Один в поле воин

Фарит Гареев

Один в поле воин.


Ничего зазорного в этой внезапной встрече, как будто, не было, но Олег среагировал мгновенно. Отшагнул за кирпичный столбик ворот, возле которого как раз остановился перекурить. Воровато огляделся, присел на ополовиненный поддон с брусчаткой, стоявший рядом. Достал поспешную сигарету и прикурил прямо от окурка. Обозначая непринужденность, облокотился, закинул ногу на ногу. Зачем-то пригладил короткие светлые волосы, и тут же взъерошил. Подвигал тонкими губами, проверяя их подвижность. Надел на скуластое малоподвижное лицо безмятежную улыбку.
Огляделся, оценивая обстановку. И не сказать, что бы притаился, но и засечь нелегко. А если даже заметят, - лица не потеряешь. Поскольку случайный взгляд отпустил ему спасительную паузу. Необходимую для того, что бы собраться с мыслями и чувствами. И встретить бывших напарников во всеоружии. Человек присел перекурить, - кому какое дело? И прохладный тенечек высокого вишневого деревца очень кстати, соответствует антуражу короткого отдыха вполне…
Хотя лучше бы, конечно, не заметили. Обида еще точила душу Олега. Напоминала о себе жаркими толчками в голове и груди, стоило только вспомнить расставание с бригадой. Не то, что бы Олег был злопамятным. И не то, что бы он не понимал своей вины. Но всякий раз при воспоминании об июльском утре годичной давности, когда бригадир Рашид объявил общее решении, в груди начинало свербеть злое, мстительное и по-детски беспомощное.
Осторожно выглянул из-за столбика. Напарники спускались по крутому спуску дороги, заняв всю проезжую часть. Короткие тени Игоря и Вадима покойно скользили за их спинами по серому гладкому асфальту, не нарушая гармонии безмятежного летнего вечера. И только беспокойная тень Рашида, шедшего по самой кромке асфальта, кривлялась на неровностях пыльной обочины, копируя неугомонный характер хозяина.
Низкое вечернее солнце светило в глаза напарников чуть наискось, но, судя по тесному прищуру, вряд ли они могли заметить Олега даже в том случае, если бы он вышел из-за кирпичного столбика. Да и далековато было. Настолько, что разобрать отдельные слова Олег уже мог, но сложить их в предложения еще не получалось. Но он предпочел не рисковать, убрал голову.
Судя по вечерней поре, Игорь, Вадим и Рашид возвращались домой с шабашки. На что, кроме времени, указывал один из трех основных маршрутов напарников, какими они обычно выбирались из поселка Поле Чудес в город. Еще год назад Олег шагал этими маршрутами, свой среди своих, хотя уже тогда чувствовал некоторое отчуждение. Напарники терпели его частые, хотя и не затяжные загулы долго. Года два. Если не больше. Потом приняли решение. С радостью или скрепя сердце, - Олег не знал. Хотя в душе надеялся на последнее. И не без оснований. Все же работником Олег был хорошим. Как и товарищем… Пока не запивал.
Сколько раз за год Олег представлял встречу с напарниками, проигрывая в голове её различные варианты. В зависимости от настроения усложнял или, напротив, - упрощал ситуацию. Обставляя её то так, то эдак, но всякий раз преследуя одну и ту же цель, - подготовиться к встрече. Найти лучшие ответы на вероятные вопросы напарников. Вернее, - наиболее подходящую интонацию. Беззаботную, - и в то же время с легкой долей иронии. Что слова? Их тьма. Но всякому слову, используя интонацию, можно придать иную эмоциональную окраску. Порою полностью изменив его смысловую нагрузку.
Но даже в воображении обрести желанный тон у Олега никак не получалось. Главным образом потому, что никаких оснований для этого не было. А врать не хотелось. Да и не было смысла. Городок невелик, а круг общения и того уже. Язык, как известно, до Киева доведет… В особенности – чужой.
Если первые дни после расставания Олег хорохорился, говоря встречному и поперечному, что ничего не потерял, а напротив, - приобрел, то спустя две недели пригорюнился. Даже плохонькую работу в небольшом городке найти было проблематично. А уж престижную, хорошо оплачиваемую, - тем более. Мимолетным, вскользь, упоминанием о которой можно было бы щегольнуть при встрече с напарниками. Утереть им нос. Показать, что свет клином на них не сошелся.
