Песня

1

Ветер навалился на грудь и засунул за шиворот свои ледяные ладони. Мы нагнулись, почти припав щеками к сверкающему снегу. Ветер стал обламывать ресницы и заглядывать в глаза. Дышать было больно. Мы зажмурились и изо всех сил вцепились руками в лыжные палки. Тогда он ухватил нас клещами за кончики пальцев и заухал в голых ветвях осокоря. И мы с Валеркой почувствовали, что прорастаем сосульками. Тонкие нити льда пронизали внутренности. Они росли с каждым мгновением, сливаясь в безобразные наросты. Они упирались в рёбра, обволокли позвоночник и глыбами засели в икрах.
Мы успели сделать несколько шагов прежде, чем на Земле вымерзли баобабы. Просто оказалось, что их нет на свете, да и не было никогда, и все рассказы о них – это враньё и подлость. Мы закричали, но ветер смял наш крик и превратил его в свист. Стало ясно, что вместе с баобабами исчезло и море с зелёной водой, а ослепительная жгучая галька прошлого лета – это всего лишь снег, простёганный песчаными строчками.
Чёрное небо, извиваясь, хлестало нас по щекам. Сквозь его судорожные тени проглядывал сиреневый язык

. Вдруг над ним вспыхнуло и исчезло облачко белого пара. Валерка схватил меня за руку, и я увидел: это раскололся и превратился в холодную глыбу домик лесника, в котором мы обогрелись, прежде чем выйти в путь.
Мы остановились, чувствуя, как лёд распирает нас изнутри. В мире больше не было жарко натопленных печей и трущихся о ноги кошек. Не было трамваев с заснеженными окнами и милых обледеневших тротуаров.
Нас обманули. Нас обвели вокруг пальца! Мы стояли, задыхаясь от злобы и ветра.
И тут Валерка навалился, нет – рухнул на палки так, что снег завизжал под их остриями. И до меня донеслись звуки, вырвавшиеся из его горла:
А-а… о-о-о-о а-а… э-э-а-а…

Я напрягся – лёд затрещал между лопатками – и выкрикнул вслед:
На прос – то-о-ор реч-но-ой вол-ны-ы-ы-ы…

Голос сорвался и хлопнул, как иногда стреляет мотор автомобиля. Мотор – горячий и пахнущий маслом. Горячий и вонючий. Горячий и противный. Воняет – бензином. Стучит – и клацает. В глаза – дымит. Горячим – дымом. Противная – штука. Мерзкая – железка.
Вы – плы – ва-а-а – ют рас –пис – ны –я-а-а-а
Стень – ки --Ра – а-а – зи – на чал – ны – ы-ы-ы
Сейчас глотка лопнет и рассыплется. А какой вкусный был чай у лесника! И кошка мохнатая. Трётся о печку. Мурлычет – сволочь. Глаза – жмурит. Немытая – стерва. К столу – лезет. Жрать – просит. Лапу – тянет… Почему спина мокрая? На кой чёрт мне здесь мокрая спина?
На пе – ре-е-ед-нем Сте-е-- ень-ка Ра-а-зи-и-ин
Об-няв-- шись си-ди-ит с княж – но-о-ой

Как горят щёки. Надо будет сразу измерить температуру. Дурак, чем мерить! Разве бывают на свете градусники? Бывают. Ещё как бывают! Стеклянные и прохладные. Длинненькие и серенькие. Немножко с жёлтеньким. Совсем чуть-чуть с жёлтеньким.

Свадь – бу но-о-ова – ю справ – ля-а-е-е-е-ет

К чёрту температуру. Дождаться лета – и к морю. Море – синее, зелёное, розовое, красное, серое, чёрное, мазутное, тяжёлое, серебристое. Солёное. Солёненькое. Пахнет рыбой, водорослями, ещё какой-то аптекой. Медузы ляпают. Крабы копошатся. Рыбы глазеют. «Ракеты» носятся.
«Ракеты» белые-белые.
А оно синее-синее.
И девушки в жёлтых костюмах на водных лыжах.

И с водными палками.
Дурень, что ты мелешь, с какими палками?
А интересно бы, если б с палками.

И за бо-о-орт е-я бро-са-а-е-е-ет
В на-бе-жа-а-ав-шу-ю вол-ну-у-у-у !

Валерка, шедший впереди, высоко поднял руку с палкой и потряс ею в воздухе. Он не обернулся, но я знал, что он улыбается.
До баобабов оставалось ещё каких-нибудь три километра.

2
Хотелось выдернуть из земли куст татарника и вытереть им лицо. Но необходимо было улыбаться. Казалось, щёки не выдержат этот груз.
Один бедолага-поэт написал:

«При утечке газа звоните 04».
А куда звонить, если ты уходишь
Навсегда ?

Я уезжаю. Но ты уходишь. Навсегда.
Обалдевший от солнца муравей застыл, задравши к небу чёрные лапки. Как мне назвать тебя? Боря? «Однажды утром муравей Боря проснулся, стряхнул с ушей кое-какие пылинки и поскакал на работу»…
Он что-то рассказывает. Наверное, очень смешное. Смеёмся вместе. Радуешься, что

уезжаю. Молодец. Ты и должен радоваться. Я бы обрадовался наверняка.
Когда же подойдёт этот размалёванный аппарат? Начинаю бредить запахом его сиденьев.
Ну, наконец-то. Теперь не забыть попрощаться. Извиниться. За что? Не знаю, так надо. Одна ступенька. Другая…
Лёгкий шлепок веткой клёна на прощание. Я бы содрал с себя всю кожу, чтобы ощутить нежную прелесть её листьев.
Всё кончено. Ты уходишь. И даже… Нет: оборачиваешься! Конечно, ты прелесть. Глаза всё равно уже не могут говорить, но невыносимо, когда между ними стоит ещё стена затылка.
Что это с сердцем? Оно колотится прямо в горле. Надо срочно запихать его обратно. Трогай же! Вот так.

Говорят, что однажды
Ехал рыцарь отважный
В жаркий день и ночною…

Ну, прибавь, дружище! Вытянем на эту горку. Обязательно вытянем.
… прохла-адой.

А теперь – побольше гари. Молодец.

Он повсюду искал,
Он повсюду искал
Золотую страну Эльдорадо.
Хорошо, что ты пришёл по расписанию. Без тебя ничего бы не получилось.

С тех пор куда бы ни ехал, я всегда уезжал от тебя. Я уезжал поездом. Раньше хорошо было петь под стук колёс. Теперь сложнее. Чёрт бы побрал эти восьмисотметровые рельсы! Они никак не укладываются в такт. Я улетал самолётом. Обожаю маленькие самолётики, которые летят у самой земли, так что можно видеть разноцветные крыши, квадраты полей, блестящие на солнце озёра и свалки. Полёт имеет ещё одно преимущество: мотор ревёт так сильно, что иногда можно запеть даже вслух.

Когда я делаю это, я благодарю судьбу за то, что она свела меня с Валеркой.