Осколок первый. Проводник цвета черного кофе

...Что-то странное стряслось с ключом от двери. Наверное, его постигла вечерняя меланхолия четверга. Он, бедный, перетянул на себя непередаваемое по гадостности своей душевное состояние, когда понимаешь, что пятница вот она, уже завтра, а потом целых два дня можно не задумываться о любимой работе, но тут ты быстро и очень резко осознаешь, что вот как раз пятницу-то пережить крайне сложно. Сложнее только понедельник, который как раз и последует за двумя днями наслаждения праздностью.
Короче, ключ никак не хотел подходить к замочной скважине. Складывалось ощущение, что он вообще не от этой двери, что я перепутала связки, но допустить такое утверждение было боле чем немыслимо. Тогда бы полетела вся моя картина мира, разбилась бы вдребезги, а передо мной восстал бы Нагваль во всей красе. Нет уж, спасибо. Плавали, знаем и больше ничего знать не хотим. Поежившись от такой чарующей перспективы, я еще раз попыталась втиснуть ключ в замок. Тщетно...
Черт! Да быть такого не может! Мысленно я прокрутила пленку времени на несколько часов назад и попала в раннее утро того же четверга. Та же самая дверь, тот же самый ключ, стальной с номерочком 254, я запираю квартиру, отправляю связку в сумку, из которой недавно ее и достала, и бодреньким шагом отправляюсь на остановку. Никаких сбоев в реальном времени. В чем проблема?
Посмотрев ничего не понимающими глазами на черную металлическую пластину с замочной скважиной, я резко развернулась и быстренько побежала вниз, на свежий воздух. Не нравилось мне все это просто до оторопи.
Вылетев во двор под взгляды изумленных бабушек, я глупо улыбнулась и отошла от них чуть подальше. Курить хотелось невыносимо. Это бывает каждый раз, когда я чего-нибудь не понимаю. Бабушкам, кстати, надо отдать должное. Хоть бы раз прокомментировали мой вид с тонкой сигаретой в зубах. Видимо не одной мне эти «зубочистки» казались продолжением моей же правой руки.
Впрочем, в этот раз мои бабушата не остались безучастными. Люблю их с детства. Они добрые и отзывчивые, а если и ворчат, то не со зла. Слава всем богам мира, ни одной ведьмы Эрихто в моем подъезде не затесалось. Счастье-то какое.
- Анечка, - о, тетя Вера собственной персоной, прямо подо мной живет. - Что-то случилось, девочка?
- Нет-нет, теть Вер, - я улыбаюсь настолько искренне, что сама себя начинаю крыть последними словами. Это ж надо было выучиться так профессионально врать. Не зря в свое время друзья чуть ли не волоком пытались затащить меня в театральный институт. Ох, не зря. Только вот не пошла я никуда, ибо лень вперед меня родилась. - Я просто вспомнила, что надо маме продуктов купить, - конечно, дорогая, а как же? Только вот ты маме продукты отвезла сегодня с утра, затарилась на целую неделю, но тете Вере-то откуда это знать?
- Ах, вот оно что, - улыбается. - А ты в магазин-то попадешь? Время-то уже позднее.
- Попаду. Я знаю круглосуточный.
- Передавай маме привет и здоровья ей.
Улыбаясь, киваю головой и чуть ли не бегом несусь в сторону дома. Мы с мамой живем в шаге друг от друга. Очень удобно, если есть желание пообщаться, а сейчас его было хоть отбавляй. Кто-кто, а уж мама точно знала, как вернуть мне ощущение реальности. Я специально обошла дом со стороны оживленного шоссе, неизвестно для кого сделав вид, что действительно иду в круглосутку, будто бы тетушка Вера, которой уже лет 80, могла за мной следить.
Осмотревшись по сторонам, я набрала номер маминой квартиры. Честно говоря, рука у меня дрогнула. А вдруг сейчас с домофоном тоже что-то приключится, и я даже к маме не попаду? Обошлось. Через пару секунд удивленный матушкин голос вопрошал из динамика личность запоздалого посетителя. Только теперь я сообразила, что сейчас не меньше половины десятого. «Что-то припозднились бабушата», - промелькнула мысль и тут же испарилась.
- Аня, что произошло? - мама с тревогой смотрела на меня, а я просто лучилась улыбкой. Пошатнувшийся мир плавно возвращался на круги своя.
