Царица полей (рассказ)

Царица полей
(рассказ)
Елена Викторовна любила внука. И это чувство было всего в шаге от настоящего идолопоклонничества.
– Мама! – сын Володя, подзуживаемый своей женой, однажды обратился к Елене Викторовне. – Это ненормально! Он крутит тобой, как… как… игрушкой. Ребенку надо иногда говорить «нет»!
– Ну и говорите на здоровье! – легкомысленно отмахнулась бабка. – Я вам не мешаю.
– Ты покупаешь ему все, что он ни попросит! – не отставал сын.
– Это мои деньги. Как хочу, так и трачу! Не морочь мне голову!
– Да? Неужели? Мы вчера ходили в парк…
– И что?
– Там были детские машины на электрическом ходу. Он сказал, что ты обещала ему купить такую же. Мама, это неразумно! Когда он устраивает истерики, то грозит уехать к тебе жить насовсем.
– Какой чудесный мальчик! – умилилась Елена Викторовна.
– Вера нервничает…
– Ах, вот оно что! Она соизволила оторваться от телефонной трубки, чтобы обратить внимание на собственное детище? Уже прогресс.
– Мама! Не начинай снова!
– Я не начинаю. Я лишь продолжаю. Если его мать со своими крашеными когтями и вечной занятостью не в состоянии уделить ему время, чтобы почитать сказку на ночь, то кому как не бабке…
– Мы не о том говорим!
– А я о том, что ребенку нужна забота и любовь. И вообще, не действуй мне на нервы!
Елена Викторовна с сердитым выражением лица скрылась в ванной комнате. Дождавшись там ухода сына, вышла и сказала мужу:
– Собираемся на дачу! И забираем Ванечку. Пусть подышит свежим воздухом. Все же лето на дворе, а он у них там в четырех стенах.
Когда Елена Викторовна находилась в таком настроении, спорить с ней было бесполезно. Олег Иванович прекрасно это знал. И спорить не стал. Он покорно пошел собирать вещи.

Тем же вечером они заехали на другой конец города за внуком Ванечкой и отправились на дачу.
Места там были восхитительные. Правда огромные колхозные поля, расширившиеся в последнее время за счет живописных рощ, несколько портили пейзаж.
Набегавшись и наигравшись с дедом в мяч, Ванечка, наконец, согласился поужинать. Но от бабкиной манной каши и вареников с творогом отказался категорически, потребовав к своему столу вареную кукурузу. Елену Викторовну это требование внука несколько смутило и озадачило. В доме не было кукурузы. Но не оставлять же ребенка на ночь голодным!
– Собирайся! – немного подумав, сказала она мужу, не подозревавшему, что его ждет.
– Куда? – рассеянно поинтересовался он, не отрываясь от газеты.
– Ты слышал, Ванечка хочет кукурузы.
– Кукуруза это хорошо. Полезно, – ответил Олег Иванович, продолжая не догадываться, что именно желала от него жена в этой ситуации.
– У нас ее нет. Надо за ней сходить, – легкомысленно ответила жена, зачем-то меняя халат на старый спортивный костюм.
– Куда сходить? – насторожился Олег Иванович, впервые взглянув на нее поверх очков.
– Куда, куда! – передразнила его дражайшая половина. – На кудыкину гору! Тут рядышком, я видела, есть поле колхозное с кукурузой. Пойдем и нарвем.
– Как? – опешил Олег Иванович, покраснев и нахмурившись.
– Ручками! – выпалила Елена Викторовна. – Мне что, укладывать спать ребенка голодным?
– Ты собралась тырить кукурузу с колхозного поля? – словно не веря этой мысли, прошептал Олег Иванович.
– А что тут, собственно, такого? – легкомысленно и одновременно раздраженно ответила супруга, повязав платочек и подкрасив у зеркала губы, таким образом завершив разбойничий туалет. – Некоторые живут с этих полей, и ничего не случится, если мы нарвем для ребенка пару кукурузин.
– Ты в своем уме?
– Послушай, твоя щепетильность смешна!
– Причем тут щепетильность?! – яростно отбросив газету и приблизившись к жене, проговорил Олег Иванович. – Это воровство! На колхозном поле! Все равно, что вломиться в чужой дом.
– Тебе виднее. В таком случае знай: ты спишь в одной постели с рецидивисткой. Я уже бывала на этом поле раньше, и ничего со мной не случилось, как видишь. Солнце не рухнуло на землю, и свет верх тормашками не перевернулся.
– Ты… ты сошла с ума! – воскликнул Олег Иванович.
Она наблюдала за ним с жалостью и в то же время с хитроватой насмешкой. После чего нахмурилась.
