Пустыня

ПУСТЫНЯ.

Близился закат.

Вечером, когда солнце еще не успело сесть, но света от него оставалось совсем
мало, пустыня казалась залитой расплавленным металлом. Она становилась таковой
буквально на пару минут, однако впечатление врезалось на всю жизнь. Облака
сгустками крови висели над умирающим закатом, где налитой глаз светила как будто
с укором смотрел на буйство красок пустыни, не замечающей его смерти. Камедные
кусты чахлого саксаула мгновенно чернели, обугливаясь на фоне алого диска, и тут
же становились едва заметны в быстро меркнущем сером свете. Багрянец песков
размывался, размазывался грязью серого вечернего неба.

Вот опять, в такой момент танк остановился, выпустил пару тонких струек пара и
люк открылся. Стальное чудовище все еще дышало жаром сгинувшего дня, но мало-помалу
холод стремительно накатывающей ледяной ночи выжимал из брони остатки тепла. Где-то
в глубине могучей машины что-то тихо потрескивало, остывая, и тоненько скрипели
гусеницы, оседая в песок.

Из танка вынырнули по очереди двое. Первый был худ и бледен, хотя возможно на
лице тонко лежала седая пыль, просачивающаяся даже в мельчайшие щели. Надменное
лицо в довесок к своему обычному выражению легкого высокомерия по отношению к
окружающему миру отражало смертельную усталость: казалось, что человек готовится
зевнуть, но все не соберется с силами. Слегка прикрываясь ладонью, он
действительно зевнул. Второй был полной противоположностью своему спутнику -
невысок, даже коренаст, он смотрел на товарища как бы постоянно извинясь за
каждый свой шаг. Комичность его поведения подчеркивали оттопыренные уши, отчего
лицо казалось детским. Под слоем пыли на лице второго пробивался румянец,
выглядевший в остатках солнечных лучей лихорадочно-болезненным.

-- Пора передохнуть, - сказал первый, усердно разминая затекшие руки.

-- Да, пора, - второй втянул голову в плечи, стараясь скрыть зевоту.

Тот что был выше, залез в танк снова и вылез с чем-то похожим на мешок.

-- Совсем худой стал? - крепыш посмотрел на прохудившийся спальник.

-- Совсем, - лаконично отрезал напарник.

-- Ничего, если надо будет, будем спать в танке, хоть и душно ужасно.

Высокий спрыгнул с танка, отряхнулся и стал вглядываться в наступающую темноту.
На горизонте еще виднелись силуэты барханов. Но здесь, ближе, горы песка были
совсем маленькие и больше походили на кладбищенские курганы.

-- Крестов тут не хватает, - почти выругался низкий. - Марк, ты что? Уже спишь?

Только сейчас он заметил, что его попутчик уже давно перестал вглядываться вдаль,
и пытался поудобнее лечь.

-- Роб, да ложись ты. Неужто не насмотрелся на эту пустыню? - в голосе не было
раздражения, но тот, кого назвали Робом, вздрогнул и съежился:

-- Хорошо.

Роб аккуратно залез в мешок.

-- А интересно, почему песок здесь лежит так причудливо, что напоминает могилы?
- толстяк снова высунул голову и стал вглядываться в темнеющий поминутно пейзаж.

-- В этой части пустыни нет ветра, - простонал Марк. - Давай спать. Нам немного
осталось. Возможно, завтра доедем.

-- Ты поверил этим мужчине и женщине? - Роб почти вылез из мешка.

-- Да, а что?

-- Не знаю. Странные они были какие-то.

-- А чего странного? - Марк тоже стал ворочаться с боку на бок.

-- Да ты хоть представь: мы сюда третий месяц добираемся. На танке! Как они тут
пешком оказались?

-- А может это был указатель. Живой указатель. Нам же говорили, что их будет
много, но не сказали каких, - закончил Марк, снова укутываясь в мешок. - Так что,
давай спать. Завтра отъезжаем на самом рассвете.