- Кофе хочу попить в твоей компании. Скучно стало.
- А ты домой хоть заходила? - мамочка приняла мое объяснение с радостью и теперь задавалась насущными вопросами.
- Не-а, - я радостно замотала головой, закрывая за собой дверь и буквально выскакивая из любимых босоножек. - Я сразу к тебе. Соскучилась.
Мама рассмеялась.
- Только сегодня виделись.
- Да разве это виделись? Я заскочила, отдала тебе мешок еды и вылетела обратно, - я была просто идеалом дочери в этот момент. Сама продефилировала на кухню, поставила чайник, достала чашки и кофе, растворимый кофе, но даже эта бурда на мамочкиной кухне была подобна амброзии.
- Ну ты даешь. Я думала, ты до выходных больше не появишься.
- Да ладно тебе, - я уже размешивала ароматный напиток в наших любимых кружках. - До выходных в любом случае остался один день, но я не утерпела.
Маленькими глотками поглощая «Якобс», закусывая его овсяным печеньем и закуривая сигаретами, мы приступили к самому важному — к процессу общения. Выглядело это приблизительно так — я монологом повествовала о своей буднично-рабочей жизни, а мама, улыбаясь и вздыхая от гордости, смотрела на меня, иногда вставляя свои комментарии. Потом мы менялись местами. Мамочка говорила о своем здоровье. Это была единственная тема, которая меня действительно волновала. Впрочем, в этот раз все было в порядке. Боль в ноге отпустила, спина и желудок больше не беспокоили, короче, можно было вздохнуть с облегчением. Хоть тут все в порядке.
Когда пробило половину одиннадцатого, а наши кружки практически опустели, мама стала выпроваживать меня домой. Я успела обмолвиться, что на завтра мне предстоит написать еще пару материалов. И тут меня настигло осознание того, что я и слова не сказала про злосчастный ключ. Почему-то даже маме не хотелось об этом рассказывать. Зато у нее была точно такая же связочка ключей, как и у меня. Мы обе формально жила на двух квартирах одновременно.
- Мам, я вот тут вспомнила, - почему я не говорила правду, мне самой было неведомо. - Мне же надо писать небольшую статейку про народную медицину. У тебя была чудесная энциклопедия по лечению медом. Точно помню. Дай на пару дней, а?
- Ой, я не помню, где она, - мама растерянно развела руками.
- А ты не поищешь?
- Ну, хорошо.
То, что надо. Когда моя любимая и самая лучшая в мире мама покинула кухню, все остальное оказалось делом техники. Ходить по дому беззвучно я научилась еще в детстве, когда по ночам воровала конфеты из сахарницы, швейцарские, между прочим, оставленные на новогодние праздники, до которых они так и не дожили.
Метнувшись в дальний угол кухонки, к самому окну, я тихо открыла ящичек с лекарствами, где на самом дне, под упаковками недоеденного мною баралгина и активированного угля поблескивали ключи от квартиры, от моей квартиры. Тихо, быстро и аккуратно я извлекла собственную связку, положила ее на место маминой, а мамину кинула в сумку. Ключи глухо упали на толстую подкладку, не произведя ни единого опасного звука.
С чувством выполненного долга я закурила, закатив глаза под потолок и созерцая табачный дым, улетающий в форточку, от нас подальше.
- Вот смотри, - мама ретировалась на кухню с тремя увесистыми книжками, - тут вообще-то много чего интересного, но конкретно про мед только в третьем томе. Все возьмешь или только медовую?
Оценив перспективу топать домой с кирпичами в пакете, я благодарно улыбнулась моему доброму ангелу в очках и попросила только третью книгу, ибо читателям скорее всего именно мед будет наиболее интересен. Думаю, излишне говорить, что ни про какую народную медицину я ничего писать не собиралась. У меня вообще на следующую неделю была тема про городские кладбища и предложения по постройке в городе крематория. Просто наипозитивнейшая история, как раз под меня. Какая уж тут медицина?
Забрав книжку и одним глотком допив кофе, я все таки отправилась восвояси. Маме было бы приятно, если бы я осталась ночевать, но от работы она никогда меня не отвлекала. А мне не терпелось проверить, откроет ли дверь мамин ключ.
