-- : --
Зарегистрировано — 123 431Зрителей: 66 516
Авторов: 56 915
On-line — 22 271Зрителей: 4399
Авторов: 17872
Загружено работ — 2 123 206
СОЦИАЛЬНАЯ СЕТЬ ДЛЯ ТВОРЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ
«Неизвестный Гений»
ВОНА КАК ч.3
Пред. |
Просмотр работы: |
След. |
14 ноября ’2012 
08:56
*****
Знаменитая на всю округу Екатерининская пересыльная тюрьма,
добродушно прозванная в народе «пересылочкой», на своем веку многому преступному люду давала возможность потолкаться в тесных камерах, поочередно падая для сна на случайно освободившееся место на нарах, или прямо на полу. О ее «гостеприимных» казематах даже видавшие виды каторжные говорили с трепетным страхом. Каторжные на описываемый момент уже не гостевали в «пересылочке». Время другое настало. Но, свято место, как известно, свободным быть не должно. Освободившееся пространство тут же обжили политические, которые на воле бунтовали против слабовольного второго и последнего Николая в царственном роду Романовых, желая стать строителями какого-то нового мира на развалинах нынешнего. И, при том, все без исключения, кто был никем, враз станут всем. Что подразумевалось этим каламбуром, ни один из надрывавших глотки в хоровом пении этого нового гимна представления не имел.
В этой самой «пересылочке» и высмотрел Прохор Семенович своего племянничка. Тот с группой сотоварищей был оставлен в обслуге этого гостеприимного заведения, так как, в силу своей сучьей натуры, очень поднаторел в написании всяческих доносов на своих «братишек», кочующих в сторону Сибири и временно пребывавших тут в ожидании очередного этапа.
Из ворот этого заведения и был он вынесен на руках разношерстной толпы, украсившей свои пальто и куртки цветными бантами и обещавшими разрушить все до основания. Вынесен был Сенька Зотов на широкую дорогу невероятных возможностей для людей его склада. В скорости, «жертва кровавого произвола» уже громил «эксплуататоров», используя полную свободу действий, за которые ранее вновь был бы водворен на отсидку.
- Сень! Ныне кого из кровопивцев на распыл пускать будем? – Поинтересовался давно не чесаный мужик лет сорока, с тоской взирая на безобразную прозрачность пустой бутыли, сохранившей в себе только устойчивый «аромат» безвозвратно исчезнувшего содержимого.
- Точно, Сень! – Поддержала мужика девка, с трудом отрывая заплывшее не яркой еще синюшностью лицо от заваленного объедками стола. – Пора бы уж и «петуха» запустить кому в усадьбу. Иначе братва от скуки разбрестись может куда. А у нас еще дел революционных выше головы. Сентябрь к концу катит. Надобно одежкой обзавестись. Лошаденки бы с телегами и санями не во вред были. Да жить где-то в тепле хорошо было бы..
- Лады, Танька! Уговорили! – Согласился Семка. – Нынче и двинем. Тута, за пару верст от нас, поместьице неплохое приглядел. Кровопийца Дерябов проживать изволют. На двоих с бабой своей места столько оттяпали, что нам всем там по паре комнат выйдет. Вот у него и разживемся. Свидетелей не оставлять. Сгинул куда-то барин с бабой своей. Бросил все. А мы и подобрали. Не пропадать же добру. Так и решим!
*****
Когда докатилось известие о том, что какое-то там Временное правительство закончило в Питере свой короткий путь, Семка, ставший уже товарищем Зотовым, был избран в Совдеп и, возглавил его боевой отряд, совершил немало «подвигов» во славу трудового народа. Кому же, как не этому умельцу очищать чужие карманы и жилища, могли доверить столь высокий пост?
- Все понятно, Прохор Семенович? – Поинтересовался Архангелов. – Твой бедный родственник при большой власти оказался. Теперь Вы у него милости просить будете. А он, по родству, засунет тебя в какую-нибудь глушь без права возврата.
