опилки

ОПИЛКИ...
СОН С ПРОДОЛЖЕНИЯМИ

Я появился на свет в симпатичном городе Кишиневе, на улице Фрунзе (тогда еще Николаевская). Случилось это давно и за два месяца до обычного для нормальных людей срока. Это дало мне возможность приобщиться к славному племени Стрельцов, но всегда завидовать Водолеям, которые пренебрегли моей персоной...
Короче - улица Фрунзе 77, угол Армянской, большой двор на 23 квартиры, полный интернационал – евреи, русские, молдаване, украинцы, болгары... Фасадная часть – бывшее жилище кишиневского богача Стопудиса, разделенное на квартиры перегородками. И два флигеля. Тыл прикрывет шеренга сараев... Два входа – «парадная» и «подворотня» с мусорными баками... обычный двор, каких много в Кишиневе, Одессе и других местах... но он так часто снится мне...

Семья

Мой отец – кишиневец, хоть и родился в городке Ганчешты (ставший потом Котовском), встретил дочку журналиста, посланного из России в Молдавию для повышения грамотности (я так думаю)... Результат налицо – я. Смутно помню, что однажды меня отправили ночевать к соседям, потому что мама заболела...потом, через много лет, я узнал, что у меня должен был быть брат... Но не случилось...

Соседи

Население двора работало, да и как могло быть иначе? Но во дворе почти всегда кто-нибудь «крутился»...
Тетя Шпринца с вечным полотенцем, завязанным вокруг лба...
Тетя Берта (пенсионерка), всегда читающая что-то интеллектуальное...
Тетя Женя Кеслер, по вечерам сидящая на лавочке в пальто неопределенного цвета...
Тарнопольская (курочкина мама) – прообраз интернета, знающего все обо всех...
Секлета, просто Секлета...
Михайловна – домработница Майора, работающая даже во сне...
Тетя Аня Валах – прачка, развешивающая свою работу по всему двору...
Болгарка (не помню ее имени)...

Были и мужики:
Шималэ (муж тети Ани) – сторож на электростанции (ночь через две), банщик в Центральной бане и чтец молитв на неизвестно языке (якобы иврит) на Еврейском кладбище...
Голошейка (имя неизвестно), пытавшийся петь нечто классическое (у него жена пела в капелле Дойна), и ваявший из гипса всегда одну тему: Голова из «Руслана и Людмилы» -
иногда чернильница, а иногда пепельница...

Повидло

Кто не участвовал в этом действе – тот не знает жизни...
Несколько соседей скидывались и покупали СЛИВУ... Выковыривание косточек пропущу, это не представляет интереса для ценителя... На свет являлся медный котел -собственность и handmade дяди Элика Гандельмана, жестянщика... На «горке» разводился огонь и на кирпичи водружалось это чудо техники... Рецепт не помню, да и не знал никогда... Слива, сахар... в конце, кажется, масло... не уверен... Все это совершенство постоянно размешивалось деревянной ложкой, больше похожей на весло средней галеры...
Мало того, надо было постоянно подкладывать под котел дрова... Что может быть лучше в этой жизни? Только финал! Повидло готово, его разложили по банкам, разделили между участниками и... Толпа «варваров» с ложками в руках, обжигая языки еще горячей повидловой плотью, выскребывает медный котел до золотого блеска...
«Дайте мне другое перо...»

Мы

Нас было не очень много, но достаточно для деления на «касты»:
Самые старшие – Женька Филиппов (сын Майора) – будущий оператор фильма Чио Чио Сан и других...
Людка Крылова - будущая журналистка...
Были еще пара человек, но они не оставили следа в нашем дворе...
Старшие – Игорь Бельков (Дуся – в честь монтера Мечникова) – будущий скрипач и пьяница...
Яшка Гандельман – будущий токарь...
Сашка Гаврилов – будущий официант...
Вилька (забыл фамилию) – будущий художник...
Это самые яркие и близкие, которые не гнушались общением с более мелкой порослью...
Собственно Мы – я, Марик, Левка, Бумчик, Элка, Райка, Полька, Тайка – цвет двора!
Совсем дети – Нюмка, Вовка, Мишка...
Ну и амебы...

