Перевоплощение

Перевоплощение

Дед Мороз шел быстрым шагом по ночному праздничному городу и плакал. Слезы, обычные человеческие слезы двумя ручейками текли по красным от грима щекам и пачкали искусственную бороду – красным по белому. За Дедом Морозом, мелко семеня в своем голубом длиннополом тулупчике, из-под которого то и дело показывались сиреневые рейтузы, бежала Снегурочка и пыталась его утешить, но тщетно: она не знала всей правды, а потому не могла понять его горе. В эту ночь в этом огромном городе никому не было дела до чьих-то несчастий.
Город праздновал Новый год.
Только что перевалило за полночь. Широкий пустынный проспект ярко освещали огни гирлянд, одна за другой врезались в небо разноцветные ракеты, воздух сотрясался от разрывов и хлопков, из раскрытых форточек доносились пьяные радостные крики и все те же песни якобы о главном. Люди праздновали, люди веселились, забыв не только свои мелкие и серьезные печали, но даже то, о чем совсем недавно так сокрушались: на улице – плюс, город остался без снега, лужи не покрылись даже тоненькой корочкой льда. И только ветры, безнаказанно гуляя по улицам и принося с собой мелкую противную морось, напоминали о том, что на дворе, должно быть, зима.
Но не это было бедою Деда Мороза. Потому что не Дед Мороз бежал по улице, обливаясь слезами, а актер детского театра Пчелкин, за многие годы хорошо зарекомендовавший себя в данной роли. В театре ему приходилось играть Карабаса Барабаса, Бармалея и Веселого Бегемотика – эти эпизодические роли требовали высокого Пчелкинского роста и зычного голоса. Однако больше ролей для него не было. Ему бы в другой театр – драматический, но там и своих Шаляпиных хватало.
И только в Новый год Пчелкин брал свое с лихвой. Не было, наверное, во всем городе Деда Мороза лучше: величавая поступь, рост под потолок, басок, широкий жест длинной, указывающей на елку руки и, главное, то легкое, по-ребячески простое общение с детьми. В его новогодних импровизациях отсутствовали высокомерие, недоступность, сдержанность и степенность, так часто присущих другим Дедам Морозам. Он играл роль просто, он в действительности был тем веселеньким старичком, который за год так соскучился по детишкам, он радовался с ребятами той же радостью, что и они. И после общения с ним самые трусливые малыши больше никогда не боялись бороды Деда Мороза, а самые недоверчивые верили – Дед Мороз вот он, существует. И Снегурочка, Верочка Линева - маленькая, шустрая, веселая – была ему подстать.
В Новый год не было конца заказам этой паре. Две недели – от одного рождества до другого – Пчелкин и Верочка не знали покоя, разрываясь между театром и хождениями по домам – богатые люди приглашают своим детям личного Деда мороза. Но зато и зарабатывали они в это время! И по мере того, как росла в городе из года в год слава Пчелкина-Деда Мороза, по мере того, как все громче визжали от радости дети и умилялись их родители, как все веселее было на этих частных праздниках, по мере того из года в год росла и цена. Пик ее был, конечно, в Новогоднюю ночь. Здесь уже цифры достигали астрономических высот, но в том-то и был парадокс – это не останавливало заказчиков. Толстосумы старались перекупить друг у друга Пчелкина и Верочку, лишь бы Дед Мороз и Снегурочка пришли именно к их детям и именно в новогоднюю ночь.
Пчелкин забыл уже, когда он праздновал Новый Год дома со своей старенькой мамой. Но выгода была очевидна даже для семейной Верочки. К примеру, в прошлые праздники она умудрилась собрать на хороший холодильник, в эти задумала купить стиральную машину. Пчелкин таких серьезных покупок не делал, он жил на эти деньги весь оставшийся год – ведь не много заработаешь на бегемотиках.
В этот новогодний сезон за две недели до праздника некое влиятельное лицо пригласило к себе Пчелкина, прислав за ним личную машину. И хоть обычно заказы делались по телефону, Пчелкин не удивился – у богатых свои причуды – сел в машину и поехал. Привезли его не домой, а в офис. Дома дети, зачем им видеть Деда Мороза, пусть и без грима. Влиятельное лицо усадило актера в кресло, распорядилось о двух чашечках кофе и начало с таких слов:
- Мне вас рекомендовали с очень хорошей стороны…
Это, конечно, было приятно.
Заговорили о деле: да, в Новогоднюю ночь, да два ребенка, Маша и Владя, да, гонорар – о, за этим дело не встанет. И возьмите мешок побольше – подарков будет много. Пчелкин все записал в записную книжку: время, имена детей, мешок. Оставалось спросить адрес.
- Значит, мы вас ждем с полпервого до часу, потом дети должны лечь спать. А вот вам адрес и телефон, - влиятельное лицо протянуло маленькую желтую визитку и добавило: - Только, пожалуйста, понатуральнее. Тут дочке в гимназии наговорили, что Деда мороза не существует, вы должны доказать обратное.
