого, иногда, надо было идти поперёк склона, отыскивая мало заросшие места или преодолевая крутой склон, поросший невысокими кедровыми деревцами, с хвоей, странного жёлто-зелёного цвета.
То тут, то там, его внимание привлекали жёлтые, яркие соцветия горного рододендрона, и совсем мелкие цветочки незнакомых ему прежде, растений.
Тайга здесь обладала замечательно разнообразным набором цветов и кустарников и это заставляло Алексея размышляя, искать причину такого разнообразия. «Как в таком суровом климате — спрашивал он сам себя - выживают эти красивые, иногда по южному ярко раскрашенные, цветники? Это трудно было себе представить, не бывая здесь и не видя этого великолепия. И, тем не менее, всё это растёт и живёт здесь, несмотря на суровый климат горной тундры!»
«Не будь этой, можно сказать пышной таёжной растительности, - продолжал размышлять он - горная тундра, поражала бы своим однообразием и аскетизмом. Она таковою и является, но только располагается на несколько сот метров выше по склонам, господствуя над полого спускающемся дном долины...»
Между тем, охотник начинал уставать...
С непривычки, громко и часто колотилось сердце, и к тому же немного заболела голова – высота над уровнем моря составляла здесь около двух километров...
Наконец, выбрав подходящую площадку, Алексей сел, в хрустнувший под ним мох-ягель и расслабившись, вытянув руки за голову, прилёг на землю и закрыл утомлённые ярким солнечным светом, глаза. Некоторое время, словно в забытьи, он лежал так, не думая ни о чём и только чувствуя блаженную усталость, обычную для свободного человека, наконец-то оставшегося в совершенном одиночестве, среди равнодушной и величаво-гордой природы...

...Медведь, спустившись по крутому, заснеженному гребню с вершины хребта, где он устраивал свои днёвки во время жаркого полудня, ночью шёл по руслу широкой, по весеннему полноводной реки, ненадолго сворачивая в горные распадки, в поисках следов своей будущей избранницы. Он был хозяином здешних мест, и кроме двуногих существ ему здесь ничто не могло угрожать.
Самцы - медведи, не представляли для Черного, так мы назовём нашего героя-медведя, никакой опасности, потому что он был самым сильным и самым опытным бойцом, на всех пространствах многокилометровой, горной тайге. Он прожил на свете уже около десяти лет и последние лет пять, во всех схватка с соперниками, отважившимися биться с ним за обладание самкой, он, Чёрный, выходил победителем. А последние годы, и вообще, никто из медведей самцов не рисковал вступать с ним в единоборство и потому, самки автоматически становились его трофеем и «добычей»...
Но сумасшествие медвежьего гона, рано или поздно заканчивалось и Чёрный, заложив в недра медведицы гены своего потомства, возвращался к себе за перевал на плоскогорье, где и проводил оставшуюся часть лета и осени, перед залеганием в берлогу...
… Когда, Алексей открыл глаза, то заметил, что солнце переместилось по горизонту на несколько диаметров вправо и остановилось в зените. «Наверное уже полдень»- подумал он и сев поудобнее, стал рассматривать в бинокль, скальники на противоположной стороне долины. Там, где дно долины резко поворачивало и исчезало в гигантских скальных разломах, высокий обрыв заканчивался острым гребнем, за которым начинался спуск в Долину Вулканов.
Там, с той стороны, склон круто спускался в долину реки и он помнил, как по весне, ближе к полудню, оттуда,с громким шумом скатывались вниз небольшие каменные осыпи – земля нагревалась от солнечных лучей, верхний слой грунта оттаивал от ночных заморозков и камни сыпались сверху, увлекая за собой ниже лежащие. Набрав скорость они с громким, угрожающим щёлканьем, высоко подскакивая, летели до самого дна долины и прекратив движение, успокаивались, засыпая каменными обломками очередной участок начинающей зеленеть пологой луговины низкого берега, спускающейся к водному потоку...
А здесь, была тишина и только ветерок волнами пролетал над вершинами невысоких кедрушек, издавая шуршание, когда пролетал, как сквозь частую сетку, через зелёную крепкую хвою.
Разглядывая гигантский обрыв, Алексей пытался представить себе катаклизм, способный вспучить из недр земли эти гигантские скалы и гранитные лбы, нависающие многотонной громадой над дном каменной расселины, засыпанной валунами, а некогда образованной движением расплавленных масс гранита, во времена извержений древних вулканов...
Прошло более часа, прежде чем путешественник очнувшись, оторвавшись от увлекательного зрелища, решился прервать эту вселенскую тишину и неподвижность, и тронулся в обратный путь, стараясь передвигаться уже по пройденным участкам горного рельефа, заросшего кустарником и покрытого промытыми бурной весенней водой, расщелинам.
Идти вниз было намного легче и быстрее и потому, через полчаса, он уже переходил речку, а потом, миновав опасный участок каменных валунов, скатившихся с крутого склона и заполнивших всю низинку до самой текучей воды, вновь вышел, на глубоко втоптанную в песчаник, тропу. Тающие под жарким солнцем снежники, перегораживающие тропу, значительно просели, спрессовались и он, преодолел их без особого труда.
Добравшись до гребня, на закрайке частого кедровника, Алексей ещё раз посидел , осматривая противоположные склоны в бинокль, но ничего не обнаружив, быстро спустился по крутой тропе к источникам...
Уже внизу, шагая по зелёной травке растущей на дороге, идущей между корпусами санатория, он ещё раз увидел знакомого зайца, проскакавшего в сторону шумящей речки и подумал, что во время гона, все животные теряют осторожность, и уверены в собственной быстроте и силе. Однако, будь с Алексеем ружьё, он мог бы, очень легко добыть этого «скакуна» на ужин...
На базе, кроме Коли никого не было, и они вместе поели, сидя за столом и после чая, решили сходить в вершину Хойтогола...
Дорога туда, шла по левому берегу реки среди кедрачей, перемеживающихся большими полянами заросшими кустарником - высоким, частым и потому, почти непроходимым. Сюда, на зорях приходили кормиться крупные изюбри – самцы и одного из них, Алексей даже видел в прошлое посещение Хойтогола. Это были сильные, быстрые звери весом за двести килограммов , с большими развесистыми рогами, которыми они бились во врем гона, защищая свой «гарем», состоящий из нескольких олених-маток. Сейчас, в жаркие длинные дни начала лета, олени, после кормёжки уходили в тенистые чащобы и дневали там, спасаясь от жары и начинавших надоедать комаров, оберегая мягкие, ворсистые рога-панты, наполненные целебной кровью ...
Пройдя километра два, они вышли на крутой берег речки и остановились в чистом месте, с прекрасным круговым обзором, обдуваемые прохладным ветерком, начинавшимся на склонах, над белоснежными полями нерастаявшего снега. Быстро развели костёр из сухих веток кедра и поставили кипятить чай...
Кругом было чисто, просторно, дышалось легко и свободно. Коля, любуясь окружающей панорамой, стал вспоминать свои многочисленные водные экспедиции в Восточной Сибири и в окрестностях Байкала. Он вспомнил, свой поход с иностранцами на рафтах по Лене, от самых её истоков, начинающихся в десяти километрах от Байкала до районного центра, Качуг.
- Тогда – рассказывал он – мы преодолели по пути множество завалов и заломов и добрались до посёлка дней за десять измотанные и продрогшие от непрерывно льющихся с неба потоков дождя... Вот где было противно и тяжело вылезать из палаток утром, чтобы продолжать этот бесконечный водный путь, по мало проходимой бурной реке...
- А здесь – божья благодать! Чисто, светло и тепло- продолжал он... - В такие моменты жизнь кажется подлинным праздником и кажется, что счастье совсем близко и никогда не уйдёт от нас... Увы... Это самообман и потому, я особенно ценю часы и даже минуты вот такого внутреннего равновесия на фоне праздника природы, который бывает не так уж часто в этих местах...