Устроиться пришлось на еле живой заводик, где зарплата была не ахти, да и ту платили нерегулярно. Таким местом работы хвастать было неуместно. И более того, - глупо.
- Может, завтра выходной устроим, Рашид? – услышал Олег далекий голос Игоря. – Шабашку закончили, можем себе позволить денечек отдыха. Что молчишь? Ты отвечай, когда к тебе разговаривают!
Сразу же перед глазами возник статичный облик Игоря, - из тех, что возникают в памяти людей, когда они вспоминают знакомых. Широкое лицо, густые брови над подслеповато прищуренными зелеными глазами. И вечная ироничная улыбка, какой Игорь сопровождал почти всякую свою фразу, словно показывая ею, - как и соответствующей интонацией, - несерьезность собственного отношения к произнесенному.
- Никак деньги карман жмут? – вопросом на вопрос ответил Рашид. Лицо Игоря тут же сменилось лицом бригадира. Упругий ежик черных волос, слегка присыпанный сахарной пудрой седины, круглые птичьи глаза, крепкие губы.
- Ты на этот счет не беспокойся, Рашид. Сколько домой ни принеси, - все маловато будет! Ну, так что, - устроим завтра выходной?
- На том свете отдохнем, - жестко отрезал бригадир. – Пока сезон, надо деньгу рубить.
- Нет, верно Алексеев заметил, - жадный у вас бригадир!
- Жадный, жадный… - ничуть не обиделся на критику Рашид. – Пускай ему за бесценок узбеки крышу перекрывают!
- Узбеки… - передразнил бригадира Игорь. - Ты еще скажи, - гарстарбайтеры! Или пуще того, - Равшан с Джамшудом!
- А что тебе не нравится?
- А где, спрашивается, братская дружба народов?! Где чувство солидарности с угнетенными народами Востока?! Где - пролетарии всех стран, соединяйтесь?!
- А когда они нам цены сбивают, - это как, нормально?!
- Как будто среди своих штрейхбрекеров мало… Того же Володю Апанаева возьми, - в два раза ниже расценки, чем у нас! Натуральный черт, - хуже узбека!
- Ага! – раздался торжествующий возглас Рашида.
- Думаешь, на слове поймал? А вот фиг ты угадал! Я что сказал? Узбеки куда лучше всяких чертей типа Володи! – неловко вывернулся из ситуации Игорь. - И вообще, не уводи разговор в сторону. Ты лучше дай выходной. Снизойди до нужд трудящихся! Прояви, так сказать, социалистический гуманизм! Уже месяц без выходных работаем! До восьми! А тебе – хоть бы хны!
- Слабые вы…
- Слабые, слабые… Я же у тебя не отпуск прошу, Рашид! Тем более, - оплачиваемый. И даже не два дня за свой счет! А только денечек! Один-единственный! На рынок сходить, по магазинам прошвырнуться… Да просто прогуляться с семьей по улице! По-человечески!
Вот только этим мог похвастать Олег на новом месте работы. Если в бригаде выходные выпадали крайне редко, да и те большей частью поздней осенью и зимой, когда и пойти-то в маленьком городе некуда, то на заводике полагалось два выходных в неделю. Плюс законный отпуск. Но что с того, что суббота и воскресенье выходные? Их на хлеб не намажешь. Как и отпуск. Вернее, - отпускные. Размер которых не гарантировал даже элементарного выживания. Не говоря уже о нормальном человеческом отдыхе, не омраченном постоянными мыслями о хлебе насущном на день завтрашний.
- Да, неплохо было бы отдохнуть, - тем временем поддержал Игоря Вадим. – Денек… Два… А лучше - три! Чем больше – тем лучше!
Вадим, с бровями, сложенными «домиком», и большим висловатым носом, что придавало его лицу жалобное выражение, даже когда он улыбался, возник перед глазами Олега, - на полуобороте, точно каверзный фотограф подкараулил его в минуту задумчивости и окликнул.
- Видишь, Рашид, что социологический опрос показывает?! – обрадовался поддержке Игорь. - Народ требует отдыха! Желательно – активного. А некоторые господа отказывают им в этом завоевании социализма! Ты что молчишь? Сказать нечего? Нет, ты отвечай! Отвечай, проклятый эксплуататор трудового народа! Ты же знаешь, что я не отстану!
- Мужики, я все понимаю, - в голосе Рашида почувствовалась беспомощность. – Все устали, всем хочется отдохнуть… Тем более, - лето! Но я же не виноват, что нам приходится работать до упаду, что бы только выжить! Не я же Союз развалил, в конце концов, и капитализм здесь устроил?! Это там мы жили! А здесь – выживаем!