Сапоги

Наша улица была границей между фешенебельной частью города и «магалой».
Поэтому публика в нашем дворе ошивалась разная, включая представителей «нижних» улиц, где была непролазная грязь... и кирзовые сапоги они носили не из форсу, а по необходимости... Но я страстно хотел заиметь это великолепие и продал бы душу взамен, если бы прочитал Фауста...
Мой дядька тогда работал на севере в Хатанге и прислал мне в подарок настоящие торбаса, расшитые бисером... Дождавшись снежного дня, я вышел в них во двор. Фурора они не произвели, поэтому я долго уговаривал владельца моей мечты на неравный обмен... и я уже примерил эти САПОГИ... и я уже почувствовал счастье... Но пришел с работы отец, увидел меня в сапогах...
Счастье недостижимо...

Лялька

Она была самой мелкой из нас... Вечером мама выводила ее во двор погулять. И тут свершался ее звездный час! Старшее поколение (Мы) окружало ее и всегда предлагало одно и то же: Лялька, скажи «пальтишко». Лялька нежно улыбалась, напрягала слабые еще голосовые связки и мычала: «Э-э-э-э ... писька». И это был ее триумф!... Молодые безусые корнеты - дошкольники краснели, умудренные жизнью поручики - первоклассники улыбались в будущие усы... Дамы того же возраста хихикали...
Примерно год назад на сайте «Одноклассники» ко мне напросилась в друзья некая Лариса... У нее уже внук...

Ботаника

В Кишиневе есть район Ботаника, но речь не о нем...
«Белой акации гроздья душистые»... Ах, какая это вкуснотища, господа... А дикий виноград , взбирающийся по стенам... Мелкий, но такой сладкий... Шелковица, пачкающая всего тебя, пока наешься... Молодые орехи, покрывающие руки их обдирающие, несмываемым две недели негритянским оттенком... Жардели (дикие абрикосы), вишня – оскомина аж зубы ломит...
И все это совершенно бесплатно – только залезь на дерево...

Еврейский вопрос

Точно, как в "Золотом теленке" – не было...не помню... Был случай, когда пьяный сосед Алексеенко (бывший мент – уволили за пьянку!!!) орал во дворе «жиды проклятые», но аплодисментов не сорвал...
Это не мешало ему приходить часто к моей маме и без приветствий вещать: «Лиля, дай рубль, отдам с получки»... И всегда отдавал...
Да вот еще, моя маленькая дочка (лучшая подруга пенсионерки Берты) однажды прибежала домой с квадратными глазами и с порога сообщила: «Мама! Наш папа, оказывается, к тому же (!) еще и еврей» Но это так, к слову...
Нет, вру, был еще случай... Мой отец вернулся после войны офицером, а до этого закончил румынскую гимназию, таких грамотных не так-то много было тогда... Стал сразу начальником цеха на табачном комбинате, а мама там же стала работать в бухгалтерии (тоже грамотная)... Я проводил время в детском саду комбината, а в 53 году нас всех троих выставили за ворота... Я был страшно рад, честное слово... это помню отчетливо...

Молоток

Я никогда не был драчуном, предпочитал более интеллектуальные занятия... А вот мой друг Левка любил «заедаться» и частенько я бежал в слезах домой поплакать в жилетку. Однажды маме это надоело и она сказала: «Чтобы больше я не слышала никаких жалоб! Или терпи или отвечай, дай ему разок чем попало...» Я утерся, взял свой набор «Юный столяр» и пошел мастерить что-то во двор... Само собой, нарвался на недруга... И, не успел он «оскорбить меня действием», как соприкоснулся с молотком – деревянным, но окованым железом... Левка родился в сорочке, глаз остался цел... Рассеченная бровь не помешала ему потом стать чемпионом Молдавии по боксу... Он и меня затащил в секцию, но успехов я не достиг, видимо одним ударом я начал и закончил спортивную карьеру...