Когда я подошла к своему подъезду, никаких бабушек на лавочках уже не было, зато в отдалении слышались нетрезвые разговоры и отборная матершина. Очередная компания планировала оккупировать наш двор дабы продолжить веселье. Я быстро просочилась в подъезд и захлопнула за собой дверь. Отличное изобретение — домофон. Хотя бы проблема подъездных пьянок решена.
Об алкоголиках местных я забыла уже на втором лестничном пролете. Меня ждала дверь в собственный дом.
Подойдя к черной металлической пластине я даже разволновалась, будто собираюсь прикоснуться к чему-то сакральному. Вид, скорее всего, у меня был очень глупый, зато на душе было давно забытое ощущение некоей бытовой таинственности, хорошо знакомое детям лет до 14. Я достала связку ключей, подошла ближе...
На этот раз ключ спокойно вошел в замок, но в нужную сторону так и не захотел поворачиваться. Обычно я никогда не трогаю ручку, когда отпираю входную дверь. Ключ достаточно большой и легко проворачивается, так что «сим-сим» мой персональный пропускает меня без ручкиного участия, но в этот раз я со злости все таки ее дернула.
- Что за чертовщина? - дверь оказалась не запертой. Я превратилась в застывшее изваяние, и только глаза наблюдали, как медленно открывается вход в мою квартиру.
Первой мыслью было завопить, побежать на этаж выше, заколотить в первую же попавшуюся дверь с криками «На помощь!», но что-то меня остановило. Поборов оцепенение, я медленно просунула руку в сумку и нащупала рукоятку небольшого перочинного ножа, некогда подаренного мне отцом. Ножик тихо щелкнул и раскрылся. Медленно, стараясь не производить ни единого звука, я вошла в маленькую прихожую и повернула налево. Передо мной была моя кухонка, а на кухонке были гости, вернее всего лишь один гость, зато какой.
«Не количеством так качеством добьет меня нынче Небесная Канцелярия», - с неистребимой иронией подумала я, в то же время рассматривая своего посетителя. А тот прямо таки сиял от радости. Воздух был пропитан густым кофейным ароматом, именно кофейным, а не запахом растворимого «Якобса».
- А вот и ты, - парень радостно улыбнулся, при этом я сразу отметила, что с такой улыбкой можно смело отправляться на обложку самых пафосных журналов. - Ты извини, я тут немного похозяйничал, кофе сварил вот, сыру порезал. Тебя ждал. Ты что-то припозднилась, кстати.
От простоты его интонации, от легкости, с которой он двигался, да вообще от всего происходящего меня натурально охватил столбняк. Парнишка, увидев крайнюю степень моего замешательства, как-то совсем по-детски хихикнул, подошел, взял за руку и чуть ли не волоком дотащил до кухни, а затем усадил на мой любимый резной стул у окна.
- Ты пока покури, а я все доделаю, - он подмигнул мне и ринулся в коридор. «Сейчас удерет», - как-то флегматично и отстранённо подумала я. Действительно, входная дверь хлопнула, но потом послышался звук запирающегося замка, а в следующую секунду перед моими глазами появился все тот же непонятный гость, сияя своими белоснежными зубками и неестественно большими карими глазами.
Курила я нервно и молча, рассматривая парня настолько нагло, что даже последний гопник в моем районе мог бы смутиться, а этот ничего. Казалось, что ему такой оборот дел даже нравится.
От шока я не спросила ни кто он, ни как оказался в моей квартире да еще и поздним вечером, если ключи есть только у меня и моей мамы. Вопросы эти крутились в голове, но никак не хотели становиться словами. Гость снял с плиты настоящую, чудной красоты джезву, разлил кофе по кружкам, достал пачку Dunhill, закурил и уставился на меня настолько иронично-понимающими глазами, что захотелось в него плюнуть.
- М, - парень подскочил со своей табуретки, - совсем забыл. У нас же еще печенки есть, - и совершенно спокойно полез в кухонный шкаф, безошибочно обнаружил остатки овсяного печенья и водрузил пакет на стол.
«Ведет себя, будто живет тут не первый месяц», - только и успела подумать я, а тот уже был на своем месте и что-то мне говорил.