Последовала пауза. Напарники как раз показались в проеме ворот, как на импровизированной сцене. Прошествовали в молчании, с опущенными головами. Олег чуть поддался вперед, глядя на поникшие головы. Проводил алчным взглядом, боясь выпустить напарников из поля зрения, но и в тоже время - обнаружить себя. Последним за столбиком ворот исчез Рашид, - еще более понурый, нежели Игорь с Вадимом, как показалось Олегу.
- Эх, мне бы танк и вагон боезапаса! – услышал Олег громкий и злой выкрик Игоря. - Я бы встал во-о-он на том холмике, и херачил бы по этим коттеджикам! И выходных мне не надо, я в две смены готов! Ну, разве что, - с перерывом на обед…
- А мне и обед без надобности, лишь бы разнести здесь все к чертовой матери, как можно быстрее! – в тон Игорю воскликнул Вадим. – Только не из танка, а из «Града»!
- Чем тебе танк не нравится?! – заступился за выбранный вид оружия Игорь.
- Из «Града» - не промахнешься… А из танка - еще попасть надо!
- Если косой, тебе и «Град» не поможет!
- Тише! Тише! – призвал к тишине осторожный Рашид. – Раскричались… В самом логове буржуйском. Террористы, тоже мне.
- Не террористы, а революционеры, - поправил Рашида Игорь. – Почувствуй разницу!
- Ладно, ладно, уговорил. Революционеры… Только потише.
- А чего?! Пускай слышат! – не внял призыву бригадира Вадим. - Людям натурально жрать нечего, а они тут домишки себе строят. Этажика в два самый маленький! И еще неизвестно, сколько под землей!
- Чего – под землей? – не понял Рашид.
- Да мне тут про одного кекса рассказывали. Вроде, дом у него одноэтажный… А под землей - еще три этажа! – объяснил Вадим.
- Ишь ты, ловко замаскировался, гад! – возмутился Игорь. - Но джип-то у него во дворике наверняка стоит?
- А я почем знаю? Наверное, стоит…
- Тогда не уйти ему от народного гнева! – подбодрил приятеля Игорь: его отдаленный голос вновь обрел иронию, и даже не видя его лица, Олег мог поспорить на что угодно, что губы Игоря вновь скривила язвительная ухмылка. – Ничего, Вадим! Не надо печалиться, вся жизнь впереди! В смысле, - работы здесь непочатый край! На всех хватит! Когда время настанет. И Родина в бой нас пошлет! Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем! В отдельно взятом поселке, блин… Сначала ты «Градом» проутюжишь, а потом я танком пройдусь! А хочешь, - поменяемся? Я не жадный, ты же меня знаешь, Вадим! Представляешь, - въезжаешь ты на танке в эту вот хоромину… А тут я из «Града»! И по тебе в том числе… А не фиг под ногами путаться, когда большие пацаны делом занимаются!
- Да ну тебя, - внезапно обиделся Вадим. – Вечно ты…
- А чего я?
- Фиг тебя разберешь, - серьезно ты или смеешься!
- Уж такой я развеселый человек, Вадим! Пора привыкнуть! Если плакаться, да ныть, - то хоть сейчас в петлю лезь… Не дождутся!
- Веселый он человек… - ворчал Вадим. – Балаболка! Тебя иной раз послушать, - так хоть стой, хоть падай…
- А ты не слушай! Но на ус – мотай!
Чем ответил Вадим, Олег не расслышал. Голоса напарников стихали, до него снова доносились лишь отдельные слова. Сложить которые в предложения уже не получалось. Но вскоре и отдельные возгласы утихли. Напряженное безмолвье, рассекаемое далеким надсадным визгом «болгарки», - главным инструментом в звуковом оркестре поселка Поле Чудес, где строительство не останавливалось ни на минуту, - отозвалось неожиданной болью в гулкой пустоте грудной клетки.