Ночная смена

Ах, как я завидовал пацанам, остававшимся ночевать в детском саду - ужасно... Утром, когда нас приводили в сад, там нас уже встречали неумытые, небрежно одетые, заспанные жрецы – хозяева этой обители... И мы – салаги, приведенные всего на несколько часов, молчаливо признавали их первородство...
И вот, однажды, и меня оставили на ночь в круглосуточной группе...
Я не думаю, что образы, которые я пытаюсь рисовать, фотографически точны, но ощущения... Я и сейчас чувствую нарастание тревоги, когда всех уводили домой...
Вот нас всего уже трое, в саду гасят свет и нас ведут в спальню... Комната – тоннель, десяток кроватей... Свет из коридора сочится сквозь двери, остекленные в верней части... резкие тени... тишина... Незанятые кровати заправлены – гранитные плиты одеял и мрамор подушек, смятых треугольником... и такая тоскаааааааааааааааааа... и ужас...
Я плакал, уткнувшись носом в подушку, чтобы не услышали те двое, и не стали смеяться...
А утром я снисходительно разглядывал приходящих... и незавязанными шнурками давал понять "кто в доме хозяин"... Я чувствовал себя одним из обитателей Олимпа...
За все в мире приходится платить, но стоит ли это чувство той цены, что я заплатил ночью?

Хлебный на Харлампиевской

Напротив нашего двора был магазин Ройтмана. Может быть когда-то так звали его владельца, может быть это фамилия директора – не знаю... Там было все: колбаса, брынза, бочка сизых греческих маслин, две бочки селедок – дунайские и тихоокеанские, сливочные колбаски, завернутые в целофан... Иногда рядом с магазином выставлялись рогожные кули воблы... На 5 рублей (по старым деньгам – огромная сумма) счастливец получал десятка полтора рыбин, связанных настоящим шпагатом, волосатым как гусеница... Там было все, кроме хлеба...
За хлебом нужно было идти на Харлампиевскую. Давно уже улица называлась Штефан чел Маре, давно уже никто и не помнил старого названия, но магазин назывался «на Харлампиевской». Путь к нему лежал через переулок, в котором находилась синагога...
Высокое, в 2 этажа здание со звездой Давида (Магендувид, как у нас говорили)... окна, занавешенные белым полотном...
За хлебом ходили целой компанией и всегда приоткрывали двери и заглядывали в этот таинственный потусторонний мир... И убегали, пока никто не отругал...
И вот он – хлебный на Харлампиевской... Крошечный магазинчик, уставленный полками с хлебом, продавец за маленьким прилавком... Кроме него в магазине помещались 2-3 покупателя... Огромный нож, отрезавший половинки и четвертинки серого арнаутского хлеба... И сам хлеб – теплый, мягкий, пахучий...
Домой приносились изрядно обкусанные буханки... Слюни текут и сейчас...

Кинотеатр «1 Мая»

Театром его можно было назвать очень условно – деревянное строение, скорее походящее на сарай, рядом скверик на десяток деревьев... Но кино там показывали почти каждый день. Билеты продавали при входе, а в соседнем дворе предлагала за скромную мзду семачки (именно так, через "А") известная всей округе баба Маня...
Она сидела перед открытой дверью своего жилища в крохотном палисаднике, где помещалось кроме нее ведро с товаром и двумя мерными стаканами (маленький и большой)...
Завсегдатаи прилежащих улиц приносили в Первомайку свои стулья – кино надо смотреть с комфортом, сидя привычно и удобно, а не на длинных скамейках, расставленных в зале... земляной пол усеян семачной шелухой, никому и в голову не приходило убрать это безобразие... По ходу действия публика комментировала происходящее на экране на всех употребимых в городе языках...
И неизвестно, что было интересней - сам фильм или эти комментарии...

