Дневник. Возвращение.

Мы обманывали, чтобы верить.
Мы убивали, чтобы выжить.
Мы уходили, чтобы вернуться…


Дневник.
Возвращение.

Под вдохновением люди готовы на многое, даже на невозможное. Всё зависит только от индивидуальных качеств каждой личности. И самым важным является то, чтобы правильно распределить свой изливающийся потенциал. Это как неожиданно прорвавшаяся труба с жидким топливом, которое так сегодня дорого ценится. Не был готов, растерялся – и весь резервуар опустошился в недра земли.
Вот и я решил завести этот дневник, так сказать, под впечатлением своего решения…
Не прошло и года, как закончилась моя срочная служба в армии. Там «гражданку» видел сквозь «дембельские» очки в розовом цвете. Оказавшись дома - ощутил себя уже не в своей тарелке…
А, может, просто новых ощущений мне захотелось. Решил почувствовать себя героем в глазах родных и знакомых. Деньги, слава и зрелища…
Командировка только ещё накануне, а впечатлений уже предостаточно. И, главное, не с кем этим поделиться. Так и разорвать может. Вот и решил я обмениваться своими мыслями и переживаниями со своим лучшим другом – дневником. Бумага всё стерпит.
А говоря честно, под впечатлением я решил написать книжицу про «горячую точку». Делать необходимые записи постараюсь во время командировки.
Так как мой текст может попасть в руки каждому любознательному, а данные о командировке являются секретной информацией, поэтому многие факты я заменяю на вымышленные.

День первый
Сегодня я наконец получил подробный инструктаж по поводу предстоящей поездки от командира части. А ведь у меня уже начало складываться впечатление, что весь внутренний героизм и сюжет романа придется сосредоточить на лопате и щебёнке. Прибыв сюда по распределению от военкомата, я сразу попал на глобальные перемены ландшафта местности. И, кажется, у меня это очень даже ничего получается. За всё моё время пребывания дороги части изменились до неузнаваемости – ни одной ямы и ухаба!
Специфика моей первой командировки в «горячую точку» заключается в том, что добираться до назначенного пункта и возвращаться обратно мне придётся самостоятельно. О тех, с кем буду проходить своё боевое крещение, я ничего не знаю. По моему предположению это будет какая-то секретная операция, суть которой я узнаю только на месте.
И вот, теперь, держа в одной руке билеты на поезд, а в другой – карту с маршрутом своего предстоящего пути – мне стало немного жалко себя, надавила грусть. Я попытался взбодриться словами мол: «Я ЕДИНСТВЕННЫЙ из всей части отправляюсь на такое серьезное задание! Только Я удостоен такой чести!» Я ведь этого хотел?! Да, я добился своего…

День второй.
Пейзаж за окном менялся наравне с мыслями.
Вот подписан мой первый контракт.
И вот моя первая командировка.
И вот моя первая горячая точка…
На определённый момент эти слова придавали мне силы и уверенность. Но тут - же всё сменялось тоской и возмущением. Зачем мне всё это?! Кому и что я хочу доказать?! У меня ведь есть родители. Слёзы матери – самый весомый аргумент бросить затею и вернуться домой… Друзья. Они все обзавелись семьями, пока я служил. Почти не заметили моего возвращения. Пьяный досуг за первый месяц уже перестал приносить удовольствие. Работа. Пять – семь тысяч рублей в месяц и не более. Карьерной перспективы в родном городе также не светит. Любимая девушка. Не дождалась. И видеть ЕЁ каждый день в объятиях ДРУГОГО - это сложное испытание, которое я не прошёл... Ещё тяжелее понимать, что этот «другой» во всём превосходит меня.… Противостоять такому нет сил, возможности и …желания. Я НЕ нужен ЛЮБИМОЙ… И снова мысленная картина меняется. Заплаканные глаза матери и суровый, но в тоже время понимающий, взгляд отца овладели мной полностью. На момент мне показалось, что я встал и вышел из вагона. Прямо на ходу. В сторону дома. Я вздрогнул, и снова физически ощутил собственное тело.
Таким образом, скорее всего, в моей голове вершился Суд. В качестве обвиняемого – мое Решение. Обвинительной стороной являются мысли связанные с Домом и Родителями. На стороне защиты – Личная жизнь, где адвокатом является - «Не дождалась»…

