Станционный смотритель

“Станционный смотритель”

“...уж я ли не любил моей Дуни?”
А. С. Пушкин.
“ Станционный смотритель”

На железнодорожную станцию старик Евтеев ходит, как на работу. Каждое утро, - зима ли, осень, а только в семь утра он тут как тут. В руке неизменный портфель, в котором завтрак и обед, и еще всенепременный мерзавчик, одет неказисто... Бедно даже одет, скажем прямо. Сядет на ска-мейку рядом с газетным киоском, примет сиротскую позу, и ждет-поджидает очередную жертву. Рядом с киоском, - потому как знает, паразит, что пассажиры с проходящих поездов непременно подойдут. Купить чтиво какое, чтобы хоть как-то скрасить томительную дорожную скуку. Впрочем, такие пассажиры Евтеева не интересуют. Они что? - купили себе газетку или целый пук таковых, и обратно в свой поезд. Нет, с такими кашу не сваришь.
Старика Евтеева интересуют другие пассажиры. А именно те, что ссаживаются на станции с целью пересесть на другой поезд. Станция-то узловая. Вот у этих - времени не сказать, чтобы пруд пруди, а как раз столько, сколько нужно старику. И поговорить - выговорится, но и так, что бы более близкое знакомство завести, - не получится. Самая середина, словом.
Вот, к примеру, один из таких разговоров. Не то чтобы показатель-ный, но и не без того. Но покамест оставим старика на скамейке, пусть себе сидит-дожидается, очередную жертву высматривает.
...Что-то ближе к обеду на станцию прибыл пассажирский состав. Диспетчер прогнусавила маршрут и номер поезда, объявила время стоянки, перрон заполнился пассажирами... Как раз стоял теплый летний день, редкий в своем великолепии. И станция, старенькая, неухоженная, давно без ремонта, как-то умилительно смотрелась в этот день. Взглянешь - на душе тепло. А почему - непонятно. Палисадничек запущенный, со скошенным штакетничком... Скамейки парковые, каких, должно быть, нигде уже нет... Три или четыре барбоса беспородных лежат в пыли, на солнышке греются... Все милое, доброе, уютное. Жить бы и жить в этой тиши!
Среди прочих пассажиров на перрон сошел крепкий, плечистый па-рень в джинсовой куртке, с большой дорожной сумкой в руке. Ничем, как будто, собой неприметен был этот парень, но старик Евтеев сразу же выделил его из прочих пассажиров.
Парень подошел к газетному киоску, купил несколько газет и журна-лов, затем посмотрел на часы, вздохнул, огляделся, и присел на скамейку рядом со стариком Евтеевым. Зашуршал газетами. Старик Евтеев выждал положенное время и спросил:
- А ты, к примеру, сынок, далёко едешь-то?
Парень покосился на старика, смерил взглядом.
- На кудыкину гору, отец, - ответил неприветливо.
- Это где же такая? – как бы и не заметив подвоха, поинтересовался Евтеев.
- А то не знаешь? - парень отвернулся, показывая, что разговор на этом закончен. Но это он рано обрадовался. И не таких старик Евтеев на крючок цеплял, психолог он доморощенный.
- А закурить, сынок, у тебя случайно не найдется?
Парень вздохнул, но пачку старику протянул.
- Спасибо, сынок, - поблагодарил Евтеев, вынув сигаретку. - Слава Богу, мир не без добрых людей... А можно две, сынок? Со вчерашнего дня, знаешь, не курил. Да и... Не кушал тоже... - добавил он полушепотом, принимая скорбный вид.
- Бери... - расчувствовался парень (он покраснел, поморщился, на старика взглянул внимательно). - Тоже поезда ждешь, отец?
- Какой там поезда! - махнул рукой старик Евтеев. - Со вчерашнего вечера здесь сижу. Ночевать мне негде было, сынок...
- Это как же? - озадачился парень. - Билетов нет? Или денег?
- Здешний я, сынок... Так что билет мне ни к чему.
- Бомж, что ли? Непохоже, вроде...
- Бомж не бомж... А скоро им стану, сынок, - ответил старик Евтеев и вдруг надрывно воскликнул: - Думал ли я, что на старости лет... И кто - дочь родная!
- А что - дочь?
Но тут старик Евтеев взял паузу.
- Подожди, сынок... Тяжело. Правда. Выкурю сигаретку...
