Семь дней, перевернувшие мир.

Семь дней, перевернувшие мир
Я - Майкл. Так зовут меня все мои друзья и знакомые. Я - классный парень. Родился и живу в Москве, и очень этим горжусь. А как же. Ведь это один из самых древних великих городов. Теперь и раньше столица всей России. Я чувствую себя его частицей. Как же не гордиться, что ты москвич. И я всем своим видом стараюсь оправдывать честь своего города. Я высок и широкоплеч. Не стану скрывать, что нравлюсь девчонкам и знаю об этом. Но я не страдаю, и никогда не страдал излишней скромностью. Ведь уверенный в себе человек должен знать правду о себе и принимать себя таким как есть, так читаю, по крайней мере, я.
У меня карие глаза и светлые волосы. Признаться, я сам их осветляю немного. Сейчас учусь на втором курсе университета. Но учусь не очень хорошо, нормально, как все. Но мне кажется, что я ничем не глупее остальных, просто во мне, по словам одного из моих преподавателей, лени больше чем ума и она мешает моим способностям развиваться.
Сейчас лето, жарко. Сессию уже сдал, теперь каникулы. Но в нашем большом красивом городе летом пыльно и суетно. Хочу забежать от шума. Но куда? Ну, конечно же, к морю! Хоть на недельку. На шикарный курорт не рассчитываю. Но, говорят, в провинциальном городке, летом у моря не хуже, чем на Майами. Подсчитываю свои студенческие финансы, на помощь родителей особо рассчитывать не приходится. Затем заглядываю в карту и ищу подходящий городок. Теперь нужно узнать, когда и каким поездом я смогу туда добраться. Готово. Отдых я себе спланировал. Но название городка, уже, для своего рассказа не помню, хотя и было это все со мной недавно, года два тому назад.
Ну, так вот. Я собрал весь свой нехитрый гардероб в небольшой рюкзак и рано утром отправился на вокзал. Не стану рассказывать, как я ехал в поезде, потому, что ничего суперинтересного в дороге со мной не произошло. Всего восемнадцать часов и ты возле моря. Вообще у меня есть романтическая жилка внутри. Я люблю путешествовать, хотя считаю себя просто реалистом. Но эту историю все же расскажу всем, потому, что она оставила неизгладимый след в моей зачерствелой, испорченной городской жизнью и суетой, душе. С некоторых пор жизнь моя перевернулась и стала приобретать какую-то осмысленную целенаправленность.
А все началось именно тогда, когда я приехал в этот небольшой серенький, забытый Богом городишко или, точнее, поселок городского типа. В нем были многоэтажные дома, и, кое-где, в центре, выстроены кинотеатры, бары, супермаркеты. Но на его окраинах жители частных домов свободно пасли коров. Я снял комнату у старушки в одном из таких домиков. К счастью, кроме меня, туда больше никого не подселили, и я мог отдыхать спокойно.
Но я, как истинный горожанин отдыхать без общения и развлечения не могу. И уже немного выспавшись после дороги, тут же стал осматривать местность и искать знакомств с проживающими здесь девушками. И, сказать откровенно, местные леди мне нравились. Я ожидал от провинции большей «экзотики». Но девчонки, молодцы, от городских не отстают. А некоторые, просто супер. Особенно на пляжах, в бикини. Но, может, эти красавицы приезжие. До этого я как-то не докапывался. Времени я терять не хотел и на следующий же день познакомился с замечательной девушкой Милой. Она тоже приехала сюда на недолгий отдых, но приехала из такой же провинции. Еще я узнал, что она учиться в Киевском Государственном Университете, а остальные факты ее жизни меня не интересовали. Но нам было о чем говорить. Мы сразу же сдружились и хорошо проводили время вместе. И все было бы хорошо на фоне ясного неба, если бы не одно туманное облачко в этом чистом пейзаже. У той бабули, где я поселился, была, оказывается, внучка лет восемнадцати. И была она не дурна собой. Звали ее таким именем, которое сочеталось и с ее внешностью, и с содержимым ее странной таинственной души, Настей. Да, Настя показалась мне с первого взгляда очаровательной, хрупкой девушкой, которых не часто встретишь в городе. Ее незаурядная натура отличалась чрезмерной ранимостью. Это смог бы понять даже самый черствый человек, ничего не понимающий в психологии.