Не спеша попив сладкого ароматного чаю, они продолжили путь и Коля, по дороге, стал рассказывать о своей службе в армии, о том как ему надоела эта бесконечная армейская муштра и лицемерие командиров, которые от скуки запивали всё больше и больше, при этом преследуя подчинённых за малейшую провинность. Эти годы, он и сегодня вспоминал с негодованием...
Когда они возвратились на «базу», там уже приготовили ужин и все с удовольствием разделили трапезу, состоящую из супа и каши с тушёнкой. За ужином стали разговаривать о медведях, о том зачем и почему люди убивают таких симпатичных зверей. И Алексей вспомнил, как в первый раз медведь напал на меня и не будь с ним ружья, то он, вполне мог послужить хищнику калорийной и мягкой пищей.
Все слушали его рассказ с заметным интересом. Ведь здешняя тайга, мало чем отличалась от тайги Забайкальской, в которой и происходил тот случай...
Тогда, медведь, которых там так же много, как и в Восточном Саяне, напал на Алексея, неосторожно приблизившегося к останкам оленя, задавленного медведем и почти съеденного им. Охотник, не стал стрелять, увидев медведя, и только тогда, когда рассерженный вторжением человека, зверь встал на дыбы и пошёл на него, потряхивая тяжёлыми лапами с «вмонтированными» в них, длинными острыми когтями, он спустил курок и возможно ранил нападавшего зверя... И только после выстрела, напуганный зверь, бросился наутёк...
- Здешние охотники-буряты, добывают медведя круглый год – продолжал Алексей, прихлёбывая чай из кружки и поглядывая на разгоревшийся костёр. – Поэтому, медведи в округе бояться человека и на него не нападают. Но если бы не эта охота, то вполне возможно, что медведи вытеснили бы человека из тайги, нападая на него при каждом удобном случае. Именно, безоружный человек, - самая лёгкая добыча для такого крупного хищника. Верить в его благодушие или терпение – смертельная ошибка для новичков в тайге. В Англии, медведи, как и волки уничтожены поголовно несколько столетий назад фермерами и судя по всему, никто об этом до сих пор не жалеет...
Эти разговоры продолжались до полуночи и после, все пошли спать, а он, уже лёжа в зимовье, долго не мог заснуть, вспоминая детали множества своих опасных встреч с медведями...

… Чёрный, спустившись как обычно в долину уже в сумерках, некоторое время шёл по дороге, направляясь в вершину реки Сенцы. Именно там в это время жировали после поста в берлоге, многие его сородичи и конечно холостые медведицы...
Перейдя вброд большой и шумный ручей, он, как большая собака, отряхнул со своей чёрной, мохнатой шкуры воду, и потом освежённый прохладной ванной, отправился далее...
Свернув направо, после дорожной развилки, поднявшись на невысокую гривку, медведь остановился и стал медленно втягивать воздух своими чёрными влажными, подвижными ноздрями. До него внезапно донёсся запах дыма и это был не запах пожара, а печной запах, сгоревших дров в металлической печке. А это говорило о присутствии в этих местах человека... Чёрный уловил также запах лошадиного пота и вспомнил, как на днях, убил стреноженного мерина и ощутил на языке вкус ушей от этой крупной, но безобидной добычи...
Какое –то время, он решал, как ему поступить дальше, но потом, словно что-то вспомнив, резко повернул назад, сошел с дороги, продрался через кусты к реке и перешёл её - где шагами, а где и на прыжках, разбрызгивая вокруг себя воду и едва касаясь крепкими лапами каменистого дна, в глубоко и сильно текущей речке...
... Он избегал встреч с человеком , о которых ему напоминала, кроме давних воспоминаний, ещё и пуля, застрявшая в правой задней лапе. Этот снаряд, попал в него, несколько лет назад, во время внезапной встречи с человеком на лошади. Это случилось тоже на дороге и человек стрелял по нему метров со пятидесяти, из карабина, прямо из седла. Это и спасло Чёрного. Лошадь под всадником почуяв матёрого зверя беспокоилась, всё порывалась пойти вскачь и это мешало охотнику точно прицелиться. А времени привязать лошадь и только после стрелять, у него не было.
Ранение было лёгкое, но боль в зарастающей ране долго беспокоила Чёрного. Так что о коварстве и способности человека убивать на расстоянии, он знал хорошо...
Да к тому же, он ещё не разыскал матки, и напор инстинкта продления рода, отвлекал от всего остального. Будь с ним медведица, он, Чёрный может быть и отважился бы убить одну лошадь из тех, что паслись стреноженные неподалеку от избушек в Хойтоголе. А сейчас все его мысли и действия зависели от того, как скоро он встретит в здешней тайге, свою долгожданную избранницу...
Утром, наши путешественники, после завтрака стали собираться переезжать в Даргыл.
Пока пили чай к костру подошли водные туристы и Алексей, спросил Николая, когда они собираются отплывать. - Да все пока застопорилось — вздыхая ответил он. - Вчера походили, посмотрели, и тут такой залом обнаружили ниже по течению, километрах в трёх. Решили снова вызывать грузовик и переезжать ниже по речке, на развилку, где Сенца получает приток справа. После того слияния, река уже полная и широкая и потому, идти вниз на рафте, будет полегче. Во всяком случае никакие завалы ни пилить , ни обносить не надо...
Часов в двенадцать, охотники уже поймали лошадей, за эти дни отъевшихся на свежей травке, навьючили на них дорожные сумы и простившись с водниками, отправились в сторону ущелья Даргыл, которое приходило в долину Сенцы справа, если смотреть вниз по течению...
Алексей на своем мерине старался не отставать от всех, потому что дорогу к зимовью в Даргыле знал только Босс.
Сенцу форсировали спокойно, хотя вода на перекате доходила лошадям до брюха и Алексей, чуть черпнул воду правым сапогом. Течение было быстрым, вода напирала, а всадник, чтобы не свалится в воду, старался не вынимать ногу из стремени...
Но воды в сапоге было немного, и потому, он решил терпеть и не привлекать к себе внимания всей команды. Все и так понимали, что Алексей — самое слабое звено в ней...
...В долину речки Даргыл, заходили через косогор, по частому кустарнику, где земля ещё не совсем оттаяла и лошади стали проваливаться по бабки и потому занервничали. Между кустами, были глубокие топкие глинистые проходы, кусты цеплялись за ноги и временами лошади всхрапывая, с большим усилием вытягивая копыта, пробирались между ними.
Но после преодоления гребня, пошли уже по сухому и вскоре спустились к реке, где было некое подобие тропы. Босс рассказывал, что лет двадцать назад, когда в Оке был колхоз, сюда, на лето пригоняли колхозное стадо коров и лошадей, а пастухи, жили в зимовье, защищая скот от нападения окрестной популяции медведей. Место было глухое, - от дороги в вершину Сенцы, ущелье Даргыл отделяла широкая река и потому, охота в этих местах всегда была на славу.
Алексей, уже спокойно покачиваясь в седле, ехал, как всегда, последним и думал о том, что снежные барсы, которых изредка видели местные буряты на перевале между Окой и Иркутом, вполне могли доходить и до здешнего перевала, расположенного с восточной стороны ущелья. «А что если повезёт, и они, хотя бы увидят следы этого замечательного и редкого хищника?» - думал Алексей, монотонно раскачиваясь в седле и озирая окрестные горы...
Перед поездкой в Сибирь, он смотрел документальные фильмы о жизни снежных барсов и читал статья биологов, исследующих жизнь и места обитания этого редкого по красоте, хищника...
По разным оценкам, снежных барсов на всей земле осталось не более трёх тысяч и несколько небольших популяций сохранились в Центральной Азии, в Монголии и в том числе, в Саянах. Здесь, о встречах с ними, иногда рассказывали Окинские буряты. Кто-то наблюдал их на Окинском перевале, прямо из машины, а кто-то видел убитого собаками молодого снежного леопарда, в дальнем поселении на севере речной долины...