День третий.
От станции мой путь продолжался пешим ходом. Возможность добраться на транспорте, конечно, была. Но, так как, при выходе из вагона, я оказался уже на территории потенциального противника, то всё моё передвижение должно привлекать как можно меньше внимания посторонних, и максимально исключить возможность какого-либо контакта с местным населением. При любых подозрениях – выйти на связь с «центром» по телефону–автомату.
Воздух здесь более насыщенный, от чего поначалу даже закружилась голова. Вокруг кипела какая-то чужая для меня жизнь. Где-то были слышны невнятные громкие мужские голоса, явно о чём-то бурно спорившие. Неожиданно в нос ударил запах жареного мяса и острых специй. Краем глаза я увидел открытое окно, откуда и шёл этот аромат. От него у меня заныло в животе и ещё сильнее помутнело в глазах. Вдалеке был слышен лай собак, переходивший в вой, увлекающий меня за собой туда, вперёд, к высокой горе вдалеке. Мой назначенный пункт, отмеченный на карте, и есть эта гора, которая так не хочет приближаться ко мне.
Стук кухонной утвари, вырвавшийся из форточки очередного дома, резко возвратил моё сознание к телу. Взгляд мой наткнулся на деда, который сидел под окнами на стуле. Голова его была повёрнута в сторону соседского забора. Его неподвижный вид говорил о том, словно он тщательно изучает структуру волокон древесины. Вдруг он медленно повернулся в мою сторону. Его глаза были наполнены, каким-то смыслом. Всё своё внимание он сосредоточил на мне. Его вид как бы что-то просил у меня, надеялся. И только сейчас я заметил, что у него почти нет ног. Моим телом овладело чувство вины, раскаянья к нему, к этому деду…
Обзор перегородили ворота следующего коттеджа. Впереди показались последние строения, а дальше – поле, речка и гора, которая так и не увеличилась в размерах.

