Куда уходит время

Святочный рассказ



Такой фантастический пейзаж на этом участке дороги можно увидеть только зимой и только ранним пасмурным утром. По обе стороны от шоссе лежит пустая, ровная, как покрывало, степь. А в дымном предсолнечном полусвете небо и снег одного цвета. Глазу не за что зацепиться, и он проваливается в эту голубовато-серую беспредельность…

Среди пассажиров большого междугородного «Икаруса», пытавшихся добрать кусочки сна в дороге, бодрствовали только двое – парень и девушка, сидевшие где-то в середине салона. Девушка с любопытством новичка смотрела в окно, а парень украдкой разглядывал её.

- Вы в первый раз едете? – спросил он в надежде познакомиться.

Девушка оторвалась от своего занятия и оглянулась. На вид ей можно было дать не более двадцати лет. Округлый подбородок; тонкие черты; длинные светло-русые волосы собраны на затылке в «хвост». Большие прозрачно-голубые глаза в обрамлении густых ресниц смотрели вполне дружелюбно. В салоне автобуса было натоплено, девушка раскраснелась, и этот жаркий румянец был ей к лицу.

- Да. В первый раз, - с расстановкой ответила она, но встречного вопроса не задала, поэтому спросивший сделал вывод, что не в её правилах завязывать светскую беседу с незнакомцами.

- В Таганрог - домой или в гости? – тем не менее, продолжил он расспрос, теперь уже открыто заглядывая ей в лицо.

- Домой. А вы?

- В командировку.

- Что же вас в командировку перед самым праздником отправили? – спросила незнакомка и одарила его приветливой улыбкой. Она тоже смотрела прямо ему в глаза.

- Я должен был ещё два дня назад лететь, да вот беда, билета на самолёт не достал. Поэтому пришлось - автобусом.

- Вот и у меня та же история, - охотно начала рассказывать девушка. - Я раньше всегда самолётом летала. Учусь в Волгограде, а родители живут в Таганроге. Вообще-то я не собиралась домой. А тут вдруг все друзья разъехались. Не встречать же Новый год в одиночестве? Поэтому в последний момент надумала, а билета на самолёт не купишь... Говорят, надо было заранее...

Похоже, что в предвкушении скорой встречи с родным домом настроение у неё было самое радужное.

Они ещё побеседовали на разные темы, как вдруг автобус чихнул, зафыркал и остановился.

Водитель выпрыгнул на дорогу, но вскоре вернулся, разбудил напарника, и они вдвоём принялись копаться в двигателе.

Когда шум мотора внезапно смолк, салон наполнился многоголосьем. Послышались недовольные возгласы:
- Ещё не хватало!..

- Ну, как всегда!..

- А у них без этого ни один рейс не обходится. Вы не знали?..

- Кто мне ответит: я сегодня доберусь-таки до дома?..

- Что-то случилось. Интересно, это надолго? – изобразив удручённость, поинтересовалась девушка у своего попутчика.

Ясность внёс вскочивший на подножку автобуса водитель. Он взял микрофон и, повернувшись лицом к пассажирам, объявил:
- Граждане, прошу минутку внимания. Небольшая техническая неполадка. Чтобы её устранить, потребуется время. Но я вам гарантирую, что до Нового года мы с вами точно прибудем в пункт назначения.

Девушка нервно взглянула на свои часики. До Нового года – о, ужас! - оставалось чуть более пятнадцати часов!

- Шутник, однако, наш водила, - сказал парень.

- Если кому срочно надо по нужде или просто проветриться, попить чайку, перекусить, то в двухстах метрах впереди имеется неплохое кафе, - продолжил свою речь водитель. - Можете переждать там, мы вас оттуда обязательно заберём. А не хотите, так оставайтесь на своих местах.

- Ну, вот невезуха. До Таганрога всего-то часа два езды осталось... Кстати, меня Сергей зовут, а вас?

- Лена.

- Что, Лена, может, прогуляемся?

