"10 зелёных бутылок". Глава 5.

Пока я шел из магазина домой, бумажный пакет в моих руках порвался и персики, что лежали в нём, раскатились по двору. Интересно, какой бы был звук, упади они на клавиши рояля? Я слышал очень мало песен о персиках. Можно сказать, вообще не слышал. Наверное, эти фрукты творчески привлекательны лишь для художников. Или писателей. Ведь бывает такое, что писатель рассуждает о персиках, когда ему больше порассуждать не о чем. Или не от чего оттолкнуться в начале нового рассказа.
Знаете, вот ведь бывают люди, пишущие про любовь, про честь, про доблесть, про ещё что-нибудь такое, великое и значительное, но описывают они прескверно. А есть те, кто хоть о дверной ручке напишет, и это будет шедевром. Завидую я последним белой завистью. Вот написал бы я песню о персиках…А, может, попробовать? Ведь написал же Бёрнс о ржаном поле…
«Если кто-то звал кого-то
Сквозь густую рожь
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмешь?..».
Пока я ползал по узкой, засаженной молодыми ещё деревцами аллее, нос к носу столкнулся с невесть как забредшим сюда лисом, схватившим в зубы один из круглых рассыпанных мной персиков. Шерсть животного была почти такой же оранжевой, как и шкурка фрукта. Я протянул руку и слегка погладил пушистую морду, но тут лис принюхался, повернул ушастую голову куда-то в сторону Пряничного Домика и резво затрусил туда.
Пряничным Домиком местные детишки прозвали небольшую семейную кондитерскую, где Имбирное Семейство, как в шутку нарекли в городе Чарлсонов, коим принадлежала кондитерская, изготавливали пироги, конфеты, карамель, торты, штрудели, кренделя и прочие сладости. Магазин и правда с виду напоминал Пряничный Дом, известный всем из сказок. Неровная черепичная крыша, широкие ступеньки, плющ по стенам, большие витражные окна, три этажа и большой латунный колокольчик над дверью. Помнится, моя младшая сестрёнка Франкет, всегда хлопала в ладоши, когда подобное колокольчики звякали в разных парижских лавках. Однажды мы зашли в скобяную лавку за гайками, которые зачем-то понадобились отцу. Я держал маленькую трёхлетнюю Франкет за руку. И у нас были одинаковые по цвету и узору варежки. Белые с вышитыми морковками. Когда над дверью коротко брякнул колокольчик, Франкет радостно заулыбалась и громко сказала, что ей очень нравится этот звук. Тогда из-за прилавка выбрался полноватый продавец и, попыхивая кривой пиратской трубкой, подарил Франкет маленький колокольчик, один из тех, что лежали на прилавке.

Шторы на сей раз не попали в плен к оконной раме…
Поставив пакет на стол в комнате, я провёл рукой по пока ещё малочисленным книжным корешкам. Сколько историй, сколько судеб, построенных и сломанных на этих страницах. По какой написанной и созданной автором жизни сочинили марш, а по какой реквием?..
До чего же странные люди эти писатели. Многие из них всегда разговаривают так, что хоть сразу пиши в блокнот, даже не верится, что обычный человек может так разговаривать. Как в книжках. Наверное, когда они видят перед собой, сидя в автобусе, красные огни габаритов впереди идущей машины, они даже в мыслях художественно расписывают то, что творится у них перед глазами. Особенно, когда им скучно.
«…В числе прочего было потрясающее по своей художественной силе описание похищения пельменей, уложенных непосредственно в карман пиджака, в квартире №31…». К чему я это сейчас вспомнил?
Однажды, не более как пару лет назад, мне довелось познакомиться с одним служителем Мельпомены и пера. Я видел его всего один раз, а потом наши пути разошлись. Но сейчас, переступая пороги книжных магазинов и лавок, я надеюсь увидеть его книги. Думаю, что видел их, но, к сожалению, не смог вспомнить имя автора. По крайней мере, мне хочется в это верить.
Оглянувшись, я бросил беглый взгляд на письменный стол, на котором лежала кипа тетрадей, ручки, карандаши с обгрызенными ластиками и пустыми металлическими муфтами (есть у меня такая вредная привычка – грызть ни в чём не повинные карандаши, когда сильно задумаюсь), отдельные листы черновиков, несколько книг и яркая бумажная полоска железнодорожного билета, на которой чванилась напечатанная жирным шрифтом дата отправления поезда. Через несколько дней я должен буду запереть дверь своего купе изнутри и, глазея в окно, мчатся прочь отсюда. Не насовсем, конечно.
Пару дней тому назад мой тяжёлый ярко-красный телефонный аппарат, стоящий на столике в прихожей, залился оглушительным звоном. Услышав этот звук, я подпрыгнул на месте не то от испуга, не то от радости, потому что предполагал, кто это может быть…
Звонили из звукозаписывающей студии «Solar Music Factory», которая своим рейтингом и престижем буквально дышала в затылок знаменитым «Sony Music Entertainment», «Warner Music Group», «Interscope Records» и «Motown Records». Переходя с этапа заочного конкурса на этап, я особо даже и не верил в свою победу и в то, что смогу войти в число финалистов. В тот вечер мне показалось, что меня попросту разыгрывают, но женский голос на том конце провода сердечно поздравил меня и сообщил когда и куда нужно прибыть. Вырванная из блокнота бумажка со спешно нацарапанными на ней словами «Лос-Анджелес, улица Z, 54», датой и временем, в которое нужно прибыть на место, лежала рядом с билетом на поезд.