- Не зверь же? Добро мое помнить должен…
- Это, когда Вы его, с маманей, спроваживали с глаз своих, дабы не иметь в доме лишних ртов, учитывать надобно было. Сейчас же время собирать камни, как сказано в Святом Писании.
- Неужели, отнимет, сучий сын, все, что долгими годами наживалось? – Простонал Прохор Семенович.
- Это – следующая картинка. – Заулыбался в ответ Архангелов.
Точно в назначенное время Прохор Семенович осторожно постучал костяшками пальцев в дубовую дверь, которая ранее вела в приемную городского головы, а ныне отгораживала своей величавой массивностью все то, что должно было навалиться на него, как только ступит Прохор Семенович за порог, твердо оберегаемый этой дубовой бездушностью.
- Входите! – Выстрелом прозвучал женский голос, и перед бегающим взглядом Прохора Семеновича предстала важно восседавшая за большим столом, крышка которого была обита зеленым сукном, маленькая женщина с не первой свежести лицом, запакованная в хрустящую лаком черную кожаную куртку. – По вызову?!
Танечка-Татьяна Степановна, неизменная спутница Зотова во всех его загулах и одновременно личный секретарь, величаво, насколько позволял ее невеликий росток, возвысилась над столом.
- Сами же… вчерась… изволили слышать… - Залепетал Прохор Семенович, ощущая себя лягушкой, добровольно ползущей в пасть удаву.
- На что намекаем, гражданин?! – Татьяна Степановна произвела выстрел убийственным дуплетом обеих глаз. – Где это я могла чего-то слышать?!
- Как же.. Вчерась… Вы же ужинали в моем заведении… - Продолжал обалдело лезть в пасть удаву Прохор Семенович.
- Шантаж?! - Вдруг рыкнуло откуда-то сбоку. Тускневшему в полуобмороке взгляду Прохора Семеновича предстал наплывающий на него всей своей озлобленностью образ товарища Зотова. – Ты, нэпмановская морда, зачем сюда явился?! Чистосердечно во всех своих деяниях сознаваться, или пытаться шантажировать обличенных властью народного государства сотрудников ЧеКа? Мы к тебе по-хорошему: зайди, Прохор Семенович, беседа есть. А ты?! Сыромятин! – Гаркунул куда-то в коридор Зотов. – Прихвати Дуболомова и заглянь ко мне! Дело есть!
Спустя буквально несколько секунд в приемную товарища Зотова вломились два дюжих парня в косоворотках.
- Этот? – Ткнул толстой сарделькой указательного пальца в грудь Прохора Семеновича один из прибывших.
- Этот. – Подтвердил товарищ Зотов. – Ставлю задачу! Контра! Доносил на честных трудящихся белогвардейцам, за что был особо отмечен их генералом. Нажил имущество на страданиях городских пролетариев и других трудящихся масс. На оформления раскаяния даю два часа! Татьяна Степановна все зафиксирует под роспись. Имущество припрятанное изымать буду сам. Уведите!
Прохора Семеновича поволокли в какой-то подвал, где в глухой каморке имелись всего: маленький столик и приставленный к нему табурет. Место за столиком заняла личный секретарь, а Прохор Семенович был поставлен напротив нее, зажатый с двух сторон верзилами, своим видом обещавшими ему долгую и мучительную процедуру исследования обмякшего его тела на сопротивляемость внешним воздействиям.
- Ты посмотри, что гады делают! - Простонал Прохор Семенович, словно его бестелесная виртуальность на себе ощутила «творческий подход к делу» двух верзил из ЧК, которые проявляли такую изощренность в своем «творчестве», словно на «отлично» сдали выпускные экзамены в школе палачей матушки-инквизиции.