Лена была отнюдь не против. Ночь в дороге ей показалась сплошным мучением. В салоне было нестерпимо душно; попахивало соляркой, нагретой пылью, выхлопными газами - всем понемногу.

Кроме того, ей импонировала раскованность в общении её нового знакомого.

Она застегнула дублёнку и накинула на голову капюшон. Бочком, стараясь не задеть пассажиров, они вдвоём пробрались к выходу.
Желающих прогуляться в столь ранний час по занесённому снегом шоссе нашлось не так уж много: кроме них, ещё двое мужчин и семейная пара с девочкой.

Лена и Сергей неспеша пошли по обочине.

Трасса в этом месте проходила вдоль насыпи железной дороги. Было пусто и тихо, только под ногами похрустывал снег. Однако вскоре вдалеке показался огонёк, и послышался характерный стук. Навстречу шёл поезд.

Когда состав поравнялся с молодыми людьми, какой-то тяжёлый предмет упал в снег невдалеке от них.

- Ну, дают люди! Совсем с ума сбесились! Так и убить недолго, - возмутился Сергей.

Лена посмотрела туда, где в сугробе что-то темнело. Ей показалось или оттуда действительно раздался звук?

Спустя пару секунд её сомнения развеялись. Это была большая спортивная сумка. Из неё отчётливо слышались всхлипы и приглушённое «уа», которое ни с чем не спутаешь. Так кричат только новорожденные.

Сергей сообразил быстрее Лены. Он рванул «молнию» на сумке и извлёк завёрнутого в окровавленную простыню ребёнка. На его неестественно большой, багровой от натуги голове отчётливо выделялись оливкового цвета струпья. Когда его взяли на руки, младенец зашёлся плачем.

Лена подавленно молчала, не смея подойти, и только смотрела во все глаза, покусывая губы и теребя пальцами бахрому шарфа. Она впервые в жизни столкнулась с таким чудовищным преступлением. Это было непостижимо.

Пока смысл произошедшего доходил до неё, Сергей стянул с себя куртку-«аляску», оставшись в тонкой водолазке, и укутал в неё младенца. Он действовал чётко и расторопно.

Опомнившись, Лена размотала с шеи свой шарф и завязала его крест-накрест поверх куртки, тщательно подоткнув полы.

- Ужас какой, - несколько раз повторила она. – Как же он так? В окно?

- В смысле – в окно? Лена, вы что, на самом деле думаете, он мог сам выпасть в окно?

Сергею было всё ясно с первого мгновения. Не выпал, а выкинули. Какая-то гадина – пассажирка поезда, родив, решила таким изуверским способом избавиться от ненужного ей приплода.

Первым их побуждением было броситься назад к автобусу, ведь они успели отойти недалеко. Но чем там помогут? Можно добежать до кафе и вызвать «скорую». Наверняка там должен быть телефон.

Но Сергей и этот вариант отверг, как не самый удачный.

- Пока их дождёшься... Выход один, Лена, – ловить попутку и везти его в город самим.

На дороге, как нарочно, не было видно ни одной машины.

Видя, что Сергея от холода пробирает дрожь, Лена, сказав ему: «Не смотрите», - сняла с себя дублёнку, положила её на снег и стянула через голову свитер, оставшись в белом лифчике. Раздеваясь, она немного замешкалась, так как висевший на шее маленький золотой крестик зацепился за ворот.

Он хотел сказать ей, что такой альтруизм ни к чему, но она опередила его.

- Вот, возьмите, - сказала она и протянула свитер Сергею, после чего надела дублёнку.

Сергей спорить не стал, передал ей укутанного в куртку ребёнка и быстро натянул поверх водолазки свитер. Бледно-розовый, из мягкого пушистого мохера, он хранил девичье тепло и у ворота пах нежными духами.

- Спасибо, тёплый какой! Сами вязали? – из вежливости поинтересовался Сергей.

- Нет, мама.

На дороге показалась легковушка.

Сергей проголосовал, и непрезентабельного вида «москвичонок» послушно остановилась. Парень быстро поговорил с шофёром, подозвал Лену, и они сели на заднее сидение.