- У тебя сейчас ко мне несколько вопросов, как я полагаю, - я только глазами моргнула, говорить была просто не в состоянии. - Вот тебе несколько ответов. Называть меня лучше Кася. Это сокращенно от Ксандер, но мне помнится, что тебе имя Кася больше нравилось. Ты извини меня за столь наглое вторжение, просто у меня случайно завалялся ключ от твоего дома, и я решил нагрянуть в гости. Вот только дверь забыл запереть. Это мой промах. Ты уж извини. Даже я иногда что-то не учитываю. Как видишь, я сварил твой любимый кофе с корицей, сыр тоже твой любимый достал. Это настоящий «Гауда», даже не сомневайся. Думал принести коньяка, но от этой идеи отказался. Напиваться сразу же после стольких лет нехорошо как-то, организм насилия не потерпит. А вот кофе — это дело.
На какое-то время он умолк, выискивая в моих глазах хоть отблеск понимания. Найти его было нереально. Судя по всему, парень считал себя моим давним знакомым, хуже того — закадычным другом, а я пребывала в абсолютной уверенности, что вижу его впервые в жизни. Видимо, это так ясно отражалась на моем лице, что Кася не выдержал и рассмеялся.
- Ничего не помнишь? Надо же! Ну, это часто бывает. Просто теперь тебе придется ко мне привыкнуть.
- Что значит привыкнуть? - голос у меня был настолько хриплым, что я едва его узнала.
- Это значит, что я буду тут появляться довольно часто, если ты не против, конечно же. В этом появилась насущная необходимость.
Наконец-то я смогла стряхнуть с себя оцепенение и прореагировать на происходящее. Надо сказать, реакция была боле чем бурная. Я вскочила со стула, схватила свой перочинный ножик, отложенный гостем на подоконник и чуть ли не заорала во весь голос:
- Да кто ты такой, черт возьми? Что ты тут делаешь? Откуда меня знаешь и почему ведешь себя так, будто прожил тут уже хренову тучу времени???!!! Вон отсюда! Немедленно!
От столь яростной звуковой атаки паренек явно ошалел, но быстро взял себя в руки, надо отдать ему должное. А я, наконец, смогла мысленно проанализировать его внешность. Высокий, чуть худощавый, кожа бледная, но смуглая... Как хоть это может сочетаться? Чушь какая-то, а вот. Волосы черные, вьющиеся, до плеч, глаза неестественно большие под тонкими, почти девичьими бровями, карие, очень внимательные и колкие, явно парнишка старше чем кажется на первый взгляд. Ему можно было дать лет двадцать, если в эти глаза не заглядывать, а вот с ними — все сорок. Про улыбку уже было сказано, осталось добавить только одно — рот у него был очень аккуратный, не большой и не маленький, а вот прям как надо. Особенно поразили его руки. Есть такое определение — кисти пианиста. Вот то-то и оно. Узкие, ухоженные, с идеально ровными ноготками и большим серебряным с рубином перстнем на левой руке. Парень был красив до тошноты, уж извините. Ему бы не в мой хрущевке кофе распивать, а по подиуму мотаться в шмотках от какого-нибудь Версаче. Цены б ему не было! Судя по черной рубашке и того же цвета брюкам, простым, но с ширпотребом не спутаешь, я не единственная, кому в голову пришла мысль о Версаче.
- Девушка! Анна Валерьевна! Успокойтесь, пожалуйста, - его так и пробивало на смех, но говорить мой гость старался самым серьезным тоном. - Не могу спорить. Вы очаровательны во гневе своем, но я начинаю бояться за свою жизнь и сохранность разума. Вы меня сейчас с ума сведете. Я просто нанес визит вежливости. Решил пообщаться наконец-то тет-а-тет, так сказать, а то нехорошо получается. Я ваш Проводник, а общаюсь с вами лишь пока вы спите. Грустно, надо же когда-то пойти на сближение.
Его улыбка была обезоруживающей. Я взяла себя в руки, но нож так и не опустила.
- Я тебя умоляю, Аня, - Кася фыркнул и снова закурил, - сядь уже на место и попей кофе. Я не вор, не разбойник и не маньяк. Я просто хочу с тобой немного поболтать и все. Я скоро уйду, но потом вернусь снова, попозже. Честно говоря, мне бы хотелось обнаружить более теплый прием в следующий раз, а то как-то не по-дружески получается.
