Трофей

Он выбрал меня среди тысячи других женщин: более стройных, более умных, более сексуальных. В неравном бою я победила и забрала свой приз – ЕГО! Я считала себя недостойной подобного счастья и каждое утро, открывая глаза и устремляя взгляд в небо, с пристрастием говорила «спасибо!» - тому, кто дал мне возможность просыпаться рядом с лучшим мужчиной на земле. Я писала пронзительные письма Богу со словами благодарности, возвышенные и лиричные. Одну такую оду моему бескрайнему и совершенному счастью нашел ОН. Смеялся и подтрунивал. Но не возгордился. Наоборот, еще больше любил меня за наивность и детскость.
Я упивалась секундами, минутами и днями, наблюдая за тем, как ОН существует.
- Зачарованная, - с улыбкой шептал ОН, уловив мой жадный взгляд.
- Околдованная, - отозвалась я и начала петь старую песню, услышанную в детстве – ее почитали мои предки и характеризовали, как гимн искренней любви мужчины к женщине.
Я научила его свистеть и смеяться со звуком, играть в «резиночки» и во время прыжков на скакалке перекрещивать руки.
- Моя дурочка, - говорил ОН совсем необидно, сетуя на то, что я не взрослею. Своим друзьям поведал, что хочет жениться на самой удивительной девчонке на свете. Именно девчонке, слово «женщина» ОН никогда ко мне не применял. А однажды я написала на его спине целый куплет моей любимой песни. На следующий день мы пошли в караоке, и он обнажил свой торс, чтобы я правильно спела слова. Наши друзья поставили диагноз – сумасшествие, но я-то видела в уголках их глаз лучики зависти, хорошей доброй зависти и тоски по глупостям, которые взрослые люди не могут себе позволить, когда им глубоко за двадцать.
ЕГО интрижка на работе – это было не в серьез. Я должна была понимать, что победив в войне однажды, я не застрахована от поражений в перспективе. Должна была ощущать сквознячок возможности того, что могу потерпеть крах в отношениях.
Искушение – оно сиюминутно и повсеместно. Как объяснить кошке что свежайшая и вкуснейшая сметана на блюде не предназначена для ее желудка и ей необходимо пересиливать слюноотделение, захлопнув свою маленькую пасть и укрывая в ней свой шершавый язык.
- Пейте валерьянку, - спокойно произнесла я, глядя в глаза сопернице, и ушла. Ее взгляд прилип к моей спине, мне было непросто его нести до двери. Оказавшись на свободе, я выдохнула, но не заплакала, а улыбнулась. Солнце щекотало мои ресницы, горячие объятия полыхающего на небосклоне круга, как понимание друга согрело мою покрывающуюся плесенью душу.
Если бы ОН выбрал ее, я бы заставила себя принять эту информацию. Ведь бескорыстно любящий отпустит того, кто не имеет возможности и душевных ресурсов быть рядом с тем, кто чужд. Нет ничего страшнее, чем сдерживать рвотные позывы, изображая безграничное счастие бытия в присутствии человека, не вызывающего в тебе теплые эмоции.
Я готовила себя к важному разговору, мучилась и не спала несколько ночей. Рассматривала его умиротворенное лицо, подсвеченное поглядывающей сквозь полупрозрачную занавеску луной, и представляла, как проснусь однажды одна. Это было несовместимо с моей реальностью. Едкие мысли изжигали мое сознание. Сердце тревожилось и тосковало, стуча так громко, словно внутри меня был барабан. «Бум-бум-бум!» - строго вопил инструмент. «Решать – говорить - понять», вторила я ему.
- Ты бледна, - осторожно произнес ОН. – Ногти грызешь – плохая привычка.
Я кивнула и выдавила что-то наподобие улыбки - сыграть радость у меня совсем не получилось. Как хорошо, что я оставила в детстве мечту о становлении актрисой! Дурной актрисой быть ни к чему. Лучше быть хорошим правонарушителем и с шиком сидеть в тюрьме, но делать жалкую пародию на эмоции человека предавая органику – это неправильно. Мое оцепенение вызвало у него беспокойство. Над его бровями появились две вертикальные черточки, ОН думал о чем-то и не решался задавать вопросы. Мне показалось, что его черепушка от мыслей шевелиться, как живот беременной женщины, в котором растущий младенец напоминает о том, что почти готов покинуть свое убежище и громко оповестить весь мир о своей претензии на место в истории человечества. Мать радостно улыбается, бережно поглаживая колышущуюся выпуклость. «Не бойся, я с тобой» - так можно озвучить бережные касания. «Бойся, я могу не быть с тобой» - так можно обозначить результат нашей долгой беседы о том, что случилось вне совместной жизни…
Всегда есть выбор. У каждого. Нужно выбирать то, что принесет благодать в ваш индивидуализированный мир. Не надо бояться причинить боль. Сделать выбор и поставить в известность – это честнее и лучше притворства. В этой схватке обязательно быть жертве – такова реалистичность нашего выживания: кто-то кого-то чем-то за что-то…
ОН плакал и просил прощения, потому что испугался потерять меня навсегда. Не могу сказать, что это меня порадовало. Слезы мужчины, как вонзающиеся иголки в сердце - ошеломляюще больно. Страшно коснуться мокрого лица и почувствовать бездонную слабость сильного человека.