Роб уставился на небо. В который раз за эти месяцы он видел только шесть звезд
на небе. Всего шесть. Сначала их путешествия все они были яркими и располагались
точно по кругу. Затем Роб заметил, что одна из них начала все больше и больше
тускнеть. Сейчас она была едва заметна, и он находил ее только потому, что знал,
где она должна быть.

"Странно все это", - подумал Роб, - "Хотя сам наш поход не что иное, как одна
большая странность". Он опять посмотрел на звезды: неожиданно та тусклая звезда
ярко вспыхнула и покатилась вниз к горизонту. Через мгновение в синеве не
осталось и следа от нее. Теперь на небе светился ровный пятиугольник.

Роб закрыл глаза и почти тут же заснул.

Марк разбудил его еще за полчаса до восхода, но пока они умылись и перекусили
тем немногим, что у них оставалось, солнце уже показало свои косматые лучи на
весь горизонт. Барханы растаяли в мареве, а вот могилы теперь было видно совсем
отчетливо.

Танк, с которого уже сошла изморозь ночи, зафыркал, заурчал, грозно рявкнул и
рванул в бескрайнюю даль песков. Желтая пыль забурлила, выплескиваясь из-под
гусениц. Ребристый след быстро затекал беспокойными струйками песка. Уже через
полсотни метров его не было видно.

Танк разворачивало на холмиках, отчего могилы раскурочивало. Из некоторых под
напором пятидесятитонной туши вылетали кости и даже черепа. На белых полусферах
отчетливо проглядывали черные отверстия глазниц, провожая дерзких нарушителей их
покоя долгими взглядами. Горки находились совсем близко друг к другу и объехать
их не было возможности.

Три часа танк тащился по кладбищу, уничтожая безымянные могильники. Затем
показалась совсем ровная, как море в штиль, пустыня. Песок мелкой рябью речного
дна застыл в безветрии. У последнего ряда холмов показалась табличка, а скорее
даже фанерный щит на высоком древке. Он гласил:

ВСЕ, ЧТО ЖИВЕТ - УМИРАЕТ,

ПОЭТОМУ ВЕЧЕН ЛИШЬ ПЕСОК.

Внизу у палки, вбитой в бархан, лежали наручники. Никель колец отстреливался
нестерпимым блеском солнечных зайчиков.

Марк высунул голову из люка:

-- Это что за чертовщина? - он сплюнул. - Они бы тут еще мертвых с косами
поставили! Да ну вас всех! Роб, газуй! Мне кажется, мы приехали. Там дом какой-то,
видишь?.. Да, давай туда.

Марк скрылся за захлопнувшейся крышкой люка.

Дом оказался старой таверной. Покосившаяся дверь встречала всех прибывших мутным
витражом "Искушение Христа". Рассохшиеся доски ступенек немузыкальным скрипом
приглашали в "Райский Сад дяди Тома". У самого входа две резные колонны змеились
деревянной вязью виноградной лозы.

Путешественники вылезли из танка, переглянулись, и не сговариваясь, направились
к входу. За легко открывшейся дверью их взору предстала просторная комната с
одним окном справа. У окна стоял гроб. Проем слева был заколочен досками,
осколки стекла торчали матовым оскалом. Около стояли две женщины в серых
безликих одеждах. Одна была явно беременна.

Марк направился прямо к стойке.

-- У вас есть что-нибудь перекусить? - задал он вопрос стоявшему напротив
бармену с козлиным лицом.

Подошел Роб.

Бармен, не произнося ни слова, достал три рюмки из столика, графин с содержимым
мутно-коричневого цвета и разлил. В более чистых стаканах жидкость приняла темно-красный
оттенок. Бармен волосатыми руками пододвинул рюмки к Марку и Робу, а свою залпом
выпил. На спутников глянули огромные глаза без белков: весь глаз занимала
радужная оболочка с провалом зрачка.

-- Нам бы перекусить, - подавленным голосом произнес Роб. Его немного мутило.

