История России: 110 лет назад...

ГРАФ ТОЛСТОЙ И ЦЕРКОВЬ . 1901 год


(Выдержки из «Орловских Епархиальных Ведомостей»).


«Правду ли сказал граф Л.Толстой, что от Церкви останутся одни клочья, если бы разрешили ему напечатать все его сочинения о религии?»

Новая исповедь графа, писал автор С.М.А., напечатанная в июньской книжке Миссионерского Обозрения, по первому её впечатлению на читателя верующего оставляет в душе удручающее чувство. Ответ графа на послание Св.Синода может смутить и всякого верующего человека. Никогда ещё враги Церкви не высказывали таких потрясающих богохулений, не доходили до такого ожесточения против христианского православного учения, как это видим в примере графа Толстого.

Хулитель и отступник от православной веры, несмотря на прямой закон, наказующий эти деяния, остаётся не только безнаказанным со стороны гражданской власти, но и ничем не стеснённым в отношении к распространению его вреднейшего лжеучения, кроме одной цензуры, что для графа, пользующегося услугами заграничных друзей и специальных заграничных органов печати, не представляет значительного ущерба для пропаганды.

Далее автор сообщает о том, что замечательная статья английского писателя Кальдерона, приведённая из брошюры, изданной К.П. Победоносцевым под заглавием «Правда о графе Льве Толстом», успокаивает мятущийся ум и сердце невольного читателя богохульнических произведений «великого литературного старца». Не клочья от Церкви останутся, как хвастливо и ложно утверждает граф, если бы даже он написал и ещё столько же и более о религии, а напротив, ещё более немерцаемо будет сиять свет истины нашей Церкви, как истины единой на потребу человеку…

Подобает и ересям быти, говорит слово Божие. Чтобы не перечислять всех заблуждений Л.Толстого, автор указал на главное:

он пытается разрушить всё дело Божие, и отрицать таким образом всякую нравственность, ибо какая же нравственность возможна без Христа. Другою стороною своего учения о «непротивлении злу» совершенно разрушает политические и экономические основы жизни. А что взамен? Ничего. Он хочет оставить после себя лишь «разрушение, пустыню и безнадёжность».

Но граф говорил о Боге, учил, что Бог ест Дух, Любовь, «верю, что смысл жизни каждого человека в увеличении в себе любви».
Граф устремляется на разрушение церкви, этой вековечной твердыни, основанной Христом. Эту-то твердыню, столп и утверждение истины, он думает обратить в клочья потугами своей неудачной религиозно-мыслительной деятельности! Не смешно ли это? Да, было бы смешно, если бы только не погибали души человеческие от этих заблуждений… Кальдерон назвал Толстого Лже-Толстым, потому что тот проповедует то, что не исполняет и не исполнял…

ОПЫТ разъяснения смысла и значения послания Св.Синода о графе Льве Толстом.

Как известно, послание Св.Синода о гр. Толстом, изданное 23 февраля 1901г, вызвало много толков и разговоров в образованном обществе. Не только люди, увлекающиеся учением Толстого, но даже многие из верных чад Церкви высказывают неудовольствие по поводу этого послания. Нельзя не признать, поэтому, вполне своевременным и желательным появлением опыта разъяснения смысла и значения послания Св.Синода, опыта, автором которого является протоиерей И.И. Соловьёв, редактор-издатель журнала «Вера и Церковь».

По изъяснению апостола Павла, верующие во Христа только тогда составляют тело Его, или Церковь, когда у них един Господь, едина Вера, едино крещение, един Бог и Отец всех.
Но Толстой «словом и писанием проповедует ниспровержение всех догматов православной Церкви и самой сущности веры христианской».

Автор говорил, что отлучение есть суд, но не карательный, а исправительный и предупредительный, т.е. не окончательный приговор о судьбе отлучённого, а путь ко спасению, – путь крайний, тернистый, но желанный конец его – радость спасения. Не яко врага имейте его, но наказуйте, якоже брата, говорит апостол Павел об отлучённом.
В заключении автор доказывает, что нет ничего самовольного и двусмысленного в издании послания об отлучении, без совершения церковного анафематствования. Так православная церковь поступала и раньше, например, по отношению к католикам, руководясь в этих случаях не мирскою боязнью, а любовью к отпадшему и надеждою на его возвращение в лоно Церкви.