День четвёртый.
Ноги сковала боль от напряжения. Каждый шаг давался всё труднее. Захотелось присесть, но вдруг я услышал какой-то звук, а, точнее, мелодию. Кто-то совсем рядом, чуть выше, играл на гитаре. Приложив титанические усилия, я стал двигаться дальше. Уже были слышны голоса всё отчётливее и отчётливее. Я уже разобрал, какую песню поёт гитарист. Наши! Наконец я дошёл!
«Ещё один заблуда прибыл…» - недовольно пробурчал большой мужик, с наголо выбритой головой и короткой рыжей бородой, на вид которому было лет сорок.
«Нэ всэ такие умные как ты, Глёбус!» - возразил его одногодка, с явным кавказским акцентом и внешностью. В глаза бросился большой нос с парой заметных переломов, который выглядел как кривой орлиный клюв, вызывающий неприязнь и усмешку одновременно.
«Что вы все по каким-то дебрям забираетесь, когда можно и по прямой дороге прогулочным шагом сюда прийти?» - не глядя в мою сторону, продолжал нравоучение рыжебородый.
И, действительно, оглядевшись, я увидел совсем рядом от той тропы, по которой взобрался, почти идеальную дорогу, позволяющую въехать сюда, на пятачок, и на машине. Этот самый пятачок был пиком одной из вершин горы. Размер его площади позволял провести матч по минифутболу. Подступы к нему все крутые, кроме одной стороны, о которой и говорил Глобус. Вокруг прекрасный душезахватывающий горный пейзаж и идеальный обзор.
Слева послышался смех и голос, предположительно моих ровесников: «… Стоим, друг друга глазами гипнотизируем, а очередь в магазине всё больше и больше. Ну, я ей и повторяю - булочку можно, она опять – какую? А я всё ещё вспомнить слово, само слово «начинка» не могу, и заменить не знаю чем, ну и ляпнул первое, похожее по-смыслу – с внутренностями. Она глазами хлоп, хлоп – какими внутренностями? Ну, я - с какими, с какими – со сладкими».
Разговор заглушил грубый хохот слушателей. Их было трое. Они полукругом сидели на корточках. В центре был весельчак, травивший байки про пирожки. Справа от него переминался с ноги на ногу невысокий крепыш, в руках которого была гитара. Значит, его музыку я слышал снизу. Хорошо и душевно поёт. Третий – здоровяк с большими кулаками и наглыми глазами, всё-ещё заливался диким смехом.
- Эй, друг! - махнул мне заводила, - «Не стесняйся, подходи, поговорим» – в его голосе звучало повеление.
- Давай знакомиться. Ты свой позывной знаешь?- взгляд больно сверлил, и мне захотелось поскорее уйти от него.
- Мой позывной – Писарь - услышал я собственный голос.
- Ха-ха, Писарь! - ухмыльнулся здоровяк.
- Хорошо, значит ты Писарь. Я – Вася. Это такой позывной, а не имя. Этого музыканта - он кивнул на гитариста, - Зелёный зовут, он самый молодой. Ему только двадцать стукнуло, даже на гражданке после «срочки» не был. А вот этот вышибала – Карий, - кулакастый оскалил зубы, и показалась золотая фикса, - Не советую с ним спорить. Чемпион по боксу. Серьёзно. Кстати, у нас тут в отделении, существует табу на жаргон и матерные слова. Это пожелания нашего командира, товарища капитана» - взгляд ещё больнее пронзил меня, от чего даже глаза заслезились.
- Чёрный за мат наказывает, жестоко наказывает - Карий нелепо попытался скопировать интонацию фразы, взятой из какого то известного фильма (не помню).
- Кстати, ты, Писарь, к Чёрному подходил, отметился что прибыл?! - вдруг встрепенулся Вася.
- Нет - ответил я и оглянулся, в надежде увидеть этого Чёрного. Ведь, действительно, надо было, в первую очередь, к командиру подойти. И только сейчас я оценил обстановку вокруг. Оказывается, только эти трое сидели - остальные разгребали кучи камней и извлекали деревянные ящики. Другие перетаскивали эти камни к краю площадки, третьи – возводили из них невысокие стены. Между ногами бегала собака, породы немецкая овчарка. Собака?! Кто придумал взять пса с собой?!
- Зебра! Прицепи своего барбоса. Он опять к нам прибежал - выкрикнул, кряхтя, рыжебородый Глобус, неся в руках огромный булыжник.
Тут же, в два шага, к собаке подбежал долговязый с бледным лицом:
- Барсик! Барсик… Фу! На место, фу!
- Зебра, не забудь своёму псу форму подобрать. И главное, чтоб по размеру! - ехидно выкрикнул Вася.
- Я не понял, что там за посиделки?! - раздался мощный бас. Человек с огромными и идеально рельефными мышцами злобно взглянул в сторону Васи и компании. Какого было моё удивление увидеть лицо этого человека. Тяжело поверить, но оно один в один походило на лицо моего кумира детства. Арнольд Шварценеггер. Такое сходство я вижу впервые. Приглядевшись, я всё же начал замечать отличия. Всё – таки черты лица были славянские.
- Товарищ капитан! Мы проводим вводный инструктаж среди прибывших - донеслись до меня отговорки веселчака.
- Сержант. В армии инициатива наказуема! – не отводя взгляда и не меняя мимики, капитан добавил, - допустима только в исключительных случаях, - чуть снизив тон, он, спросил, - Сколько нас уже?
- Десять. Десятый – Писарь - отрапортовал Вася.
- Товарищ капитан, рядовой… - взволновано начал я, но Чёрный перебил,
- Почему так долго?!
- Виноват, исправлюсь! - комок подкатил к моему горлу.
- Писарь, за мной. А тебе, Вася, и одного «зама» хватит - в приказном тоне пробасил Чёрный.
- Пойду, разомнусь, а то засиделся что-то, - не раздумывая протянул Зелёный и аккуратно положил гитару на камни, где только что сам сидел, забронировав, тем самым, место.
На секунду оглядевшись двойник Шварценеггера двинулся к самому дальнему краю, где никого не было, я, без вопросов, - следом за ним. И тут вскользь я услышал уже знакомый голос Кария:
- Не наш, не с нами…. И эти слова штыком впились мне в спину. Что я сделал не так? За что уже начало складываться негативное отношение ко мне моих сослуживцев? Почему меня не приняли?