Пока Олег работал в бригаде Рашида, он как-то и не задумывался над тем, что значит для него этот небольшой, но ладно скроенный коллектив, где проходила большая часть его жизни. Утром вставал, собирался и шел на работу, ни мало не задумываясь над тем, как пройдет день. А чего было думать? Дни тянулись однообразной чередой, в тяжелой монотонной работе, скрашенной частыми шутками и подначками напарников. И разговорами во время редких перекуров и короткого обеда. Даже заядлый курильщик Игорь перекуривал на ходу. Вроде, присаживался с сигаретой, - но после двух-трех затяжек вскакивал, и снова брался за работу, добивая сигарету на ходу. Ворчал, что маньяки-напарники не дают даже перекурить по-человечески, но работал. Не потому, что было стыдно прохлаждаться, когда товарищи вкалывают, а потому, что как и все остальные он просто не мог сидеть без дела. Но иначе быть не могло, - иные в среде шабашников, где во главе всего стояло умение человека работать, не покладая рук, просто не выживали.
За первые полгода после расставания с бригадой Олег поменял два места работы. И всякий раз ему просто указывали на дверь. После двух, много трех недельных запоев. Формальная дисциплина производства была куда жестче не писаных законов товарищества. То, что долго прощали ему напарники, на государственном предприятии не спускалось. Про частника и говорить нечего. Именно в последнем месте работы, в частной строительной шараге, Олегу сделали запись в трудовую книжку. Более известную в народе, как «два горба». Устроиться с которыми на работу было почти невозможно.
После этого оставалось только сдаться. И пополнить ряды русских мужиков, пьющих от безнадеги. Таких было много вокруг. Целые колонны пленных необъявленной войны брели к никчемной смерти, скрашивая последние дни водкой… Вернее, - последний. Слитый воедино постылым однообразием бессмысленного существования. Где утром человека будил гулкий будильник похмелья, а ночью погружало в забытье безотрадное снотворное алкоголя.
Эта страшная участь замаячила перед глазами Олега, как неизбежность пропасти, к которой несешься на автомобиле со сломанными тормозами. Он и до этого понимал, что катится по наклонной, но работа в коллективе отвлекала от таких мыслей. Да и держала в иллюзии, что все не так плохо. Как у людей. Утром уходишь на работу, вечером возвращаешься домой. А что до пьянок… Ну, а кто сейчас не пьет? По такой жизни и святой загуляет, не то что.
Внешне теперь дни начинались так же одинаково, как и когда он работал. Олег вставал утром и говорил жене, что уходит искать работу. Заранее зная, что поиск обречен на неудачу… По большому счету, он больше слонялся без дела по городу, - благо стояла весна, и на улице было тепло. И во время этих бесцельных блужданий обязательно встречался приятель, который предлагал сообразить, - не на троих даже, на двоих. На этом поиски работы прекращались. Иногда - на несколько дней.
Но большей головной болью для Олега в тот момент был не столько поиск работы, сколько решение главной своей проблемы. Сколько раз после очередного запоя Олег обещал не только жене, но и самому себе, что с пьянками - покончено, и даже верил, что на этот раз так оно и будет. В особенности в первые дни, когда мучило не только затяжное похмелье, известное лишь запойным пьяницам, но и угрызения совести. Но спустя неделю-другую, когда организм восстанавливался, а похмелье забывалось, все клятвы вылетали из головы напрочь. Сам того не намечая, Олег начинал искать повод для выпивки. Обрывая себя на этой мысли, и вновь возвращаясь к ней. Мир без розовых очков алкоголя выглядел настолько неприглядно, что даже одна банка пива меняла действительность к лучшему. Фокусировала все сценические прожекторы на главном герое, превращая всех остальных персонажей в откровенных статистов. Чьи действия и поступки становились не помехой, а подспорьем в достижении поставленных целей.
Но где-то глубоко внутри уже шла работа, не заметная никому, даже самому Олегу. Живя из запоя в запой, он постепенно приходил к выводу, что альтернативы полной трезвости для него не существует. Или бросить пить, или - катиться дальше под гору. Увлекая за собой жену и пятилетнюю дочурку. Особенно жалко было Катюшку, дочку. Слепенькую от рождения, а значит, - полностью зависящую от него. Это обстоятельство было одной из главных причин пьянства Олега, - но оно же заставило его остановиться. Нередко только чувство долга становится тем спасательным кругом, без которого не выплыть.
Но с работой по-прежнему не ладилось. Найти работу не могли люди с хорошим образованием или специальностью. А в случае Олега ситуация усугублялась проклятой записью в трудовой. Из дней складывались недели, из недель – месяцы. Один, второй, третий… От безысходности он вспомнил свое недавнее прошлое шабашника и дал объявление в газету бесплатных объявлений. К удивлению Олега, - позвонили в день выхода газеты. И на следующее утро он помчался на мелкую шабашку.
