Терапия (Синопсис)

ТЕРАПИЯ

ГЛОБАЛИСТСКАЯ ФАНТАЗИЯ

СИНОПСИС ПО ГЛАВАМ

Авторское рассуждение о конце света в результате катаклизма. Будут спасены те, кто способен возродить человеческую цивилизацию.

РЕЗЕРВАЦИЯ

КОСТЕР РАЗДУМИЙ

Отфильтрованные белесыми тучами солнечные лучи тускло освещали долину. Семеро гентестров сидели вокруг костра, который питался полусгнившей древесиной и сушеными фунгами. Древесина давала синий кисловатый дым, который притупившиеся обоняние и вкус стариков воспринимали за сладкий, а желтые попыхивающие клубочки фунгов будили память, просветляли разум старшим и провоцировали на разговорчивость и даже агрессию более молодых.

Старейшины-гентестры общаются (не всегда мирно) меж собой. Один из них, стодвенадцатилетний Кани делится обрывками воспоминаний о прошлой цивилизации людей, которых теперь называют «антры» и которых контролируют стоящие на командной ступеньке фремды.


***
Шагов за триста располагалось становище племени, из которого несколько молодых людей, кто с тайным благоговением, кто с невразумительной иронией, посматривали за ежевечерним ритуальным костром старейшин. Они мечтали состариться, избежав всех напастей, и вот так же вольно сидеть у священного костра.
– Сюда идет Руга. Видимо, консилиум послал его с какой-то миссией, – воскликнул один из юнцов.
– Ты говоришь чушь, Лерта. Он идет забрать одну из наших эдзин. У него есть право. – Фраза принадлежала Ромпи, гвиданту молодых.

Молодежь рассуждает о костре Раздумий, о фремдах, которые будут охотится на них. Молодой вождь Ромпи – правнук Кани, у него есть возлюбленная – Бонега.

***
У костра Раздумий в наступающих сумерках тоже становилось неуютно, хотя Кани-Клык, приободренный отсутствием Руги, продолжал вещать:
– Далекие пращуры говорили, что некогда мы были хозяевами во всем мире. Мы рушили скалы, на которые сейчас не в силах подняться, мы летали на высоту, в которой сейчас ничего не можем даже увидеть…
– У антров были крылья? – спросил Цефа.
– У них не было крыльев, но они могли появляться, – невнятно пояснил Кани, перед тем как продолжить. – Да, мы убивали друг друга, но не для забавы, как это делают с нами фремды, а для владения территориями, женщинами, деньгами…

Гентестры завершают вечер.

КОНКЕТ И РОМПИ

– О, прекрасный самец, мышцы под кожей так и играют… И нас не замечает – у них плохое обоняние и почти нет ночного зрения. Но почему он не прячется, ведь у него же есть слух?
– Помилуйте, амата Конкет, неужто вам приятно посылать куглу в живое тело, пусть безволосое и бесхвостое?!
– Тихо-тихо, жалостливый мой хельпант… Антры живут лишь по нашей воле. Я ведь не бью беременных самок. Вишь, как ушами стрижет… – Конкет поднял фузилу и прицелился. – Что ты понимаешь в охоте, Фроти! Может быть, охота – единственное, что осталось нам от предыдущей цивилизации.
Вспышка вытолкнула куглу из фузилы – человек опрокинулся и задрыгал ногами.

Охотник-касант Конкет стреляет в Ромпи. Дреси-антры, подгоняемые слугой-хельпантом Фроти, приносят добычу господину.

***
Касант провел над головой и телом человека дифино-пластинкой.

Конкет устанавливает, что добыча еще жива, но видит, что подстрелил молодого вождя-гвиданта. Далее следует идти к границе резервации, чтобы попытаться убедить пограничника-лимгарда, что полуживого антра ему поручили доставить.

ИСТОРИК И БИОЛОГ

– Ты пойми, упрямая голова, антры – низшие существа, которые никогда не имели никаких шансов. Они в принципе не могут быть самостоятельными, поэтому нам предписано их беречь. Они беззащитны перед Природой. Бесшерстное тело, плоское лицо и, наконец, отсутствие хвоста – да они нежнее гладиолуса, растущего в твоем в горшке!
– Они говорят, Балайла. И понимают друг друга. Я наблюдал это много раз. Конечно, темы примитивны, но что ты хочешь от существ, у которых мы регулярно прерываем связь поколений: забираем отцов и матерей, покидая лишь некоторых дедов, которым предписываем, как себя вести. Даже бабушек не оставляем!