***
Чёрный подтянул к себе один из деревянных ящиков и присел на него. Мне он взглядом предложил расположиться напротив. После того как я удобно уселся, капитан, немного подумав, спросил:
- Догадываешься что в них? – он хлопнул по своему «стулу» ладонью.
- Оружие? – вопросительно ответил я.
- И не только. В них наше оружие, продукты питания, а точнее сухой паёк, наша форменная одежда, – растягивая слова, ответил сам на свой вопрос Чёрный.
-Бывал уже в «горячках», в горячих точках? – спросил он и достал блокнот с ручкой из кармана потёртых джинс и усердно начал что-то записывать.
- Нет, это первая.
- А что вдруг на тебя нашло?! Зачем решился?! Думаешь это для тебя?! – резко повысив тон, пробасил капитан и серьезно взглянул прямо в глаза, даже не в глаза, а куда-то глубже, от чего стало не по себе.
- Причин много... – эти слова я сам даже не услышал (догадался).
- Если что-то решил, значит - уверен в себе! И точно знаешь чего хочешь! И как этого достичь! А ты, я вижу, колеблешься!? Поздно уже метаться. Дома надо было думать. А теперь – ты ОБЯЗАН выполнять приказы, любить Родину и верить в светлое будущее. Забудь, выбрось из головы мысли о доме. Теперь твой дом – это армия, а семья –данное отделение из одиннадцати человек. Ты сейчас не друган, не сынок, и, тем более, - не котёнок. Ты – солдат! Вспомнил?! - двойник Шварценеггера смотрел на меня каким то родительским взглядом.
-Так точно! – отрапортовал я, и мои мысли заметно начали менять свой ход.
- Чем увлекаешься? – неожиданно снизив тон, спросил Чёрный.
И, действительно, Чем я увлекаюсь?
- Книжки иногда пишу. Вот, например, об этой первой командировке, хотелось бы что-нибудь. Для воспоминаний сохранить, – боязливо и неуверенно промямлил я.
Чёрный вопросительно посмотрел на меня. Что?! Неужели я сказал об этом? Сам!
- Ты смотри, чтобы это не мешало НИКАКИМ образом основной службе! Иначе придётся ликвидировать твои записки. И не дай бог чего лишнего ляпнешь! – капитан нахмурил брови. Осознание того, что теперь он знает о моём дневнике, током прошлось сквозь всё моё тело.
- Кстати, дай я проконтролирую твои мемуары,- вдруг добавил Чёрный и протянул ладонь.
Я нехотя передал свою тетрадь. Мне совсем стало не по себе, как только представил, что он это всё прочитает. Нормальным точно уже не посчитает.
- Ты, Писарь, пока добирался сюда, ничего подозрительного не заметил? – громогласно задал вопрос командир.
- Никак нет, товарищ капитан. Дед только один как то странно на меня смотрел.
- Какой дед? Безногий? Здесь в посёлке? – встрепенулся Чёрный.
- Да. У дома своего, на стуле.
- Понятно. Не тебе одному он на пути попался, - нехотя выдавил из себя клон Арни, чуть ли не полушепотом добавив при этом, - Надо будет проверить.
- Так, ты понимаешь, что это секретная операция?,- задал вопрос Чёрный и, не дожидаясь ответа, продолжил, - Поэтому мы сюда так добирались, и, кстати возвращаться будем также по отдельности и без шума., - на секунду повисла полная тишина., что даже успел донестись до уха вой собак издали, но её тут же разорвал бас капитана, - Из отделения никто ничего друг о друге не знает. Все мы из разных городов, частей и раньше наши пути никак не пересекались. И никаких имен и, тем более, фамилий – только позывные. Понимаешь как тут всё засекречено и какая на нас ответственность лежит? – Чёрный о чём то задумался и замолчал.
- Товарищ капитан, а в чём заключается наше задание? – задал я давно интересующий вопрос.
- Сейчас последнего дождёмся и я на построении всё и объясню. А пока иди и помогай остальным разгребать ящики и укрепляться. – Чёрный кивнул в сторону взмокшего от пота Глобуса, а сам, отвернувшись, пошёл в обратную от меня сторону, шурша бумагой. Тут я увидел в его руках общую тетрадь, страницы которой он внимательно изучал. Это был мой дневник.

Продолжение следует...