Переправившись на правый берег, вскоре приехали к полуразваленному зимовью с развороченной крышей, на краю широкой отмели, покрытой мелкой галькой. Здесь, местами, ещё после зимы, сохранилась наледь и спутники Алексея, устроили здесь скачки. Лёд покрытый слоем влажного кристаллического льда, проседал под копытами лошадей и оставлял глубокие следы. Всадники гикая и подгоняя лошадей ударами ног по бокам, с громкими криками и смехом, доскакали до края наледи и весело переговариваясь, осаживали разогревшихся лошадок, фыркающих и машущих гривастыми головами.
Алексей, тоже пустил своего мерина рысью и вскоре догнал спутников, которые уже успокоились и ехали не спеша, старались первыми увидеть медведей, вглядываясь в крутые склоны ущелья со скальниками по гребню и зелёными открытыми луговинами на склонах. Алексей тоже стал присматриваться, в надежде увидеть, пасущихся на открытых местах, зверей. Тут могли быть и изюбри, и даже горные козлы, которые селились и кормились, как раз на высоких скалах, с выходом на высокогорье...
Через час-полтора, в прогале, вдалеке завиднелась крыша большого зимовья, стоящего на левом берегу неширокой речки. Лошади сами пошли намного живее, чувствуя скорый отдых, да и всадники повеселели и ускорились.
Зимовье было просторным, и стояло на краю большой поляны, где ещё сохранилась полуразрушенная изгородь загона. Прямо над зимовьем, метрах в пятистах, на высоком крутом склоне была зелёная луговина, на которую, Алексей решил как-нибудь подняться и посидеть там на закате, карауля изюбрей. Место было открытое, удобное и безопасное для кормёжки оленей...
Развьючив и стреножив лошадей, охотники пустили их пасти, а сами стали готовить обед, торопясь и поглядывая по сторонам .
Ущелье было глухое и живописное. Прямо напротив, за рекой возвышался скальный лоб, обрывистый и недоступный, прикрывающий вход в небольшое ущелье, с другой стороны, полу закрытое от реки голой каменистой скалой высотой в полкилометра. По дну ущелья, можно было подняться на горное плато и попасть в настоящую горную тундру...
Направо от зимовья вдоль реки раскрывалась широкая долина и вдалеке видны были белеющие нерастаявшим льдом, остатки большой зимней наледи укрывающей течение речки...
Ещё выше, был виден скалистый цирк, с полянами синеватого снега. «Вот там наверное могут быть и снежные леопарды» - подумал Алексей и решил, что в оставшееся светлое время дня, попробует поднять под эти скалки и посмотреть следы на снежной поверхности...

...Черный, ещё несколько дней назад, тоже переправился через Сенцу, в Даргыл, и здесь, встретил следы крупной медведицы, ходившей с годовалым медвежонком по склонам и кормящейся побегами зелёной травки и мягкими кореньям, уже дающими подземные побеги...
Здесь, он, идя по следам и увидел первый раз свою избранницу, крупную жёлто-песочного цвета медведицу, ещё опекающего своего прошлогоднего медвежонка.
Приблизившись к ней на галопе, Чёрный до полусмерти напугал уже крупного, бурого медвежонка и тот, сломя голову убежал вниз, в пойму реки. Медведица, завидев огромного чёрного медведя, сделала вид, что занята своим делом, а когда тот приблизился на десяток метров, сердито рявкнула, хотя и не убежала, а осталась кормиться на прежнем месте. Обойдя свою новую избранницу по кругу, Чёрный уловил запах течки и возбудился. Однако неприветливое поведение будущей подруги не обескуражило медведя. Он инстинктивно сознавал, что теперь надо только ждать того времени, когда медведица «созреет» и примет его ухаживания...
Ну а пока, надо будет охранять найденную среди необъятной тайги будущую «жену», от других «женихов» и отгонять их от «объекта» ухаживаний, защищая своё право сильного владеть будущей матерью своих медвежат...

...Вот уже несколько дней, медведи ходили и кормились вместе днём и ночевали тоже неразлучной парой, хотя медведица, крупная особь с песочного цвета шерстью, по-прежнему, Чёрного близко к себе не подпускала. А когда тот, вынюхивая долгожданный запах гонной медведицы, переступал дозволенную границу, кидалась на него и норовила укусить.
Чёрный, в другой ситуации, расправился бы с ней, но сейчас, покорно отступал и только тревожно рыкал, пряча глаза и качая огромной головой из стороны в сторону. Казалось, что он стеснялся своей неуклюжести и размеров и потому застенчиво косил взглядом куда-то в сторону.
Годовалый медвежонок, не ушёл из долины речки, и когда, во время кормёжки, нечаянно приближался к гуляющей парочке, то Чёрный, пугая его, делал вид что старается поймать ненужного свидетеля. Медвежонок в страхе убегал по скальным расселинам на плоскогорье, но на следующий день вновь возвращался в долину. Он никак не мог понять поведение матери- медведицы, которая ещё совсем недавно опекала его и защищала от непрошеных гостей в этом, родном для него, ущелье...

Алексей, захватив с собой рюкзак, с коркой хлеба в кармане на всякий случай, забросив свою двухстволку на плечо, спустился к реке и выйдя на тропу, оправился вверх, вдоль русла реки, по остаткам больших наледей... Вскоре тропа, шедшая по правому берегу, закончилась и пришлось идти по крупным обломкам скал, некогда скатившихся по крутому склону , сверху, после сильного землетрясения, разрушившего скальные карнизы.
Воды кругом было много и потому, охотник старался идти осторожно, боясь поскользнуться на голых спинах валунов. Пройдя километра три, он свернул вправо от узкого шумливого потока, и по частому густому кустарнику, стараясь выбирать удобные проходы, начал подниматься на гребень очередного горного цирка.
Ближе к вершине ущелья, стало заметно холоднее. Небо заполнили тучи и подул ветер. Застегнувшись поплотнее, с небольшими передышками, Алексей поднимался всё выше и выше и наконец вышел на гребень, откуда открывался замечательный вид. Перед ним расстилалась полукилометровая впадина, в которой стояло горное, почти круглое озеро, покрытое снегом и льдом.
А дальше, поднимался крутой стеной заснеженный обрыв, и сверху, громоздились скалы, за которыми, уже на плато, расстилалась горная равнина — тундра. Рассматривая всё это великолепие, в бинокль, Алексей обратил внимание на следы, на белой поверхности склона. Казалось, какой-то крупный зверь спрыгнул с обрыва и разрывая глубокий снег спустился к озеру... Следы были похожи на прыжковые отпечатки лап снежного барса...
Но время уже подошло к вечеру и охотник, не рискнул идти дальше, а посидев какое то время на гребне, стал спускаться назад, в долину, стараясь идти по своим следам...
Спуск занял намного меньше времени, потому что Алексей шёл без остановок... Он ещё несколько раз оглядывался на тот обрыв и решил, что завтра обязательно побывает здесь и даже попробует пробраться на плоскогорье...
Приближаясь к стоянке почти в сумерках, он, ещё издали увидел чёрную фигурку человека на белой наледи, а когда подошёл, то узнал своего племянника, издали начавшего показывать Алексею руками на склон. Глянув туда, охотник ничего не увидел и продолжил путь.
Но подойдя ближе, Алексей услышал, то что ему говорил Рома. - Там, на склоне, два медведя пасутся! Вот там... Прямо , если смотреть вот на ту высокую лиственницу...
И тут, как всегда неожиданно, вдруг, Алексей увидел, двух медведей — черного и светлого, которые паслись на склоне, метрах в трёхстах от них, на совершенно безлесой поляне. Его поразили размеры чёрного медведя, издали казавшийся не менбше крупного быка, который каким то образом поднялся на такую высоту и щипал травку на этой луговине...