Ученые Тутмондии, фремды Балайла и Вирга спорят об уровне развития и потенциале антров. Историк Вирга считает антров чуть ли не равными фремдам. Биолог активно спорит, ибо это противоречит идеологии общества. Дебаты завершаются, что Вирга выставляет Балайлу из дома.

Оба вскочили на четвереньки, злобно блеснули зрачками и ощерились. При этом хвост Вирги прижимался к левой ляжке, а хвост Балайлы угрожающе приподнялся и замер.
– Балайла, ты знаешь Статус. Если ты меня загрызешь, тебя сожгут. Мое имя незапятнанно. У меня шесть оболочек социальной защиты.
Балайла неуверенно махнул хвостом.
– Пока «шесть оболочек»…
Приподнялся на задние лапы и стукнул по дверной клавише.
– Мы плохо поговорили, Балайла, не злись на меня долго. – Последней фразой Вирга обозначил себя как более мудрого.

РЕПУСИТ ВИРГА

Вирга готовит доклад на ученый Совет. Он собирается обосновать, что доминирующий вид предыдущей цивилизации был ближе к антрам, чем к фремдам.

КАСАНТ КОНКЕТ НА ГРАНИЦЕ

Лимгард Ароганта издалека увидел тележку-кару, которую тянули по глубокой колее дреси. Опытный глаз пограничника и в темноте легко определил, что добыча опечалила касанта-охотника и обеспокоила хельпанта-слугу. Лимгард облизнул нос и замер.

Пограничник обвиняет охотника, но несколько превышает свои полномочия.

Ароганта задумался. Еще не хватало, чтобы уличенный касант-малутила подал на него кляузу! А ведь внешний повод есть: действительно, лимгард приструнил чужого хельпанта, чем нарушил, конечно, не Статус, но все-таки Кодекс Чести.
Дальнейшее произошло неожиданно для всех.
Внезапно очнувшийся Ромпи вскочил из кары, в которой до этого лежал в ритуальной позе, вырвал бастону у Фроти и побежал в сторону резервации.
Оторопел даже Ароганта.

Ситуация резко поменялась: за произошедшее на границе отвечал лимгард. Он умоляюще глянул на Конкета, просяще – на Фроти и виновато поджал хвост. Теперь кляуза с последствием возможного уменьшения пакета содержания показалась мелкой пташкой, нагадившей с большой высоты. Но Конкет осуждающе взвизгнул, давая понять, что принципиальность не позволит ему утаить факт нарушения от Комиссии. Какого из нарушений и как будет выкручиваться сам касант – пока было непонятно. И все же ситуация была очень спорной и рискованной.

ЭСКАПАДА

Рассвет еще не начинался, когда Ромпи прибежал в резервацию. Лерта, Конвин и Бонега с удивлением смотрели на гвиданта и с испугом – на бастону в его руках.

Ромпи агитирует молодежь совершить побег-эскападу из резервацию к курганникам-монтетам, малоизвестному дикому племени, живущему самостоятельно.

РАЗБОР

Главврач Новостолбцовского ПНД, ознакомившись с рукописью, которой был предыдущий рассказ вызывает к себе лечащего врача автора – ординатора Андрея Гринича. В свойственной себе полушутливой манере выясняет обстоятельства, при которых рукопись оказалась в кабинете и пытается обсудить сам текст, но Гринич и к тексту, и к самому пациенту – завлабу института микробиологии – относится скептически.

АВАНТЮРА

ПЛЕНУМ

Начал спикер Карл, отвечающий за общий порядок во время Пленума.
– Сын мебельщика посмел появиться перед элитой Алатании в платье без бахромы?!
– Мой отец, как ты отметил, – мебельщик, а не швейник…
– На этот случай ты был обязан заказать бахрому.
– Уважаемый Пленум в клочках яркой материи видит проблему, ради которой собрался? – Тон Тензилера был насмешлив.
По президиуму пронесся ропот.

Пленум Алатании проводит обсуждение очередного проекта известного авантюриста по сословию Тензилера. Тот предлагает собрать флот и отправить его на поиски новых земель, которые по его мнению, как и по мнению Группы Несогласных – внекастового объединения – должны быть на планете. Он опытный оратор, но переубедить Пленум ему пока не удается.

И все же в этот раз Пленум не одобрил авантюры. Формалисты, которых оказалось большинство, сочли, что их согласие может трактоваться как поддержка мнений Несогласных.