Перекрыть крышу без бригады Олегу, конечно же, было не под силу. Но в строительстве существовала масса других работ, где можно было обойтись без помощников. Олег умел класть брусчатку. И клеить настенную и половую плитку. Мог установить межкомнатные двери. И стелить линолеум. Умело многое, словом, - вот когда пригодились навыки, полученные в бригаде. Хотя в основном бригада Рашида перекрывала крыши, - но в случае, если не было заказов по кровле, мужики брались даже за незнакомое дело. Учились прямо на ходу, - благо, что все были сообразительными, и быстро учились. Хотя чаще всего на собственных ошибках.
- Устал, Олег? – услышал Олег за спиной хрипловатый голос Анатолия, хозяина дома. От неожиданности вздрогнул, вскочил с поддона, обернулся и растерянно заулыбался, точно его застали за каким-то постыдным занятием. Анатолий стоял на недавно положенной брусчатке в шлепанцах, шортах и футболке, с удовольствием притоптывал худыми волосатыми ногами по крепкой ровной поверхности.
- Да нет, Анатолий… Просто перекурить присел.
- Устал, устал, Олег, - утвердил Анатолий, насмешливо, как показалось Олегу, глядя на него. Впрочем, такое чувство посещало шабашника при разговоре с хозяином дома всегда. Возможно, виной этому были дымчатые стекла очков, скрывавшие выражение глаз, и постоянная улыбочка на узком лице Анатолия. – Под двести квадратов брусчатки в одиночку положить, - это не шутка, брат. Думаешь, я не понимаю? Еще как… Вот был бы у тебя напарник, - тогда дело другое.
- Да я бы и от двух напарников не отказался, Анатолий. Ты не думай, я не жадный. Дело не в этом. Всех денег не заработаешь, в конце концов… А вот горб – запросто. Вот только где его взять, напарника? Толкового, я имею ввиду. Сброда на улице полным-полно, а нормальных напарников днем с огнем не сыщешь.
- Быть такого не может!
- Анатолий, ты же видел Вована! Ну, какой из него работник?!
Начинал работать у Анатолия Олег с давним дворовым приятелем Вованом. Ровесник Олега, в двадцать девять он уже был законченным пьяницей. Если Олег хотя бы обозначал борьбу, то Вован просто пил, ничуть не задумываясь над тем, хорошо это или плохо. И к чему приведет. Просто пил. И по этой причине тоже давно не мог найти работу. На предложение Олега перехватить нелегкую, но быструю шабашную денежку Вован откликнулся охотно. Тем более что никакого умения от него не требовалось, - только подсобная работа. Тяжелая, но несложная. Просеять песок, приготовить сухую смесь и поднести брусчатку. Ну и помахать ломиком и лопатой, если придется снимать грунт.
- Что есть, то есть… - засмеялся Анатолий. – Вован, - это нечто! Но, Олег, согласись, - ты сам его привел. Так что винить можешь только самого себя.
Работником Вован оказался никудышным. Мало того, что только и норовил заныкаться с сигаретой в укромном уголочке, так еще на третий день вышел на работу с жестокой похмелюги. И, как водится, решил подлечиться… Ну и переборщил с этим делом. За что и был изгнан Анатолием.
В одиночку стелить брусчатку всегда нелегко. Поскольку подсобная работа отнимает не только время, но и силы, необходимые для качественной укладки брусчатки. Если небольшие объемы еще позволяют работать одному без ущерба качеству, то большая площадь может сыграть с плиточником плохую шутку. Вымотанный подсобной работой, он может совершить ошибку, а в результате придется перекладывать плитку. И хорошо еще, если на небольшом участке.
Вот когда Олег впервые пожалел по настоящему, что нет рядом с ним надежных напарников. Какими были Рашид, Игорь и Вадим. Те во время рабочего дня сновали безостановочными челноками, не ожидая указаний. Причем каждый из них, хорошо зная свой участок работы, при необходимости мог с легкостью подменить товарища… Но отступать было некуда. Взялся за гуж, - не говори, что не дюж.
- Кто бы спорил… - кивнул головой Олег. - Но это не от хорошей жизни, Анатолий. Одному работать не только трудно, но и скучновато, честно говоря. Даже словечком перекинуться не с кем. Тут скоро от одиночества сам с собой разговаривать начнешь…
- Так я тебе о чем толкую, Олег! Напарник тебе нужен!