***
…Глядя на улицы города и прохожих, снующих по ним, я невольно вспоминаю фильм Чарли Чаплина «Золотая лихорадка». Разве что у нас здесь не Аляска, нет метелей, снега и холода. Зато есть бури, отсутствие дождей и жара. Множество людей теперь трудились на рудниках и хвастались друг другу, кто и сколько золота нашел. Кто-то вслух рассуждал, как купит жене бриллиантовое колье. И, конечно же, ничего не покупал.
Мимо меня то и дело вечерами пробегали старатели в рваных, потёртых и просиженных джинсовых комбинезонах. Всё в лучших традициях 1848-1860 годов, когда в Калифорнию прибыли около трёхсот тысяч старателей, желающих разжиться драгоценным металлом, которых прозвали «людьми 49-го». Стоит отметить, что после того, как Джеймс Маршалл, работающий на калифорнийского предпринимателя Джона Саттера, обнаружил близ своей лесопилки богатое месторождение и после того, как началась активная добыча золота, Калифорния пережила экономический подъём, официально став штатом и получив прозвище «Золотой штат». Однако негативные последствия лихорадка имела достаточно весомые. Чего стоит только вытеснение индейцев с их земель…
Кстати об индейцах. Не далее, как пару дней назад Эксл рассказал мне такую вот историю:
Когда в 1960-х гг. НАСА готовила астронавтов для полета на Луну, некоторые тренировки проводились в пустынях Аризоны на территориях резервации индейцев племени Навахо. Однажды старый индеец с сыном пасли овец и наткнулись на одну такую команду. Старик, который говорил только на языке племени Навахо, спросил через сына, который говорил по-английски: “Чем занимаются эти люди в больших белых костюмах?” Один из членов сопровождающей команды ответил ему, что они практикуются для полета на Луну.
Старик спросил, может ли он послать с ними на Луну сообщение.
Сотрудники НАСА почуяли хорошую рекламу и быстро согласились. Они дали старику магнитофон, и тот записал короткое сообщение на языке Навахо. Сын отказался перевести его на английский.
Позже представители НАСА дали послушать сообщение другим индейцам Навахо. Они все посмеялись, но ни один из них не захотел переводить послание старика на английский, ссылаясь на трудность перевода.
Наконец представители НАСА обратились к известному профессору-лингвисту, специалисту по индейским языкам. Тот послушал сообщение, засмеялся и перевел: “Лунные братья, следите за этими людьми в оба глаза – они пришли отобрать ваши земли!”.
Вот так вот. Большинство почему-то всегда пытается задавить меньшинство, если у него появилось собственное мнение и желание заявить о своих правах. «Кто сильнее, тот и прав», так мы все говорим, да? Прав тот, у кого больше силы, больше денег, больше влияния…странная у нас, людей, логика. Наверное, мы просто ничего не понимаем. Не понимаем друг друга, самих себя, не понимаем сути многих вещей. Господь Бог когда-то дал нам сердце, но так замотался, что совершенно позабыл дать инструкцию на тот случай, если мы вдруг забудем как им пользоваться. Мы забыли. Инструкции нет…