ФИЛИПП-ВСЕДЕРЖИТЕЛЬ

Король Алатании Филипп-Вседержитель, которого в народе называли Повелитель–Всего–Под Небом–Сущего, наконец вошел в личные покои и, приопустив голову, позволил груму-постельничьему снять поднадоевшую за день корону.

Монарх Филипп обдумывает результаты Пленума, фиксируя возникающие по ходу мысли для последующей передачи на компетентное рассмотрение.

«Отправить авантюриста в неизведанное плавание? Да, на краю королевства есть остров Фрус, лишь формально признающий корону Филиппа. И течения, дочери Великого Океана, не уносят его от Алатании… То есть, и Фрус – часть Алатании. Но за ним-то только безбрежная вода! Или все же есть иные песчинки, плавающие, как и Алатания, в бескрайности? Их, конечно, нельзя присоединить, однако если там есть некие существа, которых можно перевезти, или драгоценности, которые можно доставить, то это придало бы вес Короне».

Подписав указ об очередной ритуальной казни и решив, что на сегодня достаточно, выбирает из многочисленных жен двух на ночь.

АВАНТЮРИСТ ТЕНЗИЛЕР

Авантюрист ничем не рисковал, когда шел на Пленум. Ничем, кроме самой жизни, которую воспринимал пресной, неудобоваримой и даже несъедобной, когда в ней не хватало смертельной опасности, вызываемой очередным предприятием, которое из-за нерешаемости, несуразности и риска не могло не только одобрить, но и воспринять сознание рядового алатанца.

Рассказ о детстве Тензилера и его становлении как авантюриста.

На этот раз авантюрист предложил сделать много больших лодок, собрать их в одну флотилию и отправить в Океан, ориентируясь все время на звезду Хелу. Он не расстраивался из-за того, что Пленум пока не поддержал авантюру, а спокойно составлял смету: на глазок, но реально. Ибо знал, что следующее за Пленумом более детальное рассмотрение – на Конвенте, где соберутся финансисты и юристы, – будет куда как серьезнее. Хотя тоже – в какой-то степени смехотворным. И к Синоду надо основательно подготовиться – необходимо органично состыковать грядущие авантюры со Священным Писанием. И сословиям, естественно, в общих красочных чертах довести. Поэтому с Чером Бузесталом, одним из лидеров Группы Несогласных, все-таки следует посоветоваться… В качестве воинов флотилии Тензилер планировал взять фрусинцев. Они хоть и обесчестили его авантюру, зато впечатлили выучкой, решительностью и дисциплинированностью.
Мост между Великой Алатанией и Фрусом теперь строили ремесленники и рабы за счет средств государства. И экспедицию на разработку залежей яшмовика Филипп уже отправил.

РАЗБОР

Жалруневич дочитал, привычно отстранил рукопись. Опять взял в руки листок, который приложил Гринич.

Главврачу НПНД Жалруневичу Е. Ф.

Сопроводиловка.

Данный текст передан через ординатора Гринича пациентом Тишкевичем лично Вам для ознакомления. По сути – такая же белиберда, что и предыдущий, но связь с предыдущим не просматривается. Куча логических несоответствий, хотя написано старательно.

С уважением Гринич А. В.

Главврач идет к Тишкевичу и долго беседует с ним. Затем вызывает Гринича. Изначально сообщает, что решил отпустить пациента на выходные к родственникам, хотя это не в его компетенции и вообще не положено. Затем пытается привлечь к рассуждениям о тексте ординатора, пересказывая возможное завершение историй о Тутмондии и Алатании. Гринич по-прежнему считает писанину Тишкевича бредом, подтверждающим первичный диагноз.

ТРУДОТЕРАПИЯ

Валентин Владимирович отложил плотницкий топорик, которым мастерил опалубку, и сбросил старую кожанку с разгоряченного тела.

Тишкевич работает на даче у шурина Сергея Климчука, беседуют.

Оба поднялись и пошли к будочке, которую Климчук соорудил еще весной.
– А покрепче чего?
– Нет, Серега, нам же еще работать.
– А мы без фанатизма!
– И Гриничу обещал…
– Это молодому сынку, что ли?
– Это лечащему врачу, что ли, – поправил Тишкевич. – Толковый пацан, только пока не созрел: жизнь в объеме не видит. Хоть, на счастье, кажется, он далеко не все решает.