АКАДЕМИК А.В.НИКИТЕНКО в своём Дневнике от 13 июня 1865г записал:
«Осуждены мы всегда делать глупости… Случалось так, что даже из всего, что мы возьмём у других, мы непременно выберем самое худшее… Начнём мы заниматься политикой, мы тот час делаемся социалистами, коммунистами… Займёмся ли философией, то немедленно с головой так и окунемся в атеизм и материализм и слепнем и глохнем для всего другого».

И это относится к Толстому.

5 июля 1865г: «Отрицание не есть мысль, потому что мысль заключает в себе какое-нибудь содержание, то, что есть. Отрицание же отвергает содержание и вместо чего-нибудь даёт ничего. Оттого-то отрицание не есть прочная и серьёзная деятельность ума, а род гимнастической игры, фокусничества».

17 октября: «Нет опаснее животного, как литератор или учёный, когда раздражать(?) его самолюбие».

12 ноября 1866г Никитенко писал: «Удивительно странен наш русский ум. Он, с чрезвычайно лёгкостью усваивает себе летучие идеи времени и часто умеет высказывать их так ловко, с видом такого убеждения, как будто они были его собственными… В нём всё как-то легко, ненадёжно, непрочно. Чувствуешь, что то, что он сегодня принимает и отстаивает со спором, скоро перестанет занимать его, что то не пустило в его сознании глубоких корней и что он так же скоро охладеет к принятому, как скоро привязался к нему».

13 октября 1868г по поводу критики на роман Толстого «Война и мир» А.С. Норова и кн. Вяземского, Никитенко заметил: «…и впрямь, какой бы великий художник ни был, каким бы великим философом вы себя ни мнили, а всё же нельзя безнаказанно презирать своё отечество и лучшие страницы его славы»…

Автор статьи Е.Н. согласен с тем, чтобы было опубликовано письмо графини Толстой, ибо оно потеряло своё впечатление, нежели передавалось по секрету.
*
Еретик граф Толстой или язычник? Конечно, не язычник, ибо он крещён. Но, с другой стороны, Толстой, так как сказал более, чем все еретики древних времён и все отрицатели новейшего времени, то можно сказать о нём, что он и не христианин по своим убеждениям, как не христиане евреи и магометане, хотя они и признают многое из христианского учения.

М.А.Стахович предлагал Миссионерскому Орловскому Съезду ходатайствовать, во имя свободы совести, об уничтожении всего законодательства о расколосектантах и предоставлении им права открытой пропаганды и совращения православных.

Т.Рождественский, Воронежский епархиальный миссионер, писал, что этого сделать нельзя, поскольку сами раскольники ведут себя агрессивно, нагло. 16 сентября 1901г в селе Павловках Харьковской губ., сектанты, толстовцы, последователи князя Хилкова, разгромили церковь, школу, осквернили алтарь…

Профессор Казанской Духовной Академии Н.И. Ивановский так ответил по поводу возражения г.Стаховичу.

– Я не хотел ничего говорить, но раз Владыка просит, то скажу и своё слово. Речь о «свободе совести» можно точнее выразить так: как и на сколько христианское государство может и должно относиться ко всем диссидентам, т.е. ко всем, от церкви отделившимся. Этот вопрос не новый, а очень старый, с Константина Великого…
Царевна Софья запрещала саму принадлежность к расколу, а Екатерина II уничтожила имя «раскольник». Но рассуждать об этом не в здешних стенах, а в собраниях законодательного Собрания. Об этом можно говорить целую неделю и к чему не придти: каждый останется при своём мнении. По моему мнению, существующие законы очень снисходительны… чтобы уберечь тёмный народ от разных проповедников, которых развелось у нас уж слишком много… Не лучше ли поэтому нам поставить здесь точку и разойтись с миром?!
*
Письмо графини С.А.Толстой к Митрополиту Антонию.

«Ваше Превосходительство. Прочитав вчера в газетах жестокое распоряжение Синода об отлучении от церкви мужа моего, графа Льва Николаевича Толстого, и увидав в числе подписей пастырей церкви и вашу подпись, я не могла остаться к этому вполне равнодушна. Горестному негодованию моему нет пределов. И не с точки зрения того, что от этой бумаги погибнет духовно муж мой: это не дело людей, а дело Божье. Жизнь души человеческой, с религиозной точки зрения – никому, кроме Бога, неведома и, к счастью, не подвластна.