Пофигизм

Мои родители давно уже не работали на табачном комбинате, но остались тамошные друзья, самые близкие – две семьи: Учитель и Бакши... Они жили на территории комбината, а тогда это был «край географии». Раз в месяц-два они выбирались в город,
к нам. Сценарий был однообразным: поход в кино и застолье с непременной селедкой и картошечкой в мундирах... с соответствующим питьем...Я очень любил эти вечера, атмосферу праздника – а их не так уж много было, жили ведь совсем небогато...
Застолье сверкало анекдотами бывшего одессита дяди Володи Учителя и перлами дяди Миши Бакши – крымчака (а может караима), великолепно имитирующего греческий акцент (почему-то)... Заканчивалась эта «оргия» традиционной партией в домино (с ударением на первом «О»)... Я мало понимал тогда в этой мудрой игре и, обычно, удалялся...
В один из вечеров я покинул веселую компанию и задумался о чем-то (как сейчас помню).
К жизни меня вернул шестиголосый шепот, примерно так выманивают из под кровати кошку... Я повернулся и немедленно попал в чьи-то руки... А ведь я так погрузился в размышления, сидя в оконном проеме третьего этажа и свесив ноги на виноградную стену дома...
Вот подлинное чувство, которое я запомнил, когда меня стаскивали с подоконника: «фиг с ним, жалко – оторвали от дела...»

Дядя Изя

У моего друга Ицика был сосед дядя Изя Шварцман – мужик огромного роста и соответствующей комплекции. В его ладонь свободно умещалась буханка хлеба... Он рассказывал, что был такой Иван Бидило, бывший циркач – русский богатырь... Во времена дяди Изиной молодости он зарабатывал на жизнь на базаре простым аттракционом: клал на стол 100 рублей, а сверху пудовую гирю... За рубль любой желающий мог попробовать забрать этот стольник... при одном условии, гирю нужно было поднять одной рукой... но не за дужку, а обхватив пальцами сбоку (как берут стакан с вином)... Дядя Изя поднял...
Он страшно любил покер... После школы мы с Толиком Рафаловичем часто заходили в этот двор... Когда дядя Изя был дома (он работал шофером), он уже ждал нас в беседке.
Играли, конечно, не на деньги – на «шалобаны». Через пару часов мы начинали рваться домой... Дядя Изя нас отпускал с условием: «быстро пожрали, показались кому надо – и обратно»... Самое интересное было в конце игры, выигрывал, как всегда, дядя Изя... Меня он не мучал особо, а Толик был крупным парнем и получал всего три шалобана, но от всей души... как его голова выдерживала – не понимаю...

Гицели

Во дворе всегда водилась всякая живность... Многочисленные куры, принадлежавшие двум-трем соседям... С замиранием сердца смотрели мы издалека, как Алексеенко (специалист) одним взмахом ножа перерезал куриное горло... и несчастная жертва еще некоторое время скакала по двору, взмахивая крыльями и поливая серую землю кровью...
Помню, как Михайловна откармливала гусей: ухватив его за голову, всыпала в клюв горсть орехов... Второй рукой, сложив пальцы в кольцо вокруг гусиной шеи, проталкивала орехи куда-то вглубь гусиного тела... Конечно, были воробьи – мишень для рогаток...
И всегда во дворе жили собаки и кошки, наши подопечные и любимцы... и голуби в голубятнях, сделанных из всяких подручных материалов...
Пару раз в год во дворе появлялась каруца (подвода) зеленого цвета с ящиком, запряженная старой усталой конякой... Это приехали гицели, ловцы бродячих животных...
Весь двор выскакивал из домов по тревоге – спасать своих любимцев... Гицели и не пытались самовольничать – можно было нарваться на град камней... Расчет был на внезапность появления... И один раз он оправдался, они увезли нашего Шарика – щенка с бельмом на глазу, которого мы с Марькой таскали в ветеринарку и там нам даже давали бесплатно мазь для его больного глаза... Жалко бедного...

