Исчезающий фотограф

Ничто не предвещало плохой погоды. Чурбан Поликарпович был искренне рад. Каждое третье воскресенье месяца он водил семью на какое-нибудь культурное мероприятие. В прошлом месяце они посетили цирк, в позапрошлом в театре смотрели "Снежную королеву" (зрителям пришлось смириться с истошными воплями дочурки "Хочу водички!", звучавшими на протяжении двух часов), сегодня отправились в зоопарк. Дочка носилась, как угорелая, по всем павильонам, пугая в клетках животных. Несмотря на то, что жена была беременна и ощущала лёгкий дискомфорт, веселилась и она.

На выходе из парка Чурбан Поликарпович купил всем мороженное. Себе фруктовое, Гуталине пломбир, дочке — шоколадное. Замечательный выходной получился, думал он. Замечательный, но... чего-то не хватает.

— Подходите, налетайте, чудо-фото покупайте! Запечатлел я астероид, у меня есть "Полароид"!

— Это еще что? — хохотнула жена.

Справа от подземного перехода стоял клоун. Рыжие кучерявые волосы, белый грим на лице, красный, точно спелый помидор, нос. Вместо желтого мешковатого комбинезона он зачем-то напялил синюю форму железнодорожника. На шее висел допотопный фотоаппарат.

— Хм, разве они не вышли из моды? — удивился Чурбан Поликарпович.

— Папа, папа, хочу чудо-фото! — подала голос дочурка.

— О Господи, — вздохнула Гуталина. — Придётся тебе её сводить.

— А ты разве не хочешь?

— В таком виде? — она указала на выпирающий живот. — Нет, спасибо. Чтоб я потом всю жизнь вспоминала, какой бегемотихой была!

— Воробушек, ты самая привлекательная женщина на планете, я тебе говорю. — Он склонил голову и прошептал жене на ушко: — Если бы не малая, я бы вдул тебе прямо тут.

Гуталина зарделась и, ткнув мужа локтём в бок, рассмеялась.

— Шалун. Ну, ладно, раз ты настаиваешь...

Они подошли к клоуну. Чурбан достал кошелёк и демонстративно пересчитал валюту.

— Любезнейший, сколько с меня, скажем, за три фотографии?

— О, сущий пустяк, — улыбнулся клоун. — Десять гривен. Согласитесь, это небольшая сумма за возможность сохранить счастливые моменты.

— Небольшая, — согласился Чурбан и шлёпнул клоуну в ладонь деньги. — Давай-ка, покажи высший класс.

Клоун снова улыбнулся. Как-то неестественно. Глаза, отметил про себя Чурбан, у него глаза льстеца, который в душе хранит гадости. Ну да пёс с ним. Кому какое дело до того, что он там думает? Это же всего лишь фотографии.

— Станьте-ка все ровно, обнимитесь, — сказал клоун.

Семья послушно выполнила команду. Правой рукой Чурбан обнял жену, левой — дочурку.

— Отлично, — сказал клоун. — А теперь внимание: сейчас вылетит птичка.

— Птичка! — повторила девочка и зажмурила глаза, зная, что никакой "птички" не будет. Вместо неё последует ослепительная вспышка света.

КЛАЦ!

— Готово. Меняемся местами. Давайте теперь папа с дочкой.

Гуталина отпрянула в сторону. Девочка прижалась тельцем к отцу и обняла его за ногу. Чурбан Поликарпович почувствовал слабое головокружение. Наверное, от жары.

КЛАЦ!

— Готово. А сейчас прошу обнять красавицу-жену.

— Сладенькая, отойди пока чуток, — обратился Чурбан Поликарпович к дочке. Гуталина окунулась в его объятья. Он встал сзади и положил руки ей на живот, а голову на плечо. И тут...

Нет. Показалось. Проклятая жара. Лучше б уж холодно было.

— Чудесненько, — проворковал клоун и нацелил аппарат. — Сейчас я вас поимею.

КЛАЦ!

И прибор выплюнул фотографию.

Клоун действительно ЭТО сказал? Или ему снова почудилось. Нет, сказал. Чурбан отчетливо слышал каждое слово. И в первый раз, когда он обнял жену, то была не галлюцинация. Клоун облизнул губы. Медленно. Как старый прожорливый кот.

— Воробушек, возьми малую, погуляйте где-нибудь.

— А? Что случилось?

— Мне надо разобраться с этим типом.

— Не поняла. А фотографии?

— Я заберу.

Не успел он это договорить, как клоун разразился истерическим смехом. Он буквально согнулся пополам, держа в одной руке снимки, а второй хлопая себя по ляжкам.

— Мама, смотри, дядя клоун пьяный! — хихикнула девочка.

— Уважаемый, — сказал Чурбан Поликарпович, — вы не хотите отдать нам фотографии?

Ноль внимания. Клоун хохотал, словно обкуренный подросток.

— Аллё, я с кем разговариваю?

Внезапно клоун замер. Лицо моментально посерьезнело. В глазах блеснула злоба.

— Вы — бабуины, — сказал он и, показав язык, пустился со всех ног наутёк.

— Твою мать, — прорычал Чурбан Поликарпович и побежал за ним. — Держите вора! ВОР!

Где-то в толпе мелькнула рыжая шевелюра. Клоун спустился в подземный переход и, лавирую между людьми, ускользнул на ту сторону дороги. Чурбан следовал за ним. Пот стекал со лба ручьями. Пару раз прихватило сердце. Пора завязывать с курением, подумал он, однако не остановился. Выскочив из перехода, он огляделся вокруг. Клоуна нигде не было.

— Скотина!

От досады он сплюнул на землю. Куда же он спрятался?

— Девочки, вы не видели клоуна? — спросил Чурбан у проходящих мимо малолеток.

— Я и сейчас его вижу, — сказала девушка с пирсингом и заржала, как лошадь.

Чурбан поспрашивал прохожих. Никто ничего не видел. Клоун с рыжими кудряшками? С черным "Полароидом"? В форме железнодорожника? Вы что! Псих.

Он остановился отдышаться. Впереди простирался огромный парк. Пожилой человек выгуливал собаку. На лавочке молодежь вкушала пиво и травила скабрезные анекдоты. Зелень. Кругом всё пестрило зеленым. Всё, кроме одного дерева. Что-то синее висело на нём.

Чурбан направился туда. Не доходя несколько шагов, он уже знал, что увидит. Синяя форма железнодорожника. Рыжий парик на ветке. Красный, как спелый помидор, нос, воткнутый в собачью "мину". И — хвала Иисусу! — три белые фотокарточки.

Чурбан поднял их и отряхнул от земли. Урод. Жалко, ментов по дороге не оказалось. Иначе бы он устроил этому "фотографу" курсы повышения квалификации.

Чурбан Поликарпович перевернул фотографии и внимательно посмотрел. На всех трёх запечатлены обезьяны. Две огромные, как гориллы, и одна маленькая, будто макака.