Ду ю спик инглиш?

Ду ю спик инглиш?
Меня разбудил шелест, сопение и чавканье. В совокупности эти звуки могли означать одно: Вовка Бородин - гурман и сладкоежка - потрошил пакет с шоколадками, хранившийся между стенкой палатки и моим левым ухом.
- Ага! Попался! - я на ощупь протянул руку туда, где предположительно находилась Володькина грива, вцепился пальцами в нечто продолговатое, и, приоткрыв глаза, вдруг испытал страстное желание перевернуться в спальном мешке ногами к выходу. На меня пятилась серая ишачья морда, облепленная фольгой, точно новогодняя елка.
- Мальчики, мальчики, смотрите, настоящий ослик! - заверещали девчонки.
Трое двадцатилетних "мальчиков" высунули наружу небритые физиономии с разинутыми ртами. Я, ответственный завхоз студенческой тургруппы, рявкнул:
- Пошло вон, животное! Брысь!
Наш руководитель Петька Иванов возмутился:
- Бородин, твоя работа? Ты мне эти глупые шуточки брось.
Вовка ошалело скреб щетину на подбородке, оправдывался:
- Шеф, клянусь бутербродом, не имею к нему никакого отношения.
Сон, понятно, пропал. Еще бы! Экзотические гость проявлял на каждом шагу непомерное любопытство, совал нос в продукты. Мы, ворча, принялись готовить скромный завтрак, а прекрасный пол, вместо того, чтобы восхищаться восходом солнца в горах и услаждать слух мужчин песней, восхищался кургузой ослиной статью.
- Ах, какой миленький! Где же твои хозяева, симпатулечка? Кушай, лапочка, травку!
Недовольно фыркая, "лапочка" нагло тянулась к сгущенному молоку и метала в мою сторону укоризненные взгляды: заветный кулек с шоколадом я предусмотрительно запихнул в свой рюкзак, и извлечь его оттуда можно было, только съев меня. К счастью, о людоедстве это траво-шоколадное вовсе не помышляло, но, когда мы тронулись в путь, к последнему на маршруте перевалу, оно рысью потрусило за нами. Петька прозрачно намекнул, что дело, несомненно, кончится ослоедством. Вовка грозил ослу, топал, предавал анафеме, просил - бесполезно. Бестолковое животное продолжало преследовать нас.
В конце концов пришлось сделать внеочередной привал.
- Братцы, да объясните же вы ему русским языком, чтоб мотал отсюда!
- Бесполезный номер. Он в русском ни бум-бум, - отмахнулся я, придавив спиной пакет с шоколадом. - Ду ю спик инглиш?
Осел весело запрядал ушами.
- Давай, давай, гоу к себе на хаус, - обрадовался Вовка и с разбегу пихнул его плечом в то место, откуда торчал хвост, но, получив чувствительный удар копытцем в ту часть тела, откуда растут ноги, взвыл:
- Негодяй! Я из тебя шашлык сделаю!
"Негодяй" покаянно шевелил губами и виновато моргал. Петька моргал яростно. Он заметил, что с подобным эскортом дорога домой будет сущим адом. Представив, как мы, споря с проводниками, выталкиваем из вагона сей "эскорт", я содрогнулся и тут же купеческим жестом выхватил из рюкзака пакет с шоколадками:
- На, лопай, грабитель парнокопытный, и проваливай!
Осел схрумкал подарок с обертками и снова уставился на меня, хотя я вывернул перед ним карманы: мол, все отдал.
До обеда продолжались изнурительные переговоры на всех языках. Когда доведенный до отчаяния Петька, взмахнув ледорубом, собирался сойтись с противником врукопашную, на тропе появился горбоносый подросток, молча нацепил на нашего мучителя уздечку, хлестнул хворостиной по ребрам и весьма бесцеремонно поволок его вниз, видимо, домой.
- Во, как надо! - изумился Петька. - А то расшаркиваемся тут: пардон, спик инглиш, хау дую ду. Тьфу!
Осел резко притормозил, повернул к нам свою лукавую мордочку и издевательски заржал.
- Ходу, братва, - гаркнул Иванов так, что в горах загрохотало, словно там начался массовый обвал ледников по всему Главному Кавказскому хребту. Подхватив рюкзаки, группа лихим аллюром помчалась к перевалу.
Вдогонку неслось: Иа... иа... иа!
А нам казалось: И...я...и...я...и...я.
Борис Киряев