- Вот попадется нормальный напарник, - слов нет, тут же возьму. Я даже не откажусь, если кто меня самого к рукам приберет. – Олег хохотнул, и тут же погрустнел. – Но если выбирать, - тогда лучше одному работать, чем с такими, как Вован.
- Согласен, - кивнул головой Анатолий. – Но и ты меня пойми, Олег, - надоел мне этот разгром, если честно.
Олег окинул взглядом беспорядок, которого не избежать при строительных работах. Правда, разгромом это было назвать трудно. Только пообок от ворот громоздились два поддона с брусчаткой, да куча сухой смеси из песка и цемента с воткнутой в нее совковой лопатой загораживала выезд. Но впереди, за спиной Анатолия, тянулась законченная широкая брусчатая дорожка, а в глубине участка высилась двухэтажная громада особняка из красного кирпича, уже окольцованная ровным серым панцирем брусчатого покрытия с нарядными красными ромбиками, - как огромный бокал, поставленный на блюдце.
- Я-то рассчитывал, что ты за две недели управишься, как обещал, Олег! Я же видел, как ты у Витьки работал! Фигаро тут, - Фигаро там! А тут уже четвертая неделя пошла. Не укладываешься в сроки, Олег.
Витька, - Виктор Иванович Криворуков, начальник автоцеха одного из предприятий города, сосед Анатолия, - нашел Олега по объявлению в газете. Как и Анатолий, - Анатолий Васильевич Курочкин, владелец небольшой сети продовольственных магазинов, - несколько лет назад он выстроил коттедж в поселке Поле чудес. А в этом году решил застелить кусок двора брусчаткой. Олег справился с работой в обусловленный срок, - благо, что брусчатки там надо было положить немногим менее пятидесяти квадратных метров. Для умелого плиточника объем приемлемый. Даже если он работает в одиночку.
Когда Олег заканчивал работу у Криворукова, Анатолий предложил ему положить брусчатку у себя во дворе. Узнав объем работы, Олег решил, что разумно будет найти напарника. Если до этого ему все подворачивались малые объемы, с которыми он справлялся в одиночку, то здесь нужен был помощник. И тут на беду подвернулся Вован.
- Обещал, Анатолий, но сам видишь, - подвел меня Вован. Алкаш чертов… - выругался Олег. - Если бы кто смесь замешивал, да снаряды подносил, моя рожа уже неделю тебе глаза не мозолила бы.
- Ты, в общем, Олег, заканчивай поскорей… - глядя под ноги, сказал Анатолий, словно и не заметив грубоватой самоиронии Олега. - А то я, пожалуй, найду кого другого…
Злость метнулась в голове Олега, как беспомощный волк в загоне. Шабашник со стажем, он прекрасно знал манеру иных работодателей придираться к работе под самое окончание шабашки. С тем, что бы срезать заработок, сославшись на некачественную работу, или затянувшиеся сроки. Если в первые дни качество у таких хозяев нареканий не вызывало, даже если шабашник интересовался этим впрямую, то ближе к окончанию претензии сыпались, как из рога изобилия. То не так, и это не эдак. И прочее лыко в строку.
Хотя Олегу было чем возразить на упрек Анатолия, он сдержался. Можно было вспомнить два дня, когда Анатолий никак не мог привезти цемент. Не потому, что нигде не мог найти его, а потому, что искал, где подешевле. Еще можно было припомнить выходные прошлой недели, когда Анатолий сам попросил Олега отдохнуть, поскольку к нему приезжали гости… Но хозяин - барин. И клиент всегда прав.
- Зачем кого-то искать, Анатолий, когда работы осталось на три дня? - пожал плечами Олег. - Я еще понимаю, если бы я в самом начале накосячил, а так…
- Думаешь, за три дня управишься?
- А чего тут думать? Всего-то квадратов двадцать осталось… - небрежно ответил Олег, глядя себе под ноги. – По семь-восемь квадратов в день наколачивать для меня не проблема. Даже в одиночку. Главное, чтобы дождей не было.
- Ну, хорошо… Верю. – Анатолий помолчал. – Ты, Олег, не обижайся. Я, правда, устал от этого разгрома. А хочешь, я кого-нибудь тебе в помощь с работы пригоню?
- Не надо, - сказал Олег. – Вот если бы неделю назад. А сейчас-то чего?
- Ну, смотри сам… Ты мастер, тебе виднее. А ничего у нас получается, а?
- Неплохо.