Но как только она появилась в моей бесшабашной жизни, так у меня все пошло наперекосяк. За этой симпатичной мордашкой скрывалась не слишком понятная обычному человеку и на каждому приятная личность. И, вслед за симпатией, она стала внушать мне антипатию. Кроме слов «с добрым утром» по утрам и «до свидания» по вечерам я ничего от нее больше не услышал. И я не понимал, что это, ее стеснительность и неуверенность в себе или, может, я просто ей не нравлюсь. Я пытался развеселить ее, завести с ней разговор, потому, что люблю общаться. Но тщетно. Мне стало казаться, что она недалекого развития. Потом я заметил, как она куда-то ушла из дома на целый день. Я думал, на пляж и решил выследить. Как молодому авантюристу мне было интересно увидеть ее в купальнике, еще лучше, без него. (Позже мне все-таки это удалось). Но, как выяснилось, в то время, когда все старательно ловят ультрафиолетовые лучи, она смывается неизвестно куда. Я пошел за ней и пожалел об этом. Она свернула в небольшой лесок, но я ее потерял из виду. Заблудился и пол дня потратил на поиск дороги домой. Больше следить мне за ней не хотелось, и я решил все свое отведенное для отдыха время потратить на купание в море и приобретение загара, для чего я, собственно, сюда и приехал. Но на следующий день, идя вечерком с пляжа, когда солнце уже начало заходить и не жгло так сильно, а с моря начал веять прохладный бриз, я увидел эту чудаковатую девушку, сидящую на полянке. Я решил, что предположения мои оправдались, с головой у нее что-то не то. Нелюдимая, неухоженная, ну просто чундрик какой-то, так я стал называть ее про себя. И зачем природа дала ей так много красоты. В руках у нее я рассмотрел какой-то прибор, потом я догадался - фотоаппарат. И фотоаппарат, видимо, дорогой. Она пыталась вблизи сфотографировать не то цветок, но то веточку на фоне заходящего солнца. И тут до меня дошло, а ведь она вовсе и не полуумная, как мне в начале показалось. В ней просто кроется загадка, тайна, от которой так отвыкли городские жители. На секунду я устыдился своих первоначальных мыслей, и хотел подойти к ней. Но как только я приблизился, то увидел на ее лице испуг и недоумение.
- Уходи, зачем ты подошел! Ты все сломал! - закричала она в отчаянии.
- Да, что ты. Я просто поздороваться хотел.
- Ты все испортил, - на глазах у нее появились слезы, - Они улетели.
Вдруг я догадался, она, наверное, фоткала бабочек. Но было поздно, Настя убежала, вытирая слезы. Наверное, искать другое место для съемок. А я побрел дальше, ругая себя за нетактичность. Но и на нее я был сердит. Могла бы рассказать об этом раньше, я был бы осторожнее. Но злился я недолго. Вечером мы с Милой собирались в бар, и я уже предвкушал удовольствие от новых развлечений.
Но утром, вернее, ближе к полудню, когда я уже отоспался после бурно проведенной ночи, то вспомнил о вчерашнем приключении с Настей. Но теперь я вновь был склонен думать о том, что она больше не нормальная, чем загадочная. Ей что, такой дорогущий фотоаппарат нужен, чтобы травинки да козявки фоткать. Да еще и рыдает из-за них в три ручья. Разве мало их на лугу. Да и вообще, что красивого она в этом всем увидела. Бедняжка, она настоящей красоты не видела, ее бы к нам, быстро бы ожила. На этом я поставил точку на своих размышлениях о Насте и перестал о ней думать, ища новых развлечений. Но скука, от которой я так убегал в столице, стала настигать меня здесь. Море и солнце на третий день мне уже надоели. Тем более что за два дня я уже загорел как черт, потому, что быстро загораю на солнце, чуть не обгорел и стал похож на негатив. Шарясь по поселку, ища чего-то новенького и интересненького, я вновь набрел на полянку, где сидела Настена. Я не хотел туда возвращаться, но почувствовал, что меня тянет туда, как магнитом, какая-то тайна. Поразительно, что можно искать удивительного в таком мрачном, унылом городишке, который одним названием своим навевает тоску. У бедняги на этой почве крыша-то и поехала. Я присел на корточки в густой траве, прищурился, представляя себя исследователем, но, кроме сорной травы, ничего не увидел. Плюс ко всему меня больно укусил комар за щеку и я оцарапал колено до крови о какой-то сучек в траве. На этот раз чуть не расплакался я. Ведь мне еще на свидание идти, а я вон какой красавец.