– Ну, хватит! Одевайся и пошли на дело. Скоро совсем стемнеет, а я не хочу шнырять с фонариком по полям. Давай, давай! Время идет, а у меня ребенок еще не кормлен.
– Я не пойду! – буркнул Олег Иванович. – В конце концов, я сотрудник милиции. В немалом, кстати, чине. Если ты забыла об этом!
– В отпуске, – кивнула Елена Викторовна. Как всегда, когда муж упрямился, тон ее становился небрежно-насмешливым, под которым скрывалось: «Ну, ну, какой все это вздор! Ты как ребенок, ей богу. Может, еще ножками по полу постучишь?»
У нее было масса вариантов, как сломить его сопротивление. Можно было со слезами на глазах сорвать косынку и наговорить кучу неприятностей, распаляя себя припоминанием прошлых мужниных грехов. Можно было сказать: «ну хорошо же!», поджать губы и замкнуться в высокомерно-презрительном молчании. Можно было тут же приготовить на ужин ловко спаленную и пересоленную овсяную кашу (которую Олег Иванович даже в лучшем ее кулинарном исполнении терпеть не мог). Можно было также потребовать немедленного возвращения в город, где обрушить на несчастного все вышеперечисленные способы разом. У нее на руках были все козыри. А у него… Ах, эта несчастная мужская судьба!

Оставив внука Ванечку на попечении соседки и сказав ей, что идут гулять, супруги отправились к ближайшему кукурузному полю. Настроение Елены Викторовны было по-боевому приподнятое и даже несколько игривое, что выражалось в шуточках и подтрунивании над мужем. Полной ее противоположностью следом плелся подполковник милиции, страдавший от сознания собственного падения в пучину противозаконности.
…За годы супружества они как-то незаметно поменялись ролями. Раньше, когда простого участкового Олега Ивановича мотало по всему району, Лена была тиха, робка и испытывала вину за то, что не умеет толком стряпать и как следует погладить мужу форменные брюки и рубашки. Олегу Ивановичу случалось иной раз даже покрикивать на жену за ее нерасторопность. Хрупкая Леночка тогда испуганно вздрагивала и смотрела на него долгим взглядом, полным слез. Однако по мере того, как молодой лейтенант милиции продвигался по служебной лестнице и росло благосостояние семьи, Леночка многому научилась, обрела уверенность в себе. После родов как-то скоро раздалась вширь. В поступках ее и словах появилась та мудрая женская основательность и рассудительность, которая с одной стороны нравится мужчине, а с другой – лишает его полной и единоличной власти в доме. Цезарские полномочия главы семьи с этих пор начинали незаметно оттяпываться по кусочку в пользу хранительницы очага. А испытывать по этому поводу огорчение становилось уже либо лень, либо недосуг.
Ко времени женитьбы сына отношения между Еленой Викторовной и Олегом Ивановичем установились в весомой своей части в пользу слабой половины. Олег Иванович теперь мог безраздельно и безнаказанно командовать только у себя на службе. Это произошло само собой и годы, прожитые вместе, разбавили горечь утраты властных полномочий. Он смирился.
И теперь пожинал плоды своего смирения.


– Будешь моим личным оборотнем в погонах, – заливалась смешком в быстро сгущающемся августовском сумраке Елена Викторовна, взяв мрачного супруга под руку, словно они в самом деле совершали прогулку на сон грядущий. – В конечном итоге, это тоже опыт. Должен же ты изучить повадки расхитителей народного добра!
– Я рад, что тебя все это так забавляет! – огрызнулся Олег Иванович. – Только как бы нам не пришлось плакать. Я слышал, что поля эти сами колхозники охраняют от таких же хитрых, как мы – городских и падких на дармовщину.
– Это как?
– Дружинники из местной молодежи курсируют и ловят воришек, вот как. Человек пять уже скрутили так и в милицию передали.
– Ерунда! Однако, свежо, знаешь ли, – поежилась она. – Надо было еще кофту надеть… Вечно вот так спешишь и обо всем забываешь.
Дальше они шли молча, сосредоточенно прислушиваясь к стрекотанию цикад и попискиванию засыпающих в подлеске птиц. Запад живописно пылал оранжевыми полосами, все еще позволяя разглядеть дорогу, которая вела к месту преступления.
Они миновали заросли дикой малины и бузины и перебрались через небольшую канаву, срезав путь к цели.
– Я тут подожду, – сквозь зубы проговорил Олег Иванович, останавливаясь на дороге, разделявшей поле и сосновый лес.
– Ладно, – хихикнув, почему-то прошептала Елена Викторовна, – будешь на стрёме.