Бармен посмотрел ему в глаза безумным взглядом, а затем перевел его на рюмку.
Роба передернуло от этого взгляда и он заозирался по сторонам. Неожиданно для
себя он открыл, что те две женщины слева пристально следили за ним и Марком. Роб
поспешил отвернуться. В это время его попутчик взял свою рюмку, чуть приподнял,
пару секунд покрутил в узкой полоске света, падающей из окна, и также залпом
выпил. Бармен снова, с еще большей пристальностью, посмотрел на Роба. Тот взял
свой стакан и выпил его содержимое, оказавшееся соленым и густым, почти вязким.

-- У нас только бычьи головы, - неожиданно громко произнес бармен, а затем,
посмотрев на женщин, добавил. - Одна.

Роб невольно повернул голову за взглядом бармена. Лицо беременной выражало
мольбу и презрение одновременно.

-- Давайте ее, - быстро и четко произнес Марк.

-- Прошу за столик в центре.

Марк и Роб обернулись и с удивлением обнаружили, что в самом центре зала теперь
стоял столик, которого раньше не было. К нему было придвинуто два стула. На
крышке стола стояла похожая на гильзу снаряда ваза с двумя белыми хризантемами в
ней. Гости разместились так, что Роб был лицом к женщинам, продолжавшим
неотвязно следить за ними.

-- И чего они так таращатся? - раздраженно шепнул Роб, наклонясь к Марку.

-- Кто? Бабы? Да не обращай ты внимания. Сейчас поедим и поедем дальше.

Почти с испугом Роб обнаружил, что Марк пьян.

-- Слушай, ты хоть раз ел эти бычьи головы? Я - нет. Они хоть вкусные? - Роб
сглотнул отдающую горечью слюну.

-- Посмотрим, я тоже не ел, глаза Марка азартно блестели.

Разговор их прервал бармен, резко поставивший на стол поднос с вареной бычьей
головой. От нее шел пар. Тут же он достал из-за пояса вороненый тесак длиной в
руку и одним махом, так, что Роб аж подпрыгнул, развалил голову надвое.

Беременная у заколоченного окна кажется взвизгнула и заплакала, а вторая, то и
дело с ненавистью поглядывая на гостей, принялась успокаивать подругу.

Бычья голова оказалась вкусной, и Роб с Марком управились с ней за десять минут.

-- Сколько с нас? - крикнул Марк сытым голосом.

-- Распишитесь здесь и вы свободны, - бармен, стоявший все это время в стороне,
протянул журнал и большое черное перо. - Здесь. - Он ткнул острым пальцем в
страницу. Рядом на стойке лежал большой серебряный портсигар со сдвоенной
монограммой латинской V. Бармен взял длинную сигарету и раскурил ее от свечи.

-- Хорошо, - Марк, взяв перо, оставил стремительный росчерк.

Ту же процедуру проделал Роб.

Плач беременной усилился. Она вырвалась из объятий подруги и бросилась вон из
таверны. Вторая подбежала к столику, стукнула побелевшим кулаком по дереву и,
проорав нечеловеческим голосом "Зачем вы это сделали?!", бросилась следом. Дверь
пронзительно заскрипела и бухнула пушечным выстрелом.

Гости невозмутимо поднялись и направились к выходу. У дверей им навстречу вошел
мужчина в черном сюртуке. Он взял гроб, стоявший у окна, и вышел вслед за
посетителями. Пустыня вновь встретила их жарой и пылью.

-- Странная таверна, - сказал Роб, когда они уже отъехали в танке довольно
далеко.

-- Тут все странно и даже цель нашего путешествия, - Марк кажется уже протрезвел
и мучительно старался вспомнить нечто важное.

-- Слушай, я вот давно хотел спросить: а зачем тебе "Театр теней"?

-- Говорят, там раздают счастье, - у Марка вновь заблестели глаза.

-- Так ты только из-за счастья? - Роб был явно разочарован.

-- Нет, почему? Там много чего есть, но счастье - это главная цель моего
путешествия, - Марк не заметил взгляда спутника.