Но любопытство все же взяло верх, и я решил все же разгадать ее загадку или, проще говоря, выяснить, сумасшедшая она или нормальная. Вечером, когда она вернулась домой со своих похождений, я попробовал найти с ней контакт. Я пытался развлекать ее, рассказывал всякие небылицы и анекдоты, даже страшная история пришла мне на ум. Но это угрюмое создание упрямо молчало, глядя на меня своими огромными темными глазами на веснушчатом личике. Иногда они выражали удивление, иногда недоумение и лишь один раз в них промелькнула веселая искорка. Я выбился из сил, а она все по-прежнему молчала, не желая говорить со мной. Время уже покатило за полночь и я, так ничего и не добившись, пошел спать. Но как же я разозлился тогда. Ненормальной назвать ее нельзя, я по глазам это видел, но почему она себя так ведет. Я что ей не интересен, а, может, она просто издевается.
Ну, ничего, подожди, завтра я тебя выслежу кто ты такая. И следующий день я весь посвятил слежке за ней.
Но эта бестия оказалась довольно проворной, будто меня чувствовала у себя за спиной. Я не мог за ней угнаться и только лишь догадывался, где она была и что делала, свернув в лесок. Конечно же, она все фотографировала. Но что и зачем, я никак не мог понять. Она кто, репортер, корреспондент, но почему такой скрытный и нелюдимый. Вот она остановилась на поляне, в зарослях желтых полевых цветов. Но только я приблизился к ней, как она уже в другом месте. Вот она стоит перед сосной и наводит фокус вверх. Но издалека мне не видно, что она там увидела. Наконец, я устал, но так ничего и не понял. Но я был упрям. Под конец дня измученный, ободранный и голодный я все еще плелся за ней. Эта ведьмочка измотала меня совсем, а сама, казалось, усталости и не чувствует.
Наконец, о, счастье, она свернула к морю. Может, здесь мы с ней столкнемся и она хоть что-то мне объяснит. Тропинка вывела нас из леса к безлюдному пляжу. Солнце уже заходило, бросая косые лучи. И тут меня осенило, а что, если украсть у нее фотоаппарат, пока она будет купаться. Я спрятался за одним из кустов и стал наблюдать. Фотоаппарат мне был не нужен, я просто хотел осторожно вытащить пленку и проявить фотографии - что там. Фотоаппарат подкинуть ей, а с фотками поиздеваться. Я, мол, все знаю, попляши-ка теперь. Будет знать, как насмехаться. Я был сумасшедший авантюрист и хитер на выдумки. Но тут меня заворожило еще одно зрелище. У моей подопечной не оказалось с собой купальника, и она стала раздеваться полностью догола. Где бы я еще мог увидеть такую сногсшибательную картину. У меня челюсть отвисла. Я забыл, что хотел сделать. Настоящая уиндина в лучах заходящего солнца. Но волосы она не распустила, наоборот, подняла вверх. Я передумал красть фотоаппарат. Мне показалось это скучно и банально. Я решил маневрировать по-другому. Здесь никого не было и мне жутко захотелось с ней пообщаться, даже если она снова не вымолвит ни слова. Я представил себя хулиганом. Дождавшись, когда она вновь оденется, я вышел из засады. Она сидела на одном из прибрежных камней, болтая в воде босыми ногами.
Я подошел к ней. Она повернула голову в мою сторону. В руках у нее по прежнему был, надоевший мне за день фотоаппарат. Я начинал нервничать, внутри у меня пробудились звериные нотки.
- Ты как здесь оказался, - удивилась она.
- Да, вот, пришел закатом полюбоваться, - иронично ответил я.
Она глянула на меня холодно и почти высокомерно. Меня это завело еще больше.
-А, вообще, хочу твой фотоаппарат, я за ним весь день охочусь, - прищурил я злоглаза.
Эта штука у нее в руках была бешено дорогой и она поверила, в ее глазах мелькнул испуг. Она прижала к груди бесценную вещь и со страхом глядела на меня из-под лобъя.
- Мы здесь одни, отдавай по-хорошему, - накалял я эмоции. Конечно, я не хотел ее обидеть, я просто хотел из нее выдавить хоть одну лишнюю эмоцию. Но она молчала так испуганно смотрела на меня своими выразительными глазами, что почувствовал себя не крутым авантюристом, а подлецом.
- Мне этот фотоаппарат подарили, - на ее глазах навернулись слезы.
- Ну, ладно, - смягчился я, - Не возьму я его. Да не нужен он мне. Но с условием, ты мне расскажешь подробно, где была сегодня и что делала.
