НОВОЕ ЛЕКАРСТВО (часть третья)

Зотов зябко поёжился и вздохнул.
— Нет, Нюшка, до славы пока ещё далеко. Как бы вообще у нас с тобой всё не заглохло.
А такой исход дела был вполне возможным. Ответа из Минздрава всё не было и, как догадывался Зотов, теперь не будет вообще. Прошло уже полгода, как, дождавшись, наконец, назначенного ему дня приёма, вошёл он в уродливо-помпезное здание администрации. Вежливо и равнодушно слушали чиновники от медицины Андрея Петровича, увлечённо рассказывающего, как ему своими порошками удалось избавиться от гепатита-С, что заработал от какого-то больного уже года три назад. Он показывал свои записи, где отражались дозы лекарства, кратность приёма и самочувствие день за днём. Потом, многозначительно выдержав паузу, вынул из папки и торжественно положил на стол бланк результатов последних анализов, сделанных в инфекционной больнице, и заключение специалиста. И то и другое однозначно говорили, что Зотов Андрей Петрович абсолютно здоров.

Напрасно он ждал аплодисментов — на лицах чиновников не отразилось никаких эмоций. А один из них изрёк, что такого просто не может быть — или гепатита никакого не было, или анализы неверные. Так что вы, мол, хотите от нас? Услышав, что для продолжения опытов, нужно какое-никакое финансирование, скучно пообещали подумать и заключили: «Ждите ответа». Зотов не стал бы с самого начала питать никаких иллюзий, если бы видел, как после его выхода из кабинета, один из оставшихся выразительно покрутил у виска пальцем, а другие согласно и как-то даже радостно закивали. Но теперь и без этой картины всё становилось на свои места.

*****
Просыпаться не хотелось. Но горечь во рту и наждачной шершавости язык требовали соды и воды. Нужно было вставать. Но как же тяжело было это сделать после вчерашнего фуршета. Виктор Иванович Трутнев даже застонал, вспомнив во что в конце концов превратился этот самый, небольшой приём.

Начиналось всё вполне респектабельно. Партнёры по бизнесу держались вполне интеллигентно, угощались и угощали сопровождающих дам лёгкими коктейлями, стараясь не очень громко говорить на отвлечённые темы. В воздухе витало: «Потрясный сериал!», «Ах, Пугачёва! Несравненно!», «А как он с левой ноги долбанул!», и прочие, с претензией на светскость, благоглупости.

Но вскоре изображать из себя высший свет надоело, равно, как и переминаться с ноги на ногу возле стола и цедить кислятину в виде полусухих вин, которую, предварительно покрутив, нужно было сначала поднести, как положено, к носу в широком зауженном кверху фужере. А уж пить из такого, запрокидывая голову, как курица у лужи, было вообще неудобно. Это раздражало.

В общем, фуршет к общему удовольствию довольно быстро преобразовался в обычное застолье, где все почувствовали себя более уверенно и раскрепощённо. Трутнев, старавшийся поначалу воздерживаться от больших доз алкоголя, вовремя уловил подходящий момент, когда все стали испытывать необычайную приязнь друг к другу, и быстро договорился о поставке своих лекарств в аптеки гостей. Он знал, что наутро партнёры будут клясть и его и себя, так как такие же медикаменты можно было заказать по более выгодной цене из других регионов, но, на попятную идти будет уже поздно. Провернув удачные сделки, можно было и расслабиться.

Виктор Иванович снова застонал и прислушался. В квартире была тишина. Осторожно, боясь лишний раз колыхнуть голову, сел, привычно попав ногами в тапки. Открыл глаза и тут же поспешно зажмурился, останавливая поплывшие стены. Как же он сейчас себя ненавидел (ведь говорила врачиха, что нельзя ему пить, если не хочет умереть в течение полутора-двух лет), но ещё сильнее жалел — бизнес требовал жертв.

Да, бизнес много чего требовал, так ведь не последнего здоровья, когда сорокадвухлетний мужчина начинает выглядеть на пятьдесят. Даже в зеркало Трутнев последнее время старался не смотреть — портилось настроение при виде мешков под глазами, редких тусклых волос, морщин на лице и шее. И всё же больше всего его донимала проклятая ежедневная изматывающая слабость, когда не просто двигаться, жить не хотелось.

Виктору Ивановичу совсем худо стало, когда вспомнил, что как раз сегодня до обеда нужно быть в поликлинике. Он даже секретаршу предупредил, чтобы все запланированные встречи перенесла назавтра. Пересиливая себя, поднялся и поплёлся в кухню. Пора было возвращаться к жизни.