Звери, не замечая людей, неторопливо передвигалась по склону, иногда приостанавливаясь, вороша что-то под ногами, видимо откапывая съедобные коренья. Между ними было метров десять расстояния и всегда, песочного цвета медведица шла впереди, а Чёрный следовал за ней. Алексей удивился и обрадовался редкой возможности, наблюдать медведей так отчётливо в их, что называется, «домашней» обстановке...
Всё происходящее на открытой луговине, было отчётливо видно и казалось, что медведи, тоже могут заметить людей. До них было метров двести-триста, но двигаясь параллельно по склону, они не обращали внимания, на то, что происходило внизу, на наледи.
А Алексей, тоже внезапно, вспомнил, как однажды увидел медведя на покосах, в глухой тайге, под Байкалом. Тогда, они с братцем, только-только расстались, и пошли в разные стороны. Алексей вышел на край поляны и увидел метрах в тридцати медведя, который что-то увлечённо копал под большой лиственницей...
В тот поход, у них было одно ружьё на двоих, и бегом возвратившись на место расставания, он увидел брата и помахал ему рукой. Тот подошёл и Алексей, протянув руку взял у него ружьё и уже после объяснил, что увидел медведя и что это совсем рядом. Уже вдвоём, они вышли на край покоса и долго наблюдали за зверем... В какой-то момент, тот учуял их, а может и услышал, потому что они, стоя почти на виду, уже вслух стали смеяться — так по детски был увлечён копанием корешков, этот мишка.
Медведь, несмотря на небольшую дистанцию, их ещё не заметил, всплыл на задние лапы и подняв голову вверх, стал вынюхивать волны запаах в струях воздуха. Видимо перехватив опасный запах, зверь также мягко опустился на передние лапы и стал рысью уходить в лес.
Именно в этот момент, Алексей прицелился и выстрелил из обреза, целясь под лопатку медведя. Но он не учёл, что ствол, после отпиливания, стал короче и к тому же без мушки. После выстрела, они оба видели, как пуля пролетев в сантиметрах выше холки медведя, ударила в землю, в нескольких метрах сбоку. Испуганный мишка, утробно рявкнул и быстрым галопом исчез в мелком сосняке, на склоне горы...
«Так что у этого зверя, зрение не очень хорошее - вспоминая этот случай, подумал Алексей - и потому он старается учуять врага или жертву. Обоняние у него превосходное и стоя против ветра, он может учуять человека на сотни метров».
Подождав, когда «сладкая»парочка скроется за куртиной кустарников, охотники не скрываясь пошли в сторону зимовья. Уже наступили сумерки и Алексей с племянником решили не устраивать погоню, а уходить к избушке, благо идти было недалеко и шагать по наледи было легко и приятно...
Придя к стоянке, они, всё увиденное пересказали Боссу с Аркашей и сговорились, что с утра, пойдут к наледи и оттуда постараются выследить медведей и уже потом атаковать их.
Сварив кашу с тушёнкой на печке, которая к тому времени нагрела зимовье, путешественники сели за деревянный стол и стали ужинать. Огарок свечи горел высоким пламенем, мерцая и потрескивая. Темнота пряталась по углам лесной избушки, а охотники стали вспоминать предыдущие встречи с медведями в этих краях. Перед едой, как водится выпили понемногу водочки и это развязало их языки. За едой вспоминали разные истории происходившие с ними здесь, в Окинской долине.
Босс, вспомнил, как в первый раз, в свою первую поездку сюда, они рыбачили на одном из озёр в пойме Сенцы...
Тогда, сварив вкусную уху, он в компании местных бурят, сели кружком и стали хлебать уху из общего котелка. И вдруг, кто-то глазастый, вскочил и указывая вперёд и чуть выше по склону, зашептал: - Там медведь! Медведь там идёт!..
Все вскочили, схватились за винтовки и рассмотрев медведя, ничего не подозревавшего и шагавшего навстречу, по каменистой дороге... Стали стрелять...
Услышав гром выстрелов, зверь развернулся и собрался убегать, когда первая пуля попала в бок. Он закрутился на месте, кусая рану и тут, в него попало ещё несколько выстрелов. Через минуту, медведь был убит!
Притащив его к биваку, рыбаки, весело переговариваясь, стали разделывать добычу...
Эту историю, Босс рассказывал уже не в первый раз и потому сократил некоторые подробности...
Доев кашу, не торопясь стали пить чай с вкусными медовыми пряниками, которые запасливый Босс, брал в каждый поход. Он был замечательным организатором и вполне заслужил свою почётную кличку...
После ужина и выпитой водки, все расслабились и заснули очень быстро...
...Проснулся Алексей, от того, что услышал в ночной тишине, за стенами деревянного домика, подозрительный шум. Он некоторое время ещё лежал, слушая в темноте сонное дыхание своих товарищей, как вдруг, звук повторился и на этот раз, он сразу понял — это лошади совсем недалеко от домика, перебегали с места на место,стуча копытами по земле и даже тревожно ржали, очевидно от сильного страха.
Замерев на время, Алексей определился в каком примерно месте был шум и спрыгнув с нар, старясь не шуметь, схватил стоящее у стены заряженное ружье и не таясь, вышел из темной избушки, в прохладу ночной, предутренней тайги.
Глаза уже привыкли к ночной тьме и выйдя наружу, он, про себя отметил, что на востоке чуть-чуть развиднело и вместо непроглядной ночи, на горизонте стала видна тонкая, серая полоска зари. Поёживаясь и чуть подрагивая от нервного возбуждения и от смены теплого зимовья на прохладную ночную тревогу, Алексей, глянув в сторону, откуда раздавался шум, увидел темные силуэты стреноженных лошадей, которые нелепыми прыжками спутанных ног, изо все сил, скакали в сторону спасительной избушки.
Охотник автоматически отметил, что из печной трубы домика, на всю округу распространился сильный запах дровяного дыма... И тут же, в полутьме рассвета, неподалеку от скачущих в страхе лошадей, уже метрах в тридцати от себя, различил мелькание тёмной большой тени и со страхом сообразил, что это медведь, пытается догнать и схватить одну из лошадей, чуть отставшую от остальных.
В голове вспыхнула на мгновение мысль: «Что делать!», - но времени на размышления уже не было. Не было времени и для того, чтобы крикнуть спящим обитателям зимовья о помощи. Надо было всё решать и решиться мгновенно и потому, забыв обо всём, Алексей сделал несколько шагов навстречу бешено скачущим лошадям!
Тут, он увидел, что чёрная тень, крупного хищника, в два прыжка настигла лошадь и вцепившись двумя лапами в зад, медведь свалил её, запутавшуюся в треноге. Неконтролируемый страх обуял охотника, но, так как он был опытным медвежатником, то смог превозмочь панику. Он, вдруг, яростно крикнул, пытаясь напугать зверя, а потом, даже подбежал несколько метров вперёд и чуть в сторону, чтобы лучше видеть происходящее. Тут, мгновение поколебавшись — стрелять или не стрелять, Алексей вскинул ружьё и коротко прицелился...

...Чёрный со своей подружкой Песочной, закончив кормёжку вечером, поднялись ближе к скалам и там легли на лёжку, метрах в пяти друг от друга. Перед этим, Чёрный пытался приблизиться к к своей пассии, но та, не готовая ещё ответить на ухаживания назойливого кавалера, рявкнула и даже вздыбила шерсть на загривке.
Не вступая в драку , Чёрной в ответ тоже рыкнул, но все же отошёл чуть с сторону и когда медведица легла, сам, расчистив широкой и тяжёлой когтистой лапой место рядом с большим валуном обросшим зелёным мхом, улёгся, повозился еще какое-то время, и засопел, прикрыв глаза...