Брюки

В одном дворе с бабой Маней жил портной Бэрал. Бручник, как он сам себя называл...
Не знаю, шил ли он еще что-нибудь, но брюки тачал на уровне самых высоких стандартов.
Главное было – застать его в рабочем настроении: трезвый он не работал, а в крупном подпитии – просто не мог. Надо отдать ему должное - он был трудолюбив, поэтому почти всегда находился в степени среднего подпития... Не помню, чтобы он снимал мерку, разве что «в талии», да еще записывал ширину «брук» внизу... Процесс заказа и пошива брюк происходил примерно так:
Бэрал разворачивал принесенный материал, рассматривал его и спрашивал где клиент купил такой «дрек» и почему так мало – кепки он не шьет... Потом со вздохом соглашался взяться за работу, но «стоить это будет не 8 рублей, а полный червонец»... И заламывал несуразный срок, вроде трех дней... Начинались уговоры «мне сегодня вечером на свадьбу идти...» Наконец, прелюдия заканчивалась словами: «иди до бабы Мани, купи 2 стакана семачек, посиди со своей девочкой у скверике... когда скушаете – заходи...» Это означало, что работа займет часа 2...
Через 2 часа клиент заставал Бэрала в умиротворенном состоянии со стаканчиком вина, его жена заканчивала пришивать пуговицы...
- Уже кончились семачки? Что у тебя за девочка, если отпустила тебя так быстро?..
На желание примерить брюки перед тем как, он разглядывал клиента с неподдельным изумлением, как редкого придурка... становилось стыдно за себя...
А брюки его работы всегда были великолепны...

Бассейн

Кишинев стоит на реке Бык, проще Бычок. Рекой назвать его – не поворачивается язык...
грязный вонючий ручей... Но иногда он оживал и затоплял всю нижнюю часть города.
Было еще Комсомольское озеро и пара озер-луж в Долине роз... Не так уж мало для небольшого города...
Но не было в городе более престижного места отдыха, чем бассейн «Локомотив» - маленькая жемчужина из хлорированной воды, обрамленная асфальтом, песком и травой...
От вокзала надо было идти по жаре, по пыльной дороге минут 10-15... Деревянный портал, бравурная музыка из «матюгальников», непременная касса... И вот оно – вожделенное место, полное особей всех полов и национальностей... Отыскивался клочок свободной площади (не так-то просто это было сделать), на нем расстилалось полотенце...место забито... Первый этап закончился, теперь нужно пройтись вокруг всего бассейна, отыскивая знакомых... Зачем? Чтобы подтвердить свое присутствие в этом месте... «Кто не бывал в Париже...», - да кто в нем бывал тогда?.. а не бывать на Бассейне было просто неприлично... Сначала я ходил туда с отцом, потом со старшими пацанами двора, потом самостоятельно с друзьями... И, наконец, сам стал водить с собой мелкоту...
Обязательный ритуал – попить «буркутной» воды из минерального источника, мерзко пахнущего сероводородом...
И вот наступало время окунуться в городской Иордан... Просто окунуться умеет и дурак –
нужно было доплыть до фонтана, расположенного в центре (метров 30 от берега).
Тот, кто бывал на этом далеком острове, автоматически мог считать себя равным Джонни Вейсмюллеру... Я горд тем, что я один из тех...

Сараи

Сараи перестали быть для нас Terra Incognita с тех пор, как кто-то из старших преподал нам искусство открывать замки. Делается это очень просто: кончик (сантиметр примерно) средних размеров гвоздя сгибается под прямым углом... точно так же сгибается и часть со шляпкой, но подлиннее, чтобы удобно было держать... Все дела!
При небольшом навыке можно не только открывать, но и закрывать «амбарные» замки. А ими и были оснащены соседские сараи - хранилища массы интересных и полезных вещей.
Обычно, одного-двух исследователей закрывали в сарае, а через некоторое время выпускали с добычей. Все шло прекрасно, пока нас с Мариком не «застукала» Тарнопольская... Открыв замок, она была приятно удивлена, увидев в своем сарае такое изысканное общество. А мы как раз пробовали орехи из большого мешка...
Вечером дома мне популярно изложили содержание УК и я уже прикидывал в уме сколько мне будет лет, когда я выйду с чистой совестью на свободу... в духовке сушились сухари... Мой подельник тоже провел вечер с большой пользой... Утром мы получили от матерей по сотне орехов для возмещения ущерба и поплелись каяться... После длинной нотации прощение было получено, но дело закончилось только на следующий день... Видимо велось следствие (ведь не могли мы сами закрыться) и был вычислен третий участник – Бумка... Это он закрыл нас и не успел выпустить, за что был наказан отцом, который из всех средств признавал только старым дедовский способ...
На этом сарайная эпопея завершилась.