- Не беспокойтесь, только и занимаюсь, что доказываю, - усмехнулся Пчелкин и машинально сунул визитку в записную книжку. Влиятельное лицо обратило на это внимание и спросило:
- Не потеряете?
- Что вы! Как можно! – улыбнувшись, уверил Пчелкин.
- Хочу вас предупредить, - вдруг сказало влиятельное лицо, нахмурившись. - В прошлом году был инцидент, ваш коллега оставил моих детей без праздника, и у вас стало на одного конкурента меньше. Но если ситуация повторится вы встретитесь с ним в одном заброшенном канализационном люке. Это точно. Причем никакие оправдания рассматриваться не будут: либо вам кто-то больше даст, либо вы напьетесь, либо заболеете. Уважительная причина только одна – ваша смерть, но и в этом случае прошу сообщить заранее.
У Пчелкина пересохло во рту.
- Что вы, как можно… - снова пробормотал он, но на этот раз без улыбки.
- Поймите меня правильно, я очень люблю своих - детей, проговорило влиятельное лицо.
На том встреча и закончилась.
Все две недели желтая визитка пролежала в записной книжке в специальном кармашке, но в Новогоднюю ночь она пропала.
Она была, была на месте, когда Пчелкин последний раз в этом году выходил из своего дома, была, когда они с Верочкой уже в двенадцатом часу вышли от последнего в этом году клиента. Пчелкин еще посмотрел на этот желтый листочек и сказал: «А теперь на Московский проспект», - именно там проживало влиятельное лицо. Но на Московском проспекте, когда понадобилось посмотреть номер дома и квартиры, визитки уже не было. Пчелкин похолодел от ужаса. Верочка обрадовалась: на одного клиента меньше, быстрее дома будем, - она ничего не знала о канализационном люке.
Стали вспоминать, где же они могли потерять этот злополучный адрес. Вот они вышли от последнего клиента. Сережка-водитель еще раньше отпросился домой: оставался последний адрес и Московский проспект был недалеко. И ведь назвал же Пчелкин номер дома водителю. «Это рядом. Вот так пройдете дворами и выйдете прямо на этот дом», сказал тот. Но как ни силились они с Верочкой теперь вспомнить эти цифры, не могли. А тогда, выйдя от предпоследнего клиента за пятнадцать минут до Нового года, они пошли пешком через дворы, беззаботно рассуждая по дороге о таком немаловажном для актеров предмете, как перевоплощение в роль, и до какой степени в артисте может быть развита способность к воплощению образов. О таком предмете Пчелкин мог рассуждать часами. Границ перевоплощения не существовало, сжиться с образом до конца – несбыточная мечта любого артиста. За этим разговором и застал их Новый год. На часы смотреть было не нужно: и без того загрохотало все кругом, зашумело. Верочка вытащила два складных стаканчика, Пчелкин достал плоскую бутылочку с коньяком – уже не раз они так встречали праздник. Тут-то и упала записная книжка, которая лежала в кармане вместе с бутылочкой. Второпях обтерев ее от грязи – снега-то не было, Пчелкин, сунул книжку обратно – он спешил, уже били из всех окон клонированные телевидением куранты. Тогда-то, видно, и выпала желтая визитка из специального кармашка в книжке.
И вот теперь они прибежали на то место, где пригубили коньяк, но разве найдешь в темноте в слякотной грязи маленькую пусть и желтую бумажку.
- Что же будет? – твердил Пчелкин и плакал.
- Ну, ничего, ничего, - утешала его Верочка.
Появились первые люди. То была пьяная орава молодежи, отметившая Новый год задолго до его начала, и вышедшая взрывать шутихи и показать на ком-нибудь свою пьяную молодецкую удаль. Дед Мороз и Снегурочка оказались кстати. Крики радости детворы – ничто по сравнению с радостью пьяных детин. Пчелкина и Верочку окружили, организовали хоровод – детство еще было не забыто. Но песня явно была из другого репертуара и не предвещала ничего хорошего:
Здравствуй Дедушка Мороз,
Борода из ваты.
Ты подарки нам принес,
П…… горбатый?
- Отвечай, отвечай! – закричали Пчелкину. – Не знаешь что ли? Отвечай: «Нет, ребятки, денег не хватило»!
Но уже кто-то, не дождавшись, завыл:
Так зачем же ты пришел,
Ватное м……?
Пчелкин молчал. Слезы вдруг неожиданно быстро высохли на его лице, и намокшая борода начала покрываться инеем. Но никто не заметил этого, взрослые детины забавлялись.
- А я хочу со Снегурочкой сплясать! Ах, какая!
Верочку схватили.
- Пустите! Отстаньте! – отбивалась она. Толпа гоготала.
- Ах, какая мягкая Снегурка!
