Всё – на красное!

Всё – на красное!

В поисках всевозможных видов заработка прапорщик Дорошенко отличался особой дерзостью и цинизмом. И откуда только взялись в нем эти, в общем-то, нехарактерные для всего нашего воинства черты… Где подрастерял Женька Дорошенко оптимистичное восприятие окружающей действительности? Вряд ли кто скажет. Но факт остается фактом. Жизнь превратила прапорщика Дорошенко в законченного циника, в чем он сам, впрочем, ничего плохого не видел.
А началось все с кошки по кличке Клеопатра. Кошка с царским именем издавна жила при вещевом складе. Ловила мышей, снисходительно, с этакой царственной величавостью принимала продуктовые подношения от солдат и офицеров и совершенно не интересовалась засекреченной окружающей действительностью. В один прекрасный день кошка принесла потомство. Поскольку вещевой склад проходил по ведомству прапорщика Дорошенко, то и решение, куда девать стадо горластых царских отпрысков целиком ложилось на плечи прапорщика. При всем своем цинизме, топить котят Дорошенко не хотел. А время шло. Котята росли, и в здании склада уже запахло этим, ну знаете… ну, запахло, в общем. Помогла неприметная заметка в газете, совершенно случайно попавшаяся на глаза прапорщику. В заметке рассказывалось о редчайшей породе кошек – Британская вислоухая. Порода была настолько редкая, что на всей территории Советского Союза не значилось ни одного вислоухого представителя. Ну, как тут было не постоять за честь державы. Дорошенко заперся на складе и в течение двух часов, с перерывами на покаянные всхлипывания и распивание спирта для успокоения нервной системы, превратил клеопатрино потомство в вислоухих британцев. При помощи пассатижей. Или плоскогубцев, проще говоря. С первым подвернувшимся бортом Дорошенко отвез своих запредельно породистых котят в Свердловск, тогда еще не Екатеринбург, где и продал их какому-то новорусскому фанату редких кошек.
Оптом.
Всех пятерых.
За тысячу долларов.
Так был заложен фундамент, на котором Дорошенко собирался построить здание своей мечты. А мечта у прапорщика была. Не взирая, так сказать, на общий цинизм натуры, мечтал он, чего греха таить, как и все мы грешные, о вещах простых. Мечтал о большой куче денег, о путешествиях в далекие, украшенные пальмами и синими морями страны, о белом смокинге и океанской яхте с длинногрудыми и полноногими… нет, с полногрудыми и длинноногими, конечно же, красотками на борту… Особое место в здании прапорщицкой мечты занимал город Монте-Карло… Стучалась в мозг фраза: «Ставлю все на красное…» Дорошенко не до конца понимал эту фразу, но твердо знал, что при случае обязательно поставит ВСЁ… и непременно на «красное». А потом, после выигрыша… ну, конечно же, выигрыша, будет долго тянуть через соломинку жутко дорогое шампанское, естественно со льдом, из запотевшего стакана в компании таких же как сам прожигателей жизни, вяло поддерживая разговор о бегах и видах на урожай. Вот такая она – Большая Прапорщицкая Мечта. Да, бескрылая, да, приземленная, и все же – Мечта.
Большая.
Прапорщицкая.
Интересно все же, что, к чести его будь сказано, Дорошенко не ждал, что все это свалится на него неожиданно и сразу. Нет, он-то как раз и стремился заработать это все… А уже потом, поставить на «красное» и… ну, дальше вы знаете.
Ничто так не примиряет с собственной совестью, как процесс формирования начального капитала. Завесив те участки мозга, что отвечают за совесть и сопутствующие причиндалы вроде чести и собственного достоинства, плакатиком: «Цель оправдывает средства», можно дышать полной грудью и крепко спать по ночам, не мучаясь размышлениями о судьбах обманутых тобой ближних. Впрочем, прапорщик Дорошенко начал с дальних.
Порывшись на вверенном ему складе, Дорошенко извлек на свет божий несколько ящиков невесть откуда взявшихся (на воинском-то складе) обычных портновских сантиметров. Ну, знаете, матерчатые такие, полутораметровые. Сантиметры сразу же пошли в дело. Через два дня во всех окрестных газетах появилось объявление, в котором некая совместная чилийско-венгерско-российская фирма предлагала «самый точный тест на беременность», высылаемый наложенным платежом, по первому требованию клиента. Стоил тест недорого, цена его была вполне соизмерима с ценою бутылки водки. Купившие тест гражданки очень радовались, наверное, выудив из скромной бандерольки пресловутый портновский сантиметр, завернутый в красочную инструкцию. Инструкция предписывала ежеутреннее измерение талии клиентки, начиная со второй недели предполагаемой беременности. Если отмечалась подозрительно положительная динамика, инструкция предписывала немедленно обратиться к врачу «по профилю». (Честно говоря, Дорошенко не помнил, как пишется слово гинеколог.) Жаловаться на чилийско-венгерско-российскую фирму никто не стал. Потому как растрата пустяшная, во-первых. А во-вторых, куда жаловаться-то? В райком партии, что ли? Да и виновные, наверное, уже кто в Сантьяго, кто в Будапеште.
