Ода самогону

Ода самогону.
Вообще этот достойный напиток, особо любимый на Руси, любимый давно и вдохно- венно, достоин быть увековечен писателем более маститым, чем ваш покорный слуга. Но певцы употребления алкоголя, такие как Венечка Ерофеев и Виль Липатов, больше внима ния уделили употребителям, которым было всё равно, что употреблять. Так что сам напи- ток остался за кадром, и это прискорбно, поскольку он достоин быть восславлен, хотя конечно, отделить его от его потребителей затруднительно.
Толковый словарь Ожегова определяет самогон как –« алкогольный напиток, изготовля емый кустарным способом из хлеба, картофеля, корнеплодов». Самое существенное в этом продукте то, что изготавливает его каждый сам, по своему рецепту и разумению. Поэтому в прошлые века качество самодельного продукта было на голову выше государе ва, поскольку изготавливалось оно неспешно, с любовью и тщанием, по веками сохраняв- шимся семейным рецептам . Самогон Шереметевых, Юсуповых, Куракиных, Разумовс -ких намного превосходила по качеству шотландский виски и французский коньяк. Имен -но такой самогон Екатерина II отправляла в дар Густаву III, Фридриху Великому, Вольте- ру и Карлу Линнею.
Изготовление самогона не является русским изобретением. В Ирландии, скажем, любят местный самогон потин, а в Мексике большой популярностью пользуется продукт пере- гонки кактусов - пульке. Нельзя не упомянуть грузинскую чачу – крепчайший самогон из виноградного жмыха, а также сливовицу ( соотвественно из слив) и яблочный кальвадос. Таким образом с исходными продуктами для самогоноварения уважаемый Ожегов несколько ошибся, не учтя национальные особенности этого распостраненного напитка и, как теперь говорят, запредельную креативность русского народа. Поскольку химический процесс изготовления сего продукта позволяет использовать всё, что подвержено броже нию, включая даже отходы лесопильного производства, русский народ чрезвычайно разнообразил этот процесс, изготовляя самогон из всего, что под руку подвернется, что конечно не могло не сказаться на качестве последнего. Поэтому во второй половине XIX века качественный продукт сменила мутная жижа, которую в народе тогда называли «сиволдай», «сильвупле», «французская четырнадцатого класса», «царская мадера», «чем я тебя огорчила», «пожиже воды», «продажный разум», «сиротские слезы», «подвздош ная», «крякун», «горемычная», «прильпеязык», «чистоты не спрашивай». В наше время влияние французского языка на название любимого продукта сошло на нет и за соответ ствующий вид самогон стали называть «сивухой» , а за производимое действие – «бормо тухой» или «спотыкачом».
Поскольку вырос я в непьющей семье, и в студенчестве употреблял напитки благород -ные, впервые познакомился я с самогоном в студенческом строительном отряде, строя очередной коровник в деревне на Смоленщине.
Стройотряды того времени – это отдельная песня. Овеянные легендами и славой, они позволяли щеголять в специальной форме с придуманными и самостоятельно изготовлен ными эмблемами и официальными значками, петь самодельные стройотрядовские песни, или, закурив сигарету, вспоминать ударную работу без выходных и праздников от восхо- да до захода солнца ( а солнце летом всходит рано, а заходит поздно) и разные смешные и грустные случаи. И главное – это возможность студенту легально заработать неплохие деньги, хотя количество их очень зависело от умения командира отряда выбить их у нани мателей. Оплата производилась только при условии окончания строительства, поэтому полтора-два месяца работа действительно была ударная и довольно строго соблюдалось запрещение употребления алкоголя - «сухой закон». В один только день истомленные работой молодые ребята могли «оттянуться по полной программе». Это был официаль -ный праздник - День строителя, который заботами Партии и Правительства СССР отмеча ется с 1956 года во второе воскресенье августа.
К этому дню в нашем стройотряде закупили бочку пива, немереное количество водки и закуски. Несмотря на праздник с утра все пошли на работу, а повара ( две наши одно - курсницы) , и приданные на этот случай помощники, начали готовить пир. К обеду волне ние возросло, бедные повара в поту и мыле заканчивали готовку, накрыли столы, помощ- ники неумело вбили в бочку с пивом ручной насос, расставили бутылки, командир прове рил всё строгим взглядом и встал в дверях, чтобы никто не проник в пиршественный зал раньше времени. В предвкушении грядущей пьянки, мы почти бегом вернулись со строй -ки, быстренько отмыли руки и шеи и , глотая голодные слюни, собрались у открытой двери. По непререкаемой тогдашней традиции командир произнес торжественное слово о великой заботе о нас, сирых, нашей Партии и Правительства, на что мы должны ответить ударным трудом. Уговаривать нас нужды не было, так как, кроме благодарности Партии и Правительства, мы надеялись получить на руки солидную сумму трудовых рублей, но, опять же по традиции, мы согласно покивали. Командир отступил от двери и мы ринулись в столовую. Первый тост за стройотряды и первая рюмка водки также прошли традицион- но, но вот дальше произошло непредвиденное событие.