- Такова суть того самого момента, когда никто становится всем сразу. Ему когда-то городовой кулаком в морду за его проделки, а теперь он все муки ада другим преподносит, гордясь, что дорвался до власти и никем остановленным быть не может. Это – тот самый «пролетарий», который ничего, кроме тюремной камеры за собой никогда и не имел. Вышел, взял прохожего «на гоп-стоп»*, гульнул на всю широту своей серой душонки, снова в камеру на постой, к дружкам. При хорошем раскладе да при умении поставить себя в блатной среде, можно и в авторитеты вылезти. Тогда и в камере жизнь-малина. И начинают тебе бывшие твои уличные братки прислужничать, словно боярину какому. При «невезухе» останешься навсегда в «шестерках». Об тебя всякий ноги вытирать будет. А у тебя злость в душе возрастает: дождусь момента, покажу кому-то Кузькину мать! Эти двое и дождались… - Тут же выдал пояснение моменту Архангелов. – Все у тебя выгребет из тайников племянничек твой, а самого к азиатам на проживание сошлет. С пустыми карманами сошлет. А его сынок приемный, которого ему Татьяна из какого-то приюта выхлопочет с пояснениями, что явился товарищ Зотов прямым соучастником появления на свет этого лохматого пройдохи, унаследует затем все, что папаша успеет «изъять» у
Вас и иных лиц, которыми интересовалось местное ЧК и он сам в особенности. Желаете ознакомиться с подробностями? К Вашим услугам!
- А можно заглянуть в то время, когда со всем этим покончено будет? Продолжение этой картины у меня интереса не вызывает… Все из Ваших слов понял… Моя ниточка судьбы рвется… - Со вздохом прошептал Прохор Семенович.
- Не скажите, уважаемый Прохор Семенович! Не скажите! Покажу я Вам встречу ваших с товарищем Зотовым потомков. Интересная, знаете ли, встреча. Даже того более, будете участником событий. Только сторонним. И без предъявления своей истинной сути посторонним. Инкогнито, как принято говорить. Согласны?
- Хотелось бы иметь такое удовольствие…
- Тогда, к делу!
Знаменитая на всю округу Екатерининская пересыльная тюрьма,
добродушно прозванная в народе «пересылочкой», на своем веку многому преступному люду давала возможность потолкаться в тесных камерах, поочередно падая для сна на случайно освободившееся место на нарах, или прямо на полу. О ее «гостеприимных» казематах даже видавшие виды каторжные говорили с трепетным страхом. Каторжные на описываемый момент уже не гостевали в «пересылочке». Время другое настало. Но, свято место, как известно, свободным быть не должно. Освободившееся пространство тут же обжили политические, которые на воле бунтовали против слабовольного второго и последнего Николая в царственном роду Романовых, желая стать строителями какого-то нового мира на развалинах нынешнего. И, при том, все без исключения, кто был никем, враз станут всем. Что подразумевалось этим каламбуром, ни один из надрывавших глотки в хоровом пении этого нового гимна представления не имел.
В этой самой «пересылочке» и высмотрел Прохор Семенович своего племянничка. Тот с группой сотоварищей был оставлен в обслуге этого гостеприимного заведения, так как, в силу своей сучьей натуры, очень поднаторел в написании всяческих доносов на своих «братишек», кочующих в сторону Сибири и временно пребывавших тут в ожидании очередного этапа.
Из ворот этого заведения и был он вынесен на руках разношерстной толпы, украсившей свои пальто и куртки цветными бантами и обещавшими разрушить все до основания. Вынесен был Сенька Зотов на широкую дорогу невероятных возможностей для людей его склада. В скорости, «жертва кровавого произвола» уже громил «эксплуататоров», используя полную свободу действий, за которые ранее вновь был бы водворен на отсидку.
- Сень! Ныне кого из кровопивцев на распыл пускать будем? – Поинтересовался давно не чесаный мужик лет сорока, с тоской взирая на безобразную прозрачность пустой бутыли, сохранившей в себе только устойчивый «аромат» безвозвратно исчезнувшего содержимого.