- Да ладно, не прибедняйся, Олег… Отлично у тебя получается! – Анатолий двинулся к дому, но вдруг приостановился. – Если все будет нормально, Олег, у меня к тебе будет еще одно предложение. Но это потом. Не буду тебе мешать…
Анатолий зашел в дом. Олег, обрадованный благополучным исходом непростого разговора, и немного озадаченный последними словами Анатолия, снова остался в привычном уже, но по-прежнему постылом одиночестве. В чем винить мог только себя самого. Не напарников же?
С отвращением посмотрел на отсыпанную уже и выглаженную полчаса назад, когда решил перекурить, сухую смесь. С усилием перешагнул через стопки приготовленной брусчатки. Тяжело опустился на корточки, поднял правой рукой черный резиновый киянок. Левой рукой достал из-за спины брусчатку, и вложил в уготованное место, как пазл. Усадил крепким ударом киянка. Вгляделся, легким шлепком выровнял дальний уголок. Пришлепнул по центру, скорее даже – пригладил, и одобрительно кивнул головой… И тут же потянулся за новой брусчаткой.
Через несколько положенных плиток, когда работа наладилась, сам того не заметив, задумался. Не переставая работать, впрочем. Благо, что мастерство позволяло работать автоматически, отвлекаясь на всякие посторонние мысли. Разные. Плохие, и хорошие. Важные, и не очень. Единственное, что выдавало в такие моменты внутренние переживания Олега, - стук резиновой киянки. Громкий и частый, если думалось о плохом, и приглушенный, мягкий, если думалось о хорошем.
Сейчас удары звучали мягко, с паузами.
Спустя несколько месяцев трезвости жизнь наладилась. Сама собой, без каких-то усилий. Ушли в прошлое частые ссоры с женой. Забылись длинные нотации отца и слезные просьбы матери. И пусть достатка в доме по-прежнему не было, но теперь хоть не мучило чувство вины за пропитые деньги. А главное, - постоянно находилась работа. И что больше всего радовало Олега, - в последнее время шабашки предлагали знакомые недавних клиентов. Видели его работу, и просили дать номер его телефона…
И только редкие сны напоминали Олегу недавнее прошлое. В тех снах ему снилось, что он снова напился, и даже во сне он приходил в ужас от одной только этой мысли. Больше того, - во сне он понимал, что наутро его ждет тяжкая головная боль, снять которую сможет только стакан водки. А уже от этой мысли он просыпался и долго успокаивал заячью дробь испуганного сердца, особенно гулкую в уютной тиши ночной квартиры, и не прошедший еще ужас мешался со страхом перед пробуждением жены. Он долго лежал, боясь шевельнуться, пялился в потолок. Потом выскальзывал из постели, и уходил на кухню. Где закрывал дверь и выкуривал сигарету. Иногда – не одну…
Наколотив квадратный метр брусчатки, Олег устало присел на шаткую башенку высокой стопки брусчатки, закурил сигарету. С тоской огляделся. Он соврал Анатолию. Оставалось положить еще квадратов тридцать, а не двадцать. Наметанный глаз шабашника лучше всякой рулетки.
Если бы не эта усталость, он наколотил бы эти треклятые квадраты за два дня. Даже без помощников. Но и без слов Анатолия, Олег чувствовал, что устал. Знал. Больше месяца с утра до позднего вечера он просеивал песок, замешивал сухую смесь, подтаскивал стопки брусчатки. И все для того, что бы выработать все это за какой-то час работы. Днем, пока работал, усталость забывалась, но по утрам ломота в едва отдохнувшем теле порой заставляла его сдерживать стон.
Даже уменьшающаяся дневная выработка указывала на усталость. Если в первый день он наколотил пятнадцать квадратов брусчатки, то во второй получилось только двенадцать. На третий – еще меньше… И с каждым днем скорость снижалась. И вроде работал Олег по-прежнему, без особых перекуров, но – замедленно, повинуясь инстинкту тела. Подгонял себя, ускорялся, но через несколько минут ловил себя на том, что снова двигается медленно, через силу.
Но хуже физической усталости была усталость психологическая. Работа в одиночестве, когда не с кем было перекинуться крепким или шутливым словечком, выматывала больше, чем сама работа. Даже разговоры с Вованом были предпочтительнее безмолвия одиночества. И постоянных внутренних монологов.
