Страна гомосеков.Связной

Восьмой день Марта выдался особенно теплый. Целыми днями мне приходилось продавать цветы.Да, я не проливал кровь на фронтах как другие,но и моя работа была наполнена опасностью - я был связным.

По улице, обнявшись, ходили люди в милицейской форме. Иногда они покупали тюльпаны. Ближе к обеду, ко мне подошел человек. Пристально посмотрев, он обратился приветливым голосом:
-Здорово, красна девица!- Что–то покупателей у тебя мало.
Я внимательно оглядел человека. Его лицо мне показалось знакомым. На вид ему было не больше пятидесяти пяти. Одетый в фуфайку и теплые стеганые штаны, он совсем не походил на гомосека.
Улыбнувшись, мужчина протянул мне самокрутку, и представился:
-Иван.
Мы молча закурили. Я хотел, было спросить, кто он такой, но он догадавшись опередил меня:
- Ты что же, думаешь, я гомосек?
- Нет!
Он достал из кармана потертую фотокарточку.
- Вот, это моя жена.


Видели вы когда-нибудь глаза, наполненные такой грустью, что
в них трудно смотреть? Вот такие глаза были в тот момент у него.
Присев на корточки он закрыл лицо руками, с минуту помолчав, заговорил:
- Пил я тогда крепко, вот и попался мне один из «этих». Сам не пойму как среди них оказался. Начиналось все на первый взгляд безопасно. Они меня угощали бухлом, иногда одалживали деньги. Бывало, придешь с работы усталый, а иной раз и хмельной, а баба орет, вещи собирает мои. Вот в один такой раз и ушел я к «этим».


Поначалу жили мы не хуже людей. Вскоре на очередных выборах, партия секс меньшинств набрала большинство. И будущее виделось в нежно-голубом свете.
Но новая власть утонула в коррупции, рейдерстве. Многих оппозиционеров кинули в тюрьмы. А потом началась гражданская война. Призвали меня в военкомат, одели в форму футбольного судьи и отправили на фронт. И вот еду я в эшелоне, впервые за многие дни трезвый... огляделся вокруг, и наконец до меня дошло - так люди на фронт не едут! Новобранцы, по две сумки косметики с собой везут, хрустят чипсами, чупа – чупсы сосут, помадятся на каждой станции, прыщи друг другу давят. А уж на фронте я такого навидался. Это они с виду такие добрые казались, а нутро у них звериное было. Женщин они расстреливали, а стариков и мужчин насиловали! А в школах ввели новый предмет - прикладной гомосексуализм. Тут и дошло до меня, наконец – лозунги об их вечной любви фальшь! Какие они освободители? Он резко оборвал свой рассказ, и отвернулся от меня. В наступившей тишине я услышал, сдавленное рыданье. Его волнение передалось и мне. Взглянув на рассказчика, я увидел слезы в потухших глазах. Он молча сидел, склонив
голову, только скупые слезы, падали на мозолистые руки.


- Не надо, друг, не терзай себя! - тихо проговорил я. Он огромным усилием воли поборов волнение, вдруг сказал охрипшим, от волнения голосом:
- До самой смерти казнить себя буду, до последнего часа своего, не прощу себе, что тогда ушел к ним! Однажды собравшись с духом, ночью я решил бежать.
Но не хотелось мне, как трусу драпать,захотелось напоследок этим нелюдям подарок устроить. Ночью пробравшись на склад, я пересыпал весь вазелин горьким перцем, и поломал диски с записями Моисеева. Но бежать мне было не суждено. Не приметил я тогда в темноте целующуюся парочку в форме милиционеров.
Тяжело мне, брат, рассказывать о том, что довелось пережить. Как вспомнишь не людские муки, какие пришлось вынести... били меня по голове огромными фалоимитаторами, и расцеловывали до полусмерти. А когда я потерял сознание, решили, что умер и отдали меня изуверам никрофилам.
-После этих слов его плечи затряслись, от нахлынувших воспоминаний.


Не стал я выслушивать до конца рассказ этого искалеченного от душевных ран человека. Решил его в наш партизанский отряд отвести.Он хоть и ошибся,но свой не гомосек проклятый.
В отряде ребята приняли его тепло, насыпали котелок каши, краюху хлеба отрезали. Все с пониманием отнеслись к его истории - кто из мужиков не бухал? С перепою и не такое можно у чудить.

А на следующее утро наш отряд попал в окружение. Несколько сотен отборных гомосексуалистов возбужденно смотрели в глаза партизан. Ко мне подошел человек в красивом костюме, он улыбнувшись спросил  :
-Узнал?
-Иван сука-ты? Как же можно так поступить? Ты же не гомосек!
Он улыбнулся в ответ и сказал:
- А про бисексуалов ты слыхал?
- Земля зашаталась под моими ногами, я вспомнил, где видел этого человека. Это была еще та пидорюга!Это был мэр нашего города Иван Иванович. Умение приспосабливаться к изменением в обстановке, позволяло ему при любой власти оставаться мэром.
Тогда я наконец понял, что бисексуалы опаснее гомосеков, ибо в них не каждый узрит врага.