Через несколько часов сна, ещё в темноте, медведица зашевелилась в лёжке, потом поднялась, потопталась на месте, потянулась припадая на передние лапы и стала спускаться ближе к реке, выходя на открытые луговины, расстилавшиеся неподалеку и чуть выше человеческого жилья...
...Лошади, привычно кормились всю ночь в низинах у воды, постепенно уходя по долине речки всё дальше от зимовья. Временами они тоже ложились и задрёмывали, но потом вновь вставали и начинали кормиться молодой травкой, особенно густо пробивающейся в сырых местах, неподалеку от речного берега.
...Чёрный, на время отойдя от Песочной, в неподвижном, холодном воздухе наступающего рассвета, внезапно уловил какой-то знакомый запах и всплыв на дыбы, некоторое время нюхал воздух, поводя тяжёлой головой из стороны в сторону и тихонько всхрапывая.
Потом, убедившись, что этот «аромат» связан с теми большими, но беззащитными животными, на которых он уже неоднократно нападал в других местах, опустился на все четыре громадные лапы с длинными острыми когтями на концах и крадучись, двинулся в сторону источника этих запахов.
Спустившись ниже к реке, чей шум на каменистых перекатах, скрадывал его шаги, зверь долго стоял на месте, вновь принюхиваясь и определяя, как далеко от него находились лошади...
Через какое-то время, он услышал впереди звуки стука подкованных копыт и различил мелькание крупных темных силуэтов, на открытой поляне , окружённой молодым ельником.
Тут, зверь зайдя под ветер, начал двигаться осторожнее, изредка останавливаясь принюхивался и прислушивался. Запах печного дыма, становящийся всё более различимым, здесь его не пугал. Он знал, что странные, двуногие существа, по ночам не рискуют выходить на природу и прячутся в деревянных коробках из которых и доносится это неприятный запах горелого дерева...
Сблизившись с лошадями, медведь надолго затаился, а так как кормящиеся кони медленно двигались вниз по течению реки, то постепенно подходили к насторожившемуся хищнику всё ближе и ближе... И вот настал момент, когда медведь уже хорошо различал движущихся крупных лошадей и в какой то момент громко рявкнув, чтобы напугать ничего не подозревающих коней, бросился на них.
Мгновенно осознав опасность, стреноженные лошади в панике, напрягая мышцы своих мощных, больших, раскормленных тел, стали неловко прыгать, стараясь убежать от настигающего их большого и жутко пахнущего зверя, страх перед которым, был не только инстинктивного свойства. На протяжении своей жизни, они уже несколько раз подвергались нападению медведей, видели как хищник расправлялся с оплошавшими их сородичами и потому, боялись его панически.
Так как они кормились поодаль друг от друга, то и расстояние до медведя было разным. Все они не раздумывая бросились в сторону избушки, видя в своих хозяевах, людях, единственных своих спасителей. Быстро скакать, им мешали тесные путы обхватывающие их ноги и не дававшие им двигаться быстро...
Последняя лошадь, хрипя от натуги, сделала несколько судорожных прыжков через кусты и в это время, Чёрный, настиг её в прыжке, обхватил лапами за круп и разинув громадную пасть клацнул зубами, стараясь вонзить клыки в заднюю часть жертвы.
Лошадь из последних сил, выгибая шею, ударяя кованными копытами по камням, кое-где торчавшим из травы, рванулась, сбросила с себя медведя и дико заржала, оповещая весь молчаливый мир вокруг, о смертельной опасности, настигающей её!
И в это время, в полутьме рассвета, со стороны деревянного домика, раздался громовой выстрел и сноп пламени вылетел из ствола ружья...
Круглая пуля, через мгновение вонзилась в тело медведя, пробила крепкую шкуру, потом пронзила крупные , упругие мышцы и сломала правую заднюю кость в ноге Чёрного.
Ощутив боль, но ещё не понимая причину и направление удара, медведь попытался на прыжках уйти из опасной зоны, но нога не повиновалась ему и он, на время остановился, резко мотнув головой, укусил себя за то место, куда вонзилась пуля. Этой остановки было достаточно, чтобы человек вновь прицелился, в уже хорошо различимую цель и во второй раз нажал на курок...
Вновь тишину таёжного рассвета прорезал гром выстрела и вновь из ствола вылетел сноп пламени. Пуля, со страшной силой пробила плечо медведя и потом, раздробив толстую правую лопатку, остановилась под сердцем...
Чёрный, ещё какое -то время, уже медленно заваливаясь, то падая то поднимаясь, двигался в сторону речного потока, инстинктивно старясь уйти подальше от смертельной опасности.
Ему удалось как-то переправиться через реку и даже скрыться в ельнике. Но кровь пульсируя вытекала из его громадного тела и в еловой чаще, на противоположном берегу, Чёрный уже исчерпав все жизненные силы, остановился окровавленный и умирающий. Он ещё глухо, но уже бессознательно рычал, медленно вращая головой, потом затих и безвольно склонился головой на землю...
Из зимовья, разбуженные этими внезапными громовыми выстрелами, один за одним выскакивали охотники и потрясая оружием старались понять, что произошло. Увидев сбившихся в кучу лошадей, которые дрожали от страха и били копытами по земле, дико хрипя и выкатывая глаза из орбит, люди испугались и тоже сбились в кучку. А кони, взметнув головы высоко вверх, переступая с ноги на ногу, неотрывно смотрели в ту сторону, куда ушёл и спрятался медведь.
Заметив неподвижно стоявшего Алексея, Босс подбежал к нему с криками: - Что случилось?! В кого ты стрелял!!!
Алексей, внезапно почувствовал облегчение, - страх отпустил его - глядя в ту же сторону, куда дрожа смотрели испуганные лошади, почти спокойно проговорил: - Я в медведя стрелял, который на лошадей накинулся!
Подбежали остальные охотники и медленно приходя в себя, Алексей стал рассказывать, как он услышал какие-то звуки в темноте, снаружи, как вышел из избушки и как увидел взбесившихся от страха лошадей, а потом и медведя, преследовавшего их...
- Ну а потом я выстрелил, и увидев, что медведь остановился и решает, что делать дальше. В это время, я прицелился и выстрелил во второй раз... На сей раз я стрелял по хорошо видимому зверю и целил в бок... И может быть, я попал, потому что этот медведь, как-то сгорбился, словно пулю проглотил и переваливаясь с боку на бок, волоча правую заднюю лапу по земле, спустился в реку, перешёл её и скрылся вот в том ельнике... Он показал рукой на заросли , на другом берегу реки, метрах в тридцати от того места, где они стояли...
...Нашли медведя через некоторое время, когда совсем рассвело Он лежал, уже мёртвый в ельнике, головой к своему входному следу, обильно политому кровью. Подходили к нему цепью, а когда убедились, что громадный хищник мёртв, начали громко радоваться, поздравлять Алексея и фотографироваться рядом с чёрным могучим, но уже неопасным зверем.
Потом, привычно разложив, ещё тёплую, мохнато-шерстистую, мягкую и податливую тушу зверя, стали снимать шкуру, вскрывать брюшину, вырезать желчь и разделывать бочкообразные крупные мышцы груди и коротких сильных лап.
Лапы тоже отрезали, как и громадную голову с небольшими полукруглыми ушами и желтоватыми, пяти сантиметровой длины, клыками. Лапы тоже были толстыми и тяжёлыми, с чёрными, кожаными подошвами и чёрными же, блестящими крупными когтями, заросшими жесткой шерстью...
...После разделки, пошли завтракать к избушке и заметили, что лошади по-прежнему жались к людям и подрагивая вглядываться в одно и тоже место, теперь уже в чащу за речным поворотом.
- Что-то они там ещё слышат — сказал Босс, взял винтовку и пошёл в ту сторону, стараясь обойти эту чащу слева, по дуге. Остальные охотники видели, что он остановился, потом сделал несколько приставных шагов, словно кого-то высматривая в чаще, и затем, поднял винтовку и выстрелил в воздух — вначале один, потом через паузу, второй раз...