Но с точки зрения той Церкви, к которой я принадлежу, и от которой никогда не отступлю, которая создана Христом для благословения именем Божьим всех значительных моментов человеческой жизни: рождений, браков, смертей, горестей и радостей людских…– которая громко должна провозглашать закон любви, всепрощения, любовь к врагам, к ненавидящим нас, молиться за всех, – с этой точки зрения для меня непостижимо распоряжение Синода. Оно вызовет не сочувствие (разве что «Моск. Ведомостей»), а негодование в людях и большую любовь и сочувствие Льву Николаевичу. Уже мы получаем такие изъявления, и им не будет конца от всего мiра.

Не могу не упомянуть ещё о горе, испытанном мною от той бессмыслицы, о которой я слышала раньше, а именно о секретном распоряжении Синода священникам не отпевать в церкви Льва Николаевича, в случае его смерти. Кого же хотят наказывать? – умершего, не чувствующего уже ничего, человека, или окружающих его, верующих и близких ему людей? Если это угрозы, то кому? –

Далее графиня пишет о том, что она найдёт порядочного священника, не побоявшегося «людей пред настоящим Богом любви», или не порядочного, которого она подкупит большими деньгами…

– Но мне этого не нужно. Для меня церковь ещё понятие отвлечённое, и служителями её я признаю только тех, кто истинно понимает значение церкви. Если же признать церковью людей, дерзающих своей злобой нарушать высший закон – любовь Христа, то давно бы все мы, истинно верующие и посещающие церковь, ушли бы от неё. И виновны в грешных отступлениях от церкви не заблудившиеся люди, а те, которые гордо признали себя во главе её, и, вместо любви, смирения и всепрощения, стали духовными палачами тех, кого вернее простит Бог за их смиренную, полную отречения от земных благ, любви и помощи людям жизнь, хотя и вне церкви, чем носящих бриллиантовые митры и звёзды, но карающих и отлучающих от церкви – пастырей её.
Опровергнуть мои слова лицемерными доводами – легко. Но глубокое понимание истины и настоящих намерений людей – никого не обманет.
Графиня София Толстая. 26 февраля 1901 года».


ОТВЕТ МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ.

«Милостивая Государыня, Графиня София Андреевна! Не то жестоко, что сделал Синод, объявив об отпадении от церкви вашего мужа, а жестоко то, что сам он с собой сделал, отрекшись от веры в Иисуса Христа, сына Божьего живого, Искупителя и Спасителя нашего. На это-то отречение и следовало давно излиться вашему горестному негодованию. И не от клочка, конечно, печатной бумаги гибнет муж ваш, а оттого, что отвратился от Источника жизни вечной.
Для христианина не мыслима жизнь без Христа, по словам Которого «Верующий в Него имеет жизнь вечную и переходит от смерти в жизнь, а неверующий не увидит жизни, но гнев Божий пребывает в нём».

И потому об отрекающемся от Христа одно только и можно сказать, что он перешёл от жизни в смерть. В этом и состоит гибель вашего мужа, но в этой гибели повинен только он сам один, а не кто-либо другой».

Далее Антоний говорит о сути Церкви. «Любовь Божия бесконечна, но и Она прощает не всех и не за всё. Хула на Духа Святого не прощается ни в сей, ни в будущей жизни.
…Когда в прошлом году газеты разнесли весть о болезни графа, то встал вопрос: следует ли его, отпавшего от веры и Церкви, удостаивать христианского погребения и молитв? Синод секретно дал один ответ: не следует…

Никому тут никакой угрозы нет, и иного ответа быть не могло… Да и зачем творить насилие над мужем вашим? Ведь, без сомнения, он сам не желает совершения над ним христианского погребения?

Пастырей Церкви поставляет Господь, а не сами они гордо, как вы говорите, признали себя во главе её. Носят они бриллиантовые митры и звезды, но это в их служении совсем не существенное. Оставались они пастырями, одеваясь и в рубище, гонимые и преследуемые, останутся таковыми и всегда, хотя бы и в рубище пришлось бы им опять одеться, как бы их ни хулили, и какими бы презрительными словами ни обзывали.

В заключение прошу прощения, что не сразу вам ответил. Я ожидал, пока пройдёт первый, острый порыв вашего огорчения. Благослови вас Господь, и храни, и графа – мужа вашего – помилуй! Антоний Митрополит С.-Петербургский. 1901. Марта 16.