Вырученные от операции с тестами деньги, прапорщик Дорошенко ничтоже сумняшеся превратил в водку, а водку загнал по полуторной цене знакомому свердловскому таксисту.
Средств ощутимо прибавилось, хотя до достижения цели, сиречь реализации мечты, было все еще далеко.
Для организации следующей операции прапорщик посетил близлежащий леспромхозовский поселок Большие Юрчаки и имел продолжительную беседу с директором тамошней школы.
Школа в Больших Юрчаках – это отдельная песня. Детей школьного возраста в поселке не то чтобы не было вовсе, просто были они какие-то взрослые. Сызмальства приставленные к ремеслу, с «козьей ножкой» в зубах да с матерком через слово, десяти-двенадцатилетние добытчики вели абсолютно взрослый образ жизни. Рыбачили, мыли золотишко, заколачивая порой гигантские суммы, добросовестно пропиваемые единоутробными папами-мамами, братьями-дядьями. Но это – летом, а зимой, что ж, можно и поучиться, благо школа в поселке, не надо через тайгу, пугая волков, за десять верст бегать. Обучали в школе, ввиду дефицита преподавателей, всего нескольким предметам – рисованию, арифметике, ну и труду, куды ж без него. И, между прочим, никто не жаловался на скудность образования. Преподавал все эти дисциплины некто Петр Владимирович Воробьев, закончивший в невесть каком году Ростовский техникум прикладного искусства и объявившийся в поселке в незапамятные времена, отсидев положенную десятку по популярной в то время 58 статье. Сидел он, как водится, ни за что. Отчеканил вроде бы что-то не то, или из глины сваял… В общем, за искусство пострадал человек.
Беседа прапорщика с директором школы несколько затянулась, благодаря тостам и здравицам, но прошла в обстановке полного взаимопонимания. Результатом встречи явилось еще одно объявление, дошедшее даже до нескольких областных газет. На сей раз, колумбийско-австрийско-китайское совместное предприятие предлагало по не очень высокой цене прибор, позволяющий видеть сквозь деревянные перегородки, толщиной до 12 сантиметров. Прибор высылался по почте после предоплаты. Все было честно – прибором оказался детский коловорот с двенадцатисантиметровым сверлом, толщиной в десять миллиметров. Сверел других размеров в юрчаковской школе попросту не было.
Счастливые обладатели сверхоригинального прибора жаловаться тоже не стали, а неуемный бизнес-зуд в прапорщицкой душе уже готовился к новой затее.
Новый бизнес начал Дорошенко с петухов. Привез из каких-то далей двух невзрачных тощеньких петушков и пригласил всех юрчаковцев на петушиные бои. Вскоре выяснилось, что, во-первых – на пятьсот километров в округе конкурентов у прапорщицких петушков нет, а во-вторых, что тотализатор на петушиных боях приносит очень неплохой доход. Настолько неплохой, что прапорщик смог даже на арендованной у леспромхоза территории воздвигнуть небольшой теремок, в котором расположилось народное казино. За простыми столами из необрезной доски стояли специально обученные крупье, набранные из вольнопоселенцев. Играли за столами в буру, секу и подкидного дурака. То есть в подлинно народные игры.
Слава о казино быстро разлетелась по окрестностям. Большие Юрчаки становились новым Лас-Вегасом. Народ, что называется, пошел.
А еще были джинсы «Пирамида», в которые прапорщик одел половину Северного Урала и весь Южный. Джинсы эти были вообще-то недоразумением. Оказалось, что нанятый прапорщиком старик-закройщик знает только такой фасон, по выражению закройщика, «бруков» - «чтоб сверху просторно, а внизу строго». Просто так эти джинсы никто в здравом уме покупать не стал бы. Но Дорошенко напрягся и все придумал. Джинсы он обозвал «Пирамида» (потому что похоже), и сам придумал слоган для продажи: «Клеопатра» знает толк в «Пирамидах». Все поверили, что столь специфический покрой – это сверхмодно и тонкий денежный ручеек вдруг обратился полноводной рекой. Через месяц после начала продаж, прапорщик загнал секрет раскроя вместе с закройщиком какой-то турецкой фирме за уже очень большие деньги.