Возвратившись к наблюдавшим за ним охотникам, он спокойно проговорил. - Там ещё один медведь, только уже песочного, светло-коричневого цвета... Это наверное медведица была, с которой этот медведище гулял по склону.
- Она, не двигаясь с места, стояла метрах в сорока от меня, в кустах и словно чего-то ждала, не отрываясь глядя в мою сторону... Я конечно не стал в неё стрелять, - нам и одного медведя не вывезти отсюда... И только после выстрелов в воздух, она сдвинулась с места и ушла, совсем не торопясь, скрыться в чаще...
Спать уже всем расхотелось и разведя большой костёр, начали готовить медвежатину и выпивать за удачу, в ожидании жаркого, закусывая салом с репчатым луком.
Алексей, чувствовал себя словно именинник, несколько раз, повторяясь, начинал пересказывать эту историю с медведем, которая обрастала всё новыми подробностями. Все ему невольно завидовали, но и восхищались его смелостью и потаённо спрашивали сами себя, - как бы они поступили на его месте...
Выпив водки, Алексей разомлел, расслабился и стал нервно зевать, наконец осознав, в каком опасном положении, он находился в это утро...
После раннего завтрака, решили ещё немного подремать. Спутники Алексея быстро расслабились и заснули, похрапывая и сопя. Но он не мог заснуть, какое-то время ворочался на нарах, раз за разом представляя всё происшедшее с ним на рассвете, а потом встал, и взяв ружьё, отправился в вершину Даргыла, к тому месту, где вчера видел следы похожие на следы снежного барса...
Шёл всё время вдоль реки, которая временами скрывалась под тающими наледями, или текла между камней. Течения, как такового здесь не было и вода стояла между камней небольшими, но глубокими лужами. По временам, приходилось перепрыгивать с валуна на валун и потому, шёл он к вершине ущелья медленно.
В какой-то момент, решил свернуть вправо, и продираясь сквозь густой кустарник, медленно стал набирать высоту. Полярная березка, стояла островками, непролазной чащи и приходилось либо прорываться, проталкиваться сквозь эту мягкую стену или высматривая проходы, идти не прямо, а зигзагами.
Поднявшись на гребень, тяжело дыша, он, остановился и стал осматривать окрестности в бинокль
Заснеженный горный цирк, открывался во всей суровости высокогорья. На дне впадины, лежало озеро покрытое заснеженным льдом, а по краям обрыва, ещё с зимы, были наметены высокие белые сугробы снега. В этой синеватой прохладе, не было видно ни одной живой души и не слышно птиц. Казалось, всё тут замерло и зима продолжит здесь царствовать вечно...
Преодолев гребень, Алексей спустился к озеру, перешёл его и направился к тому месту, где вчера видел в бинокль, нечто похожее на следы снежного барса...
Не доходя до крутого склона, на чуть подтаявшем кристаллическом снеге, увидел большие круглые следы и сердце забилось часто-часто. Он обрадовался, потому что эти следы, в этом пустынном высокогорье, могли принадлежать только большой кошке, а раз рыси так высоко в горы никогда не заходят, оставалось предположить, что это следы снежного леопарда - ирбиса.
Наклонившись, он стал рассматривать круглые, плоские отпечатки, и даже померил пальцами их приблизительные размеры
Следы были раза в полтора больше рысьих, но меньше в те же полтора раза тигриных. Алексей, служил в армии на Дальнем Востоке, в уссурийской тайге и хорошо запомнил, часто встречавшиеся в окрестностях казармы, стоявшей в лесу, следы рыси. Но несколько раз, видел он и следы тигров...
Однажды, уже ночью, возвращаясь со службы, он услышал рысье мяуканье-рычание — дело было ранней весной, во время гона этих таёжных кошек. Он попробовал подойти к гонному зверю поближе, и это ему удалось.
Остановившись в десяти шагах, от невидимого хищника — фонарь он выключил — Алексей слышал нарастающее раздражение в гневном харканье и рычании крупного самца и ему стало не по себе. В воображении, представилось почему-то картинка, из учебника, на которой был изображён окровавленный, литературный герой поэмы Лермонтова Мцыри, после схватки леопардом. Он помнил и сцены в которых описано, как потом Мцыри, умирал, истекая кровью, весь изодранный когтями громадной кошки...
Отогнав от себя непрошеные воспоминания, охотник остановился на время, долго осматривался и наконец тронулся дальше, размышляя, что ему неожиданно повезло, но что к этой удаче, его привело упорное желание найти хотя бы следы снежного леопарда... И вот ему это удалось!
Алексей порадовался удаче, вспомнил дни проведённые на источниках и вздыхая подумал, что за это время, здесь в ущелье Даргыл, они могли бы уже найти не только следы ирбиса — так называют в Средней Азии снежного леопарда, но и увидеть его самого, а если повезёт, то и сфотографировать этого редчайшего зверя...
Осмотревшись, Алексей решил подниматься на плоскогорье, а там перекусить, отдохнуть и возвращаться назад...
Он стал не торопясь подниматься по небольшому ущелью между скал наверх и в какой-то момент попал в полосу мягкого снега, в который проваливался по колено. Идти и так было тяжело, потому что склон становился всё круче, а тут ещё снег мешал...
Вспотев, задыхаясь от напряжения, охотник долго добирался до недоступного гребня, и наконец, часа через полтора, умирая от жажды и усталости, ощутил под ногами крепкий наст и вышел на открытое пространство, откуда, перед ним открывался вид на пологие холмы, с редкими окружностями белых озер и чахлыми кустиками тальника, покрывающих местами луговины горной тундры.
Оглянувшись назад, Алексей увидел далеко под собой, простирающиеся до самого горизонта изломы горных хребтов, глубокие долины и ущелья, а чуть ниже, щетину лесных зарослей покрывающих и речные долины и крутые скальные ущелья.
«Так вот в каких местах здесь обитают эти кошки-хищники!» - подумал он, вытирая пот с разгорячённого лица и восстанавливая дыхание, какое-то время стоял неподвижно озираясь и примериваясь, куда пойти дальше.
Потом тронулся чуть вперёд и вправо, в сторону скального останца, возвышавшегося над плоской горной тундрой неподалеку от круто обрывающегося в долину склонов ущелья Даргыл.
Взобравшись на этот останец, Алексей сел и долго рассматривал плоскогорье в бинокль, переводя взгляд от одного островка кустарников к другому, от одного круглого озерка к следующему. Кругом было пусто и безжизненно - здесь зима ещё не до конца уступила весне и потому новая жизнь ещё не народилась, а только вызревала под тонким слоем перемерзшей, прошлогодней травки.
Потом, охотник, глянув на низкое солнце, внезапно пробившееся сквозь серую, ватную облачность, встрепенулся, осознав, что время уже двинулось к вечеру, и пора возвращаться. Но ведь надо было ещё поесть. И он направился в сторону обрыва, спускающегося в речную долину
Дойдя до каменистого ложа, засыпанного обломками и полого спускающегося в сторону, неглубокой долины, охотник решил остановиться и пообедать. Найдя куртинку кустарников, с небольшими зарослями тундровой берёзы, он наломал сухих веток, развёл маленький костерок и сделав из осколков камней очаг, установил на огне свой котелок, переделанный из литровой консервной банки, из под компота, предварительно набрав в него кристаллического высокогорного снега, сохранившегося в тени больших валунов.
Нежные язычки пламени, изредка сдуваемые холодным ветром, грели плохо. Охотник поёживаясь, достал из рюкзака кусок пересохшего хлеба, остатки жаркого из медвежатины и стал закусывать, застегнувшись на все пуговицы, стараясь укрыться от прохладного ветра, порывами налетающего откуда-то сбоку.