И закурил, как курят, когда обдумывают что-то очень тяжелое. Как раз прошел мимо милиционер из здешнего линейного отделения.
- Что дядя Вася, опять? - спросил он, останавливаясь перед скамей-кой.
- Опять, - ответил старик Евтеев, глядя себе под ноги.
- Ну, ну... - непонятно сказал милиционер. Затем глянул на парня с каким-то, опять же, непонятным выражением глаз, и пошел дальше.
- Видал? - сказал старик Евтеев, кивнув головой вслед милиционеру. - Я ведь не в первый раз уже здесь ночь коротаю... Знают меня. Тяжело, сынок.
- А что случилось-то? - поторопил парень. - Что?!
- Подожди, сынок... Тяжело.
Теперь парень глядел на старика уже не так, как вначале разговора, а с сочувствием. Старик Евтеев еще с минуту курил, вздыхал, потом аккуратно затушил окурок, положил в карман. Помедлив, глянул на пассажира таким взглядом, точно примеривался, - рассказать или нет о своей беде?.. Затем все-таки решился.
- Тебя как зовут, сынок?
- Александр... Саша.
- Вот так-то, Александр, оно в жизни бывает... Всю жизнь, можно сказать, на нее положил, и вот она чем отплатила... Отцу родному!
Старик Евтеев склонил голову, тяжело качал головой... Потом сказал:
- Может, сынок, в кафе зайдем? Здесь кафе есть, прямо на станции. У меня бутылочка в портфеле, там разрешают... Если, конечно, время у тебя терпит. И если не побрезгуешь.
Парень подумал, кивнул головой согласно.
- Хорошо, отец. Есть у меня два часа в запасе. Только пить я не буду. Не люблю в дороге.
- Да мне только для поддержки, сынок! Я ведь и сам небольшой любитель этого дела. Просто... Тяжело мне сегодня, сынок. Понимаешь, - тяжело!
Они встали со скамейки, и старик Евтеев повел парня в кафе, где “разрешают”.
В кафе старика Евтеева, похоже, знали. И встретили почему-то неприветливо... Парень, впрочем, этого не заметил.
Они сели за столик в углу, парень заказал комплексный обед, достали “заветную”... Когда старик Евтеев поднес горлышко бутылки ко второму стакану, парень воспротивился было, но потом махнул рукой, - мол, чего уж там... Лей!
Выпили, закусили... И старик Евтеев стал рассказывать горестную свою сагу, из которой выяснилось следующее.
Жена старика Евтеева умерла при родах. Но ребенок, девочка, - выжил. Ради нее-то, собственно, старик Евтеев остался жить на этом свете. Потому что жену свою любил он до беспамятства, и как жить без нее - не знал. Но ведь - долг. Ребенка круглым сиротой оставить, - у кого же рука подымется? А так - наложил бы старик Евтеев на себя руки. Так тяжело, почти невозможно было жить ему без жены.
Как он жил эти двадцать пять лет, это отдельная история. Трудно жил. Нет, в материальном отношении, слава Богу, нормально жил. Как все. Не хуже, и не лучше. Страна была другая, люди другие... Все - другое. Но вот память о жене... Ни дня не проходило без воспоминаний о ней. Ночами приходила она к нему, и тогда просыпался старик Евтеев в слезах.
- Понимаешь, сынок! И вроде - мужик, и вроде - негоже мне, а плакал во сне!
- Ну... - парень замялся. - Еще по одной, отец?
- Давай...
И только девочка спасала старика Евтеева, уменьшенная копия своей матери. Глянешь на нее, бывало, и легчает на душе... Девочка росла умни-цей, такая пригожая, ласковая, трудолюбивая... Словом, вся в мать, покой-ницу. Не только сам старик Евтеев, но и соседи на нее не могли нарадоваться. С десяти лет дом держался на ней. Постирать, приготовить, прибраться - все она.
Все было хорошо, пока не появился зять. А зять, он из этих, из “но-вых русских”. Так-то оно ничего, но вот дом... Дернул черт старика Евтеева дать согласие на постройку нового дома на своем участке, взамен старого. Ну, построили дом, все хорошо. Не дом, - особняк. Ажно в два этажа!
- Понимаешь, - в два! И комнат - целых восемь! И еще - веранда с отоплением! Там даже зимой жить можно! А мне много ли нужно, старику?! Уголок выдели... А питаться я и сам могу, пенсию заслужил!
- И что - погнали?! - понял парень.
