МАКИНТОШ. Из книги "Собака из далёкого детства"

МАКИНТОШ







Макинтош – единственная вещь Валькиного отца, которую тот никогда не надевал. По крайней мере, видеть его в ней Вальке не приходилось.
Его отец всю жизнь проработал башмачником на станции «Пермь-сортировочная». Здесь он прослыл незаменимым Петровичем. Уважаемым Петровичем.
Семья Петровича, как гроздь уральской рябины, состояла из одиннадцати детей. При разнице в возрасте между старшим и младшим ребёнком в девятнадцать лет. Такая многочисленная семья по городским меркам была редкостью. Подобный феномен (это слово любили употреблять многие) стал возможен благодаря неиссякаемой любви отца к их матери на протяжении всей жизни.
Однажды мама Вальки чуть было не умерла, делая аборт. Тогда отец запретил ей раз и навсегда впадать в этот тяжкий грех.
Об этом Вальке поведала Кока, когда он гостил у неё в Азии в период школьных каникул. Его крёстная мать решилась рассказать подробнее о его родителях, когда он только начал что-то соображать о взрослой жизни. Её откровения в один из вечеров предполагали задать основной вопрос, который Валька нет-нет да и хотел озвучить не однажды: «Почему в нашей семье столько детей?»
Повествуя о семье младшей сестры, Кока тем самым отвечала на главный вопрос Вальки. При этом она вновь коснулась позиции отца, Николеньки. Именно так крёстная трепетно величала его все эти годы.
– Тогда, Валечка, твой отец Николенька и изрёк для нас, своего тогдашнего окружения, а получается что и для вас, его детей, фразу, достойную мужчины с большой буквы. Он дословно сказал твоей матери следующее: «Любимая моя, больше никаких абортов! Сколько будет детей – все будут нашими!» И как отрезал.
Он умел быть, несмотря на доброту и, я бы сказала, мягкость, жёстким и непреклонным, если, не дай Бог, это касалось здоровья твоей матери! Так он любил свою Любушку. Берёг её. Заботился о ней, и молился на неё, как на святую.
Поэтому после решения, которое принял он, мать твоя и рожала одного за другим…
Естественно, денег семье хронически не хватало. Немногословный отец Вальки, в глазах которого лежала постоянная озабоченность, связанная с пропитанием семьи, опередив время, одним из немногих в посёлке познал принципы капитализма.
И даже книга у него появилась странная – «Капитал». Автор её, Карл Маркс, смотрел на всю их большую семью сквозь свою богатую бороду.
Следом в лексиконе этой семьи появилось загадочное слово «ломбард». И у детей это слово стало ассоциироваться с вкусной едой и сладостями.
Отец Вальки всегда сам аккуратно укладывал в белоснежную простыню это пальто, называемое не менее сладко макинтошем, прежде чем отвезти его в ломбард. Оно было светлым и блестящим. И его дети были уверены в том, что оно, к тому же, было самым моднячим. У этого пальто была ещё одна особенность: оно всегда пахло нафталином.
Если отец Вальки готовил его, значит, в этот день непременно будет праздник желудка. И все дети от мала до велика с нетерпением ждали его возвращения из города.
– Ломбард… слово-то какое! Люся, а что означает это слово? – спросила старшую сестру Галина.
После похода в библиотеку Люся просветила всех, кто жаждал знать об этом. А жаждали все!
Однако в переводе слово «ломбард» теряло благозвучность. И звучало как-то казённо: «кредитное учреждение». Первоначально это была ссудная касса, созданная в 15 веке во Франции ростовщиками из Ломбардии.
– Умные ребятки, которые ещё в то время подумали о нас! – сострила Нина.
– Они ссужали деньги, – продолжала читать Люся, – под залог движимого имущества…
В СССР не было капиталистических отношений, но одна запятая всё-таки осталась, которая и помогала отцу Вальки кормить его многочисленную семью. Ораву, как любила говорить их мама, вторя мужу. Этой запятой и был ломбард, предоставлявший ссуду под залог предметов личного пользования. А макинтош и являлся этим предметом. Но в этом понятии Валька разобрался окончательно, только когда подрос.
Макинтош, оказавшийся шотландским химиком, который изобрёл эту ткань, стал для них и вовсе родным, четырнадцатым, так сказать, членом семьи. Хотя его никто никогда не видел, даже на картинке.
Но его изобретение в этой семье чтили, как само пальто, которое постоянно хранилось в ломбарде. И всего несколько дней – дома, в шкафу, в спальне родителей. Макинтош.
– Наш кормилец! – не раз восклицал Валька.