Кругом было уныло и пустынно и казалось, что тут не может даже просто существовать, ничего живого.
«Да... - думал Алексей. - Здесь, не то что снежный леопард, но и мыши-то наверное не выживают. Совсем не приспособленная, земля»
В это время, растаявшая из снега вода зашипела в котелке и Алексей заварил чай и положил туда несколько веточек смородины, которые постоянно лежали у него в кармане рюкзака. Смородина, давала чаю свой тонкий аромат и потому, охотник держал её всегда с собой, когда уходил в пешие походы...
Попив горячего, но быстро стынущего чаю, Алексей доел хлеб и мясо, сжевал пару сладких карамелек, и согревшись, устроившись поудобнее, свернувшись калачиком, задремал на несколько минут, уставший и не выспавшийся из-за своих ночных приключений...
... Снежный барс, совершавший обычный обход своих владений, неожиданно остановился и повернув голову, - он ощутил запах дыма и ещё один, незнакомый, но явно угрожающий запах...
Крупный самец, в своей зимней пятнистой шубе, несмотря на размеры, казался неожиданно опасно замаскированным, в этом царстве камней и снега. Когда он стоял неподвижно, то его трудно было заметить и отличить в этом хаосе снега, булыжников и валунов.
Постояв неподвижно несколько минут, он медленно тронулся и ловя ноздрями чёрного влажного носа необычные запахи, стал по дуге обходить место, откуда едва уловимыми колебаниями воздуха, они плыли в его сторону...
Выйдя из -за остроконечного двухметровой высоты угловатого валуна, ирбис, вдруг отчётливо увидел метрах в ста от себя костерок, струйку лёгкого дыма веющего по ветру, и фигурку незнакомого существа, лежащего на земле свернувшись в комочек, около этого костерка.
Хищник замер и неподвижно-внимательными глазами, словно впился в это неизвестное существо, соображая, представляет оно опасность или может быть станет его очередной жертвой...
Ирбис, стоял совершенно неподвижно и был неразличим на фоне камней, полузасыпанных снегом. Он втягивал воздух ноздрями и постепенно его охватывал страх перед тем неизведанным, но опасным, что таилось в фигурке этого существа, явно пришедшего из другого мира! Из того мира, который всегда пугал и заставлял прятаться в высокогорье многие поколения его сородичей, снежных леопардов...
В это время, фигурка у костра зашевелилась и человек, медленно поднявшись, встал на две ноги. Это необычное положение незнакомого существа, добавило страху, ирбису. Он напрягся, собравшись в комок сжался, а потом прыгнул вперёд, сразу на несколько метров и ещё в полёте, скрылся за валуном. Потом, зверь, неслышно, мягко касаясь земли, волоча за собой длинный пушистый хвост, на прыжках стал уходить по каменистому склону вниз, в то место на скальном обрыве, где к нему не могли подойти никто из живых существ, обитающих в этих краях. Даже неповоротливые медведи, в поисках корма, никогда не поднимались на эту крутизну и потому, всегда, ирбис чувствовал себя здесь в полной безопасности...

...Пока охотник дремал, он немного замёрз и потому, проснувшись и встав на ноги, дрожал крупной дрожью. Быстро собрав все свои вещи в рюкзак, Алексей, притоптал догоревший костёр, и запахнувшись поплотнее в куртку, закинув рюкзак за спину и подхватив правой рукой ружьё, тронулся туда, откуда он поднялся на эти необжитые, пустынные места...
Алексей, так никогда и не узнал, что рядом с ним, буквально в ста шагах, некоторое время находился матёрый самец снежного леопарда, который не захотел с ним встречаться и исчез как тень, оставшись незамеченным...
...Назад, вниз по склону в долину, даже по глубокому снегу, идти было намного легче...
Спустившись в горный цирк по своим следам, Алексей вышел на замерзшее озеро, уже разогревшись и сознавая, что достиг той цели, которую ставил перед собой в начале путешествия, почувствовал себя сильным и свободным.
И только одно, недавнее воспоминание бессознательно тревожило его. Разбираясь в своих чувствах, ему вдруг вспомнился короткий сон, который он увидел, задремав у костра, там, на верху...
Ему представилось, что он идёт по таёжной тропе, в густом кедраче и вдруг, за одним из поворотом, прямо перед ним, всплыл громадный медведь и стоя неподвижно, долго смотрел на него своими страшными глазами, словно решая нападать - не нападать...
Алексей вспомнил этот холодный, неподвижный, свирепо-равнодушный взгляд и его пробрала невольная дрожь...
«Приснится же такое!» - подумал он, остановился и тщательно осмотрел с гребня заснеженного цирка, долину реки по которой ему надо было спускаться к зимовью...
Солнце весь день мелькавшее в пушистых серых тучах, висевших над долиной, скрылось за высоким гребнем и охотник заторопился, помня, что до стоянки идти ещё несколько километров...

...Вечером, в зимовье, снова сварили медвежатину и после водочки, славно поговорили, уже попивая горячий крепкий чай.
Босс рассказал, что поднимался в скалы, на противоположном склоне ущелья и видел там горных козлов, которые паслись на крутых обрывах, ловко передвигаясь по скальным уступам и полочкам: - Я, поднялся на вершину скального лба, сбоку, по пологому склону, а когда вышел к обрыву, то лёг там на землю и стал смотреть в бинокль вниз, рассматривая окрестности. В одном месте — продолжал он свой рассказ, отхлебнув чаю из кружки — я заметил какое то движение и наведя окуляры и поудобнее установив руки чтобы не дрожали, вдруг, на фоне камней, различил, во всём его диком великолепии, крупного горного козла, с длинной гривой волос на крупе, крепкими коренастыми ножками, с толстыми, чуть загнутыми кверху, ребристыми рогами на аккуратной голове, из которой, снизу, росла длинная, тёмная борода, похожая на человеческую бороду. Козёл стоял и озирал свои владения, словно древний патриарх этого таёжного ущелья...
Босс прервался, отставил кружку и устроившись на нарах поудобнее, продолжил: - Я так увлёкся этой картиной, что позабыл обо всём. Прошло наверное полчаса, пока я наблюдал за этим редким животным — как он двигался, как изредка, наклоняя голову к земле, кормился травкой, которая прорастала между камнями на самых крутых участках скал, останавливался, чтобы прислушаться и осмотреться... В этих местах, по рассказам местных бурят, изредка можно встретить и следы снежного барса. Для этого горного хищника, главной пищей и являются эти горные бараны...
Алексей, хотел было рассказать об увиденных им следах ирбиса, но потом удержался — любые рассказы спутников, Босс слушал невнимательно и с заметной неохотой и потому Алексей решил о встрече следов никому здесь не рассказывать...
В это время Босс зевнул, долго что-то вспоминал, а потом закончил свой рассказ: - Я не сразу, услышал, что кто то неподалеку от меня слегка посвистывает, а когда отнял от глаз бинокль и посмотрел за спину, то увидел, совсем недалеко от обрыва несколько горных коз и парочку совсем маленьких козлят, которые спокойно проходили у меня за спиной, пока я наблюдал за их вожаком.
Я попробовал осторожно подняться, но козы, при первом моём движении, на широких прыжках бросились к обрыву и как горох посыпались вниз, исчезнув за гребнем очень быстро...
Я подбежал к тому месту и глянул вниз. Но испуганные козы уже скрылись за скальной кулисой и я, вернувшись к тому месту, откуда наблюдал козла-патриарха, попробовал его увидеть снова. Но так и не нашёл его, сколько не вглядывался в каменистые склоны. Может быть козы, своим свистом и предупредили его... А я, помня, что у нас и без того мяса много, не стал стрелять, ни горного козла, ни коз из его стада, чтобы не нарушать эту многозначительную природную тишину.
На следующий день, охотники уезжали в посёлок...