Следующий пункт жизненного сценарного плана - возобновившиеся восхваления небесам и ритуал погребения обид. Навсегда. Чтобы не вспоминать и не помнить. Смириться, как со случившейся простудой, вылечить ее и позабыть о ней, в дальнейшем усердно заботясь о своем здоровье, дабы не тратиться на платки в будущем, в счастливом будущем…
……………
Уход из жизни – это так естественно, пока не касается нас лично.
«Неизбежны смерть и налоги», - цитата из какого-то фильма. Неизбежны, неотвратимы, отвратительны. Дань неведомо кому. Хотя – ведомо кому…
Смерть ближних – нокаут эгоистам. Я не могу дышать без НЕГО! Жить – могу, дышать - нет. И спать. Хочу заснуть, но не получается.
Я – улитка. Закрыв окно плотными занавесками, и не отслеживая, что творится вне моего жилища, я вынуждена влачить свое существование перелистывая книгу, на страницах которой наши с НИМ будни. Точнее наши праздники. Ведь каждый день, проведенный с НИМ, был настоящим праздником. Беспощадное налогообложение на уход любимого человека – отдаю чувства и воспоминания. Система мироздания беспощадна - сквозящая дыра в моем теле. Навсегда?
Я хотела его ненавидеть. Обзывала всякими нехорошими словами, убеждала тишину в моем доме, что ОН предатель. В отместку изрезала все фото, на которых ОН был запечатлен, но душа моя билась внутри, причиняя боль всему организму.
Я слышала, что перед уходом в иную реальность – назову это так - человек как бы прощается, расставляет акценты и красиво идет за горизонт своей жизни. И еще последние моменты его присутствия на планете якобы ощущаются теми, кто им дорожит. Я ни черта не ощутила! Накормила обыкновенным завтраком и проорала в форточку на весь двор «до вечера!» – все как обычно. Вечером звонок и бездушный голос сообщил про аварию…
Отчаянье – это онанизм души. Бесконечное и механическое совокупление с самим с собою. Что делать, когда день бесконечен? Как упразднить потемки не в комнате, а в душе? Где искать живительный источник, который возродит желание улыбаться? Как сделать так, чтобы буквенные советы пишущих и знающих толк в душевных страданиях людей помогали? И, в конце концов, каким образом умудриться не изобретать новые проклятия для того, кто сидит высоко и предопределяет судьбу копошащихся в событиях и фактах людишках?
С НИМ ушла целая эпоха моего летоисчисления под названием «любовь». Дважды такую лавину чувств не пережить. Разве возможно второй раз родиться?
«Холодно, холодно, холодно… Страшно, страшно, страшно…» , - цитирую кого-то, дрожа всем своим существом. Чтобы что-то менять, нужно обладать сильным характером. В моем субтильном теле он не прижился, и я зависима от эмоций и чувств. От всякого рода глупостей в виде прекращения жизненного цикла меня отгораживает важная формальность… Бездушно говорить «формальность» о маленьком человечке, развивающемся внутри меня. Не могу пока привыкнуть и смириться с этим фактом, потому что не представляю воспитание плода безграничной любви в одиночку… Знаю, моя холодность растает при новых ощущениях, воссоздаваемых пульсирующей жизнью и своими движениями маленький человечек заставит меня поверить в то, что есть смысл в продлении моего существования.
Жду и мечтаю о встрече с тобой, малыш. Пожалуйста, будь похож на главный трофей моего жития – на твоего папу. Возроди меня и позволь любить тебя также нежно и трепетно, как ЕГО. Хотя, боюсь я буду обрушивать на тебя двойную лавину любви… За себя и за того парня…


Цикл рассказов "Он и Она. Хроника отношений". История третья.
Автор фото Юлия Сульженко