ПРИЕМ У ГЛАВВРАЧА

– Ну и как наши дела? – осведомился у следующего Евгений Федорович, ища в верхней шуфлядке реланиум.
– Наши дела – швах! – медленно ответил пациент.
Жалруневич все-таки ломанул ячейку матрицы, но таблетку доставать не стал, а поднял глаза на вошедшего.
– А, Тишкевич! Извините, Валентин Владимирович, вам же на пол-одиннадцатого назначено?

Разговор двух неглупых людей и хороших психологов.

***
«Тайм-аута» не было. Они просидели почти час, обмениваясь силлогизмами. Поговорили про климат планеты, клонирование, экономический кризис, нанотехнологии и андрокол, пока санитары не впихнули в кабинет Толю Еремеенко, у которого руки скотчем были примотаны к талии. Красная домашняя рубашечка закрывала все, кроме воинственных конечностей, прикованных к телу поблескивающими неонаручниками. Толя был в одних носках – видать, шлепанцы потерял где-то по дороге.

ЕВРОПА. СИМПОЗИУМ

Эльдар Койснер традиционным позвякиванием в колокольчик призвал симпозиум к работе.
– Внимание, господа! Сегодняшнее заседание посвящено обсуждению решений саммита руководителей государств и правительств планеты.

Койснер обрисовывает ситуацию в которой находится сейчас планета, в том числе упоминая Тутмондию и Алатанию.

Там развитие цивилизации проходит с обрывом исторической памяти. Тутмондия, как вам известно, клочок Австралии, в котором взяли верх клонированные гигантские павианы с откорректированной генной структурой, вытолкнувшие в резервации создавших их эралитов. Скорее всего, они не обладают человеческим опытом в завоевании и освоении территорий, а также – в изобретении оружия, хотя люди, несомненно, там сохранились. Алатания – растаявшая Антарктида – собрала людей со стертой исторической памятью и стирателей этой памяти. Это прежние антиглобалисты и «зеленые», которым удалось не только спастись, но и вдохнуть жизнь в некогда ледовый материк.

Затем сообщает, насколько продвинулся прогресс в основной части планеты, состоящей теперь из восьми материков и шести крупных островных государств. И в конце вводного слова велит включить электричество.

Кельнеры разбежались по рядам, задувая свечи. Один из охранников Койснера подошел к стене и включил рубильник.
Участники симпозиума прищурились от света, который они ожидали семь месяцев.
– А теперь, господа, выступайте по данной теме в соответствии с регламентом. Выскажетесь еще, господин Телуст, успеете!

РАЗБОР

– Ипохондрия, говоришь? Нет, типичная кататония. Вернее, может попасть к нам как вторичный кататоник. Где обломался первый раз – не скажу, не знаю. А теперь у него одна проблема – мы с тобой. Согласись, статус завлабораторией и стареющего психа – не одно и то же. – Жалруневич ненадолго задумался. – И растет, собака, если все это время не косил под зайца. Читал же его «Симпозиум»?
Гринич покивал: мол, чего там читать?

Жалруневич пытается оттолкнуться от текста, а Гринич возмущается, что ему не дают проводить обследование по утвержденной схеме.

– Ты не понимаешь специфики нашей работы, Андрей. Мы про всех всё должны знать. Они в Академии друг дружку съедают вместо полдника. Он разнес то собрание в пух и прах: тонко и аргументировано. А они, раздутые от чванства, признать это не могли. Поэтому и заседание прервали, что спланированный ход нарушился. А Тишкевича нам сплавили. А ведь он всего-навсего графин разбил. И вполне возможно – ненамеренно: его какой-то шустрик-подхалим с трибуны выталкивать стал – так за что попало хватался… У тебя что-то личное? – Жалруневич чувствовал собеседника не хуже, чем соображал. – Пойду на скидку: окончательный диагноз – обследован, отклонений не обнаружено. Ну, само собой, картину общих заболеваний: кто после сорока не имеет хотя бы трех хронических диагнозов, включая один смертельный, тот не жил, а за чужие спины прятался. Сделаешь?
Гринич посмотрел на главврача, ожидая официальных разъяснений.

Главврач предлагает при посредстве своих связей послать Тишкевича на строительство андронного коллайдера. Затем убеждает Андрея Гринича дописать начатое ученым и разместить в Интернете, ибо «Резервацию» он уже разместил.