С утра, встали пораньше, долго ловили и седлали лошадей, потом навьючили на них медвежатину в кожаных торбах, а Алексею, как самому неловкому наезднику, привязали к седлу шкуру медведя, в крапивном мешке из под картошки. Шкура, постоянно сползала в одну сторону и потому, Алексею в дороге, всё время приходилось её поправлять.
Медвежатина, даже спрятанная в кожаные вьюки, раздражала лошадей, пугая из страшным запахом. Они, пока привязывали вьюки к сёдлам, задирали головы вверх, раздувая ноздри всхрапывали и косили бешеными, выкаченными из орбит глазами, на эти мешки... Но потом и они успокоились и перестали нервничать, утомлённые долгой тряской дорогой...
Обедали в половине пути, у зимовья рядом с источником...
А уже ближе к вечеру подъезжали к последнему перед человеческими поселениями стойбу, стоящему на высоком берегу Сенцы.
Целый день, с синего неба, светило и грело тёплое, почти летнее солнце и потому, снег в горах интенсивно начал таять, а ручьи и речки разлились и даже затопили дорогу, по которой охотники спускались вниз, вдоль реки.
Алексей, после обеда, выехал один, вперёд и потому с опаской переправлялся черезширокие, но неглубокие озеринки воды, залившей к вечеру все дорожные колеи...
Когда, подъехали к знакомому стойбу, то увидели чужих стреноженных лошадей на луговине и поняли, что в зимовье кто-то есть. Но изба была большая — раньше здесь, летом жили колхозные доярки, когда стадо выгоняли на летние выпасы и потому, места хватало на всех...
Развьючив и расседлав своих лошадей, охотники вошли в зимовье, поздоровались и познакомились с тремя бурятами, которые ехали в вершину Сенцы, на охоту...
Попив чаю, улеглись, кто где мог и перед снов ещё немного поговорили. Алексей стал расспрашивать бурят про снежных барсов и услышал, что этого хищника, хотят сделать символом района, ещё и потому, что он будет привлекать и уже привлекает туристов, любителей приключений не только из России, но и из-за границы.
Один из бурят, оказался художником, работающим в поселковом клубе и рассказал, как долго писал эскиз этого символа, выискивая в интернете фотографии ирбиса...
Утомлённые ранними сборами и дорогой, наши охотники быстро заснули и проснулись уже солнечным утром, когда буряты попив чаю, собрались уезжать. Попрощавшись и пожелав друг другу удачи, охотники разъехались , а Босс распорядившись седлать лошадей, стал варить кашу...
Кони стояли уже навьюченные, когда в последний раз вся команда поела каши, попила чаю и отправилась в путь, уже на базу, к Лобсону, где осталась и ожидала их возвращения, машина...
Алексей, вновь, отстал от основного каравана. Его лошадка, чувствуя приближение родных мест иногда старалась переходить на валкую, рысь, но у всадника, не было никакой охоты трястись на скаку и потому он сдерживал лошадь поводом.
Он устал, от тряски на лошади, побаливали с непривычки почки и вообще, он не чувствовал себя победителем. Он старался ехать шагом и в это время расслаблялся и вспоминал всё произошедшее с ним за время похода, как нескончаемое испытание. Сегодня, он уже почувствовал облегчение, потому что до окончанию этого добровольно взятого на себя экзамена на выносливость, оставалось совсем немного времени...
День был тёплый и солнечный, горы стояли вокруг покрытые уже полной зеленью и даже река, далеко внизу, шумела по летнему ровно и спокойно. Вглядываясь в необъятные таёжные горизонты, Алексей думал, что эти места могут со временем стать настоящим туристическим раем и им всем повезло, что они могут ещё видеть на склонах кормящихся медведей, а в вершинах глухих скалистых ущелий и снежных барсов.
То что ему в этот раз не удалось увидеть самого снежного барса, его не расстраивало. Алексей не переживал, - ведь он нашёл места, в которых живут эти загадочные кошки и настанет время, когда он сможет увидеть их...
...К Лобсону, Алексей приехал последним.
Он, сполз с лошади, осмотрелся и на негнущихся ногах пошёл в дом, где хозяева уже поставили чай и накрывали на стол закуску.
Босс с ребятами перекладывал всё из вьюков в машину и потому, опоздавший, стал разговаривать с хозяином. Тот рассказал, что в округе за это время было несколько небольших пожаров и пожаловался, что медведи стали нападать на лошадей и непонятно, где и когда ожидать следующего медвежьего набега.
Алексей слушал внимательно и когда Лобсон закончил рассказ о ночных нападениях, вдруг коротко заметил: - Теперь, мне кажется нападения прекратятся.
Лобсон, ничего не понял, внимательно посмотрел на гостя, но промолчал...
Вскоре в избу вошли ребята и Босс принёс бутылку водки. Расселись за стол и хозяин, извиняясь за скудость закуски объяснил, что жена уехала в Орлик, и он один домовничает.
- Так даже лучше — заметил Босс. Мы здесь никому не мешаем, а по поводу закуски нет проблем. Мы наелись за эти дни и потому хочется просто выпить и расслабиться...
Через несколько минут после выпитой водки, глаза у всех замаслились, а после второй все заговорили . Лобсон расспрашивал Босса, кого из людей встречали в тайге, а Алексей стал жаловаться ребятам на отсутствие энергии и долгую акклиматизацию.
- Это, Алексей Степаныч, обычное дело — стал его утешать племянник Рома — доктор по профессии. - Вы ведь прилетели за тридевять земель и организм, естественно переживает ломку. Я бы вам посоветовал в следующий раз брать с собой настойку жен-шеня или красного корня. Эти растения, а точнее настойки из них, поднимают жизненный тонус и помогают переносить перегрузки. Я был на Алтае, на маральей ферме. И там я видел, как местные детишки, в полуголом виде, несмотря на утренние заморозки, приходят к станку и пьют кровь из пантов, когда их срезают весной. Так этим детям ни мороз, ни перегрузки не страшны. Они там с малых лет по горам, как козлята скачут и выносливей взрослых, иногда...
Алексей вздыхал, слушая советы родственника, а про себя подумал, что обязательно сделает у себя дома настойку и попробует принимать. «Жить то , может быть ещё долго придётся. И надо, чтобы кондиции сохранились до последних дней...»
Закончив пить чай, вышли из домика попрощались с Лобсоном, сели в машину и двинулись в обратный путь.
В машине , Алексею было очень удобно и весело. Он крутил головой по сторонам, всматривался в далёкие горизонты и думал, что такого рода проверки здоровья и силы воли, дают заряд жизненной энергии на целый год...
Босс, который привычно и ловко вёл машину, вдруг притормозил и проговорил. - Там впереди похоже пара орлов сидит, на обочине...
И точно, метрах в тридцати от остановившейся машины, недалеко друг от друга сидели два орла. Они были похожи на двух злых и свирепых бандитов, один вид которых, наводит на обывателей ужас.
Необычно крупные размеры, защитная серо-коричневая окраска оперения, крупная угловатая голова с мощным клювом, внушали уважение.
Не обращая внимания на машину и на людей, птицы сидели расслабленно и похоже ждали, когда люди уедут. Алексей, глядя на этих сильных и мрачно-злых созданий природы, подумал, что видя летающих разбойников, сидящих на земле так близко, становится понятно, что этой своей горделивой силой и мощью они побеждают не только беззащитных горных козлов, но и волков, которых ловят иногда, как кроликов.
Через некоторое время, орлы, медленно поднялись в воздух и распластав свои мощные двухметровой ширины крылья, неспешно взмахивая ими, спокойно улетели в сторону гор.
«Вот бы мне их спокойствие и силу» — подумал Алексей и невольно улыбнулся представив себя летящим над этими степными и таёжными долинами и высматривающим в вершинах гор, в скальниках, других замечательных хищников — снежных барсов!!!

Конец декабря 2012 года. Лондон. Владимир Кабаков.