- Точно, Сень! – Поддержала мужика девка, с трудом отрывая заплывшее не яркой еще синюшностью лицо от заваленного объедками стола. – Пора бы уж и «петуха» запустить кому в усадьбу. Иначе братва от скуки разбрестись может куда. А у нас еще дел революционных выше головы. Сентябрь к концу катит. Надобно одежкой обзавестись. Лошаденки бы с телегами и санями не во вред были. Да жить где-то в тепле хорошо было бы..
- Лады, Танька! Уговорили! – Согласился Семка. – Нынче и двинем. Тута, за пару верст от нас, поместьице неплохое приглядел. Кровопийца Дерябов проживать изволют. На двоих с бабой своей места столько оттяпали, что нам всем там по паре комнат выйдет. Вот у него и разживемся. Свидетелей не оставлять. Сгинул куда-то барин с бабой своей. Бросил все. А мы и подобрали. Не пропадать же добру. Так и решим!
*****
Когда докатилось известие о том, что какое-то там Временное правительство закончило в Питере свой короткий путь, Семка, ставший уже товарищем Зотовым, был избран в Совдеп и, возглавил его боевой отряд, совершил немало «подвигов» во славу трудового народа. Кому же, как не этому умельцу очищать чужие карманы и жилища, могли доверить столь высокий пост?
- Все понятно, Прохор Семенович? – Поинтересовался Архангелов. – Твой бедный родственник при большой власти оказался. Теперь Вы у него милости просить будете. А он, по родству, засунет тебя в какую-нибудь глушь без права возврата.
- Не зверь же? Добро мое помнить должен…
- Это, когда Вы его, с маманей, спроваживали с глаз своих, дабы не иметь в доме лишних ртов, учитывать надобно было. Сейчас же время собирать камни, как сказано в Святом Писании.
- Неужели, отнимет, сучий сын, все, что долгими годами наживалось? – Простонал Прохор Семенович.
- Это – следующая картинка. – Заулыбался в ответ Архангелов.
Точно в назначенное время Прохор Семенович осторожно постучал костяшками пальцев в дубовую дверь, которая ранее вела в приемную городского головы, а ныне отгораживала своей величавой массивностью все то, что должно было навалиться на него, как только ступит Прохор Семенович за порог, твердо оберегаемый этой дубовой бездушностью.
- Входите! – Выстрелом прозвучал женский голос, и перед бегающим взглядом Прохора Семеновича предстала важно восседавшая за большим столом, крышка которого была обита зеленым сукном, маленькая женщина с не первой свежести лицом, запакованная в хрустящую лаком черную кожаную куртку. – По вызову?!
Танечка-Татьяна Степановна, неизменная спутница Зотова во всех его загулах и одновременно личный секретарь, величаво, насколько позволял ее невеликий росток, возвысилась над столом.
- Сами же… вчерась… изволили слышать… - Залепетал Прохор Семенович, ощущая себя лягушкой, добровольно ползущей в пасть удаву.
- На что намекаем, гражданин?! – Татьяна Степановна произвела выстрел убийственным дуплетом обеих глаз. – Где это я могла чего-то слышать?!
- Как же.. Вчерась… Вы же ужинали в моем заведении… - Продолжал обалдело лезть в пасть удаву Прохор Семенович.
- Шантаж?! - Вдруг рыкнуло откуда-то сбоку. Тускневшему в полуобмороке взгляду Прохора Семеновича предстал наплывающий на него всей своей озлобленностью образ товарища Зотова. – Ты, нэпмановская морда, зачем сюда явился?! Чистосердечно во всех своих деяниях сознаваться, или пытаться шантажировать обличенных властью народного государства сотрудников ЧеКа? Мы к тебе по-хорошему: зайди, Прохор Семенович, беседа есть. А ты?! Сыромятин! – Гаркунул куда-то в коридор Зотов. – Прихвати Дуболомова и заглянь ко мне! Дело есть!