В таких заботах пролетел год. Подведя итоги, прапорщик Дорошенко решил провернуть еще только одну операцию и свернуть бизнес. Его развитое чутье предсказывало, что вскоре его деятельностью заинтересуются, так сказать, компетентные органы. И, хотя по сравнению с начальным полупартизанским этапом деятельности мифических совместных предприятий, был к тому времени прапорщик Дорошенко вполне легальным бизнесменом, главой малого предприятия «Клеопатра», и что-то там даже платил государству в виде налогов, чувствовал он, что если возьмутся всерьез, могут и не отпустить.
И грянуло последнее дело прапорщика Дорошенко.
Две баржи стратегических титановых опилок были отправлены в Китай, где, в соответствии с контрактом, на вырученные от опилок средства была закуплена партия дорогой фарфоровой посуды. Посуда была отправлена в Сингапур.
Судно с посудой еще только отходило от пирса в порту Шанхай, а китайские потребители опилок уже били во все барабаны – опилки оказались вовсе не титановыми, а наоборот стальными. Дальше сделка развивалась параллельно с розыском прапорщика Дорошенко усилиями компетентных органов двух стран. Оказалось, что по месту службы прапорщик три месяца, как не объявлялся, а по номеру телефона, указанному в визитной карточке откликается почему-то городское управление культуры города Лохвица, что в Полтавской области.
В Сингапуре посуду ждал заказчик и двадцать новеньких автомобилей Нисан-Патрол, которые уже были проданы каким-то одесским, скажем так, бизнесменам. Попытки внутренних органов что-то выяснить в Одессе успехом не увенчались. То есть фамилию Дорошенко знали все. Опять же, гетман такой был, даже в песне прописан. А вот конкретно того Дорошенко, который опилки и который Нисаны, такого одесситы не знали. Следствие, что называется, зашло в тупик.
Говорят, что бывший прапорщик Дорошенко купил себе остров в Средиземном море и вновь неплохо заработал, выписав к себе на остров какое-то изголодавшееся племя из Южной Америки. Гуманитарная комиссия ООН выплатила ему за это солидную премию. На премию Дорошенко купил списанный крейсер, покрасил его в белый цвет и поставил на рейде столицы острова. Столицу он назвал Лариса. В честь любимой женщины. А в Монте-Карло Дорошенко был пару раз. Ставил на красное. Ни разу не выиграл.

***

Он напивается раз в году. Пятнадцатого февраля. В День вывода советских войск из Афганистана. Он аккуратно застилает газеткой табурет, ставит поверх газеты две бутылки водки и граненый стакан. Варит на плите гречневую кашу. В кашу бросает тушенку из свежевскрытой банки. Долго размешивает. Вспарывает банку килек в томате. Режет черный хлеб. Надевает китель, на котором медаль «За отвагу» и аляповатый афганский орден. Он будет пить долго. Ему есть за что выпить.
А потом, ночью, он опять окажется на пыльной горной дороге под Газни. И опять будет гореть ЗИЛ с артиллерийскими снарядами, и опять танк, его, Женьки Дорошенко, танк, как-то совсем уж медленно будет толкать горящую машину к пропасти… Тогда он успел. Столкнул грузовик до того, как начали рваться снаряды.
Успеть бы и сегодня…