Комсомольское озеро

Сегодня - это разруха и запустение...
А когда-то это был прекрасный уголок города: при входе посетителей встречали «Дневной кинотеатр» и биллиардная... Вниз, к озеру, вела «Каскадная лестница» - кишиневский Петергоф (или Версаль)... А там, внизу, - вода, тенистые аллеи, пляж, ресторанчик – поплавок, лодочная станция, парашютная вышка и еще много всяких интересностей и прелестей... Можете себе представить, в Озере водилась рыба! Акул там не было, но окуньки с ладонь ловились на удочки и «резинки»... Зимой озеро замерзло и мы катались там на коньках... и даже на санках, если был снег...
Недавно видел в интернете фотографии – без слез невозможно смотреть... Обещают восстановить... Дай-то Б-г.

Красота

Странное, щемящее и непостижимое чувство красоты я впервые испытал в возрасте восьми примерно лет...
Меня иногда отправляли на несколько дней на Табачку – как на дачу... Да она и была такой, зеленой и тенистой... Обычно я жил у Учителей вместе с их сыном Юркой, но один раз (не помню почему) меня оставили у Бакши под присмотром Галки – их дочки... Она была старше меня на несколько лет, и пригласила к себе подругу, чтобы не скучать вечером с «малышом»... Жили они в странной квартире: в корпусе электростанции (дядя Миша Бакши был электриком) отделили для них две или три комнаты, но в двух этажах... Между ними была обычная маршевая лестница с перилами... На втором этаже была кухня с «фонарем» в потолке, единственное окно выходило в какой-то цех...
В этот вечер мы сидели там, свет не включали… девчонки болтали и передразнивали мои гримасы, означавшие погруженного в раздумья человека, хотя я чувствовал себя полным дураком...
В фонарь светила яркая круглая Луна... и я вдруг УВИДЕЛ силуэты этих «еще не женщин, но уже не девочек» в легких халатиках, прозрачных в лунном свете... Это было целомудренное виденье, честное слово... оно запомнилось мне навсегда... Тогда я вряд ли понимал, что это, но через несколько лет прочитал «Суламифь» Куприна, а потом и «Песнь песней»...
...глаза твои голубиные под кудрями твоими...
...шея твоя - как столп Давидов...
...два сосца твои - как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями...
Странное, щемящее и непостижимое чувство красоты...

Нерасказанное

Я просто подставил ладонь под падающий дождь опилок... Несколько из них остались на пальцах – остальные улетели, подхваченные ветром времени... А сколько всего еще было...
Трамвай, еженедельные походы в Центральную баню (она была на нашей улице)... длинная очередь в «общее» отделение... стрижка, пока стоишь в этой очереди... а, по выходе из бани, возвращение в парикмахерскую для «освежения» тройным одеколоном... Игры во дворе, часто заканчивающиеся слезами и дракой... первые сексуальные сведения... первая сигарета... школа... телевизор из под стола...
Все было первое... все было неизведанное и интересное...

Сон с продолжениями

Эти воспоминания-ощущения называются «Опилки» потому, что это нечто вроде среза той, далекой уже жизни... Сам по себе срез безлик, но его опилки, частички того времени – осязаемы и пахучи... ТА жизнь, ТОТ город и ТОТ двор остались навсегда ТАМ... Город изменился, двора давно уже нет, Мы разбежались в разные стороны и никогда не вернемся...
Но это так часто снится мне...

Игорь Речаник.
Израиль, Реховот.
2011г.