Спустя буквально несколько секунд в приемную товарища Зотова вломились два дюжих парня в косоворотках.
- Этот? – Ткнул толстой сарделькой указательного пальца в грудь Прохора Семеновича один из прибывших.
- Этот. – Подтвердил товарищ Зотов. – Ставлю задачу! Контра! Доносил на честных трудящихся белогвардейцам, за что был особо отмечен их генералом. Нажил имущество на страданиях городских пролетариев и других трудящихся масс. На оформления раскаяния даю два часа! Татьяна Степановна все зафиксирует под роспись. Имущество припрятанное изымать буду сам. Уведите!
Прохора Семеновича поволокли в какой-то подвал, где в глухой каморке имелись всего: маленький столик и приставленный к нему табурет. Место за столиком заняла личный секретарь, а Прохор Семенович был поставлен напротив нее, зажатый с двух сторон верзилами, своим видом обещавшими ему долгую и мучительную процедуру исследования обмякшего его тела на сопротивляемость внешним воздействиям.
- Ты посмотри, что гады делают! - Простонал Прохор Семенович, словно его бестелесная виртуальность на себе ощутила «творческий подход к делу» двух верзил из ЧК, которые проявляли такую изощренность в своем «творчестве», словно на «отлично» сдали выпускные экзамены в школе палачей матушки-инквизиции.
- Такова суть того самого момента, когда никто становится всем сразу. Ему когда-то городовой кулаком в морду за его проделки, а теперь он все муки ада другим преподносит, гордясь, что дорвался до власти и никем остановленным быть не может. Это – тот самый «пролетарий», который ничего, кроме тюремной камеры за собой никогда и не имел. Вышел, взял прохожего «на гоп-стоп»*, гульнул на всю широту своей серой душонки, снова в камеру на постой, к дружкам. При хорошем раскладе да при умении поставить себя в блатной среде, можно и в авторитеты вылезти. Тогда и в камере жизнь-малина. И начинают тебе бывшие твои уличные братки прислужничать, словно боярину какому. При «невезухе» останешься навсегда в «шестерках». Об тебя всякий ноги вытирать будет. А у тебя злость в душе возрастает: дождусь момента, покажу кому-то Кузькину мать! Эти двое и дождались… - Тут же выдал пояснение моменту Архангелов. – Все у тебя выгребет из тайников племянничек твой, а самого к азиатам на проживание сошлет. С пустыми карманами сошлет. А его сынок приемный, которого ему Татьяна из какого-то приюта выхлопочет с пояснениями, что явился товарищ Зотов прямым соучастником появления на свет этого лохматого пройдохи, унаследует затем все, что папаша успеет «изъять» у
Вас и иных лиц, которыми интересовалось местное ЧК и он сам в особенности. Желаете ознакомиться с подробностями? К Вашим услугам!
- А можно заглянуть в то время, когда со всем этим покончено будет? Продолжение этой картины у меня интереса не вызывает… Все из Ваших слов понял… Моя ниточка судьбы рвется… - Со вздохом прошептал Прохор Семенович.
- Не скажите, уважаемый Прохор Семенович! Не скажите! Покажу я Вам встречу ваших с товарищем Зотовым потомков. Интересная, знаете ли, встреча. Даже того более, будете участником событий. Только сторонним. И без предъявления своей истинной сути посторонним. Инкогнито, как принято говорить. Согласны?
- Хотелось бы иметь такое удовольствие…
- Тогда, к делу!
Голосование:
Суммарный балл: 30
Проголосовало пользователей: 3
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Проголосовало пользователей: 3
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Голосовать могут только зарегистрированные пользователи
Вас также могут заинтересовать работы:
Отзывы:
|
Оставлен:
14 ноября ’2012 10:13ЗдОрово! Так всё реально,не глядя на сказочный сюжет...страшное время породило страшные последствия!До сих пор чувствуем отголоски...
|
Perpetuum1367
|
Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Трибуна сайта
Наш рупор