Только командир разрешил налить по второй, как в столовую вошел замотанный жизнью немолодой мужчина, стянул с головы пропыленную кепку и попросил слова. Оказалось, что это бригадир местного колхоза и пришел он к нам упасть в ноги и просить невозможного-ответить на заботы Партии и Правительства прямо сейчас и вместо продол- жения банкета помочь ему провеять и затарить убранное с поля зерно. Дело в том, что его колхозники, не имеющие никаких прав на День строителя, тем не менее напились вусмерть, бросили веялку с зерном и уползли в неизвестном направлении. Работа стоит, а время уборочное – это ежегодный сельский аврал и битва с урожаем не на жизнь а на смерть.
Мужик был такой замотанный, в глазах чуть не слезы, и правда готовый в ноги кинуть ся, так что человек пять ребят, и я в их числе, быстренько опрокинули вторую рюмку и под удивленные и сожалеющие взгляды остальных вышли из-за стола. Нас погрузили на сено в кузове «газона» и отвезли километров за 5, на окраину другой деревни, где в сарае стояла веялка, лежала куча зерна и пустые мешки. Бригадир включил веялку и показал, как нужно подгребать зерно к её заборному механизму и держать мешок под раструбом, из которого высыпалось провеянное зерно. Назвав нас сынками, он уехал, а мы принялись за работу. Однако недопитый алкоголь стоял у всех перед глазами, и было решено, что мы справимся и вчетвером, а пятый должен сходить в деревню за «продолжением банкета». Самый опытный наш товарищ, родившийся в деревне и до института прошедший армию, дал напутствие –« в магазин не ходи, всё равно закрыт, иди по хатам и без сивухи не возвращайся. Да не забудь какой-нибудь закуси спроворить». С этим напутствием и несколькими рублями в кармане гонец отправился в сторону деревни и скоро скрылся за невысоким холмом. Мы принялись затаривать мешки зерном, по очереди вскидывать их на спину и относить в угол сарая к постепенно вырастающей куче. Время тянулось мучительно, гонца не было. Вдруг наш бывалый товарищ поднял голову, повернул её в сторону деревни и принюхался. Его запыленное лицо расплылось улыбкой. «Несет»- уве-ренно сообщил он. Тут и мы учуяли, что слабый ветерок из-за холма приносит какой-то специфический запах, инородный запахам отцветающего разнотравья, но сродственный доносящемуся из деревни запаху свинарника. Через недолгое время гонец действительно прибыл и источник запаха был установлен - это оказалась трехлитровая банка мутного самогона, завернутая в смоченную частично выплеснувшимся самогоном тряпицу! На закуску гонец сумел «спроворить» только такую же банку молока. Дополнением к этой роскоши оказались несколько уворованных с огорода огурцов и 200 – граммовый совет ский «грибатый» стакан, получивший своё прозвище от граней на стеклянных боках.
Души наши горели жаждой, альтернативы не было, и мы стали употреблять эту броне бойную смесь. Довольно быстро самогон и молоко были выпиты, огурцы съедены и мы снова принялись за работу – четверо, слегка покачиваясь, держали под раструбом машины мешок, пятый подгребал зерно к заборнику. К счастью оставалось его немного. Когда мешок наполнился, мы взвалили его на одного горемыку, и он нетвердыми шагами напра вился в дальний угол сарая. У машины осталось четверо, а тот, который унес мешок, почему-то не вернулся. Не обратив на это особого внимания, мы повторили операцию и остались втроем. Уносившие мешки пропадали. Когда у машины я остался один, то кое-как наполнил последний мешок и волоком потащил его к куче. Там на мешках, в разнооб разных позах, лежали в полной прострации мои потерянные товарищи. Сил моих хватило только улечься рядом с ними.
Неизвестно сколько прошло времени, но сквозь сон я вдруг почувствовал какое-то движение, а открыв глаза увидел над собой почему-то колыхавшееся черное августовское небо с множеством ярких звезд. Как потом оказалось, колыхалось небо потому, что нас бесчувственными бревнышками погрузили в тот же кузов машины и торжественно доста вили в наше становище. Такого звездного неба я больше не видел за всю свою дальней шую жизнь. А вот о том, что было с нами наутро, лучше не рассказывать.
Надо заметить, что, если в России поэт – больше чем поэт, то самогонка – больше чем напиток, это во-первых образ жизни, во-вторых до последнего времени это была жидкая, но стабильная валюта. В городах, но особенно в сельской местности, все неофициальные услуги производились не за деньги, а за напитки, чаще всего самогон, а цены соответст -венно были не в рублях, а в «бутылках». В последнее время даже сельские работяги пред- почитают брать за услуги вместо самогона деньги, впрочем на эти деньги они всё равно покупают самогон. Такое своеобразное российское ноу-хау.