Она вытащила из кармашка полиэтиленовый пакет и, поправив косынку, решительно направилась к полю. Кукуруза вымахала в человеческий рост и набухла сочными, ядреными початками с уже выметнувшимися и слегка подсохшими волосками. Листья ее терлись друг о друга, производя таинственный и непрекращающийся шелест, в котором ничего нельзя было различить.
Она переходила едва видные борозды, от ряда к ряду, придирчиво, как на рынке, ощупывая початки на стеблях, иногда обнажая их до сочных зерен. Она невольно торопилась, все же ощущая легкую тревогу, какая бывает у совестливого человека на чужой территории.
Двумя початками Елена Викторовна, естественно, не удовлетворилась. Если природная кладовая настолько широко распахнула двери, то почему бы не воспользоваться случаем? Ее пакетик постепенно наполнялся, все больше отягощая левую руку. Наконец решив, что ее бабушкин долг исполнен с лихвой, она отправилась обратно к дороге. Блуждая в зарослях кукурузы, Елена Викторовна слегка отклонилась в сторону и вышла далеко от того места, где ее нетерпеливо ждал личный оборотень и супруг по совместительству. Наткнувшись на кого-то на краю поля, она поначалу подумала, что это Олег Иванович. Она еще успела подумать, насколько было мило с его стороны встретить ее… Однако рука, которая схватила ее за запястье, была так груба и бесцеремонна, что от неожиданности этого открытия Елена Викторовна на мгновение испугалась и выпустила из рук добычу.
– Пакетик, женщина, поднимите, – раздался над ней посторонний мужской голос, в котором можно было различить почти нежные интонации. – Все же улика как никак…
– Ой, – выдохнула сгустившийся в легких воздух Елена Викторовна.
– Вот вам и «ой», вот вам и «ах» будет, – с той же насмешливой нежностью обещал незнакомец, поднимая пакет и всовывая в ее скрюченные пальцы.
– Это не мое! – вдруг заголосила она, инстинктивно отпихивая пакет, доверху набитый кукурузными початками. – Не мое, не мое, не мое!
– А чье же? – слегка удивился голос.
– Не знаю! – настаивала Елена Викторовна, в голове которой отчего-то замельтешили лихорадочно слова «уйти в отказ», «адвокат», «явка с повинной», «суд», «сижу за решеткой в темнице сырой».
Вслед за этим последовала короткая борьба, в которой оба противника преследовали свои цели – один пытался всучить пакет, а вторая его попытки настойчиво отвергала. Борцы с обеих сторон все более и более были склонны к применению силы.
– Да кто вы такой, чтобы мне тут… указывать! – отбиваясь, пыхтела Елена Викторовна.
– Вот составят на вас протокол, тогда узнаете! – не сдавался незнакомец, накрепко стискивая руку преступной бабки.
– Пусти, наглец! Как не стыдно нападать по пожилую женщину?!
– Она меня еще и стыдит! – изумился тот. – А воровать хорошо? Хорошо?
Неожиданно их обоих ослепил луч фонарика, выхватив из темноты общую живописную картину борьбы противоположностей.
– Так… – мрачно прозвучал голос невидимого Олега Ивановича, – все понятно. Я из милиции. – Высунувшаяся рука продемонстрировала незнакомцу в луче света служебное удостоверение. – Что, граждане, не поделили?
– Это она! – мгновенно нашелся молодой человек, выпихивая Елену Викторовну вперед вместе с порванным пакетом.
– Пройдемте, гражданка! Разберемся! – сказал Олег Иванович тоном, который заставил Елену Викторовну вздрогнуть, несмотря на то, что она мигом все поняла и благоразумно решила не выдавать своего родства.
– Может, помочь довести? Бабка очень уж сильная, может вырваться, – предложил парень.
– Сам справлюсь! – отрезал Олег Иванович, и тихо добавил: – Мне не привыкать.
– Пакетик! Улику забыли!
Олег Иванович вздохнул и процедил жене сквозь зубы:
– Пакет свой подбери, идиотка!
Отойдя от поля, Олег Иванович вырвал у нее пакет и высыпал все початки.
К деревне шли быстро и молча. И в этом молчании сила уже была не на стороне присмиревшей Елены Викторовны, покорно семенившей за мужем.
Когда подходили к дому, она, переводя дух, заметила с натужным смешком:
– Надо же, как ты вовремя! Совсем напугал меня этот болван. И кукурузу зря выбросили… Правда, Олежечка?
Она его уже давно так не называла. Обычно либо Ивановичем, либо просто Олегом. И оттого, что она из-за этого нелепого происшествия вдруг показалась ему прежней робкой Леночкой, он почувствовал то, о чем забыл за десятилетия. Ему стало вдруг весело и легко. Он крепко обнял жену и фыркнул:
– Иди уж… царица полей! Дома разберемся!