- Да... - признался старик. – Иди, говорят, отсюда, старый. Иди, куда хочешь!
Долго молчали. Парень сидел, опустив голову, весь красный, кулаки сжал тугие.
- И вот... - нарушил молчание старик Евтеев. - Сам видишь, к чему я пришел. И ладно бы, кто другой... А то - дочь родная!
- А может, еще уладится, отец? - спросил парень.
- Ты их не знаешь, сынок... - тяжело вздохнул старик Евтеев. - Как она изменилась, когда спуталась с этим... Породил змеюку! Иной раз, - веришь, нет?! - а хочется прямо, как Тарас Бульба сказать: я тебя породил, я тебя и убью!
- Ну, отец, это уже того... Это лишнее. За это срок тебе припаяют. А жизнь...
- А на что мне такая жизнь, сынок? - перебил парня старик Евтеев.
- Ну, беспредельщики! - воскликнул парень. - А может, помочь, батя? А то я могу. Ребята у меня знакомые есть. Подъедут, разберутся, ты только скажи.
- Дочь родную? Да нет, сынок, спасибо... Все, пошел я.
Старик Евтеев некрасиво взрыднул, быстро поднялся.
- Подожди, отец...
Старик остановился.
- Вот тебе, - остановил старика Евтеева парень, и сунул ему деньги.
- Нет, не возьму, сынок.
- Бери, говорю, батя! Бери!
Старик Евтеев помялся, но деньги все-таки принял.
- Ну, прощевай, сынок. Спаси тебя Господи! И... И спасибо, тебе, что выслушал старика. А то ведь, - один совсем, выходит, остался. Дружки мои приятели все померли... Не то, что поговорить, - даже выпить не с кем.
Повернулся старик Евтеев, вышел из кафе и побрел себе со станции... А парень долго сидел в задумчивости. Только когда диспетчер прохрипела о прибытии на станцию нужного ему поезда, он очнулся, и пошел на перрон. Но и там в поезд он сел не сразу, а долго стоял, размышляя
...Вот чем занимается старик Евтеев на станции. Сердобольные пасса-жиры, бывает, нет, нет, да деньжишек ему подкинут. Как этот парень. А один из проезжих оказался адвокатом, и так проникся сочувствием к беде старика, что написал заявление, и обещал всяческое содействие в деле. А еще было, что один из слушателей чуть было не рванул со станции морду бить евтеевскому зятю, нехорошему человеку. С большим трудом смог ос-тановить его старик Евтеев... Впрочем, остановимся.
Остановимся. Потому как самая соль заключается в том, что нет всего этого. То есть, нет, все, вроде бы, в наличии. И дочка у старика Евтеева есть, и зять, и дом двухэтажный, зятем построенный. (А жены действительно нет. Померла она. Но только не при рождении дочери, а два года назад.)
Но! Дочка - красавица и умница, и такая добрая, что прямо оторопь берет, - можно ли быть таким добрым в наше злое время? Да и зять, надо признать, хоть и бизнесмен, а человек положительный. К тестю своему, во всяком случае, он относится, как и не всякий сын к отцу родному... Живет старик Евтеев в том дому, как у Христа за пазухой. И вот на тебе! Отплатил, что называется.
Конечно, когда слухи о том, чем занимается старик Евтеев на станции, достигли ушей дочери и зятя, произошел небольшой скандальчик, не без того. Понятное дело, что дочке с зятем обидно: они для отца все, а он им вона какую подлянку кинул. Но старику Евтееву хоть бы хны и как с гуся вода: каждое утро - шасть за порог, и, знамо дело, на станцию.
Да и поселковые, как только прознали обо всем, старика стыдили и призывали. Они же знают, - все у него дома тип-топ. Зятя, к слову, в посел-ке уважают. Он хоть и из “новых”, да не из тех. Всего своим трудом и усердием достиг. Если помочь кому - никогда не откажет. Но тоже все без толку. Поселковых старик Евтеев даже не слушает. А если допекут, то и сцену закатить может, на это он мастер.
И милиционеры из линейного отделения давно уже махнули на старика рукой. А раньше, бывало, подходили, и даже пытались гнать. Но вот именно что - пытались. С таким сладить, - поди, попробуй! Такой скандалище закатит, что маму родную не узнаешь!
Это, кстати, они старику Евтееву такое прозвище дали – «станцион-ный смотритель». Эрудиты хреновы. Как будто делать им больше нечего.

*******