-- А какое ты хочешь? - Робу все-таки стало интересно, видимо и сам он подумывал
о чем-то похожем.

-- Не знаю, это решает сама комната. Она дает то, чего хочет твое внутреннее я.
Даже если ты каждый день будешь кричать "я хочу денег", она даст тебе только то,
чего ты на самом деле жаждешь, - Марк отвернулся от смотровой щели и глянул на
Роба.

-- А я бы хотел счастья для всех, - тот даже не заметил, что на него смотрят. -
Так, чтобы и тебе и мне, и всем-всем людям счастья. И чтобы никто не ушел
обиженным. Слушай, а бывает, что желания все же совпадают с подарком от комнаты?

-- Бывает, но редко, - Марк ухмыльнулся, а затем посмотрел в прорезь на лобовом
щитке. Лицо его преобразилось от удивления, и он резко остановил танк.

Роб, тоже заметивший препятствие, быстро вылез через люк.

Огромной стеной перед ними высилась гряда метров сто высотой. Подойдя поближе,
путешественники обнаружили, что вся эта стена, растянувшаяся из бесконечности в
бесконечность слева направо, состояла из сухих рыбьих костей. Все одного размера
- в ладонь. Гора перекрывала путь намертво.

-- Сколько здесь с тобой едем, а никак не могу привыкнуть к этой чертовщине, -
Роб посмотрел на гребень.

-- Угу, - промычал Марк: он тоже изучал вал из рыбьих костей. - Ну, что, полезли?

-- А танк? - удивился Роб.

-- Полезли, не трусь. Я уверен, мы почти пришли, - напарник уже засучивал рукава
и проверял шнуровку на ботинках. - Думаю, танк нам больше не понадобится.

Марк плашмя лег на скелеты рыб и стал карабкаться вверх по довольно крутому
склону. Напарник последовал за ним. Изрядно вспотев, они взобрались на самый
гребень.

- Добрались! - Роб привалился спиной к стволу скрюченной яблони, бог знает как
здесь выросшей. Жухлая листва жестяным шорохом провожала горячий гамсын.

Внизу на той стороне, почти у самого склона стояло здание, выполненное в
готическом стиле, с двумя высокими коническими башенками со стороны входа.
Девять ярусов разглядывали гостей стрельчатыми оконцами.

-- Вот оно! - радостно закричал Роб, указывая рукой в сторону дома.

-- Вот мы и пришли. А ну, съезжаем! - с таким же восторгом прокричал в ответ
Марк.

Через пять минут они уже были у входа, отряхиваясь от тонких косточек и сухой
чешуи. Рядом с дверью стоял швейцар в ярко-красной ливрее с бархатно-черным
подбоем. На ногах его лакировано блестели большие коричневые ботинки с массивным
выступающим каблуком.

-- Прошу вас, господа, - объявил он, распахивая дверь в полумрак. - Но не
забывайте, что у вас есть только десять минут.

-- Могли бы дать и больше, - сварливо сказал Марк, уже входя в коридор.

Тоненький звонок дважды тренькнул над головой.

По обе стороны коридора виднелись двери с бронзовыми табличками, возвещавшими,
что за этими дверями кроется.

Марк тут же бросился бежать. "Бежать", - мелькнуло в голове Роба, и он помчался
следом, едва успевая читать надписи. Бронза слилась в полосу. Неожиданно он
остановился у нужной ему двери, достал из-за пазухи давно припасенный мешок и
потянул на себя створку с табличкой:

БЕРИ - СКОЛЬКО УНЕСЕШЬ

За ней оказалась комната, сплошь заваленная горами золотых монет, слитков,
бриллиантовых колье, колец, амулетов. Все это таинственно поблескивало в
полумраке, по золотым россыпям пробегали огоньки, делая их похожими на шкуру
диковинного зверя дышащего во сне.