Она видно так была напугана происходящим, что сразу же согласилась на условие. Я сел рядом с ней на другом камне и стал слушать ее рассказ. Оказалось, что матери у нее нет, воспитывала бабушка. Отец военный и постоянно в отъезде по заграничным командировкам. Оттуда он привез дочке дорогущий цифровой фотоаппарат. Им она теперь снимает все, что считает красивым. Но что она красивого увидела здесь, в этой глухой дыре, этого я никак не мог понять, и по прежнему мне казалось, что она немного не в себе.
- Настоящая красота там, где ее никто не видит или не хочет замечать, - спокойно говорила она, - Вот, представь. Яркая ароматная роза. Тебе нравится? Она нравится всем. Но почему от себя оставляет так мало воспоминаний и сожалений. А голые ветки осенью после дождя всякий раз наталкивают на какие-то воспоминания. Особенно ранней весной на фоне прояснившегося неба или затянутого облаками. На них прозрачные капли, как слезы. Какую гамму эмоций хранят они в себе!
Я слушал ее и думал, а ведь я на таких мелочах никогда не заострял внимание и даже не замечал их.
- Покажешь фотки.
- Конечно.
Мы просидели на камнях дотемна, когда небо уже укрылось звездами. Взошла луна и стала серебрить волны. И вдруг я стал ощущать этот сказочный мир возле себя. Я начал смотреть на все ее глазами.
Мы посидели еще возле моря, любуясь пейзажем и ночью. Становилось прохладно, мы оба продрогли и нужно было отправляться спать. К счастью, Настя знала все здешние тропки и могла по ним безошибочно выйти к поселку даже с закрытыми глазами. Приближалось полнолуние и почти полная луна помогла нам в дороге. У меня не было пиджака, чтобы отдать его Насте, но она к моему удивлению, замерзла меньше, чем я.
Дома она провела меня в свою небольшую комнатку-крепость, где, кажется, никто никогда не был кроме нее. Достала альбомы с фотографиями. В начале познакомила со своей семьей и немногочисленными друзьями. Затем достала другую стопку. Это были ее личные снимки. Я был поражен. Они были не просто сделаны качественно. На них были засняты именно те редкие моменты жизни, которым мы удивляемся, видя где-то в журналах, и говорим: «Ну, надо же!». У нее таких исключительных редкостей накопилось много. Она видела их каждый день. Умела видеть. Были снимки какого-то простенького пейзажа, но в удачный момент и это делало его необычным. Тут же я увидел и травинки, и козявок, и мотыльков, и цветы в росе и голые ветви деревьев на фоне ясного морозного неба. Но как меня это все удивило и увлекло. Все так просто и так красиво.
- Настя, ты настоящий репортер, - похвалил я ее.
- Нет, я хочу учиться на художника. Папа сказал, что я должна ехать за границу, там лучше обучают. А я хочу учиться здесь. И бабушка будет рядом.
- А ты и рисовать умеешь.
- Да, умею.
Она показала мне свои рисунки. Они были не менее великолепны. Некоторые нарисованы простым карандашом, некоторые акварелью. Но полотно в них нигде не было зарисовано полностью. В основном сюжет передавался нескольким тонкими, но четкими линиями. Это все напоминало японскую гравюру.
С того дня, когда я узнал про Настю все, я больше не мог к ней относиться, как прежде. Она внушала мне только уважение, наводя на раздумья. Я познакомил ее с Милой и они подружились. Остаток отпуска мы провели все втроем. Мила, несомненно, замечательная, дружелюбная девушка. Она могла заинтересовать кого угодно. Но Настя - это совсем другое. Тот, кто хоть немного ее узнал, не мог оставаться больше к ней равнодушным и не только к ней, ко всему огромному миру. Она обладала чем-то магнетически-притягивающим, и эта магия чувств исходила у нее изнутри, помимо ее воли. Вероятно, она чувствовала свой необычный дар, и потому была более замкнута, чем все.
Пришло время ехать домой. Я попрощался с обеими девушками. Мы обменялись телефонами. Но я не был уверен, что мы будем звонить друг другу. Так и получилось, просто каждого закрутилась своя жизнь, свои проблемы и забыты.
Но каждый раз теперь по вечерам я не могу заснуть, не подытожив, что я хорошего сделал за сегодня, что я смог подарить этому миру. Я не могу пройти теперь равнодушно мимо смеющихся или плачущих детей, мимо полевых цветов на лужайке и, даже, мимо букашки - козявки, не полюбовавшись ею. И, каждый раз при этом я вспоминаю Настю. И все время жду, жду, жду, встречи с нею.
С нею и с неповторимым чудом в моей судьбе.