- А с чего должно получаться по-дружески, не расскажешь? - я напоминала разъяренную кошку, готовую в любой момент броситься и разодрать лицо незванному визитеру.
- А с того, что ближе друга, чем я, у тебя, Анечка Валерьевна, нет, не было и, поверь мне, не будет никогда.
Последняя фраза стала для меня пресловутым ушатом ледяной воды, с размаху вылитым на мою не в меру буйную голову. Тон моего гостя переменился кардинально. Сначала мне показалось, что у него совсем молодой и довольно высокий голос, но слова, выпущенные в кухонное пространство, ударили по сознанию плетками глубокого баритона, непререкаемостью тона и приказным порядком. Нож будто сам по себе улегся обратно на подоконник, а я медленно опустилась на стул. Кася пододвинул кружку поближе ко мне, протянул мне ментоловую зубочистку и щелкнул зажигалкой. Я со смаком втянула в себя дым и шумно выдохнула.
- Глотни кофейку, расслабься, - он снова был прежним и улыбался мне со вселенской открытостью и теплотой.
Наплевав на все на свете, я поднесла кружку к губам, сделала один глоток... Это было чем-то сродни прозрению. Мысли в голове выстроились в какие-то замысловатые, но абсолютно понятные цепочки, сердце перестало бешено колотиться, а окружающая реальность воспринималась, как нечто само собой разумеющееся. Мне казалось, что Каська всю жизнь сидел вот так вот на моей кухне, что мы действительно знакомы с ним тысячи и тысячи лет, а давешний припадок ярости можно списать только на усталость и дикую духоту этого лета. Глаза у меня что ли окосели, раз сразу его не признала? Я поставила кружку на стол и заливисто рассмеялась.
- Слушай, ты меня прости, пожалуйста, - я сама не понимала, что говорю, но остановиться не могла. - Ты просто так неожиданно тут нарисовался. Я и подумала, вдруг это не ты, а очередная дурная копия. Знаешь же, сколько раз мне таких вот котов в мешке подсылали. Так что зла не держи. А кофе у тебя отменнейший, впрочем, как всегда. Зря ты коньяк не принес, с ним еще уютнее.
Ксандер поморщился и сощурил глаза. Он напоминал холеного кота на солнышке.
- Фи, миледи, - мальчишка театрально вскинул голову, - алкоголь презрен и пошл, тем более что нигде поблизости не оказалось достойной бутылки французского производства, а пить Кизляр — увольте. Я достоин большего, про вас так вообще говорить нечего.
Я снова рассмеялась, делая очередной глоток густого черного счастья. Все казалось абсолютно правильным. И что я взбеленилась? Да к тому же на своего Проводника... Где-то на границе сознания я вспомнила, что не могла понять, что это значи. От этой вспышки чисто человеческой тупости меня разобрал такой хохот, что Кася удивленно приподнял бровь.
- Ань, все в порядке?
- В полном, - я подняла на него сияющий весельем взгляд. - Представь, я забыла, что значит Проводник.
Каська скорчил мину исключительно изумления, а потом рассмеялся сам. Некоторое время мы так и сидели — смотрели друг другу в глаза и смеялись как дети, пили кофе, курили сигареты и болтали о каких-то незначительных, ни к чему не обязывающих вещах вроде погоды этим ужасным душным летом. Я еще успела удивиться, что меня не схватил приступ дикой мигрени. В такую духоту это обычное дело. Каська внимательно посмотрел мне в глаза, усмехнулся:
- Тебе просто очень сильно везет, дорогая. Так было всегда. Так что просто радуйся..
- Не вопрос, именно этим я и займусь, - я снова рассмеялась. - Ксандер, я безумно счастлива тебя видеть . Ты слишком редко заходишь в последнее время. Что-то случилось? Или тебе выделили еще одного подопечного?
- Перестань хоть, - парнишка замотал головой. - Кого мне после тебя выделят? Мне и с тобой мороки хватает за глаза и за уши. При таких клиентах больше никем заняться не успеешь. Так что меня просто отвлекали дела, при том твои, заметь.
- Ты продолжаешь решать мои проблемы? - я с благодарной улыбкой смотрела на него, а кофе между тем заканчивался.
- А как ты думаешь? Для чего же я еще нужен?
- Но сейчас же все в порядке, тогда почему ты здесь?