Упрямая сила мужества подняла Олега на ноги. Он бросил недокуренную сигарету на землю, придавил носком кроссовки. Споро натаскал несколько ведер сухой смеси, высыпал на гравийную отсыпку, и опустился на корточки. Уверенной ладонью выгладил пепельного цвета сухую смесь, положил брусчатку, и отточенным ударом резиновой киянки посадил на место. Провел пальцами по стыкам, сравнивая уровень с соседними плитками. Оглянулся на несколько неровных стопок брусчатки, приготовленных заранее. Из них еще предстояло собрать несложную мозаику брусчатого покрытия. И уйти домой, украдкой глянув на свой труд, овеществленный в брусчатом покрытии чужого двора.
..Уже в густых сумерках Олег пролил положенную вчера и сегодня брусчатку водой из лейки. Умылся в бочке с водой, смывая с лица и рук цементную пыль, вспухавшую в темной воде белесым облачком. Быстро переоделся, попрощался с Анатолием, и вышел на улицу, где снова вспомнил о напарниках. И вдруг пожалел, что решил спрятаться, как нашкодивший мальчишка. Поддался первому, инстинктивному движению. Вместо того, чтобы выйти, и поговорить.
Вздохнул, и торопливо зашагал. Шел, думая о дочке, - как обычно, когда шел домой. Представлял встречу… Она всегда встречала его в прихожей, и бросалась к нему, безошибочно ориентируясь по звуку и запаху. Без страха влетала в протянутые руки отца, и восторженно визжала, вздетая в воздух. Глядела мимо мертвыми, остановившимися глазами, но смело тянулась губенками к щеке.
У самого дома Олег услышал за спиной торопливый топот и шумное дыхание, и насторожился. На городских улицах в последнее время было неспокойно, и в темное время надо было быть готовым ко всему. Уже на полуобороте Олег ушел в сторону, перенося вес тела на левую ногу и поднимая руки, но через мгновение движение рук остановил.
Перед ним стоял Вован. Хитровато щурил пьяные глаза, жарко дышал прямо в лицо Олега стойким перегаром.
- Блин, Олег! – возбужденно заговорил он. – Ты прикинь, - полчаса назад иду по улице, и вижу – впереди идешь ты! Пьяный в стельку! Только что не падаешь! Я так обрадовался, так обрадовался! Бегу за тобой, ору тебе! Думаю, - ура, Олежка запил! А оказалось, что это не ты…
- Надо же, - неопределенно отреагировал Олег, и повернулся, чтобы пойти дальше.
- Да ты погоди, Олег! Куда ты?! - воскликнул Вован. – Давай хоть покурим.
- Я с работы, Вован. Устал. А завтра вставать рано, - ответил Олег, но все же остановился, достал пачку сигарет. Вован, не спрашивая разрешения, бесцеремонно цапнул пачку из руки Олега, вынул две сигареты, одну пристроил за ухом, вторую закурил.
- Все еще у этого козла работаешь? – осведомился он, протягивая пачку обратно.
- У него.
- Не, вот ведь козел, а?! Согласись, Олег! Взял, - и выгнал! Я ему что сделал?
- Я же тебе говорил, - не пей!
- А кто пил-то?.. Кто – пил?! Подумаешь, - полторашку пива выпил… Это разве – выпил?
- Тебе и ста грамм хватило бы. На старые дрожжи.
- Ой, кто бы говорил! Полгода не пьет, и нос задрал… Ты смотри, какой правильный стал! – Вован огляделся, точно в поисках неведомых сторонников, но никого не нашел, и продолжил. - Пить он бросил! И нос воротит от старых друзей!
- Да кто воротит?! Кто?!
- Тогда выпей со мной! Докажи, что ты мужик!
- А по-твоему, мужик, - тот, кто пьет?
- Само собой!
Олег, ни слова не говоря, повернулся, и пошел прочь.
- Да подожди ты, Олег! Уже обиделся! Слова ему не скажи… А чего такого я сказал?
Олег не остановился.
- Вот погоди, Олег! – пригрозил вдогонку Вован. - Один хрен, - запьешь! Только попробуй тогда у меня попроси выпить с тобой! Ни за что не выпью! Хоть на коленях приползи, - не выпью!
Олег прыснул было, услышав эту детскую угрозу. И тут же осекся, - вспомнил, что и сам когда-то кричал кому-то нечто подобное. Вован еще кричал в спину бессмысленное и злое, но Олег уже не слушал его, упрямо шагал вперед, к дому, где его ждали жена и дочь. Единственно ради которых стоило драться за собственную жизнь.



******