Этот процесс я изучил на примере моего друга Гены, который, после окончания инсти- тута и получения врачебного диплома поехал с женой работать в районной больнице поселка П* Брянской области. Как молодые специалисты, они получили сначала 2-ком- натную, а после рождения сына - 3-комнатную благоустроенную квартиру. Однако мечтой всех жителей этого поселка является собственный дом, чтобы с садом, огородом, гаражом и возможностью жарить шашлык не отходя далеко от дома. И вот Гена добывает участок земли и впрягается в строительство. Было это как раз в те «совковые» времена, когда на каждый чих нужно было получить разрешение, а каждый гвоздь добыть за «бутылку». Процесс строительства развивался так. Если были нужны доски, Гена брал бутылку самогонки и шел к леснику, выпивал с ним эту бутылку и получал официальное разрешение спилить одну сосну. За пару бутылок нанимались спецы, которые спиливали и ошкуривали 10-15 сосен. Потом Гена распивал бутылку с трактористом и тот вытяги -вал бревна из леса до ближайшей лесопилки. Далее распивается бутылка – две с лесопиль- ными мастерами – и вот тебе доски, которые за бутылку остается только перевезти на стройку. Когда я спросил Гену, нельзя ли просто отдать эту бутылку трудяге, он уверил меня, что не принять участие в её распитии – это нанести трудяге великое оскорбление, и больше с этим трудягой договориться будет невозможно. То, что Гена от такого строи -тельства спился настолько, что оказался на краю могилы, и только его сильная воля и под-вижничество его жены остановило его на этом краю, остается за скобками.
Однако специфическое «совковое» строительство много способствовало овладению Геной искусством самогоноварения, в коем он достиг таких высот, что все его знакомые предпочитали этот продукт самым изысканным «Смирновским», «Абсолютам» и прочим официальным напиткам. Это его умение однажды нас подвело.
Был в моей судьбе период, когда жизнь заставила меня в течение 6 лет проживать в деревне, изучить многие деревенские премудрости – косить траву, сушить и стоговать сено, сажать и копать картошку, выращивать, забивать и свежевать свиней, пасти и доить коров, заквашивать сметану и сбивать масло. Поскольку времена были те же «совковые», и жидкая валюта требовалась везде, обучился я и самогоноварению. Правда занимался я этим недолго, навыка большого не достиг, да и аппаратура у меня была примитивная, что и сыграло со мной злую шутку.
Однажды мой друг Гена приехал ко мне в гости и привез образец своего изделия янтар ного цвета и замечательного вкуса. Как оказалось, секрет был в том, что капающий из охладителя самогон пропускался через чайную заварку, что и придавало ему красивый цвет. Как раз в это время у моей тогдашней жены в деревне умерла тетушка, жена уехала на похороны и просила нас изготовить и привезти для поминок энное количество самого на. Вообще деревенские поминки – это непередаваемо противное зрелище. Если для род ственников умершего похороны – это тяжелая и печальная обязанность, то для всей оста- льной деревни – внеплановый праздник. Поэтому, если на похороны приходят далеко не все соседи, то на поминки собираются практически все жители деревни, поначалу изобра- жают печаль и сочувствие, но, по мере опустения бутылок и уменьшения закусок горе от- ходит на второй план, народ взвеселяется и разве что в пляс не пускается от даровой вы -пивки. Продолжается это долго, потому что выгонять пришедших неудобно, а сами ухо -дить они не торопятся.
Однако обычаи нарушать нельзя, поэтому выпивки на деревенские поминки требуется много.Созревшая бражка как раз имелась, мы с Геной запустили аппаратуру и решили повторить эксперимент с заваркой. В аппарате забулькало, из носика охладителя появи лись первые капли напитка, я усердно менял воду в своем примитивном охладителе, а Гена осуществлял общее руководство. Однако почти сразу обнаружилось, что экспери мент идет как-то не так – первые же капли самогона, пройдя через воронку с чайной за-варкой и упав на дно трехлитровой банки оказались радикально черного цвета ! Гена был в недоумении – такого в его обширной практике никогда не было. По зрелом размышле нии мы решили оставить всё как есть, в надежде на то, что после разведения крепкого «первача» дистиллированной водой до нужного градуса, цвет примет приличный вид. Не тут-то было – после всех манипуляций цвет остался таким же радикально черным. Гена был в ужасе, что такой напиток никто пить не станет, мы сорвем ответственное меропри- ятие, и он будет в этом повинен. Опасения его были напрасными – выставленный на стол во вторую очередь, напиток пошел на «ура», что значительно отдалило уход последнего гостя. Впоследствии мы разобрались, что всему виной было несовершенство моей аппа -ратуры, самогон из охладителя выходил горячим и после соприкосновения с заваркой заваривался лучше чая. На вкус это не повлияло, но вид напитка был угрожающий.
С Геной и Людой я и моя теперешняя жена общаемся до сих пор, периодически приез- жаем в гости. Дом у Гены уже давно построен, сам Гена уже давно пьет только пиво и легкое самодельное вино из произрастающего у них винограда, но под наш приезд изго- тавливается пора бутылочек замечательного напитка, который мы за здоровье хозяев с удовольствием и выпиваем. Это совсем не тот напиток, который я когда-то попробовал в стройотряде, поэтому наутро мы чувствуем себя великолепно.
1.05.09.