- Анечка, дорогая моя девочка, что мне тебе сказать? Проверяю состояние моей любимой подопечной и получаю неимоверное удовольствие от возможности ее видеть в целости и сохранности, - Кася приподнял кружку так, будто это и не кружка вовсе, а бокал с вином. Мы, смеясь, чекнулись кофе, выпили по солидному глотку и треснули своими сосудами с горьковатой амброзией о видавший виды кухонный стол.
- Ну все, рад был тебя видеть, - Ксандер взглянул на часы на правой руке. Странно, но раньше я их не замечала. Видимо они прятались под рукавом рубашки.
- Уже уходишь? - мне стало немного грустно. Хотелось сидеть с ним еще и еще, но останавливать своего закадычного приятеля я не могла.
- К сожалению.
- Я провожу, - простое предложение вызвало у моего гостя странную реакцию. Он внимательно посмотрел мне в глаза, будто ища в них ответа на какой-то вопрос, но потом вдруг выдохнул, расслабился и, улыбаясь, покачал головой.
- У тебя все еще смешиваются факты, Анечка. Не стоит меня провожать, а то придется со мной прогуляться.
Он встал из-за стола и двинулся к двери. Я вскочила следом, буквально рванула за ним, догнала в конце коридора, схватила за руку и с жаром залепетала:
- А давай погуляем. Я завтра встану на работу, ты не волнуйся. Не хочется тебя вот так просто отпускать.
Ксандер с каким-то отеческим пониманием посмотрел на меня, обнял и спокойно, но так же как давеча, не терпящим возражений тоном, проговорил:
- Рановато тебе еще со мной гулять, Анечка. Так что я пойду, а ты оставайся здесь. Не волнуйся, я навещу тебя, как только представится возможность, - он потянулся, чтобы похлопать меня по плечу на прощание, скривился, резко отдернул руку, усмехнулся, и хлопнул по руке, по другой, по правой...


- Анна Валерьевна? Аня? Анечка? Вы как? Нормально? Говорить можете?
В глаза бил слишком яркий свет, я застонала, пытаясь закрыться от него рукой. Тело слушалось плохо. Попытавшись сесть, я поняла, что голова у меня ужасно кружится, а спину ломит так, что и выразить сложно. Благо висок не тукал, а значит сейчас не будет дикого приступа и головушку мою дурную не сожмет.
- Лампу выключите, пожалуйста, - прохрипела я неизвестно кому. Свет приглушили, и я попыталась открыть глаза. Вокруг все было как в пелене. Одни силуэты мимо снуют и снуют, что даже тошнит. И что-то больно много этих силуэтов. Не по себе становится.
Я постаралась сесть по удобнее. Стало ясно, что я лежала на довольно жесткой кровати. Кто-то заботливо подбил мне подушку под спину, и я смогла хоть немного расслабиться. Зрение постепенно прояснялось. Когда я уже могла различать некоторые линии окружающей действительности, стало ясно, что я дома, но не у себя, а у мамы, возлегаю на любимом диване, некогда купленном с первой зарплаты, вот только вид у меня — врагу не пожелаешь. Волосы слиплись от пота и спутались, на мне рубашка ночная, при том мамина, ткань от пота вся мокрая и теперь смердит неимоверно, судя по всему, я бледная как смерть. Что хоть случилось-то?
Я обвела взглядом комнату. Кого тут только не было . Мама с испуганными глазами сидела рядом со мной и держала мою руку, на кресле в углу охала моя дорогая бабушка, мамина тетя, единственный наш долгожитель из поколения патриархов, как я любила их называть, туда-сюда сновали мои тетушки, таская тазики с водой, постоянно переговариваясь друг с другом вполголоса, в ногах, бледная как мел, восседала моя сестра, глядя на меня так, будто я привидение, а вокруг моих близких были совершенно незнакомые мне люди... Белые халаты и голубые шапочки не оставляли сомнений в роде их деятельности.
Я не понимала ровным счетом ничего. В голове вертелись обрывки событий, только что произошедших на моей кухне, в ушах еще звучал голос Ксандера, а рука еще ощущала его последнее прикосновение.
- Что это было? - промямлила я, и тут же между мамой и Олей уселся мужчина лет пятидесяти с усталым лицом, на котором поблескивали очки.