– А может, сценарий лучше подготовить? Тогда и идеи Тишкевича войдут.
– Ну, ты молодой, тебе и решать. А нашему гению пора и делом заняться.
Евгений Федорович вздохнул и завершил:
– Еще и диссертацию защитишь по Тишкевичу, если вдруг вернется.

ГИПОТЕЗА

Тишкевич добирался на маршрутке из ПНД домой. Главврач выдал-таки ему больничный «по общему заболеванию». Хотя и пообещал, что по личным связям договорился, чтобы задним числом можно было оформить отпуск за свой счет.
Из магнитолы водителя неслась разухабистая ретро-песня Высоцкого «Слухи»: «Вы слыхали? Под землею город строят! Говорят, на случай ядерной войны…»
«А ведь действительно во время холодной войны все крупные города подрыли…»
Мировой финансовый кризис, глобальное потепление и андронный коллайдер образовали жесткий треугольник, на пересечении биссектрис которого лежало решение.
Валентин Владимирович, извинившись перед соседкой, поставил на колено сумку, вытащил исписанный листок и на обратной стороне начал строчить, невзирая на толчки подвески «Газели»:

«НАЧАЛО АПОКАЛИПСИСА

Чер Бузестал, прекрасно осознавая непримиримый раздел в Группе Несогласных, что насчитывала полторы тысячи человек в империи, именуемой Алатанией, будучи в Группе четвертым лицом после президента, премьера и ответственного секретаря, понимал, что человеческим детям истину нужно доводить языком, доступным умному. Пусть даже ее отвергнут девять из десяти. Одновременно он знал, что истину нельзя излагать напрямую. А вот в виде гипотезы ее предложить можно. Впрочем, в любом случае люди, переврав и исказив, будут использовать ее в сиюминутных целях.
Однако для себя Чер Бузестал был вынужден набросать тезисы проекта по смене цивилизации, чтобы затем планомерно их развить, заретушировать и выразить неподвластным времени иносказанием.
«Когда климатический кризис стал реально угрожать планете, сильные мира сего – политики, финансисты, богослужители, ученые – стали единым целым. Каждая шкура берегла себя и свое семя, а вместе с тем – элиту, способную восстановить цивилизацию при любом катаклизме. Тем, над кем они стояли и заботу о ком анонсировали, было суждено стать жертвой после использования их труда. В ходе неформальных встреч было принято решение, неозвученное ни одним из миллиона рупоров информации: делать житла-хранилища, где можно пять–семь, а то и пятьдесят–семьдесят лет относительно комфортно отсидеться в случае катастрофы. Для этого требовались внешние условия. Организация всемирного кризиса, несомненно, способствовала этому. Прежде всего: удешевление рабочей силы и, как следствие, снижение стоимости человеческой жизни. Следующее: секретность, которую в условиях глобальности обеспечат подчинение правительствам средств информации и активизация работы спецслужб. Далее: мировой научный проект, привлекающий незрелые умы и способный нейтрализовать массой законопослушного населения единицы доморощенных ироников и скептиков. Этому проекту надлежит стать легальной лейкой для всемирных финансов, а его реальная задача – построение подземных убежищ, обеспеченных инфраструктурой не только для проживания, но и для сохранения достижений цивилизации, продления рода и полноценного воспитания детей, для спасения политической, финансовой и научной элиты. Именно из этих убежищ должно возродиться человечество. Средства и рабочие ресурсы формируются от действия кризиса, им же обеспечивается секретность. Общепринятая норма рассекречивания – два поколения – равнодостаточна как для того, чтобы организаторы естественным образом покинули мир или отошли от дел, так и для оправдания, а как минимум – определенного толкования ситуации, в которой принималось решение. Для фона необходимо организовать еще несколько вторичных проектов, в том числе – авантюрно-научных и псевдо- и околорелигиозных. Также следует инициировать движение в «болевых точках», как внутри держав, так и между странами-соседями – перманентные вспышки по суммарному отрицательному результату должны превзойти мировую войну. Под предлогом тщательной проработки путей всеобщего спасения для развития депрессивных настроений на научно-популярных каналах следует вывести вариант карты мира после катастрофы, разбить материк на зоны, подлежащие обязательному восстановлению. Развитие темы породит брожение в обществе и приведет к социальным потрясениям, следствием которых и будет реальный кризис. Мир окажется разделенным – им можно будет властвовать…»
«Газель» притормозила – въезжали в город.
Валентин Владимирович вложил листы в сумку. Завтра или послезавтра он их обязательно порвет. Когда убедится, что Жалруневич не обманул.