Роб, стараясь не думать о спящем чудовище, принялся лихорадочно набивать мешок.
"Теперь и матушке на лечение, и брату на учебу, теперь всем хватит. Куплю
квартиру, домик. Эх, заживем!", думал он, наполняя мешок. Когда ткань надулась
пузырем, оставалось еще четыре минуты. Роб выволок добычу в коридор и прочитал
надпись на соседней двери:

ТРИ ВОПРОСА.

Оракул отвечает на три любых вопроса. Только правду.

Он на секунду задумался и, толкнув дверь плечом, ввалился внутрь, волоча за
собой мешок. Как только створка захлопнулась, послышался размеренный голос
откуда-то сверху:

-- Я вас слушаю.

Роб посмотрел на потолок, но того не было видно. Только одна чернота. Внизу, как
он уже успел заметить, стояло пять свечей. В центре пентаграммы была козлиная
голова с рогами.

-- Кто я? - замирая от страха и неизвестности спросил Роб.

-- Раб, - голос впечатал слово в уши человека.

-- Сколько мне осталось? - недолго думая, спросил Роб - ему стало смешно.

-- Еще рано. Ты мне еще послужишь, - ответил тот же ровный голос.

-- Кем я стану?

-- Ты станешь убийцей.

Роб ошарашено открыл рот. Перед глазами все закружилось и стало расплываться.
Вот он снова стоит в коридоре среди сада дверей. Оставалась минута. Роб не мог
прийти в себя. Он рассеянным взглядом пробежался по табличкам и уперся в дверь
рядом с "тремя вопросами":

ТО, ЧТО ВЫ ТАК ДАВНО ИСКАЛИ - СЧАСТЬЕ.

Не колеблясь, Роб втащил веригу мешка за собой в эту комнату. Оставалось совсем
немного времени. Стены стали терять очертания. Посреди залы стоял стол, а на нем
лежала толстая, в кожаном переплете книга. Волоча мешок, Роб подбежал к столу и,
когда уже стены стали полупрозрачными, схватил книгу за плотный корешок, даже не
успев прочитать название. В тот же миг все исчезло. Лишь на лицо упала холодная
капля.

Стоял хмурый, моросящий дождем вечер. На грязной, размокшей от дождя проселочной
дороге виднелась колея от только что прошедшего обоза. Посреди дороги, с мешком
и книгой в руке стоял Роб. Он сразу узнал это место: здесь, в миле к северу,
была его родная деревня. Старые яворы у покосившегося моста полоскали на ветру
ветки. В двух шагах от Роба Марк обнимал девушку за плечи.

-- Теперь мы дома! - улыбнувшись, сказал тот.

-- А это кто? - спросил Роб, глядя на спутницу товарища.

Она взглянула на него зелеными глазами.

-- Это? Это мое счастье. Ее зовут Елена, - Марк посмотрел на девушку, и та
поцеловала его в губы. - Ну, мы пошли. - Марк развернулся, уводя подругу.

-- Постой! Я там зашел в комнату с надписью "Три вопроса".

-- Ух ты! Тебе повезло узнать свою судьбу? - кажется Марк был рад за напарника.

-- Мне сказали, что я стану убийцей. Глупо, правда? - Роб посмотрел на Марка.

Тот отвернулся. Девушка немного отодвинулась в сторону и прижалась к Марку. В ее
черных глазах мелькнул страх.

-- Говорят, все имеет свою цену, - нехотя ответил Марк и Роб вздрогнул.

-- Ты о чем? - он попытался схватить товарища за рукав, но мокрая, грязная ткань
выскользнула из пальцев.

-- Мы все за всё платим. Всегда, - голос Марка долетел из далека, приглушенно.
Две фигуры стремительно удалялись. Роба напоследок обжег взгляд карих глаз.

Он еще долго стоял посреди дороги, пока не вспомнил, что тоже зашел за счастьем.
Книга была в руке. Роб отпустил мешок, тяжело осевший в жижу, и посмотрел на
кожаную обложку. На ней большими золотыми буквами было написано:

БИБЛИЯ.