- Слава богу, что вы очнулись, Анна Валерьевна, - голос у него был тихий и спокойный. - Ваша мама и все близкие очень разволновались. И как это вас угораздило пойти на реку да еще в такую жару? С вашими-то мигренями? - я вопросительно на него уставилась. - Вы не помните? Что ж, бывает и такое. Вы уснули на пляже, Анна Валерьевна, а когда проснулись, ненадолго впрочем, у Вас был очень серьезный приступ. Ваша сестра не знала, что делать, и вызвала скорую, то есть нас. Мы Вас сюда и привезли. У Вас был очень глубокий обморок, Анна Валерьевна. Признаться честно, вы напугали тут всех. Несколько часов ни на что не реагировали и очень слабо дышали. Мы хотели забрать Вас в больницу, но ваши родные от госпитализации наотрез отказались. Потому мы оказали Вам первую помощь и, как того требовала ваша сестра, - он посмотрел на нее практически с ненавистью, - привезли Вас сюда. Она у Вас с характером барышня. Так нам пригрозила, что и деться было некуда. Анна Валерьевна, с сосудами шутки плохи, особенно если у Вас в роду кто-то перенес инфаркт или инсульт. Мне известно, что такие случаи были. Пожалуйста, будьте поаккуратнее.
Мужчина встал, поклонился маме и пошел к выходу. Уже стоя в дверях, он обернулся ко мне чтобы попрощаться:
- Анна Валерьевна, тихий час под палящим солнцем может закончиться чем угодно. В следующий раз Вы ведь можете и не договориться со смертью, - он отрывисто поклонился и вышел за дверь, оставив провожавшую его маму в состоянии оцепенения. Вслед за ним стали расходиться и остальные «белые халаты». Один из них ласково потрепал мамочку по плечу и доверительно, будто раскрывая некую тайну, прогнусавил:
- Вы на него внимания не обращайте. Он у нас со странностями.
Мама вернулась в комнату, села на диван, обняла меня и расплакалась. Я сидела, прижавшись к ней щекой, приходя в себя и вспоминая разговор со странным гостем моей квартиры.
«Это был просто сон. Яркий такой, качественный. Редкое удовольствие. А все же хорошо, что все закончилось, а то я бы с ума сошла, пытаясь себе объяснить, кто такой этот Проводник. Во сне-то я это прекрасно знала».
Наконец, все понемногу разошлись и мы остались втроем — я, мама и сестричка. Спустя полчаса я уже прыгала по квартире, потом стояла под прохладным душем, а через час никто бы не поверил, что я только что лежала чуть живая, переживая ужаснейший приступ «болезни аристократа».
На дворе действительно был четверг, по улицам тихо крался вечер. Моя сестрица расцеловала меня на прощание и отправилась в сторону дома, а я вспомнила, что сегодня у меня был незапланированный выходной, но завтра утром нужно сдавать еще ненаписанный материал. Заверив маму, что со мной все будет в порядке, напоив ее кофе и уложив спать, я тихо закрыла дверь и отправилась к себе.
Поднявшись на этаж, я замялась в нерешительности, уж слишком ярким был сон. А вдруг сейчас дверь снова окажется открытой? Но ключ, как всегда, легко и плавно вошел в замочную скважину, провернулся положенное количество раз и врата в мою скромную обитель, темнеющую своей прихожей, с легким щелчком открылись. Окончательно успокоившись, я радостно запустила сумку во тьму коридора, сбросила любимые босоножки и помчалась в свою комнату. Компьютер был включен, собранный материал лежал рядышком, оставалось лишь наварить побольше кофе и можно работать хоть до утра.
Пританцовывая, я влетела на кухню, включила свет... Начищенная джезва стояла на столе, прижимая плотный лист бумаги. Не чувствуя ног, я подошла ближе, вытащила записку, написанную ровным каллиграфическим почерком, и прочла:

«Хватит пить всякую дрянь. Я оставил у тебя джезву на время моего отсутствия, надеюсь, она тебе пригодится. Кофе найдешь там, где лежали печенки. Ну все, до встречи.
Твой веселый Проводник».

- Спасибо, что по левому плечу не ударил, - с усмешкой прошептала я, положила записку на холодильник и поставила трофейную джезву на плиту...

26.07.2011