Младенец, который всё это время надрывался истошным плачем, на руках у Лены внезапно успокоился и затих.

Водитель – деревенского вида пожилой субъект с мясистым носом и кустистыми бровями на загорелой морщинистой физиономии – кивком поприветствовал Лену.

- Молодёжь, а куда вас в Таганроге доставить?

Лена промолчала, а Сергей сказал:
- В детскую больницу.

Потом уточнил:
- Ближайшую.

И повернулся к склонившей голову Лене.

- Что вы там шепчете, Лена? Молитву, что ли, читаете?

- Только бы он выжил, - повторила она погромче специально для него, а потом добавила: - Я никакой молитвы не знаю, а то бы читала.

- Выживет, куда ж он денется. Что же вы крестик носите, а молитв не знаете?

- Крестик просто так, для красоты.

Девушка немного отогнула край куртки. Младенчик мирно спал. Веки его чуть заметно подёргивались.

- Интересно, кто это – мальчик или девочка?

- Пацан, - Сергей наклонился, разглядывая детскую рожицу. – Вон какой носяра! Лена, жаль, мы с вами ту сумку не додумались с собой взять.

- А зачем она нам?

- Как зачем? В милицию сдать. Это же вещдок. Чтобы ту гадину, мать его, проще было найти.

– Найти? Зачем?

- Чтобы отдать ребёнка назад. Шучу, конечно. Какая ж она мать? Да и кто ей отдаст? Не исключено, что её вообще не найдут.

Лена едва не плакала.

Чтобы её отвлечь, увести разговор в другое русло, Сергей спросил:
- У вас в автобусе вещи остались?

- Да. Сумка.

- А в сумке есть что-нибудь ценное?

- Да так. Одежда.

Она подумала о платье, купленном к Новому году, о предстоящем празднике в кругу семьи, и всё это показалось ей вдруг таким несущественным и малозначительным. Вот ведь как бывает!

- У меня тоже там сумка. Не беспокойтесь. Думаю, никуда наш багаж не денется. Заберём в целости и сохранности.

Шофёр помалкивал, хотя было видно, что он с интересом вслушивается в их разговор.

Вскоре въехали в город. У прохожего спросили о ближайшей больнице.

Небольшой двухэтажный корпус больницы, окружённый по периметру деревянной галереей, смотрел окнами на бульвар, через который был натянут красочный плакат, возвещающий: «С Новым 1986 годом!»

В белом, бесконечно длинном больничном коридоре они передали новорожденного в руки дежурного врача.

И тут Лену прорвало безудержными слезами.

- Ну, вот и всё. Всё хорошо, Лена, не плачьте, - как мог, успокаивал её Сергей. - Его здесь спасут.

Но она плакала и плакала, ничуть не пытаясь сдержать себя...

* * *

Ранним морозным утром 31 декабря 2010 года, в день своего двадцатипятилетия, я ехал через погружённую в мягкий мрак заснеженную степь. На небе одна за другой гасли звёзды. Если долго всматриваться в бесконечную, плавно переходящую в небо гладь, то начинает казаться, что вот она – граница действительности. Дальше начинается непознанное. И именно туда, в эту вечность, как в воронку, утекает время.

Очнувшись от короткого сна, я смотрел сквозь запорошенное окно вдаль, насколько хватало глаз, и вспоминал недавний разговор с отцом.

- ...Денис, не понимаю я, почему вы с Настей не женитесь?

- Пап, отстань, на мозги мне не капай, а? Рано мне ещё жениться.

- Чего тянете-то? Ждёте, пока дети не появятся, что ли?

А потом я сказал такую вещь, которую нельзя было говорить ни при каких обстоятельствах, и в то же время я не мог не сказать, не мог её больше носить в себе, потому что она мучила меня всю сознательную жизнь.

Я сказал:
- Кто бы говорил, пап? Почему же вы сами с мамой сначала меня родили и только чуть ли не через год после этого женились?

И тогда он рассказал мне эту историю...

В предопределённость начинаешь верить тогда, когда не хочется верить в случайность.