*****

Однажды Андрею Петровичу принесли сердобольные обитатели деревни собачонку, которую якобы переехала телега. Когда её опустили на пол, собачка, тихонько поскуливая, поползла, работая лишь передними лапами — «повреждён позвоночник» — понял Зотов. Пожалел её Андрей Петрович, взял на руки, посмотрел в её печальные глаза и сказал: «Эх, жаль ты моя». Так и назвал – «Жалька». Крысы Жальке очень не понравились, и пришлось от них избавиться, только Нюшку оставил, как реликвию; правда, утеплив клетку, отселил её в сени, занося в хату только на ночь, греться. Так они стали жить втроём.

Как-то раз сидел Андрей Петрович за столом и пропускал насушенные с лета травы через кофемолку. Затем толок их дополнительно в ступке, и только потом, тщательно взвесив на аптечных весах, смешивал в известной лишь ему пропорции, и расфасовывал по пакетикам. Жалел, что без компрессора не может создать необходимого давления для насыщения будущего лекарства эфирными маслами. Приходилось лишь мечтать и о приборе, создающего магнитное поле. А от кустарного способа производства особого эффекта не ждал.

Жалька, видевшая процесс зарождения лекарства впервые, стала почему-то беспокоиться и теребить Зотова за штанину, тихонько при этом повизгивая. Тот аккуратно отодвинул собачонку ногой — нужно было быть очень внимательным — и снова принялся за дело. Жалька не отставала. Тогда Андрей Петрович даже замахнулся на неё, рассыпав при этом на пол готовый порошок. Какого же было его удивление, когда собака жадно слизала эту смесь с пола. Слизала и снова стала умоляюще смотреть в глаза хозяина. Андрей Петрович подумал, подумал и насыпал на пол порошок одной из трав. Его собака не тронула. Проигнорировала и остальные, которые Зотов разнёс по разным углам комнаты. Но лишь только он насыпал готовую смесь, та моментально исчезала под языком Жальки. И она снова теребила хозяина, снова получала просимое, и так продолжалось до тех пор, пока собака не успокоилась.

Андрей Петрович аккуратно отметил количество порошков в свою, основательно разбухшую, тетрадь. Трудно было поверить, но пришлось — через месяц собачонка прекрасно стала бегать на всех положенных ей от природы конечностях. Случайность? Нужно было проверить, но на ком? И имел ли он на это право? С другой стороны, такой эффект! А кто поверит? Ведь со свету сживут.

Андрей Петрович хорошо знал, как открытия в стране пробивали себе дорогу. Слава богу, профессор Илизаров, несмотря на гонения московских коллег, сумел не только создать свой центр восстановительной травматологии, но и дожил-таки до семидесяти лет; Белоярцева же люди от науки довели до самоубийства, утверждая, что изобретённая им «голубая кровь» приносит только вред.

А ведь это были профессора! Чего же следует ожидать ему, простому врачу, да ещё неработающему? И что прикажете ему делать в такой ситуации, когда открытие, с одной стороны, налицо, а с другой, как будто и нет его. В таких размышлениях, приготовлении порошков и хождении по больным не заметил сначала, что наступила весна.

Люди в деревне быстро привыкли к поселившемуся здесь доктору. Поговорили немного о том, что это его, ещё совсем не старого, принесло в их захолустье? Сначала судачили, мол, жена выгнала. Потом, видя, что тот непьющий — даже курит мало — и в огороде своём усердствует, перерешили такой вариант, и догадки свои оставили: живёт, ну, и пусть себе живёт.

А уж то, что приезжий — врач, о чём быстренько прознали, однозначно говорило в его пользу, так как до него лечили сами себя и друг друга, чем бог пошлёт — считай, все таблетки выпили, что наскребли по сусекам. В город же редко кто выбирался, да и не на чем было, разве что с автолавкой удавалось кому. Тот тогда и привозил пакет всевозможных лекарств, что в аптеке взять насоветовали от того да от сего. Теперь же «правильные» таблетки принимать стали. Благодарили, конечно. Подумали, было, сначала денег предлагать, но Зотов сразу так по этому поводу высказался, что больше уже и не заикались, зато продукты приносили и настояли, чтобы брал и в дальнейшем не отказывался. А, главное, когда пасли свою немногочисленную живность, собирали для доктора траву, что он наказывал. Так и жили, довольные друг другом.