- Какая жаркая…
- Ты че? Она должна быть холодной… Дай-ка мне…
- А я Деда Мороза сейчас за бороду дерну…
Дед Мороз стоял не двигаясь. В глазах его светились два голубых огонька. Рука в варежке напряженно сжимала посох. Парень, подойдя к нему, схватился за бороду, дернул – рука скользнула по инею – борода осталась на месте, как приклеенная, а парень вдруг ни с того ни сего упал на грязный асфальт и закричал тонким голосом:
- Братва, он пихается!
Но никто уже не слушал его, никто не лапал снегурочку – все смотрели на Деда Мороза.
А Дед Мороз вдруг начал вбирать в себя воздух – внезапно засвистел южный ветер такой огромной силищи, что согнуло деревья, задрожали трамвайные провода, раскрылись форточки и окна от сквозняков, а у одного щеголя слетела бейсболка с затылка и подкатилась к ногам Деда Мороза. А он все еще вдыхал с посвистом с хрипом, откинувшись назад, расставив ноги в огромных валенках, и могучая его грудь росла, расширялась, поглощая в себя воздушное пространство вокруг, так что всем стало трудно дышать. И не было, казалось, конца этому вдоху и страшно было смотреть, как прямо на глазах вырастает вширь и ввысь этот старец-богатырь. И все как-то сразу поняли, даже Верочка, что именно он – причина ветра.
Замерло все на миг, стоило только Деду Морозу затаить дыхание. Но прежде чем выдохнуть, стукнул он об асфальт своим огромным ледяным посохом, который, Верочка знала, она сама обклеивала фольгой. И холод или страх – не разобрать – мелкой дрожью завладели людьми. И лужи покрылись льдом в один миг, и птица, замерзнув, упала с дерева, и перегорели все лампочки на гирляндах, а в руках одного из парней лопнула бутылка с водой.
Тут Дед Мороз и дунул. Северный ветер вихрем вылетел из его утробы, сбив с ног всех, кто стоял рядом. А из левой ноздри рванул западный ветер, из правой вырвался восточный. С нетерпимым для ушей диким свистом разлетелись ветра по улицам. И махнул Мороз руками – закружилась метель, завыла, подпевая своему господину. А из груди его вырывалась и вырывалась сила, сковавшая холодом все вокруг. Слюни его превращались в лед и нависали сосульками на крышах, на деревьях, на проводах. Волосы его были тучи, белые тучи, сыпавшие на землю снег. Дед Мороз раздвинул их, и увидели все тонкий рожок месяца. Снял мороз рукавицу, осторожно взял лунный серп за краешек своими старческими узловатыми пальцами, выпутал из туч-волос да пустил в небо. И, как ни мал был, месяц осветил сразу и небо, и город, и страшную огромную фигуру Деда Мороза.
Это был бог, русский суровый бог. Люди вспоминают о нем, только когда он уже разъярится и наказывает правого, виноватого – без разбора: будь то неудачливый любовник, пытавшийся украсть свою невесту, да заблудившийся в метели; будь то упрямый, властный хозяин, вместе со своим работником на равных замерзающий в степи; будь то крестьянин, ушедший в ночь, в метель за красными лапоточками для больного ребенка; будь то враги, ворвавшиеся на русскую землю и сломленные морозом – все, все было во власти бога русской зимы.
Снова Дед Мороз стал набирать воздух, снова – резкий южный ветер. Затаилось все живое в ожидании гибели. Но тут вдруг к нечеловеческой, иссиня-белой губе божества приклеилась маленькая желтая бумажка. Он с недоумением отлепил ее, и суровое северное лицо его просияло:
- Адрес! Вот он, Верочка!
Вьюга утихла, стужа ослабла, месяц и звезды скрылись за тучи, и только мягкие большие хлопья снега медленно-медленно опускались на город.
- Верочка, пойдем, мы еще успеем! – закричал прежний Пчелкин. – Вот она, визитка, смотри! Московский проспект, дом сто двадцать шесть, квартира двадцать четыре.
Но Верочка сидела в снегу и со страхом смотрела на своего спутника. Пчелкин помог ей подняться.
- Ты чего? – удивленно спросил он.
- Я? Это к вопросу о перевоплощении?
- Причем тут это? Ой, смотри, ты себе щеку отморозила… потри ее… и пойдем, а то…
Он махнул рукой – Верочка зажмурилась. Но он таким манером задрал рукав тулупа – там, на голом волосатом запястье были часы.
- Уже без двадцати час! Бежим, а то быть мне в канализационном люке.
- Что? – не поняла Верочка, но побежала за своим партнером мимо шевелящихся тел отрезвевшей компании.
Они скорым шагом шли по ночному теперь уже действительно праздничному – со снежком с морозцем – городу, а с неба сыпал чистый, девственно-белый снег. Сыпал он всю ночь, весь день и всю оставшуюся зиму.